========== I. ==========
- Полагаю, работа завершена. Оковы достаточно крепки? Проверь.
Жуткая боль полоснула по запястьям, потому что тиски металла вонзились в кожу, не позволяя шевельнуть руками. У меня вырвался недоуменный стон сквозь сжатые губы, и я открыла глаза.
- Твою мать…
Передо мной стоял мутно-желтый, невысокий скелет с широкими плечами, на которых восседал такой же, но поменьше. Кости соединялись друг с другом проволочными нитями.
Если приглядеться, на существах можно рассмотреть нацарапанные неаккуратно, в спешке, незнакомые узоры. Из глаз черепов струился темный, будто вязкий, свет. Словно наружу из них проглядывала тьма. От скелетов веяло смрадом и холодом.
- Человек? Невозможно… - говоривший был настолько высок, что я со своим метр семьдесят стала бы ему по плечо. Проверить этого не представлялось реальным, так как я оказалась прикована за руки и ноги к чему-то, вроде пыточного колеса. На лицо высокого незнакомца падал темный капюшон то ли из бархата, то ли еще из какой-то мерцающей на свету ткани. Из-под него на грудь спадали длинные, выгоревшие, светлые волосы, частично заплетенные в диковинные косы из пяти или шести прядей. На аккуратных ногтях нацарапаны сложные символы, а пальцы усеивали тяжёлые перстни. Незнакомец листал большую тетрадь в кожаной обложке с неровными, рваными краями, точно сделанную вручную.
- Почему она человек? - и он вперил в мое лицо абсолютно ледяной, негодующий взгляд светло-серых глаз, смотревшихся хищно на фоне теплого оттенка золотистой кожи.
- А ты, блин, кого ожидал? - яростно огрызнулась я, так как гнев во мне заглушал страх. - Санта Клауса? Человек я, конечно!
- Речь членораздельная, - бормотал этот ненормальный. - Но молвит странно. Ты имеешь какое-либо отношение к даэдрическому принцу судьбы? - спросил с самым серьезным видом. Теперь я понимаю, что он смотрел на меня с надеждой…
- Так, всё понятно, - сухо пробормотала я, начиная сатанеть от ярости. - Отпусти, придурок, и я, возможно, спишу твое поведение на помешательство, не стану заявлять на тебя в полицию. Если нет, я и слова больше не скажу. Если ты думаешь, что это прикольный пранк, то ты ошибаешься. Это уголовно наказуемое преступление.
- Она же на киродиильском наречии изъясняется? - почти озадаченно пробормотал незнакомец, подаваясь назад. Он снова посмотрел в тетрадь:
- Совпадение циклов точно, подготовка безупречна. Я подсчитал, когда луны застынут в должном положении, использовал единственный камень варла для установки на крыше… Я не мог ошибиться и случайно телепортировать сюда умалишенную! Проклятье, - прошипел он, отвернулся и зашагал в глубь коридора. Когда отвратительный скелет подался за ним, он бросил ему через плечо, словно мог понимать скрежет, доносившийся из его рта:
- Наплевать. Оставь её пока так…
“Хорошо, пусть будет пранк. Потому что если весь этот маскарад всерьёз, то эдак он меня порешит. В качестве жертвоприношения какому-нибудь богу, которого и в помине нет”.
Я начинала опасаться за свои руки. Пускай бы они только болели, но кровь туда не проходила, а это чревато страшными последствиями. Та же самая судьба ждала мои лодыжки. Всё бы ничего, я не спортсменка, мысль об инвалидности на ноги меня не особенно пугала, но я художник, и мои руки - это всё, чем я могу быть полезна.
Я беспомощно посмотрела на жутковатую куклу в виде сдвоенного скелета. Очень натуралистичное существо получилось. Я даже не вижу здесь скрепляющих болтов. И странно, что он умудряется передвигаться на тощих, тяжёлых ногах столь плавно. Подобный механизм должен стоить приличную сумму.
“Посмотрим правде в глаза - происходящее слишком дорого для пранка”.
Меня украл какой-то псих. Мне говорили, я на Серану похожа, может, в этом дело? Тогда он, пожалуй, должен разыгрывать из себя довакина, хотя кто поймет этих ненормальных.
Отчего-то я не могла заставить кричать и звать на помощь, но и думать толком не получалось. Коридор передо мной уходил в темноту. Иногда я видела скелетов. Они держали в руках факелы и скрежетали по пыльному, каменному полу громоздкими, металлическими сапожищами. При виде подобного в голове у меня потемнело, а сердце стучало где-то в горле, и я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание, рассудок заклинит от невозможности дать объяснение происходящему.
- Звуковая и голографическая проекция, дым и зеркала, - пролепетала я.
Руки с каждой минутой ныли сильнее, пока пытка стала для меня поистине невозможной. Я всегда казалась себе выносливым человеком с высоким болевым порогом. Когда мне делали операцию, вырезая опухоль, я встала через пару часов после наркоза, а на следующий день уже гуляла. Я помню, как переносила страшные рези в животе, от которых меня буквально рвало, но теперешняя мука сопрягалась с моральным испытанием.
Было тридцатое апреля. Вальпургиева ночь. Я взяла себя на понт и пошла в это время одна в лес. Прежде, чем вы станете крутить пальцем у виска, должна предупредить, что у меня выдался не самый радужный день. Один из тех, в которые хочется сделать нечто идиотское, но решительное с благородной целью изменить, ну, хоть что-нибудь. Поэтому я пошла в лес. Всё равно он недалеко от санатория, а местные регулярно ходят туда на йогу, не заблужусь.
Я точно помню, что в лесу мне первое время нравилось. Тихо, спокойно, птицы поют, словно в другой мир попал. Я шла и смотрела на вечереющее небо. Ревела, конечно, от души, когда ещё такой хороший случай представится пожалеть себя без свидетелей.
Дальнейшие события не помню. Только тяжелую, как топор палача, безысходность, разрубившее меня словно бы на две части, но не исключено, что это, в принципе, черта моей душевной натуры настоящего меланхолика, тяготеющего к разного рода пафосу и бесполезным страданиям.
И вот я здесь. В кои то веке пошла наперекор собственной трусости…
- Какой смысл держать меня скованной? - я пыталась воззвать к голосу логики в незнакомце. - Я, что, похожа на Чака Норриса или маньячку? Всё равно я уже толком ходить не смогу. Можно хотя бы на верёвку заменить? - мой тон звучал не жалобно, а сердито и недоуменно.
Фиговая из меня жертва выходит по всем параметрам.
Неожиданно из темноты коридора выглянула какая-то женщина - тоже в подозрительном балахоне - и исчезла обратно, что-то сказав в сторону. Вскоре я услышала отрывок разговора:
- Парализуй ее, она же нам спать не даст… У меня голова трещит от того, какую какофонию сегодня устроила твоя ученица.
- Да, кстати, Элион, это уже восьмая попытка за полгода. Может, объяснишь простым смертным, на кой тебе ритуал вызова духа бога истины и судьбы?
- Я займусь ею, не мешайте, - прозвучал раздраженный, уставший голос, и псих вновь выглянул из темноты. Теперь он что-то жевал. При ближайшем рассмотрении это оказался кусок белого хлеба с какой-то начинкой. Незнакомец снял капюшон, глянул недобро, с досадой, нахмурился, обратив внимание на мои руки и сердито цокнул, прикрикнув на скелета:
- Слишком туго. Вдруг она важная особа… Не резон ей сейчас конечности ампутировать. Кстати, - он прищурился, подошел ко мне. Когда он коснулся моей щеки, я дернулась, не удержавшись, укусила его за руку, и он прошипел:
- Психованная.
Но потом вновь окинул меня взглядом:
- Ты не данмерка, не босмерка, а уши острые, да и высокая к тому же. Только между лесными эльфами и некоторыми из людей выходят метисы, да и то все они карлики. Может, ты данмерка-альбинос наполовину? И одежда странная. Что это за ткань? - пока скелет весьма ловко ослабил тиски кандалов, незнакомец присел, касаясь края джинсов.
Я ничего не ответила. Рассудок сковал странный ступор, заволакивающий, как туман, становившийся всё гуще и гуще.
“Может, это сон? Я ударилась о дерево и сейчас проснусь?”
Обычно такие мысли всегда меня пробуждали. Я почувствовала тошнотворное головокружение, дрожь в теле и, наконец-то, упала в обморок.
***
“Всё бы сейчас отдала за звонок телефона. Просто услышать мелодию, как знак о нормальности происходящего, ничего больше…”.
На сей раз ныло тело целиком. Меня и не подумали снять с пыточного колеса, в позвонки словно набились мелкие камни, ноги болели сплошным, натруженным синяком, затекли пятки и шея. На деревянном столике лежал мой сотовый телефон sony, плеер и вырезанные кусочки с одежды. Этот ненормальный по очереди поджигал квадратики ткани, бормотал под нос нелепицы. Заметив, что я очнулась, он кинул на меня внимательный, вполне себе осмысленный взгляд вивисектора. Я тоже молчала. А что тут скажешь? Молить о помощи - это как не моё, а на что-нибудь мало-мальски умное меня не хватало. Наконец, я вяло вымолвила:
- Это синтетика, гений. Поэтому рубашка не только горит, но и плавится.
- Что такое синтетика? - строго спросил он, глядя на меня неприязненно и настороженно. - Ты не с Артейума?
- Оттуда, - ляпнула я со вздохом, рискнув заговорить на языке безумных.
- Лжешь. Будь ты с острова, эти жалкие кандалы, пусть и зачарованные, не удержали бы тебя.
- Так, слушай, я из подмосковья. Я художник, смекаешь, что это значит? У меня нет денег. И никого, кто отдаст выкуп. И здоровых органов тоже почти не осталось, кроме мозгов… наверное. Просто на всякий случай говорю. После этих антибиотиков в больнице, знаешь ли, за три месяца мне ещё несколько лет приводить в порядок почки и печень.
- Ты чудно выражаешься, как люди из скорбного дома, - промолвил он медленно. - Мне ведома география, но я не знаю о под-мос…товье? Это деревня в графстве Брумы?
Я нервно рассмеялась, хотя казалось, повод никогда уже не появится.
- Слушай, если ты ненормальный, то мне жаль, но у меня иссяк запас тактичности, и вот, что я тебе скажу. Ты болен, ты украл человека, ты одинокое, заблудшее существо, живущее в иллюзиях. Но всё, что ты делаешь, ничем ситуацию не исправит. Это падение в никуда. Дальше будет только хуже, если сейчас не остановиться, смекаешь?
Незнакомец взял в руки мой телефон с предельной аккуратностью и стал с таким вниманием, интересом его рассматривать, что мне сделалось смешно от абсурда происходящего.
- От этой вещицы веет слабым, весьма неприятным магическим фоном. Она создана по принципу наибольшего разрушения при получении меньшей выгоды. Какая-то грубая, примитивная магия, но меня поражает физическое исполнение предмета, обилие мелких деталей и эта гладкая, странная поверхность неведомого материала.
“Да, ты стебешься”, - словно бы говорил мой взгляд и, недолго помедлив, я изрекла тоном уставшего психиатра:
- Это телефон.
Разумеется, последовал восхитительный вопрос:
- Что такое телефон?
- Средство связи на расстоянии между людьми. Дай, покажу, - моя попытка была наивной, но я рискнула ею воспользоваться.
- Возьми. От неё столь ничтожный магический фон, что ты и огненной вспышки не извлечешь, - он беспечно сунул мне в ладонь сотовый. К тому времени, кстати, отвратительный скелет освободил меня, но оставил кандалы на ногах. Я схватила телефон, нажала на кнопку включения. О, чудо - экран ожил, появилась белая надпись SONY на чёрном фоне, а потом возникли какие-то помехи истеричной расцветки, сверкнуло системное сообщение об ошибке с кодом и мое устройство издало характерный треск умирающей техники. Я успела выронить его быстрее, чем по нему прошлись электрические искры.
- Очень интересно, - незнакомец живо поднял мой телефон, пока я сидела на холодном полу, закрыв руками лицо в немом жесте отчаяния.
- Ты что-то запустила в этом предмете, но оно стало конфликтовать с пространством окружающей среды, и теперь, похоже, твой артефакт не действует…
- Телефон это, те-ле-фон, - огрызнулась я, не опуская ладоней. - У тебя у самого есть роботы, какого черта ты придуриваешься и делаешь вид, что не знаешь про электронику?
- Роботы?
- Эта хрень, - я резко ткнула пальцем в скелет, который в ответ на мой жест что-то зашипел по-кошачьи, но незнакомец строго на него посмотрел, и создание пугливо съежилось.
- Нет, они именуются призванными к жизни, - небрежно поправил меня он и откинул со лба пряди светлых волос. Теперь лишь я увидела, что у него острые, высокие уши. “Как замечательно сделан грим. Даже при ярком свете я не вижу швов…”.
Внутри меня изрядно трясло от невозможной догадки, но мой приземленный рассудок ломался, сопротивлялся и отказывался её принимать.
- Так смотреть на уши эльфа неприлично, - холодно отрезал этот человек, глядя на меня серьёзно и укоризненно. - В конце концов, у тебя такие же. Держу пари, киродиильские крестьяне прохода не давали, допытывались, с кем спала твоя мать и не продалась ли она Доминиону.
- У меня нормальные уши, больное ты создание, - я инстинктивно коснулась их и тут же замерла. Кровь прилила к лицу, сердце снова застучало в районе горла. Во-первых, мои волосы никогда так не вились, и они более мягкие, а не жесткие и непослушные, как теперь. Во-вторых, у меня и впрямь были удлинённые уши острой формы. И я хорошо чувствовала прикосновения к ним моих пальцев. Это не грим - настоящая кожа.
И тогда я на время просто выключилась. Сознание не потеряла, но мир потемнел, звуки куда-то пропали. Наконец, звенящим голосом я вымолвила:
- У вас тут есть зеркало?
- Спятила? Откуда у меня средства на подобную роскошь? Я беглый некромаг. Чудо, что мне удалось достать камень Варла - он стоит больше, чем весь этот форт и
примыкающие к нему земли…
- Замолчи, - простонала я. - Какая-нибудь отражающая поверхность, чтобы я могла видеть своё лицо, есть?
Он смотрел на меня внимательно, как на диковинную зверюшку. Перестав изучать мой несчастный, погибший телефон, он взял со стола серебряное блюдце, на котором до сей поры лежала недоеденная булка, отряхнул его и показал мне гладкой поверхностью донышка. Я и раньше не могла похвастаться красой неземной, и теперь мало отличалась от того, что было прежде. Словно мою внешность скроили на эльфийский манер. Никуда не делись тонкие, лягушачьи губы, слишком широкий нос, да и глубина глазниц не стала меньше. Просто теперь ко всему этому прибавились огромные, острые уши, кончики которых гордо высовывались из копны взлохмаченных, вьющихся, коротких темных волос. Я машинально посмотрела на руки - там, где всегда находились две одинаковые родинки - на одной и другой. Их не оказалось, а сам цвет кожи из смуглой сделался синюшным и анемичным, что меньше всего меня устраивало, так как мягкий оттенок кофе с молоком был одним из немногих достоинств моей внешности. И прежний, очень глубокий, темный цвет глаз тоже. Теперь он сделался вишнево-красным, и выглядело это даже не зловеще, а так, словно я долго не высыпалась.
Снова несколько секунд ступора, в которые я невнятно бормотала, что происходящее невозможно. Незнакомец молчал. Наконец, ничего не говоря, он просто вышел, забрав с собой ткань, мобильный телефон и плеер с наушниками.
Можно много рассказывать, как мои мысли блуждали в потемках, пытаясь найти хотя бы одно логическое объяснение происходящему, но ничего не выходило. Рассудок упорно сопротивлялся. Истина не вписывалась в рамки его понимания, а значит - он пытался её игнорировать, отторгал её от себя, словно клетки раковой опухоли, и я долгое время просто сидела, не шевелясь.
Я думала, что взорвусь изнутри, сойду с ума, но в моей больной голове понемногу формировались выводы и догадки.
Не знаю, как текло время в этом месте. Его для меня не существовало, потому что в помещении были лишь песочные часы. Скелет иногда переворачивал их, но я не знала, являются они мерилом шестидесяти или двадцати минут.
Прежде, чем мой похититель вновь ко мне заглянул, их часы перевернули четыре раза. Теперь на эльфе была светлая роба, кожаные брюки и мантия, слегка наброшенная на плечи. Выглядело почти по домашнему.
- Послушайте, - разбито сказала я, - давайте вы просто вернете меня обратно, ладно? Там остались люди, которые мне дороги. Обычно этого не показывают, но я точно знаю, что они с ума сойдут, когда станет ясно о моём исчезновении. Понятия не имею, зачем я вам, но однозначно не гожусь в жертвы или прислуги…