Значит, и Софи нужно выбрать, с кем она, даже если это означает схватку с бывшей лучшей подругой. Агата защищает принца? В таком случае Софи будет защищать свою единственную, истинную любовь.
– Выбора нет, – прошептала она, глядя на тающее солнце. – Либо они умрут, либо мы. Добро против Зла. Классический расклад. Такими схватками заканчиваются все сказки.
Теперь Софи точно знала, на чьей она стороне.
– Твои друзья считают, что им по силам не дать нашей книге закрыться, любовь моя, – сказал Рафал. – Надеются, им удастся предотвратить неминуемое. Но они опоздали. – Он снова посмотрел на угасающее солнце. – Наша война против Добра уже началась.
Он криво усмехнулся, и Софи подумала, что не в одной только любви заключен смысл жизни для возвратившегося с порога небытия Директора школы. Были у Рафала и другие цели.
– Но в конце Добро всегда побеждало… – начала было Софи, но Директор еще шире улыбнулся и перебил ее:
– Ты забыла, что теперь на моей стороне то, с чем им не справиться. Твоя любовь, Софи.
Софи едва дыша смотрела на него. Какое-то время она не могла произнести ни слова.
– Пойдемте, моя королева, – торжественно произнес Рафал, протягивая Софи свою холодную руку. – Ваше королевство ждет вас.
Сердце часто забилось в груди Софи. Королевство… Жила-была когда-то на свете девочка. Красивая маленькая девочка в розовом, как у принцессы, платьице. Она сидела у окна и ждала, чтобы ее похитили в сказку, где она будет править далекой огромной страной… Своим королевством…
Софи посмотрела на Рафала, улыбнулась и приняла его руку. Она была готова сражаться за их «долго и счастливо» так же, как принц и принцесса, нарисованные в оставшейся у нее за спиной книге.
– Наверное, сначала мне нужно было переодеться. Куда же я в таком виде? – ворчала Софи, пытаясь плотнее запахнуть свою просторную ночную рубашку, которую трепал ветер.
Хрустальные туфельки скользили по подоконнику, стряхивая крохотные серебристые камешки. Они срывались и улетали вниз, в бездонную, затянутую зеленоватым туманом бездну. Софи испуганно прижалась спиной к стене башни, крепко ухватившись обеими руками за плечи Рафала. Окно находилось так высоко, что отсюда не было видно земли.
– Только сумасшедший мог построить башню без лестниц, даже без каната какого-нибудь. Как отсюда спасаться, если вдруг случится пожар, например?
– Ты мне веришь?
Софи взглянула в глаза Рафалу – в них горел азарт, но не было ни капели неуверенности или страха.
– Да, – прошептала Софи.
– Тогда вперед! – Рафал обнял Софи за талию и спрыгнул с башни.
Они понеслись вниз со скоростью пули, сквозь зеленоватый туман и ледяной холод. В первую секунду Софи едва не завизжала от ужаса, но очень скоро успокоилась, почувствовав себя надежно и безопасно в крепких руках Рафала. Они на огромной скорости сделали «мертвую петлю», затем вновь понеслись к земле. Сальто, еще сальто… Софи прикрыла глаза, раскинула руки как крылья – сквозь опущенные веки мелькали и вновь пропадали солнечные блики, на губах она ощущала вкус облаков. «Если бы только Агата могла видеть меня сейчас! – подумала Софи. – Счастливую, любящую и любимую, настоящую принцессу, оседлавшую дракона!» Рафал камнем спикировал вниз, затем развернулся вертикально и на какое-то время неподвижно завис в воздухе. Это было так потрясающе, что Софи попросила, по-прежнему не открывая глаз:
– Сделай так еще!
Рафал хмыкнул, прикоснулся ладонью к щеке Софи, и она медленно открыла глаза.
Первым делом она увидела приближающийся, наплывающий снизу Синий лес, только теперь он уже не был синим. Еще секунда, и Софи почувствовала под ногами твердую землю. Их полет закончился плавной посадкой.
Деревья в Синем лесу почернели, стали похожими на гнилые зубы. Голубая трава пожухла, пожелтела, безжизненно шелестела под ногами. Все еще приходя в себя после головокружительного полета, Софи с трудом пробиралась среди поваленных деревьев Бирюзовой рощи, цепляясь ночной рубашкой за покрытые мхом и плесенью сухие сучки. Хуже всего был стоящий здесь запах – едкий, кислый. Чем дальше в лес, тем сильнее он становился, начинал щипать глаза, комом вставал в горле. К тому времени, когда они добрались до сада тюльпанов, запах сделался совершенно нестерпимым, и Софи шла теперь пригнувшись, зажав нос руками и хватая воздух ртом. Она обернулась, чтобы взглянуть на Рафала, но не увидела его.
Больше всего Софи хотелось поскорее отсюда выбраться.
Тяжело волоча ноги, она вышла в долину папортников и устремилась к Северным воротам, но вскоре остановилась. Некогда высокие, по пояс, папоротники теперь полегли на землю, а у ворот лежали трупы животных, над которыми вились мухи.
В бледном, болезненном свете солнца можно было различить разлагающихся кроликов и аистов, белок и ланей. Казалось, что все они погибли, стремясь вырваться на свободу через запертые ворота.
И тут Софи услышала знакомое шипение.
Она подняла голову и увидела десятки черных гадюк, обернувшихся вокруг прутьев ворот. Софи отшатнулась назад. Она знала этих змей. Раньше гадюки сторожили ворота, следили за тем, чтобы никто не проник в школу для мальчиков, а теперь не впускали стремящихся выбраться из леса животных.
Софи медленно подняла голову, чтобы посмотреть на башню Директора школы – та возвышалась вдали как скала над погибшим Синим лесом.
У Софи болезненно сжалось сердце. Синий лес когда-то считался задворками школы, чем-то вроде игровой площадки, прирученной копии смертельно опасных Бескрайних лесов. Софи вспомнила, как она гонялась здесь по черничным полянам за стимфами, за что ее постоянно ругала Агата. Здесь они встречались с Тедросом, здесь, над Синим ручьем, принц наклонился, чтобы поцеловать ее… Но с Синим лесом у нее были связаны и куда менее приятные воспоминания. Здесь Тедрос порвал с ней, когда она не спасла его во время Испытания. Здесь, в синих ивах, Тедрос назвал ее предательницей, когда Софи призналась ему, что она не Филип. А перед тем как попытаться отослать ее домой, Агата и Тедрос обсуждали свой заговор, укрывшись здесь же, в лощине голубых сосен. Вскоре плохие воспоминания взяли верх над хорошими. Софи смотрела на бывший Синий лес и видела, как он темнеет и погибает прямо у нее на глазах.
– Он стремится стать похожим на тебя, – раздался веселый голос подошедшего к ней сзади Рафала.
– Как?! Это я с ним сделала? – резко обернулась Софи.
– И с ним тоже, – ответил Рафал, обводя рукой вокруг. – Ты и я. Мы оба.
– Я не понимаю, – пробормотала Софи. – Я вовсе не хотела, чтобы лес стал таким…
– Наши желания и мысли ничего не значат, – сказал Рафал. – Значение имеет только твоя душа, то, какова она. Вот школы, например. Они тоже как зеркало отражают души своих директоров. Когда мой брат руководил школой Добра и Зла вместе со мной, школьные замки отражали баланс между нами. Замок Добра был светлым, замок Зла темным. В прошлом году, когда началась война между Эвелин Садер и Тедросом, замки отражали баланс между мальчиками и девочками. Но теперь, когда ты оказалась на моей стороне, возник новый баланс… не такой, как между Добром и Злом, не такой, как между мальчиками и девочками.
Софи нашла глазами два черных замка, словно плывущих над лесом в волнах зеленоватого тумана. На первый взгляд замки были очень похожи, казались едва ли не близнецами, но, присмотревшись внимательнее, Софи заметила отличия, да еще какие! Старый замок Зла превратился теперь в зазубренный каменный утес, чем-то напоминающий чудовищную челюсть. Густо оплетавший три его башни плющ из красного, каким он был когда-то, сделался зловеще-зеленым, как окутывающая замок туманная дымка. Старый замок Добра тоже почернел и тоже был окутан тем же зеленоватым туманом, но его четыре башни сохранили четкие очертания, а стены замка влажно блестели и казались сделанными из отполированного вулканического стекла, обсидиана. Соединенные погруженным в туман мостом, эти два замка, две школы, словно олицетворяли «Старое» и «Новое», где «Старым» был обветшавший, полуразрушенный замок, а «Новым» – щегольская, с иголочки, крепость.
Софи в замешательстве подошла ближе к воротам, чтобы лучше рассмотреть замки, но тут к ней сразу повернулись головы всех висящих на прутьях гадюк. Софи отшатнулась, испугавшись, что гадюки плюнут в нее ядовитой слюной, но вместо этого змеи дружно склонили перед ней головки. Позолоченные створки ворот разошлись, открывая Королеве проход на поляну.
Софи осторожно миновала ворота, а затем, постепенно ускоряя шаг, двинулась к выходу из леса. К счастью, никаких сюрпризов ее не ожидало. По краям полянки, как и прежде, виднелись входы в два древесных туннеля, каждый из которых вел к одному из замков. Во время войны между мальчиками и девочками туннели были заложены огромными камнями, но теперь камни убрали, и входы в туннели вновь стали открытыми и широкими, такими же, какими были в первый год учебы Софи в школе.
Правда, подойдя ближе, Софи обнаружила, что над входом в каждый из туннелей прибита гвоздями деревянная табличка.
На табличке, висевшей над входом в туннель, который вел к ветхому, полуразрушенному замку, крупными неровными буквами было написано:
СТАРОЕ
А над туннелем, который вел к полированному, блестящему замку, так же неряшливо было написано:
НОВОЕ
Софи коснулась чья-то рука, и от неожиданности она подпрыгнула на месте. Это был Рафал, он с улыбкой смотрел на свою Королеву.
– Проверенный временем Директор. Прелестная юная Королева, – сказал он. – И возродившаяся школа Зла.
Софи слабо улыбнулась ему в ответ, подавляя охватившее ее неприятное чувство.
Рафал повел ее в туннель с табличкой «Новое», и Софи поспешила вперед, вновь и вновь убеждая себя в том, что она наконец-то нашла настоящую, истинную любовь, дороже которой нет ничего на свете и сохранить которую необходимо любой ценой. Любой.
7. Зло – это новое Добро
Лесной туннель вел прямо к дверям школы Добра. Бывшей школы Добра. В прежние времена этот ярко освещенный замок был виден издалека, но сейчас, чем дальше Софи уходила в туннель, тем темнее в нем становилось. И в этой темноте раздавался неприятный ритмичный звук, напоминающий щелканье огромного часового маятника. Тик-так, тик-так. Чтобы почувствовать себя увереннее, Софи взяла Рафала за руку.
– Не ожидал, честно говоря, что декан Садер устроит такую кутерьму, – вздохнул он. – Помещая частичку своей души в Эвелин, я надеялся, что мне удастся сохранить контроль над ней в случае моей смерти.
Щелканье становилось все громче. Тик-так, тик-так, тик-так…
– Я рассчитывал, что, находясь внутри тела Эвелин, я буду обладать достаточной силой, чтобы наверняка вернуть тебя назад в школу… – продолжал Рафал. – А затем, в один прекрасный день, и ко мне. Но, увы, полностью контролировать Эвелин у меня не получается. Все эти ее неуклюжие проделки с мальчиками-невольниками, с мирами без принцев, с хорошими девочками и плохими мальчиками… Эвелин постоянно ревновала к своему более одаренному, чем она, брату, и боюсь, что из-за этого ученикам обеих школ пришлось несладко.
Софи едва слышала его слова. Наконец перед ними показалась дверь замка. Раньше ее створки были белыми – теперь их перекрасили в черный цвет. Раньше над дверью весело блестели голубые фонари – теперь их свет стал тускло-зеленым.
– Она развязала ужасную войну, в которой мальчики и девочки с дьявольским упорством и изобретательностью уничтожали друг друга, – говорил тем временем Рафал. – Война потребовала таких жертв, что в результате оказалось не так уж трудно заставить и тех, и других сложить оружие. В конце концов, стало совершенно не важно, что когда-то мальчики и девочки воевали друг с другом. Теперь их всех крепко объединяет нечто гораздо более важное… – он остановился у двери замка и с самодовольной ухмылкой объявил: – Я. Теперь их объединяю я.
Софи озадаченно посмотрела на Рафала, распахнула дверь, вошла внутрь – и тут же отпрянула к стене, увидев шагающие прямо на нее колонны учеников.
– Добро пожаловать в Новую школу Зла, – сказал Рафал.
По облицованному черным мрамором фойе четкими рядами маршировали одетые в новенькие черные униформы мальчики и девочки в залихватски заломленных черных беретах. Они печатали шаг, высоко задрав подбородки и выпятив грудь. Оказывается, это они выстукивали своими стальными каблуками как чудовищный маятник – тик-так, тик-так… левой-правой, левой-правой… проходя мимо четырех выходящих в фойе стеклянных лестниц, которые теперь, как и многое другое, тоже стали зелеными. Марширующие мальчики были в кожаных брюках с широким ремнем, черных рубашках с коротким рукавом и жестким накрахмаленным воротничком. На шее повязан узкий зеленый галстук, на ногах тяжелые ботинки с подкованными каблуками. Девочки были в облегающих черных платьях-сарафанах, надетых поверх зеленых блузок, в зеленых гольфах и легких черных туфлях без каблуков. Перед Софи прошли две девочки, которых она знала, – Мона с зеленой кожей и одноглазая лысая Арахна. В следующей шеренге за ними маршировал Раван с гладко выбритым лоснящимся лицом и коротко подстриженными волосами, совсем не похожий на себя прежнего.
Вслед за Раваном показался еще один бывший никогдашник, Веке – с обритой головой, прямой, как палка, спиной, в тугих, врезавшихся в живот брюках.
Софи замерла от удивления. Чистенько одетые, аккуратно подстриженные никогдашники… да еще и строем маршируют! Эти сорвиголовы?! Невероятно! Раньше Софи всегда презирала злодеев за их ужасно неопрятный внешний вид, но сейчас ей самой было неловко за свое неумытое лицо и мятую невзрачную черную ночную рубашку. Софи попыталась отыскать в рядах марширующих лица других никогдашников, но это ей не удалось – слишком уж темно было в фойе. Собственно говоря, единственным источником света здесь служили перелетающие с места на место зеленоватые облачка, похожие на сбившихся в стаю светлячков.
Зеленоватым светом была освещена также стоящая между четырьмя лестницами хрустальная колонна обелиска Легенд и развешанные возле нее на стене портреты учеников. Ища источник света, Софи медленно подняла голову и вначале увидела высокие витражные окна (раньше на каждом из них был изображен белый лебедь, теперь лебеди стали черными), а над ними – застекленный купол крыши. Купол больше не был прозрачным, как в былые времена, но густо оброс то ли сосульками, то ли сталактитами, излучавшими мертвенный зеленоватый свет. Софи оглядела хорошо знакомые ей полированные лестницы, блестящие арки из оникса, марширующих без устали мальчиков и девочек – и окончательно поняла, что прежнего замка Добра – элегантного, щегольского, стильного – больше не существует, Зло захватило в нем каждый уголок и на всем оставило свой отпечаток.
Но вместе с тем, наблюдая за марширующими шеренгами, Софи не чувствовала ни напряжения, ни тревоги, она не видела ничего зловещего в попытках Зла стать «Новым», добавив какие-то новые краски, детали, новый лоск, если хотите. Собственно говоря, разве не к тому же самому призывали бунтари во время ее первого года учебы в школе?
Тут Софи увидела в рядах армии никогдашников еще одно испуганное лицо. Это был Чеддик, паренек с широкой грудью и волосатыми руками. Он встретился с Софи взглядом, и по выражению его круглых серых глаз стало заметно, что он поражен, обнаружив ее здесь. Впрочем, и сама Софи была удивлена не меньше, увидев его в черной рубашке с зеленым галстуком. Чеддик шевельнул губами, беззвучно прошептал «Помоги», и тут же на него набросилось светящее зеленоватое облачко. Лицо Чеддика перекосилось от боли. Он отвел взгляд в сторону и продолжил маршировать.
Софи проводила Чеддика растерянным взглядом, она была ошеломлена. Чеддик? Один из самых преданных сторонников Добра – и вдруг в рядах никогдашников? Невероятно!
Бежали секунды, и Софи начала замечать среди марширующих все новых и новых всегдашников, переодетых в черно-зеленую униформу. Вот очаровательная, сладкая, как карамелька, Рина… высокая гибкая Жизель… стройный темнокожий Николас… рыжая веснушчатая Миллисент… Хиро с ее детским личиком… Все они послушно маршировали, напряженно уставившись вперед, а рядом висело и, казалось, контролировало каждого из них светящееся зеленоватое облачко.