— Главного зовут Петром. Фамилию узнать не удалось.
— Ты его видел?
— Нет.
— Он, что, прячется?
— Да непохоже. Здесь все такие… каждый на своем месте, словом. Думаю, он занят.
— Чем занят?
Прогрызает подземный ход на Марс, зачесалось у меня на языке.
— Когда придет время, полагаю, меня с ним познакомят.
Черная сеточка динамика выплюнула резко, деловито:
— Что-нибудь узнал о пропавших людях?
— Достоверно — нет.
Я сидел на корточках над тайником, и ноги мои начали затекать. Дрожь уже поднадоевшего легкого раздражения зарождалась в груди: я чувствовал себя как человек, который с двадцатой попытки не может вдеть нитку в иголку. В висках стучали огненные молоточки боли. Боги, отчего я не захватил аспирин?
— Не похожи они на тоталитарную секту, — проговорил я, раскачиваясь на мысках, — никто не навязывается, не пытается меня контролировать. Некоторые здесь целыми днями бродят в лугах, наедине с собой, другие играют в шарады, третьи ходят купаться… куда-то в лес. И в то же время — есть во всех какая-то сосредоточенность. Вот кого они напоминают: компанию советских ученых, которые с энтузиазмом бьются над проектом, готовы сидеть над ним день и ночь, и работают не за зарплату, а за идею.
Я поймал себя на том, что тщательно обхожу некоторые детали. Например — каким образом собравшиеся с разных концов света люди понимают друг друга без переводчика? Для меня они все говорят по-русски, а вот как звучит мой язык для них? Я не спешил делиться сомнениями. Не представлял, как говорить о них, и это пугало меня.
— Если работают за идею, — задумчиво извергла черная сеточка динамика, — они могут быть в десять раз опасней. Черт возьми, нам хотя бы десяток бойцов с оружием к тебе закинуть, сожгли бы к такой-то матери это осиное гнездо!
В оранжевом мерцании индикаторов по панели передатчика деловито семенил лапками муравей. Вдруг голос из динамика (голос моего командира, генерал-майора Мирона Степановича Громова) показался мне отвратительно хриплым и злобным, как брёх бешеной собаки. Я сломал березовую веточку и с силой запустил во мрак. Зря я вообще согласился участвовать в этом! Или нет, вкрадчиво прошептал кто-то в глубине мозга, может быть, тебе крупно повезло в этом поучаствовать?
— Блудный, поосторожнее там. Не представляешь, как тут все рады, что ты прошел. Рады и волнуются за тебя. Уже доложили на самый верх, слышишь? Ни во что не вмешивайся, только наблюдай. Ты репортер. Если почувствуешь хоть что-то… хоть намек на то, что тебя раскрыли — бросай все и беги. Ты понял меня?
— Понял вас хорошо, база.
— Вот и ладно. До связи, Блудяка.
— До связи.
Я закидал ветками передатчик и медленно пошел через лес. Пока я добирался до опушки над Лесным городком, полностью стемнело. В ночном небе над лугом одно за другим вспыхивали жемчужные россыпи созвездий. Я опустился на шершавый корень сосны и принялся ждать. По мере того как гасла светлая полоса на западе, звездный пожар разгорался все ярче. Млечный Путь походил на могучий застывший поток, мерцающий миллионами бриллиантовых искр. На лугу появились темные фигурки. Они брели по пояс в траве, подняв головы, останавливались — поодиночке и маленькими группами. Порыв ветра донес отзвуки голосов. За лугом, над черными пиками елей проступил голубой серпик молодой Луны.
И вот звездный купол словно стал ближе. Я больше не чувствовал времени — оно ускользало сквозь пальцы — и стояло месте; прохладный, напоенный ароматами трав воздух кружил голову, а звезды… звезды негромко переговаривались, и голоса их были как давно забытая музыка. Да, тебя не случайно пропустили сюда, подумал я. Ты один из них. Такой же выродок. И что теперь, вернешься назад и отдашься врачам — пусть препарируют мозг? Прекрати. Это теперь не имеет значения. Допустим, ты поверил… во что бы тут не происходило. В то, что обитатели Лесного городка ищут короткий путь к звездам — или для начала на тихоокеанский пляж. И ты теперь тоже можешь (почему я? что во мне особенного?) творить чудеса, вот только бы знать как! Бред, бред… в последний раз я ощутил желание сбежать, уже совсем вялое, и зло отмахнулся от него, как отмахиваются от надоедливого страхового агента. Что ты будешь делать теперь, Ян? Как насчет полета к центру галактики сегодня ночью?
Мерцающий звездный мальстрем над головой медленно, неуловимо вращался — затягивая, приглашая подняться вверх. Вверх! Я встал на ноги, развел руки в стороны, словно крылья, и весь отдался звездному потоку. Ничего не произошло. Рассмеявшись, я зашагал по склону холма к поселку. Сухие стебли тимофеевки шуршали под ногами.
5. Игра
— Смотрите, что я нашла, — сказала Магда.
Она вышла из моря и села на песок между мной и Витей. В ее вытянутой ладони влажно поблескивал золотой кусочек янтаря величиной с голубиное яйцо. Мокрые после купания волосы девушки потемнели, по упругим бедрам сбегали соленые капли. От Магды пахло морем и приключениями.
— Глазастая, — похвалил Витя, сверкнув очками, — как же ты его?
— На отмели среди камней лежал. Вон там, где развалины, — девушка указала на остатки старинного форта на островке, в полукилометре от пляжа. Балтийское море здесь было мелким; чтобы добраться до глубины и поплавать, приходилось идти по волнам не одну сотню метров.
— Играем в случайности? — деловито предложил Людвиг.
— Я за, — откликнулся Витя.
— И я! — подбежал Жека.
— Добже, сыграем, — поддержала Магда. — Ян, ты с нами?
— Пока посмотрю со стороны, — ответил я.
— Как знаешь, — она тряхнула мокрыми волосами, в зеленых глазах вновь появился лукавый огонек, — С твоей стороны и больше видно, да?
Иногда я решительно не понимал Магдалену.
— Ну, кто первый?
Это была странная игра — вначале я не уловил ее смысла. Как объяснил мне вечером бледный и осунувшийся Виктор, победившим считается тот, кто продержится дольше других. Витя и Магда играли с большой энергией и азартом, и быть бы кому-то из них победителем… если бы удалось доиграть.
— Раз, два, три, четыре, — Магдалена подкинула кусочек янтаря в ладони, — где-то ураган идет на город. Но ветер меняется, и ураган сворачивает в море.
Она зажмурилась и несколько секунд сидела неподвижно, сжав янтарь в пальцах, затем воскликнула с улыбкой: «Вот она, счастливая случайность!»
Витя принял у нее янтарь, поправил очки, задумчиво почесал короткую бородку:
— Раз, два, три, четыре, хм… где-то корабль полным ходом идет на рифы. Но рулевой чихнул и случайно чуть-чуть повернул штурвал.
Все рассмеялись. «Счастливая случайность!» — сказал Витя, передавая янтарь Жеке.
— Ну, это легкотня! — Прокомментировал тот. — Давай-ка сюда. Так… Раз, два, три, четыре… Где-то студент сдает экзамен… скажем, по математике. Если сдаст — спокойно доучится и станет учителем в школе, где и проработает до пенсии. Но — зыкенская случайность, на первый взгляд фиговая — препод замечает у него шпаргалку, ставит «пару» и парень вылетает из универа! Он увлекается плаванием и становится чемпионом мира! — Жека закрыл глаза, беззвучно пошевелил губами над сжатым в кулаке янтарем. На лбу его выступили бисеринки пота, — вот она, счастливая случайность, вуаля!
— Раз, два, три четыре, — янтарь был уже в ладони Людвига, — где-то ребенок падает с лестницы на асфальт. Но кто-то оставил внизу старый толстый матрас…
Я сидел чуть в стороне и слушал. У меня и сомнений не возникло, что где-то сейчас сворачивают с пути ураганы, а корабли счастливо минуют отмели. Ребята смеялись, передавали по кругу янтарь, и ласковое балтийское солнце касалось лучами их плеч, оставляя бронзовый налет загара. Каждое действие отнимало у игроков силы, они не сразу приходили в себя, но эти усилия приносили им явное удовольствие. «Вот она, счастливая случайность!» — слышалось каждые две-три минуты. Подойди к ним, сядь в круг. Возьми солнечный сгусток окаменевшей смолы. Почему ты не сделаешь этого?
— Моя очередь! — азартно выкрикнул Жека, — Раз, два, три, четыре… где-то… на одной планете каждый день миллион человек умирает от рака…
Да, я мог бы присоединиться к ним. Волоски на моих запястьях поднялись, словно от холода. Еще не знаю, как — смог бы принять участие в этой странной игре, останавливая ураганы и спасая детей. Но тогда мне уже не будет пути назад.
— Жека, постой, то бардзо трудно… — Магда взяла его за плечо, но мальчишка вырвался. Глаза его сверкнули недобрым огнем:
— Отзынь, Ма!
— Послушай, не дури, парень, — нахмурился под очками Витя, — это тебе не по зубам.
— Не лезьте! Я сам выбираю случайность, это мой выбор, только мой.
Людвиг вскочил на ноги:
— Dummkopf, это опасно для тебя самого, подумай хоть минуту!
Мальчишка с непостижимой ловкостью прокатился между вытянутых рук к морю, и стоя по щиколотку в воде, крикнул:
— Миллион человек — каждый день умирает! Но — в один прекрасный день приключилась счастливая случайность!
Уже мы все были на ногах. Жека, растрепанный и мокрый, походил сейчас на взъерошенного волчонка; по красным щекам побежали влажные дорожки. Он же все это время носил в себе камень, мелькнуло у меня: что-то переключилось, возможно, просто кончились силы, и теперь ничто не удерживает его боль внутри.
— У него же истерика, — сказал я.
— Истерика? — Людвиг был белее извести.
— Он себя не контролирует! Не давайте ему ничего делать!
— Женя, посмотри на меня. Ты не справишься один, — пророкотал Витя, медленно надвигаясь на него. В цинковой пустоте над нами, оглушительно всплакивая, метались чайки, — Женя, даже у всего Лесного городка не хватит сил остановить болезнь на планете.
— Отвалите от меня! Раз-два-три-четыре! В один прекрасный день все раковые клетки сами заболели! — истошно крикнул Жека прямо в небо, — заболели и сдохли! Все, сразу! Ну, счастливая случайность!!
Вдруг словно электрический разряд пронзил его тело. Я прыгнул вперед, повалил мальчика в накатившую на берег волну. Соленая вода ударила в лицо, и я закашлялся. Людвиг и Витя подхватили Жеку за руки и ноги, рывком подняли.
— Янтарь! Янтарь у него отберите, — плакала Магда.
Жека бился в конвульсиях. Глаза закатились. Мы вчетвером, отталкивая друг друга, пытались разжать его ладонь — тщетно.
— Женя, слышишь меня? Возвращайся! — Витя схватил мальчика за голову, он походил на сумасшедшего, очки улетели в воду, — Возвращайся сейчас! Прямо сейчас — это твой единственный шанс!
Мальчик не ответил. Его тело выгнулось дугой, мокрый песок взлетал фонтанами.
— Женька, возвращайся домой немедленно! — прокричал Витя бедняге в ухо.
И вдруг все кончилось.
С минуту я пытался нащупать пульс в холодной тонкой руке. Сделать искусственное дыхание или массаж сердца никто не пробовал, мы все каким-то образом знали: кончено.
Все так же светило ласковое вечернее солнце, все также мерно накатывали на берег волны. Мы стояли вокруг остывающего худенького тела, тяжело дыша, не зная, что сказать друг другу в оправдание.
6. Прощанье
К вечеру запрохладело, над лугом легла невесомая пенка тумана. Горбатые призраки гор на горизонте едва угадывались в мареновой дымке, словно на рисунке средневекового китайского живописца. Я долго стоял у крыльца деревянного домика на окраине городка, в задумчивости глядя на затихающий к ночи лес. Наконец холод заставил меня толкнуть тяжелую дубовую дверь и войти.
В комнате было тихо и пусто, пахло струганным деревом. Я щелкнул выключателем — под потолком зажглась электрическая лампочка на шнурке. Жека, умытый и переодетый в чистое, лежал на длинном столе в середине комнаты. Соломенные волосы рассыпались по исцарапанным доскам. Тонкие руки вытянуты вдоль тела — все еще сжатые в кулаки. Бесшумно я подошел к нему и взял за руку. Холодная посиневшая кожа. Темные лунки изгрызенных ногтей. Не без труда я разжал жекин кулак, и кусочек янтаря упал в мою ладонь.
Вот и все, подумал я. Ты готов?
По двору пронесся ветерок, хлопнул почерневшей ставней, звякнуло стекло. Близилась ночь — лучшее время, чтобы отправиться в путь с легким сердцем.
— Блудный сын вызывает базу. База, это Блудный сын, как слышите меня?
— Ян? Что-то случилось? Почему связь не по графику?
— Мирон Степанович, мое задание окончено. И вот вам совет: отведите войска и прекратите бессмысленную осаду. Зря тратите время и силы.
— Что с тобой, Блудяка, черт под ери? Ты здоров?
— И не мешайте людям прих одить сюда. Бесполезно пытатьс я остановить весенний ледоход. Бесполезно у бегать от встающего солнца.
— Майор, немедленно возвращайтесь на базу. Это приказ!
В кончиках пальцев родилась едва ощутимая дрожь, будто где-то рядом пустили ток по высоковольтной линии. Я сжал янтарь в кулаке. Как ребята использовали его? Аккумулятор? Конвертор энергии? Или просто передавали по кругу, как атрибут водящего в игре? Сердце заколотилось, медленно разгоняясь, словно винт вертолета. По спине забегали ледяные муравьи.
Не отрывая взгляда от белого жекиного лица, я сделал шаг вперед, и воздух в комнате зазвенел, накаляясь. Мир обрел небывалую четкость, проступили обычно незримые краски, в сознание ворвались новые, незнакомые звуки: шелест утекающего между пальцев времени, тяжелые вздохи земли, звенящие голоса далеких звезд. Жгучая волна прошла по телу, разгоняя кровь.
Что же тебе мешает? Что мешает всем, живущим здесь; почему поселок не опустеет в один день? Янтарь горел в моих пальцах. Правильно говорили древние, самое трудное — познать себя. Ничего сложнее в жизни нет, чем найти свой путь туда… Все верно, все так. Но ведь это и просто, как все гениальное, как идея колеса или расщепления атома, однако здесь нужна не логика мысли, а логика чувства — если может быть у чувства логика. Я представил миллиарды людей по всей планете, миллиарды, живущие в бесколесную эру. И лишь здесь, в этом странном месте под названием Лесной городок, открыта дверь в иное чувственное измерение. Что же останавливает тебя? Лети! Ты не трус и не ханжа, душа твоя открыта, так в чем же дело, черт возьми?!
Невесть откуда взявшийся в комнате ветер растрепал жекины волосы.
— Мирон Степанович, я рад был знакомству с вами. Даст Бог, свидимся когда-нибудь.
— Ян, Ян, Ян, подожди… Ну чем они тебя купили, сектанты чертовы — тебя, самого разумного из моих учеников?
— Вы все еще не верите. Я тоже долго не верил. Это не секта. Людей в лесном городке объединяет не идея, не общее дело, не религия. Их объединяет место. Портал, ворота, дверь — называйте как угодно. Пока такой городок один, но скоро их число увеличится.
— Ян, прошу тебя, присядь и подумай немного. Это какой-то гипноз или наркотик, отпустит, скоро отпустит …
— Удачи вам, Мирон Степанович. П рощайте.
И я сделал это.
Прижал кулак к сердцу (свет, ослепительный янтарный огонь сквозь пальцы, нет, это не аккумулятор — это ключ, распахнувший дверь в золотую комнату размером с галактику!), затем, сопротивляясь возрастающей силе ветра, положил ладонь на белый лоб мальчика.
— Раз, два… три… четыре, — задвигались в космической пустоте мои губы.
И жекины ресницы дрогнули. Под тонкими ребрами ворохнулся скрученный комок мышц, застучал вначале робко, потом все быстрее и тверже. Мерклую белизну щек замело розовым. Жека резко вдохнул, распахнул глаза, рывком сел. Выдохнул:
— …Вот она — счастливая случайность!
Не случайность, подумал я. Кусок янтаря — ключ, но дверью в золотую комнату был я сам.
7. Куда ведут все пути
— Здравствуйте, Ян.
Он стоял на тропинке — неподвижный и темный силуэт на фоне звездного неба. Под два метра ростом, худощавый, устало опустивший плечи. Гладкая и голая его голова в голубом сиянии наливающейся силой Луны напоминала яйцо. На плечах — тонкая охотничья куртка с откинутым капюшоном.