– Я погибну от первого поцелуя?! – до боли сжимая ладонь Арсения, спросила девушка. – Меня много раз называли воплощением живого света, и никто не рассказал, что означают эти слова. Я требую объяснений!
– Дитя моё, ты услышала то, что тебе необходимо знать, – доброжелательно произнесла Мать рода. – Я хранительница древнейшего знания, которое для тебя не благо. Прими на веру сказанное и живи как прежде.
– Я уже приняла на веру слова отца, когда он сказал, что для меня лучше не видеться с матерью, лучше, если она будет как можно дальше от меня.
– Ты сомневаешься в словах мудрейшего из нас?
– Нет… Но я даже не помню, как выглядит моя мать.
– Вопрос лишь в том, веришь ты или нет.
Взгляд Матери рода был настолько пронизывающим, а голос звучал настолько располагающе, что Ялиоль не могла ответить иначе, она сказала: «Верю».
– Тогда прими на веру и мои слова, – произнесла хранительница. – А если в твоей душе возникнет возмущение при воспоминании об услышанном, – игнорируй его и не корми эллолианов собой…
Она привычным жестом провела ладонью по крыльям на голове и растворилась лёгкой дымкой.
– Как обычно, туманно и непонятно, а главное – «никогда ни о чём не спрашивайте!», – ворчливо проговорил Арсений, нарушив напряжённую тишину.
– Наверно, мы будем вести себя так же, если проживём пятьсот лет, – отвлеклась от потока мыслей Ялиоль. – Ты помнишь последнюю фразу? Она упомянула о существах, которых я не должна кормить собой. Как её понимать?
– Ты хочешь говорить о них?
– Я не могу рассуждать о других её словах! – повысила голос Ялиоль и тут же сдержала себя. – Расскажешь про странных существ, которых я не должна кормить собою?
– Я о них никогда не слышал, но раз об эллолианах говорит сама Мать рода, значит, и это следует принять на веру.
Ответ тяжестью повис в воздухе, а Ялиоль закрыла лицо руками, прошептав:
– Обними меня…
Сдержанные слёзы покатились по их щекам, и только холодные стены были молчаливыми свидетелями тому, как молодые люди приняли испытание, уготованное им судьбой. Маленькое зарешёченное окно пропускало тусклый свет вечернего неба, и вскоре в нём засветились звёзды. О двух пленниках как будто забыли. Видимо, принцу не были полезны плохие новости до ужина, за ужином и после него.
– Как символично: мы в темнице, и нам только что вынесли приговор! – вдруг прошептал Арсений, нарушив тишину.
– Я знаю, как тебе больно и понимаю, что сейчас ты не сможешь относиться к услышанному иначе. Но Мать рода хотела нас защитить.
– Защитить?! От кого? Друг от друга? Может, ты не расслышала? Она сказала, что мы никогда не обретём счастья друг с другом! Наша любовь невозможна…
– О чём ты говоришь, Арсений? Она не запретила нам любить… нам всего лишь нельзя целоваться…
– Ты так отстранённо это произносишь…
– А тебе больно только потому, что…
– Потому что я не освободился от привязанностей? Я уже слышал это… Я пытался. Не получается! Не представляю, как тебе удалось? Ты такая спокойная, невозмутимая… Произошедшее тебя совсем не трогает? Как будто ты совсем… не любишь меня …
– Не обижай меня такими словами.
Ялиоль отошла в сторону и напряжённо начала разглядывать обшарпанные стены. Опустив взгляд, она заметила, как по её ноге поползла мокрица, однако девушка не испугалась. Она просто слегка топнула ногой, и мокрица соскользнула на пол.
– Прости, – послышалось за спиной голос Арсения. – Но если бы сейчас мне попался тот, кто вбил тебе в голову мысли о любви без привязанности… Я бы не стал сдерживаться! Кому могут принадлежать идеи о любви без привязанностей? Кто способен так любить?! Боги? Конечно, только они! А мы с тобой люди, и нам должно быть больно! Потому что мы способны чувствовать…
– Именно о такой боли я и говорила. Я не хотела испытывать боль и поэтому старалась освободиться от привязанностей. А тебе это удалось лишь на пару минут.
– Да, потому что я испытываю не привязанность, а зависимость! Сейчас моя жизнь превращается в кошмар! Я рядом с тобой, но не могу к тебе прикоснуться! Я самый несчастный человек на свете!
Ялиоль не оборачивалась, ей внезапно стало холодно, и девушка невольно обхватила себя руками и принялась растирать продрогшие плечи.
– Наверно, нет смысла говорить тебе о том, что ты можешь быть счастливым здесь и сейчас, если захочешь?
– Хочу, но это станет возможным, только если плесень сползёт со стены и съест часть моего мозга, где хранятся воспоминания о тебе!
Горячие руки Арсения крепко сжали плечи Ялиоль. Девушка не пыталась их сбросить, она полуобернулась к нему и сказала:
– Вовсе нет. Ты просто не знаешь, чего хочешь на самом деле.
– Знаю.
Ялиоль с силой высвободилась из объятий Арсения и заглянула ему в глаза:
– Тогда скажи мне.
– Зачем? Для тебя это не секрет.
– Озвучь это, – настаивала Ялиоль. – Прошу тебя…
– Я хочу быть с тобой! Жить под одной крышей, засыпать и просыпаться. Вместе состариться… Это простое человеческое желание. Эти слова равносильны словам «обрести счастье»! Они звучат в голове всех влюблённых.
– Тебе важно любить меня или просто любить? Важно быть рядом со мной или важно иметь возможность целовать меня?
– К чему такие вопросы?
– Это важные вопросы. Ничто не мешает тебе быть со мной и любить меня. А стать счастливым за счёт другого человека – просто невозможно! Ты ведь был божеством, неужели эта истина оказалась недоступной сознанию Элтора?
Арсений не отвечал. Слова Ялиоль вонзились в сердце, словно это говорила не любимая девушка, а строгий родитель. Если бы она рыдала у него на груди, Арсений смог бы её утешить и успокоить себя. Но было наоборот. И всё-таки он полюбил Ялиоль именно такой. Поборов жгучее возмущение, Арсений сдержанно произнёс:
– Ты запамятовала. Элтора больше нет. От него остались только обрывочные воспоминания в моей голове. Но среди них нет рецепта обретения счастья в одиночестве. Он вообще не думал об этом…
– Я делилась с тобой рецептом, а ты не захотел его понять, не смог проникнуться идеей обретения гармонии внутри себя. Боюсь, что сейчас только этот рецепт может спасти нас… от самих себя. Ведь только мы сами делаем себя счастливыми или несчастными!
– Твой рецепт не содержит ингредиентов, которые надлежит смешать, выпить и затихнуть, а потом ждать волшебства!
– Конечно, так было бы проще. Но кому как не тебе знать, что нет рецепта подобного эликсира и нет спасительного заклинания.
Мрак и сырость в напряжённой тишине словно обрели тяжёлые щупальца и протянули их к заключённым темницы. Они сдавливали грудь, ложились на плечи, лишая сил и светлых мыслей.
– Помоги мне, – прошептал Арсений. – Я помню, как ты сказала, что сможешь жить без меня… Но я не представляю свою жизнь без тебя с тех пор как вновь увидел и понял, что люблю…
Ялиоль грустно улыбнулась, вспомнив продолжение своих слов, которые он уже не услышал. В тот момент она осознала, что сама не свободна от единственной привязанности, которая обрела силу, едва девушка увидела своего друга детства. Увидела и ощутила, что в её сердце образ друга преобразился, он стал мужчиной, при мысли о котором Ялиоль охватывает приятное волнение, а видеть и слышать его, прикасаться к нему – это единственное, с чем она не в силах расстаться. А раз так – впору самой вспомнить рецепт счастья внутри себя.
– Я понимаю, почему запрет на поцелуи превратил нас в двух плаксивых детей, для которых все желания одинаково сильны. Но в отличие от них, мы знаем, что важнее, – сказала Ялиоль. – Я ведь не зря спросила тебя о том, что важнее?
– Любить тебя или просто любить? – подхватил Арсений. – Для меня одно неотделимо от другого.
– Но если поразмыслить, то можно прийти к интересным выводам.
– Ты их уже сделала?– безрадостно спросил юноша.
– До встречи с тобой в моей голове всё было разложено по полочкам, имелись ответы на все волнующие меня вопросы. Но теперь…
– И всё же…
– Сейчас я в растерянности.
Ялиоль вновь отошла от Арсения, пряча от него взволнованный взгляд. Но юноша приблизился к ней, а его горячие ладони вновь коснулись холодных плеч Ялиоль. Девушка закрыла глаза, ощущая, как по телу разливается приятное тепло.
– На какие вопросы потерялись ответы? – с участием спросил он. – Может, найдём их вместе, сейчас?
– Наверняка ты не спрашивал себя, что важнее – обрести любовь как дар или обязательно быть рядом с объектом любви. Я спрашивала себя и была уверена, что смогу просто наслаждаться ощущениями, которые принесёт с собой любовь. Но внезапно для меня стала важнее причина их возникновения. Это – ты! Но я не нахожу ответа на вопрос, что для меня значит быть с тобой.
– Попробуй ответить на него сейчас…
Горячие объятия Арсения кружили Ялиоль голову, путали мысли, она совершенно забыла об их миссии, о том, что они пленники доринфийской темницы.
– Ответ не так прост, – произнесла Ялиоль. – Рядом с тобой я не только чувствую себя защищённой, красивой, желанной… Я знаю, что чувство защищённости я могу получить иначе… Я увидела себя красивой и желанной, став невестой доринфийского принца… Но только ты дал мне ощутить себя целостной! Ты как будто недостающее звено меня самой, моего мира, тот самый важный компонент в моём эликсире счастья, без которого не ощутить его настоящий вкус!
– Но если ты почувствовала это только рядом со мной, тогда тебя можно поздравить с обретением зависимости! Не так ли? – оживился Арсений.
– Согласна. Это стало контролировать мою жизнь, вызывать боль, я перестала быть себе хозяйкой…
– Позволь, теперь я спрошу – так ли это важно для тебя?
– От подобных рассуждений может взорваться мозг, – уже без грусти улыбнулась Ялиоль.
– Но, как ни странно, мне стало легче. Приговор, вынесенный нам, теперь не кажется невыносимым.
– Да, если подумать, то мы оказались в более выгодном положении, чем те влюблённые, которым запрещено даже видеться и которых родители насильно венчают с ненавистными избранниками, – произнесла Ялиоль.
– Ты права, – согласился Арсений, как только ему удалось успокоить бушующее море в своей душе. – Может, повторим попытку, чтобы Мать рода появилась и хотя бы открыла засов нашей клетки?
– Тут появится её бестелесный образ, который и соломинку поднять не может. Но я, как и ты, не намерена засиживаться здесь и медленно покрываться плесенью.
– У тебя есть идея, как нам выбраться?
– Пока нет, но для начала нужно хотя бы вытереть слёзы.
Ялиоль сказала это не случайно: лицо Арсения попало в луч слабого света, отчего на его щеках заблестели невысохшие дорожки.
– Я не плачу, – сразу смутился молодой маг, но девушка остановила его руки, поспешившие стереть следы мужской слабости, как считал Катрам.
– Тебе хотелось тогда оказаться на месте Суграфана, когда мне пришлось слизывать его слёзы?
– Ещё бы!
Ялиоль хитро посмотрела на довольного и в то же время слегка растерянного юношу и с не свойственными ей интонациями произнесла:
– Нам всего лишь запретили целоваться…
– Ялиоль?!
Девушка игриво лизнула его щёку, затем вторую, и вдруг воскликнула:
– А ты знал, что твои слёзы… тоже сладкие?
– Я никогда не пробовал их на вкус… или просто забыл…
– Твои слёзы сладкие! – обрадовалась она внезапно промелькнувшей идее. – У людей таких не бывает…
– Я – человек!
Но Ялиоль будто не услышала его возмущения, она начала рассуждать вслух:
– Ты был частью сущности Архиса многие тысячи лет и всего лишь двадцать пять лет обитаешь в теле человека… У тебя сохранились некоторые качества, которыми обладал Элтор, взять хотя бы питание солнечным светом. А что если у тебя есть и свойства Суграфана?
– Ты хочешь сказать… – наконец уловил её мысль Арсений.
Ялиоль поправила магический пояс, подаренный Матерью рода, и на всякий случай ещё раз лизнула щёку юноши. С пояса на подвязках свисали миниатюрные изваяния слуг Архиса. Эти божества исчезли вместе со своим хозяином, однако магические свойства пояса могли на некоторое время превратить его обладателя в любого их них.
– Если ничего не получится, то мы придумаем что-то иное, – успокоила себя она и передвинула пряжку на один из узелков, где была подвешена маленькая каменная фигурка слуги Архиса.
Девушка в ожидании превращения зажмурилась, но ничего не произошло.
– Мне очень жаль, что я не имею свойств Суграфана, – искренне сожалел Арсений. – Мои слёзы просто сладкие.
– Нет, – улыбнулась Ялиоль, – кажется, они действуют, хоть и с опозданием.
Превращение началось: голова девушки расплылась подобно шляпке огромного гриба и обросла кружевной бахромой, а тело скрылось за длинными ветвистыми щупальцами и стало полупрозрачным. Юноша даже увидел сердце, наполнившееся голубой кровью. Оно пульсировало и волнами испускало от себя свет.
– Изома всегда завораживала своей красотой, – любуясь её плавными движениями, вспомнил Арсений.
Невесомая медуза светящимся призраком облетела их тесную клетку и, просунув гибкие щупальца в решётку, быстро нашла засов и открыла дверь.
– Ты свободен, мой милый спутник, – протяжным голосом произнесла Ялиоль и с удовольствием пошевелила щупальцами.
Арсений последовал за ней, и вскоре они выбрались из подземелья.
– Знаешь, о чём я думаю? – спросила она и тут же сама ответила: – У нас гораздо больше общего, чем казалось, когда мы были детьми. Теперь мы оба некие сущности, заключённые в тело человека. Может, поэтому с первой минуты нас тянуло друг к другу?
– Мне известно лишь одно: я человек и полюбил человека.
Арсений сурово сдвинул брови, но Ялиоль в полумраке этого не заметила.
Залы и коридоры королевского дворца не были пусты, и вооружённые стражники встречались беглецам почти на каждом шагу. Они могли остановить любого, кто попытался бы ночью проникнуть в тронный зал, а именно туда направлялись сбежавшие пленники.
При виде голубого сияния и струящихся из него щупальцев ночная охрана дворца цепенела в то самое время, как молодой маг умело насылал на них заклинание покорности. Подобным образом им удалось остановить охрану Нимфизалии – без лишнего шума и кровопролития. Арсений не любил, когда Катрам применял смертельные заклинания, и в этом отличался от своего учителя.
Вскоре они очутились в просторном зале, который несколько часов назад представила их завороженному взору Кантра. Сейчас он был темнее, но всё равно выглядел впечатляюще.
– Если бы я знал, что тайное заклинание Кантры создаёт иллюзии, мы не оказались бы в ловушке, – прошептал Арсений.
– Зачем об этом думать, если в итоге получилось лучше, чем планировалось, – ободряюще произнесла Ялиоль. – Принц не захотел нас впустить, но мы оставим ему письмо с объяснениями.
Девушка попросила своего спутника воспользоваться магией и сделать так, чтобы здесь появились чернила с пером и бумага. Арсений легко исполнил поручение, а когда они вдвоём составили текст послания, то положили свёрнутый лист прямо на королевский трон.
– Взгляни, – указала щупальцем на стену Ялиоль.
Молодой маг поднял голову и увидел овальной формы блестящий панцирь, состоящий не из отдельных пластин, а из алмазных пирамидок.
– Вот о чём говорила Мать рода, – подплывая ближе к святыне доринфийцев, сказала девушка в образе Изомы. – Он всё равно будет похищен.
– Ты действительно собираешься это сделать? Она не говорила, что похитителями станем ты и я.
– Ты ведь хотел нарушить планы таинственного злоумышленника? У нас появилась такая возможность.
Арсений проверил, не наложено ли заклятие на королевскую реликвию, и, к удивлению, не обнаружил магической защиты.
– Очевидно, принц весьма уверен во внешней защите дворца, – решал молодой маг и позволил Ялиоль снять со стены святыню.