–Не дурной крюк ты сделал, чтобы потешить меня, – усмехнулся Элисьер. – В добрую сотню миль, пожалуй.
–Я ехал поговорить, – ответил Игбор и вопросительно посмотрел на Вардиса, застывшего в дверях.
–Говори при нем, – вздохнул Элисьер, жестом указывая сыну на скамью у стола. – Я не вечен. Может быть, в следущий приезд застанешь в кресле лорда его.
–Как знаешь, – лорд Шален и не думал возражать. – Если здоровье так плохо, может и к лучшему, если сын будет в курсе. Дурные дела творятся у нас в королевстве, друг мой.
–Не томи, давай ближе к делу.
–Король умер.
Вардис подался вперед, невольно заинтересованный мрачным тоном лорда, но на него никто не обратил внимания. Элисьер, нахмурившись, смотрел на Игбора.
–Да, дружище, Таера больше нет, – продолжил Шален, насладившись произведенным эффектом. – Дурная лихорадка сожгла за пару недель. Ясно-понятно, что никто подобного не ждал, король был крепок, как дуб, и тем не менее… Столица в волнении!
–Чего волноваться? Таер оставил наследника.
–Таер смачно плюнул в лицо королевству перед смертью. Прямо об этом не говорят.., но это как корову под столом прятать – то копыта, то рога торчат. Все знали, что король не любил наследника. Но кто ожидал, что он возьмет, да лишит Линеля короны?
–Лишит короны? Своего сына? – Глаза Элисьера сверкнули из-под нависших бровей. – Как такое может быть? У короля не было других детей, даже дочерей!
–Вот то-то и оно. Таер оставил завещание. Помнишь тот ископаемый закон о престолонаследии? Так вот, он обратился к нему и назначил следующим королем… кого бы ты подумал?
–М-м… не знаю… Бастарда от какой-нибудь шлюхи?
–Бастарда? Нет, ты, друг мой, не в тот замок ключом тычешь! Чтобы Таер, да по шлюхам ходил? Ха-ха! Плохо же ты знал нашего короля! Лучше. Все гораздо интереснее!
–Ну?!
–Таер назвал приемником …Холдстейна!
Вардис не смог сдержать удивленного возгласа, впрочем, отец был изумлен не меньше.
–Моэраля?!
–Его! – Игбор рассмеялся. – Посмотрел бы ты на лица лордов-советников, проклятых выскочек! Честное слово! Никогда еще я не был так рад оказаться при дворе!
–Да клал я на их лица, – отмахнулся Элисьер. – Моэраль принял корону?
–Какое принял, – Шален вздохнул. – Его не было в столице на момент смерти Таера. Он в Вантарре, насколько мне известно. Королем провозгласили Линеля.
–Но как?! – не выдержал Вардис.– Король же четко указал в завещании…
–Молчи, когда говорят старшие! – рыкнул Элисьер.– Воля мертвого короля – не больше воли мертвого крестьянина! Таер умер, но остался Совет. А Совет рассчитывал видеть на троне Линеля.
–Все так, – подтвердил Игбор. – Но вести о завещании все равно докатятся до севера. Знаю я, знаешь ты. А ведь нас-то даже при оглашении не было.
–Значит, тех, кто знает – множество, – кивнул лорд Кантор.
–Больше, чем хотелось бы в столице. Спорю на своего коня, со дня на день Моэраль узнает о дядюшкиной воле, если уже не знает. И тогда…
Оба лорда замолчали. Каждый думал свою думу, а Вардис в нетерпении ждал. Моэраль – король! Его лучший друг – король! Канторы теперь вознесутся на немыслимую высоту…
–Если Холдстейн намеревается бороться, я его не поддержу, – наконец сказал Элисьер. – Сильвберны подмяли под себя более сотни лордов, не Моэралю тягаться с такой силой. Не хочу рисковать креслом лорда Зубца.
–Отец! Ты чего? – Вардис снова не сдержался, но ему было плевать. Он, только что примеривший мантию лорда-советника, вновь больно опустился на жесткую землю. – Это же Моэраль! Подумай, Вантарра всегда была дружна с Кантором!
–В Вантарре с воцарения Сильвбернов сидели лорды, а не короли! – отрезал Элисьер. – Я не поддержу твоего дружка против законного короля.
–Линель не законен, завещание…
–Молчать! Большой вопрос, мог ли Таер вообще распоряжаться короной! Неужели я пойду против королевской власти из твоей прихоти?!
Вардис приумолк. Даже больной, отец оставался отцом и своеволия не терпел. Тем более в присутствии посторонних. Поэтому Вардис сдержанно кивнул и покинул отцовские покои.
Он вернулся вечером. Утомленный Элисьер дремал в кресле, накрыв медвежьей шкурой часто болевшие в последнее время ноги. Вардис отметил, как отец постарел за короткое время. Словно неведомый червь грыз его изнутри, и пока ни один из приглашенных лекарей не смог справиться с этой напастью.
Но в то, что время отца скоро закончится, Вардис верить не хотел.
–Я слышу тебя, – то ли Элисьер проснулся, заслышав шаги сына, то ли просто притворялся спящим. – Проходи.
Вардис хотел сесть, но передумал. Остался стоять, прислонившись к столу.
–Чего хочешь, сын?
–Чтобы ты подумал.
–Я понимаю, о чем ты. Я подумал.
–Ты плохо подумал. Попробуй еще раз.
Наследный лорд говорил медленно. Нужно было донести важность произносимых слов до отца. И Вардис сдерживался: говорил, будто дрова колол. С паузами. С нужными интонациями.
Слишком многое зависело от беседы сына и отца.
–Пока я жив, Канторы не пойдут против законного короля, – отрезал Элисьер.
–Канторам ни к чему идти против законного короля. Законный король – Моэраль.
Элисьер вздохнул:
–Твоя дружба с Холдстейном много значит для тебя. Но не настолько много для меня, чтобы рисковать головой.
–Отказываясь присягнуть ему одним из первых, ты делаешь большую ошибку.
–Я НЕ присягаю ему, потому что боюсь сделать ошибку.
Вардис немного помолчал.
–Отец?
–Да?
–Что говорит лекарь?
Элисьер сглотнул:
–Мне осталось немного.
–Как ты думаешь, как я поступлю, став лордом Зубца?
–Ты поступишь так, как считаешь правильным. А правильным ты считаешь поддержать Моэраля.
–И что ты думаешь по этому поводу?– спросил Вардис и напрягся в ожидании ответа.
Отец молчал недолго:
–Наверное, это покажется тебе вероломным… Но мне все равно. Я с самого детства готовил тебя к креслу лорда, ты знаешь все, что знаю я. Ты можешь ошибаться. Но Кантор ты не погубишь.
–Иными словами – ты веришь мне?
–Да, – Элисьер кивнул. – Нынешний лорд Зубца не поддержит Холдстейна, а что сделает следующий – это дело следующего.
Вардис медленно прошелся по комнате, обдумывая сказанное. Намерения его были вероломством по отношению к семье. Но бездействие стало бы вероломством по отношению к другу. Крайне невыгодным вероломством, как полагал Вардис.
–Отец, я хочу, чтобы ты понимал – я намереваюсь поступить, как решил. Но ты …дорог мне, клянусь молоком Аэлиннэ. Твое мнение мне дорого.
–Я знаю, чего ты хочешь, – прервал сына Элисьер. – Вардис, мы очень похожи. Если я не поддержу Моэраля, ты сделаешь это один?
–Да. Вещи уложены. Уеду утром. Не хочу ссориться с тобой перед отъездом.
–Ссоры не будет, – старый лорд взмахнул рукой.– Но и благословения моего не жди. И солдат в дорогу не дам – иначе будет выглядеть, словно я одобряю твой отъезд. И за свои поступки будешь отвечать сам.
–То есть, ты не помешаешь мне уехать? – Вардис был удивлен.
–Мешать?! Мешать взрослому мужчине принимать собственное решение? Нет, сын, все мы порой совершаем поступки, с которыми остальным остается только смириться. Так было со мной – так случается с тобой. Но знай – пока я жив, Зубец не будет порукой за твои ошибки. И еще – я не хочу, чтобы кто-то знал, что ты уехал с моего ведома. Корона – кому бы она ни досталась – может решить, что мы повели двойную игру. А это измена.
–Это не так!
–Но скажут так, как выгодно, ты ж понимаешь.
–Небольшой скандал?
–А как же, – Элисьер задорно усмехнулся, и на миг перед Вардисом мелькнул образ прежнего отца: молодого, смелого, сильного…хитрого.
–Ну, спасибо за понимание. Клянусь могилами прадедов, я буду примерным сыном во всем… кроме одного.
Наутро обитатели Кантора были поражены на редкость непривычной картиной. Молодой и старый лорды – обычно во всем единодушные – ругались.
–Немедля расседлай коня, мерзавец! – вопил по пояс высунувшийся из окна старый лорд, махая тростью, столь необходимой в последние месяцы.
–И не подумаю, батюшка! – нахально ответствовал молодой, навьючивая на задумчивого каурого Вьюнка седельные сумки.
–Вардис, я заклинаю тебя!
–Я принял решение, и даже боги не заставят меня отступиться!
За перепалкой следила Иша, злая ухмылка портила красивое, не старое еще лицо. Рядом стояли ее дети – Далая и Эрей. Лицо Далаи было безучастным, в глазах Эрея читалось нескрываемое отвращение к зарвавшемуся брату.
–Подлец решил предать короля, – сквозь зубы пробормотала Иша. – И похоронить нас вместе с собой.
–Отец не станет присягать Моэралю, даже если это сделает Вардис, – заметил Эрей.
Завещание Таера уже не было секретом ни для кого в Зубце.
–Этому бастарду плевать на волю Элисьера, – Иша с силой сжала кулаки. – Я поверить не могу, что муж так слеп!
–Как ты ненавидишь его.., – промолвила задумчиво Далая.
–Ненавижу? О, дочь, знала б ты, как много я готова отдать, лишь бы этот ублюдок никогда не появлялся на свет! Или в овраге свернул шею…
–Дорогая мама! – Вардис, решив, что спектакль пора заканчивать, птицей влетел в седло и отвесил Ише шутливый поклон. – Благословите в дальнюю дорогу!
–Желаю сдохнуть, предатель! – со сладкой улыбкой ответила Иша.
–Милая сестра? Быть может вы будете слегка учтивей?
Далая молча отвернулась. Эрей не стал ждать, пока Вардис и его сделает участником цирка, резко развернулся и пошел прочь.
Вардис в последний раз взглянул на отца, устало прислонившегося к подоконнику. На миг жалость острой иглой кольнула прямо в сердце. Такой одинокий… такой больной… И он уезжает, оставляет его с этой сукой – Ишей. Да, она любит отца, но все же, все же…
–Одумайся, – снова сказал Элисьер, и Вардис понял: на этот раз все всерьез.
–Прости папа, – юноша покачал головой, и дал шенкелей коню.
Вьюнок смерчем ринулся к воротам. За ним в поводу следовал боевой Вихрь.
Утомленный от ругани Элисьер еще несколько минут смотрел сыну вслед. Почему-то он был уверен, что видит первенца в последний раз.
Моэраль
Светло-желтый, хрусткий лист пергамента трепетал в руке. От дрожащего пламени свечи по бумаге прыгали гибкие тени. Горел камин, жара в комнате вынудила Моэраля расстегнуть рубашку до середины груди. А может быть, воздуха не хватало вовсе не из-за жары.
«Мой великий лорд!
Ваше Превосходительство!
Молю Вас, простите, что это письмо пришло так поздно, Вашему верному слуге нет оправдания. Я горю от стыда, понимая, что эту одновременно благую и дурную весть мог уже доставить к вам кто-то иной…
Милорд! Прежде, чем винить, поймите, столица переполнена подозрением, и я долго не мог найти благовидного предлога, дабы направить гонца на север. Ваши хитрые противники проверяют каждого, покидающего город, я боялся, что послание попадет не в те руки.
Ваше Величество! Да, именно так, Ваше Величество – ибо Вы, Вы! – наш единственный король. Наш добрый и справедливый король. Да будет Вам известно, что наш безвременно почивший господин Таер Первый Сильвберн оставил завещание, по которому нарек вас законным правителем. Ваша Милость! Копию завещания я прилагаю к письму. Противники Вашего Величества обыскали кабинет покойного Таера, но они плохо знали Его усопшую Милость, и копия уцелела. Единственная из всех.
Мой король! Воля вашего дяди была во всеуслышание оглашена немедленно после его смерти, но лорды Совета пожелали скрыть ее. Столица славит Линеля, как нового короля, и сердца Ваших подданных обливаются кровью от такого вероломного предательства. Страна ждет Ваше Величество, она не хочет видеть самозванца на троне, пусть даже и самозванца из рода Сильвбернов. Корона предназначена для Вашей головы, ни для чьей иной, и помните, буде Вы пожелаете взять эту корону, многие лорды поддержат Вас. А дабы у Вас не возникло сомнений, что пишет именно друг, вспомните Ваше Величество, Серую Лилию, и знайте, что Линелем Сильвберном убит благородный лорд Торрен.
Искренне ваш.
Х.»
Порыв ветра за окном хлопнул ставней о стену, и Моэраль вздрогнул от неожиданно резкого звука. Правая рука положила с десяток раз прочитанное письмо на стол, левая потянулась за второй бумагой.
«Я, король Таер Сильвберн, находясь в здравом уме, не уповая более на милость Богов, не посылающих исцеления, чувствуя, что жизнь подходит к концу, и не желая оставлять королевство на волю…».
–Быть не может, – прошептал Моэраль, едва шевеля онемевшими губами. – Этого не может быть…
Он задумался, устремив взгляд к потолку.
Таер никогда не скрывал, что юный Холдстейн подменял ему сына. Разочарованный в собственном отпрыске, король невольно искал в племяннике недостающие Линелю черты. И находил.
Возможно, этому способствовал сам Моэраль. Мальчишкой оказавшись при дворе, он был восхищен его великолепием. Но не только. Он будто поднялся на новый, ранее недоступный уровень. Тут заботы о собственных землях казались незначительными, тут решались проблемы целой страны.
Моэраль восторгался Таером. Вполне сознательно копировал его манеру говорить: короткими вескими фразами, одеваться: просто и строго. В пору, когда при дворе модным стало носить бороды, юный лорд Холдстейн и король вдвоем щеголяли чисто выбритыми подбородками. Однажды дядя заказал придворному живописцу портрет: король сидел в кресле, племянник стоял рядом. Когда картина была готова, Моэралю стало стыдно перед собственным отцом: на портрете он словно отказался от родства, став сыном Таера.
И все же…
Подпись на завещании была дядиной, сомнений не было. Печать тоже подлинная. Зачем бы кому-то их подделывать? И упоминание о Серой Лилии… Насколько Моэралю было известно, о разговоре в Серой Лилии знало только два человека, одним из которых был он сам.
Стоит ли верить письму?
Моэраль сгреб обе бумаги и направился к матери. Был бы жив отец, все стало бы намного проще. Но он умер несколько лет назад, и единственным советчиком Моэраля в эти годы была Кадмэ. Впрочем, их отношения портились, причем, портились стремительно. Возможно, это был последний раз, когда матери было суждено узнать о делах сына.
–Почему не спишь? – удивленно спросила женщина, едва лишь Моэраль приоткрыл дверь в ее спальню. – Время позднее.
–Ты сама не спишь, – усмехнулся он.
–У меня много работы, – Кадмэ приподняла за угол вышиваемый гобелен.
–Что на этот раз?
–Утиная охота.
«У тебя на уме одни гобелены», – с внезапной неприязнью подумал Моэраль.
–Ты ко мне по делу? – казалось, от пронзительного взора Кадмэ не укрыться и в подвале.
На несколько мгновений Моэраль пожалел, что пришел, но было уже поздно.
–Прочти.
Кадмэ недоверчиво взяла пергамент. Моэраль долго ждал, пока мать разберет чужой витиеватый почерк. Особенно долго она рассматривала печать, поднесла к самому носу.
–Это не подделка.
–Я пришел к такому же выводу. Но все равно не верю.
–Почему? – Кадмэ подняла на сына сияющие глаза. – Ты был любимцем Таера!
–Но предпочесть племянника… да кому мы врем! Если я и прихожусь ему племянником, в лучшем случае семиюродным!
–Не семиюродным! Ты гораздо ближе ему – Бран Холдстейн недаром взял в жены Элию Сильвберн, а Элия…
–Их наследник умер, дочерей раздали замуж, – отмахнулся Моэраль. – Таер был мне дядюшкой по традиции и духу. Кровь значения не имела.
Кадмэ задумалась.
–Серая Лилия?
–Это таверна для благородных в Сильвхолле. В ней я однажды имел откровенный разговор с хорошим человеком. Так что ты думаешь о письме?
–Ты точно знаешь, кто его написал?
–Да. И в этом человеке я уверен.
–Почему он написал тебе?
Моэраль задумался.
–Мы дружили, когда я жил при дворе. Но дело не только в этом. Он предан Таеру. Возможно, просто желает исполнить его волю.