Толком не соображая, он подошел к фонтану, все еще бившему из сорванной водопроводной трубы, и подставил воде ладони. «Боггарт. В книге они звались Боггартами».
Следов твари больше не было, даже пар развеялся. Воздух в кухне стал прозрачным. Гул в ушах тоже пропал – зато стало слышно, как в доме не то напротив, не то по соседству самозабвенно и жутко воет собака. Он был не в Морхе, а в собственном доме, даже если тот стал логовом кошмара.
Рудольф ошалело оглянулся, не зная, что делать в этой чудовищной разрухе. Мазнул взглядом по люстре и внезапно понял, что за плети свисают с загнутых бежевых рожков. Можно было и не мыть руки: через секунду он стоял посреди кухни на четвереньках. Пустой желудок безрезультатно выворачивало желтоватой слизью. А в голове возникла идиотская по своей неуместности мысль, вычитанная где-то в приключенческой литературе: самое страшное в этом случае – запах пробитых кишок. Повезло, что он не успел распространиться.
***
По скамейке полз большой черный жук. Рудольф снова поежился. Похоже, снимать плащ было рановато. Небо, что ли, заволокло тучами? Он поднял глаза и не узнал местности. Деревьев словно стало в два раза больше. Зелень окружала его уже со всех сторон, над дорожками остались только тонкие просветы. Рудольф поднял глаза к небу, чтобы проверить тучи, но серое окошко над головой также зарастало зеленью. В ушах запульсировал знакомый гул. Морх? Днем? Листья шуршали, заполняя последние проходы. Кроу оглянулся. Выхода больше не было.
Глава вторая.
День обещал быть адским. Собственно, это вменялось ему в обязанность как любому понедельнику. Однако природа вовсе не собиралась учесть сей факт и проявить милосердие. Рассветная дымка растаяла, будто ее и не было. Солнце поднималось по безупречно чистому небу и уже начинало греть. Совершенно ясно, что уже к полудню оно раскалит коробки домов, растопит асфальт там, где на него не падает случайная тень, и станет настоящим проклятием для всех, кто волей случая не проводит день у бассейна со стаканом лимонада в руке. Прохожие снимали пиджаки и куртки, предчувствуя скорый конец относительной утренней свежести.
И во всей этой суете только два человека – мужчина и женщина – проявляли к обещаниям солнца поразительную снисходительность. Проще говоря, обращали на них не больше внимания, чем на метания какого-нибудь муравья по ближайшему дереву. Хотя как раз им, казалось бы, стоило побеспокоиться: оба затянуты в черные штаны и куртки из плотной ткани. Покрой наводил на мысль о военной форме, однако никаких знаков отличия на одежде не наблюдалось. Неизвестные обосновались на той же скамейке, где совсем недавно завтракал Рудольф Кроу. Но прохожие, сновавшие мимо, проявляли к странной парочке такое же пренебрежение, как они сами – к поведению солнца. Впрочем, досадному невниманию тех и других было объяснение. Двое сидели, невидимые для прохожих, под низким, плотным, серым небом Морха, через которое солнце пробивается слишком редко, чтобы грозить жарой. Поэтому их также не беспокоили голоса прохожих, шум транспорта и лай собак. Правда, непохоже было и на то, чтобы им доставлял неудобства гул Морха.
– Эх, шоколада бы сейчас, – мечтательно промурлыкала девушка. – Места у нас в первом ряду…
Она развалилась на скамейке, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку, так что даже в грубоватой псевдоармейской форме выглядела весьма… весьма.
Второй человек оглянулся на нее – как раз вовремя, чтобы поймать заводную, почти по-детски радостную улыбку, блеснувшую быстро и ярко, словно солнце из-за туч. Серые суровые глаза мужчины внимательно впились в молодое лицо, ища причину веселья. Девушка смотрела в сторону библиотеки. Правда, здесь, в Морхе, окрестности выглядели немного иначе.
– Ну так сходи и возьми, – проворчал мужчина, впрочем, довольно благодушно.
Похоже было, что белозубая улыбка собеседницы подняла ему настроение. Хотя сам он едва ли мог улыбаться: эффект был бы более пугающим, чем веселым. Ряд шрамов по щеке, недалеко от уголка рта (словно три когтя процарапали плоть), шрам на заостренном подбородке, шрам под глазом – такой набор неизбежно коверкает мимику, превращая лицо в затвердевающую маску. А ведь при ближайшем рассмотрении можно было заметить и другие отметины – помельче, побледнее… Должно быть, о получении каждой из них мужчина мог бы рассказать захватывающую историю. Но не рассказывал. Он годился девушке в отцы и лучше знал, о каких вещах следует помалкивать.
– Не пойду. Хочу посмотреть. По-моему, он хорошо держится.
Девушка улыбнулась снова, не менее блистательно. Небрежным движением поправила волосы – скорее по привычке: в безветренном Морхе длинные черные кудри лежали послушной волной, даже не пытаясь помешать хозяйке. Напарник, словно зачарованный ее грациозным движением, тоже потянулся к своей голове, провел рукой по черному солдатскому «ежику».
– Не понимаю, чем он мог заинтересовать Хаори, – проворчал мужчина теперь уже без тени благодушия. Его брови слегка сдвинулись к переносице, отчего на лбу отчетливо показалась белая полоска еще одного шрама.
– Ты слишком жесток к нему Грэм, – пропела девушка почти нежно. – Уверена, он справится. Большинство из нас были такими же.
– Не все, – коротко отрезал Грэм. Похоже, разговор становился для него утомительным, словно мужчина не привык вести долгих бесед.
– О да, все знают о твоих деяниях в Морхе в первый же день, – кажется, девушка слегка подначивала старого вояку и находила это забавным. А он то ли не имел сил злиться на обладательницу чудной улыбки, то ли просто считал себя выше ее полудетских шуток. Правда, хмуриться он не перестал.
– А ты, Хелен? Скольких убила в первый день? Шестерых? – спросил Грэм голосом человека, который прекрасно знает ответ.
– Шестерых демонов, – ответила девушка, почти неуловимо подчеркнув слово «демонов», и улыбка исчезла с ее лица. Смуглая кожа Хелен, кажется, стала немного бледнее.
Мужчина помолчал, словно подбирая слова.
– Все еще винишь себя в гибели тех людей? – спросил он наконец.
– Неважно, – она тряхнула головой и снова поправила волосы. – А этот парень сумел одолеть двух Боггартов. Заметь, без какой-либо подготовки.
– Всего-то, – судя по голосу, Грэм хотел пренебрежительно поморщиться. Но то ли сдержался, то ли шрамы помешали точно выразить эмоцию. – И за это мы должны пасти его вторые сутки…
– Грэ-э-эм, – певуче протянула девушка, возвращая себе толику беззаботности. Правда, улыбки на ее лице не появилось, только уголок губ как-то нервно дернулся.
– Знаю, Хаори отдал приказ. Смотрим и ждем. Но этот парень – всего лишь человек.
– В том-то и дело, что человек, а не куст ежевики, – огрызнулась девушка.
– А какая разница? – кажется, Грэм наконец усмехнулся. Нельзя сказать, что его это украсило.
– То есть? – Хелен слегка нахмурилась, но посмотрела на собеседника скорее с любопытством, будто ребенок на взрослого, который вот-вот покажет фокус.
– Все тянется к солнцу. Расцветает, когда оно появляется. Увядает, когда оно гаснет или уходит, – неторопливо начал объяснять Грэм. – Только для всех растений солнце одно, а для каждого человека существует своё, персональное.
– Ого! – глаза девушки раскрылись шире, но почти сразу же на губах возникла лукавая улыбка. – А я и не знала, что старый Грэм у нас романтик. – Хелен дразнила ветерана и нисколько не опасалась последствий.
– Это не романтика. Это реальность. Солнце – наше единственное спасение, – проворчал Грэм. Похоже, он уже сам был не рад, что произнес такую избыточно длинную речь перед легкомысленной напарницей.
– Не может быть, чтоб не было никаких различий, – внезапно сказала она негромко и вполне серьезно.
– Только одно. Человек пытается сделать так, чтобы его солнце никогда не погасло. Но толку от этого обычно немного, – мрачно сообщил Грэм. Хелен быстро отвела глаза от лица мужчины. Уголок ее губ несколько раз дернулся. Девушка судорожно сглотнула. Ветеран бросил на ее лицо быстрый взгляд.
– Хорошо, Хэл, – бодро заявил он, – если парень выживет в том сквере, я признаю, что он небезнадежен.
– Как ты добр, – усмехнулась девушка. Однако лицо ее расслабилось.
Грэм удовлетворенно ухмыльнулся и перевел взгляд в сторону сквера. Его зрачки стремительно сузились, стали крошечными, как песчинки. Без сомнения, он прекрасно видел, что происходит в ловушке, куда угодил Руди. Хелен же в очередной раз поправила волосы и заинтересованно уставилась куда-то в пустоту. Ее глаза вдруг заблестели яркой голубизной, словно под сиянием отсутствующего в Морхе солнца. Девушка отчетливо хихикнула.
– Посмотри в мир, – предложила она с такой же открытой улыбкой, как в самом начале разговора. – Кажется, у парня проблемы.
– Клоуны… – выразительно фыркнул мужчина. Они с Хелен переглянулись и растворились в воздухе.
Глава третья.
Келли Вайт везет в жизни. Это она может подтвердить под присягой, положа руку на любую книгу, какую предложат. Келли нечеловечески везет. Потому что она еще жива. Потому что не заперлась в психушке или монастыре, что, кстати, было бы совершенно бесполезно. Потому что скоро она кое-что узнает. Потому что Дэвид… нет, об этом она думать не будет.
Келли глубоко вдохнула утренний воздух – здесь, на краю сквера, он пахнет листвой. Быстро мотнула головой, отбросив с лица пряди русых волос. Повязка на правом глазу мелькнула белым бликом.
Первое время знакомые удивляются повадке Келли стремительно оглядываться. Потом привыкают… если хватает времени. Ее саму этот обычай часто спасал. Так же часто, как и пресловутое везение.
Да, Келли определенно ходит у бога удачи в любимчиках. Правда, время от времени за везение нужно платить. Как правило, мелкими неудачами. Келли трижды повторила это позавчера, глядя в глаза профессору Стивенсону. Девушка никак не могла понять, дрожат ли у нее руки, а опустить взгляд, чтобы проверить, опасалась вдвойне.
***
– Простите, мисс Вайт, – мягко сказал библиотекарь.
Его серые глаза были глубоки и спокойны. Келли всегда находила это прекрасным. Но, будь она проклята, как профессор подошел?! Стивенсон всегда пользовался тростью, перестук которой девушка в первый же день отметила для себя. Но сейчас все было тихо: даже подошвы не шоркали, даже дыхания не было слышно, даже ее второй глаз не… А Стивенсон появился из-за стеллажа, как чертик из табакерки. Сделал быстрое движение – словно птицу ловил – и ловко захлопнул книгу, которую она держала. Одной рукой. Второй он опирался на неизменную трость.
– Простите, мисс Вайт, – повторил библиотекарь. – Могу я взглянуть на эту книгу?
Соблазн не позволить был велик. Взять и пуститься наутек с кипой переплетенных листов в руках. Не догонит. Но производить лишнюю шумиху вокруг скромной собственной персоны ей нельзя. Келли молча протянула книгу профессору.
– Где вы ее взяли? – осведомился он.
– Я перебирала книги и нашла ее между рядами, – соврала Келли, похлопав ладонью по стеллажу, на который только что опиралась.
– Это большая оплошность со стороны кого-то из библиотекарей, – заметил Стивенсон так спокойно, что Келли не смогла понять, верят ей или нет.
– А что не так с этой книгой? – Келли доверчиво похлопала глазами, точнее, конечно, левым глазом.
– Просто ей здесь не место, – библиотекарь с деланной небрежностью сунул том под мышку.
– Сэр, раз уж я ее нашла, можно мне изучить? Это очень любопытно… Она ведь совсем нестарая, хоть я и не нашла информации об издании… Не думала, что сейчас еще печатают такие вещи. Я могу надеть перчатки, если это библиографическая редкость.
Келли старательно изображала дурочку. Она прекрасно знала, что такие книги не издаются, даже самыми малыми тиражами. Их переписывают или перепечатывают в единственном экземпляре, для личного пользования. И даже не переводят – из осторожности.
– Вы читаете на классической латыни? – кажется, Стивенсон удивился. – Это не было отмечено в вашем резюме.
– У меня нет документов об окончании курса обучения, поэтому я не сочла возможным… – затянула Келли.
– Вы много успели прочесть? – голос профессора стал жестче.
– Абзац здесь, абзац там… – неопределенно откликнулась Келли. – Пыталась понять, что держу в руках.
К сожалению, это было правдой. Она не собиралась рисковать ради каждой книги-самоделки, пусть даже на латыни. Прежде чем пытаться стащить томик, нужно понять, что держишь в руках. Но надо же было профессору появиться именно в тот момент, когда на одной из страниц мелькнуло слово «Морх»!
– Хорошо, – Стивенсон улыбнулся и слегка потрепал девушку ладонью по плечу. Вышло это очень мило, как-то по-отечески, так что Келли даже не пришлось смущаться.
– Так можно мне…? – она изо всех сил постаралась сдержать нетерпение в голосе и погасить алчный огонек в глазу.
– Мисс Вайт, – мягко вздохнул Стивенсон. – Келли, послушайте. Эта книга – всего лишь самиздат, который предприняли студенты пару лет назад. Довольно бессмысленная работа, к тому же с грубыми ошибками. Вы не найдете в ней ничего ценного. Идемте, я покажу вам великолепное издание Цицерона с ссылками и примечаниями…
Келли выпрямилась и бегло осмотрела себя на предмет опрятности. Как правило, работа в архиве подразумевает за собой в первую очередь гору пыли, которая неизменно оказывается на тебе после выполнения любого, даже мимолётного, действия. Девушка наспех отряхнулась, позавидовав способности библиотекаря всегда выглядеть идеально в своём вечно чистом полосатом костюме древесного цвета. Пыль будто знала, кто здесь хозяин, и не смела его беспокоить.
Мисс Вайт поняла, что спорить бесполезно, и решила последовать за мистером Стивенсоном – смотреть Цицерона.
***
Она в очередной раз резко оглянулась и наконец засекла кое-что интересное. К счастью, особой опасности это не представляло. Всего-то ключ на скамейке, у входа в сквер, в добром десятке шагов.
Келли поймала его взгляд, случайно (а может, не случайно?) мазнувший по ее фигурке, и позволила себе ответный быстрый осмотр. Мужчина, лет тридцати с хвостиком. Блондин, кажется, голубоглазый. Должно быть, красив, хотя сейчас об этом трудно было судить: выглядит он так, словно только что выбрался из Морха, где имел неосторожность вести напряженный диспут с кем-то из местных жителей. Это, кстати, вполне возможно. Хотя, скорее всего, он просто завсегдатай местной помойки. Келли не собиралась винить ключа за это. Трудно не скатиться, если все, с кем оказываешься рядом, превращаются в кровавый фарш, а ты, скорее всего, даже не понимаешь в чем дело.
На секунду Келли захотелось заговорить с незнакомцем. В конце концов, это так просто – дать человеку самый необходимый минимум информации… Но она справилась с глупым побуждением почти мгновенно. Трепаться о Морхе с незнакомцами – прекрасный способ обнаружить себя. Девушка прибавила шагу. Возмущения в Морхе довольно сильны, так что от этого типа лучше держаться подальше. Ей вовсе не хочется попасть под его демоническую раздачу. Дэвид – тот вообще говорил: «Видишь ключа – сваливай».
Дэвид-Дэвид-Дэвид, сколько можно…
Ключ остался позади. Келли двинулась по дорожке вдоль сквера: у нее есть весомые причины ходить именно так, пусть даже из-за этого получается лишний угол. Мужчина, как она успела заметить, бегло оглянувшись в очередной раз, поднялся со скамейки и пошел между деревьями. Плащ перекинут через правую руку, осанка прямая, шаг уверенный, но сбивчивый. Видно было, что ключ пережил очень трудную ночь. Медленно переставляя ноги, он направлялся прямиком к скверу. Зря, но кто ему об этом скажет?
Келли слегка потянулась на ходу и выбросила ключа из головы. Чем вздыхать над чужими проблемами, лучше порадоваться двум относительно спокойным неделям, проведенным здесь. Это место ей нравилось, несмотря на близость провала. Настоящее чудо, что удалось устроиться в центральную библиотеку. Платили, правда, немного, но Келли искала этой работы не ради денег. Информация нужна ей как воздух. Дэвид никогда не рассказывал ничего, кроме самого необходимого.