– Она удобнее, – пожала плечами девушка.
Здесь, в Ранко, особо не возмущались подобным переодеванием. Но дедушка Куён считал, что не пристало женщине вмешиваться в занятия мужчин. И постоянно ворчал, что внучка пропадает на псарне вместо того, чтобы готовиться стать хорошей женой.
– А он до сих пор ворчит, – рассмеялась девушка моим воспоминаниям. – Правда, постоянно спрашивает, как дела!
– И как они?
– Вот!
Она махнула рукой. В комнату, неслышно ступая ногами в белых носках, вошел… ёнмино? Я смотрела на его одежду, но не находила знаков покровителя.
Юноша поклонился и протянул Куён поднос со свитками. Молча.
Я смотрела на них и веселилась. Ёнмино выглядел старше девушки лет на пять и при этом слушался беспрекословно. Ёнмино! Мою Куён! Однако!
– Кто ты? Кто твой ёнмиран?
– Ланху приветствует госпожу Мастера над собаками и выражает свое почтение!
За положенной формулой последовал предписанный этикетом земной поклон. Так ученик кланяется учителю. Но… я этого юношу не знала.
– Кто твой ёнмиран? И почему ты называешь меня своим Мастером?
– Его величество лично избрал для обучения нескольких молодых дворян, – парень выпрямился, но с колен не встал. В голосе слышалась гордость. – Он избавил меня от знаков господина, дабы ничто не отвлекало…
От высокопарного, «дворцового» слога челюсти свело. Куён тихонько хихикала, наблюдая со стороны.
– А ну, потрудись и объясни, что здесь происходит? Что за ученик, о котором я знать не знаю, ведать не ведаю?
Смех прекратился. Девушка сложила руки на животе и почтительным голосом сообщила:
– Его величество избрал нескольких ёнмино, дабы они прошли обучение и получили собак. Государь и Хансо-ран решили, что подобный отряд будет полезен для будущего Ранко.
Опять Хансо-ран. Чтобы скрыть слезы, пришлось отвернуться.
– Мне нужно переодеться. Потом идем в питомник. Записи просмотрю позже.
Куён явилась вовремя: работа – лучшее лекарство от разбитого сердца. Загрузить тело и голову так, чтобы отключаться, едва добравшись до кровати. Устать так, чтобы не было желания думать… А потом на помощь придет милосердное время.
– Отнести все в кабинет?
Куён знала, что делать. Я уже отвыкла от такого: с той поры, как ранили Линен, приходилось сживаться с новыми служанками и все им объяснять.
Но основную задачу они знали хорошо.
Едва вошла в спальню, как ко мне подступили с влажными полотенцами и чистой одеждой.
– Спасибо, дальше я сама!
Они замерли, нерешительно переглядываясь. Пришлось повторить. Выходили медленно, словно боясь, что передумаю, позову обратно. Но мне требовалось несколько минут полного одиночества.
Потратила их, свернувшись на кровати клубочком. Слезы текли рекой, а закушенный угол одеяла не позволял рыданиям вырваться наружу. Успокоилась, только когда голова стала напоминать большой и звонкий колокол.
Холодная вода освежила, немного привела в чувство. И мужская одежда, украшенная вышивкой, показалась привычной. Выдохнув, вышла в коридор.
Снаружи уже ждали. Служанки было двинулись следом, но, заметив, что я недовольна, Куён отправила их обратно.
– Спасибо.
Девушка хитро улыбнулась в ответ и шикнула на Ланху, который подошел слишком близко:
– Имей почтение! Ты даже не ёнмиран!
Парень испуганно отпрянул, бормоча извинения. А я… рассмеялась. Хохотала так, что голова закружилась. А Куён испугалась:
– Учитель! Что с вами?
– На сколько лет он старше тебя? – я, наконец, отдышалась.
– На пять. А что?
Смеха сдержать не удалось. Ситуация для этого мира совершенно анекдотичная: дворянин подчиняется простолюдинке!
Хотелось разобраться со всем немедленно, но я уже услышала повизгивания собак, четкие команды и лязг металла. Ворота распахнулись, и мы вошли в питомник.
Мое появление произвело такое же впечатление, как визит самого Императора. Все побросали дела и собрались на площадке за воротами. Стояли ровно, старшие – впереди, младшие – подальше. Те, кто возился с собаками, прибежали вместе с ними.
Куён с гордым видом оглядела всех и возвестила:
– Мастер над собаками вернулась!
Меня всегда поражала слаженность поклонов. Словно репетировали. Вот и теперь спины согнулись одновременно, и ритуальная фраза приветствия прозвучала четко, как в хоре. А потом вперед выступил Сунунг:
– Учитель, мы рады вашему возвращению.
– Благодарю! – нехитрая церемония растрогала до слез. – Спасибо за то, что сохранили питомник и собак!
Они поклонились еще раз и разошлись. Куён, дернув за рукав Ланху, испарилась. Ёнмино последовал за ней.
– Вертит им, как хочет!
– Держит парней в ежовых рукавицах! Вот кому-то жена достанется! – рассмеялся в ответ Сунунг.
– Парней? Так Ланху не один?
– Его величество прислал десятерых. Стараются, учатся… Мы их Куён доверили, она хорошо азы объясняет. И лениться не дает!
Так вот в чем причина! Я развеселилась, представляя описанную Сунунгом картинку.
– Сильно возмущались?
– До сих пор никак не смирятся. Мечтают, что вернувшийся Учитель исправит несправедливость.
– А что? Я могу…
В питомнике царил почти идеальный порядок. Земляной пол выметен, выгулы посыпаны свежим песком. В вольерах – чистота, доски пола хорошо выскоблены, будки крепкие…
– Потомство получали?
Я направилась в щенятник.
– Следуя вашему приказу, повязали пятерых сук. Одна осталась пустой. Две принесли по единственному щенку. Остальные…
В загоне играли малыши. Восемь пузатых, хорошо откормленных карапузов.
– Три и пять… Негусто… Наверное, плохо подобрали дни.
Для неопытных помощников это оказалось сложным.
– Надо было просто запереть вместе… Чай, не дураки, инстинкты еще работают, без вас бы справились. Куда?
Последнее относилось к Нюте. Она одним прыжком преодолела невысокую перегородку и затеяла возню с малышами. К счастью, сук-матерей в вольере не было.
– Роды прошли хорошо? И где еще двое?
– Подростки уже проходят начальное обучение. По полгода им. А насчет графика… Куён еще не принесла документы?
– Я их еще не смотрела. Ну, пошли дальше?
Видеть, как простые записи, оставленные на бамбуковых дощечках, сшитых в свитки, воплотились в жизнь, было… необычно. Окружающее казалось чудом. Мои наказы соблюдали буквально, до последней мелочи, до длины поводка, на котором выгуливали недопесков!
Настроение стремительно улучшалось. Работа позволила выбросить из головы лишние мысли, а дома можно будет закопаться в записи и окончательно забыть Хансо-рана хотя бы на эту ночь… Я уже предвкушала, как раскроются с легким стуком бамбуковые дощечки, как захрустит под пальцами пропитанная клеем шелковая бумага… И только трепещущий огонек свечи или масляной лампы составит мне компанию в ночной темноте.
– Госпожа!
От дум отвлек молодой, смелый голос.
Путь заступила десятка ёнмино. Они стояли, почтительно склонив головы и сложив на животе руки… Но глаза сверкали. Парни пришли требовать справедливости!
– Госпожа! – вперед выступил Ланху. – Его величество отправил нас обучаться искусству управления собаками. Вместо этого, мы вынуждены подчиняться сумасбродной девчонке! Ребенку!
Надо же! А я думала, он послушный!
Куён стояла чуть в стороне. А на лице читался неподдельный интерес – незадачливые подчиненный её не видели. Кажется, девочка догадывалась, что будет дальше. Эта хитрюга слишком хорошо меня знала.
– И вы недовольны? Ну что же…
Погонять парней по видам центральной нервной системы? Или… нет, Куён сама в этом путалась, чувствуя собак скорее интуитивно. Пожалуй…
Я повернулась к Ланху:
– Типы конституции. Быстро!
– Нежный, сухой, крепкий, грубый и сырой… – отбарабанил он как по написанному.
– Какой вид высшей нервной деятельности соответствуют грубому типу конституции? – Тут же, без перерыва, спросила у стоящего сразу за Ланху.
– Что мнешься? Нрав какой у собаки?
Взгляд стал осмысленным:
– Спокойный, уравновешенный… Движения немного ленивые, очень медленные… Команды запоминает тоже медленно и…
– В общем, все, как и у тебя. Это сырой тип. Тогда… цикл развития блохи! Быстро!
Парень молчал. Я перевела взгляд на его соседа:
– Этот же вопрос!
Они не ожидали экзамена. Но в основном справились. Даже тот, кто путался поначалу, потом выправился, отвечая почти правильно. Их мучительница сияла. Я ответила ей улыбкой:
– Не вижу причин менять вам наставника. Куён превосходно справляется с задачей. Что касается практики…
– Простите, Учитель, – не выдержала девочка. – Что касается практики, то я знаю, кто ближайшие десять дней возьмет на себя уборку выгула и вольеров.
Вот мартышка злопамятная! Оставив её разбираться с опешившими парнями, я направилась в дом. Настроение стремительно улучшалось.
Ровно до той поры, как я осталась одна.
Огонек свечи отражался от начищенной медной пластины в форме бабочки, кидая дополнительные отблески на свитки. Я читала строчку за строчкой, но не понимала ни слова. Перед глазами стоял Хансо-ран, а в ушах звучало признание:
– Я женился.
Заботы не смогли стереть из памяти тихого голоса. И всю ночь я провела у окна, глядя на звезды. Когда-то мы смотрели на них вдвоем. Кажется, целую вечность тому назад.
Солнце погасило мерцающие огоньки, словно свечи задуло. Едва восточный край неба посветлел, вошла служанка.
– Госпожа, пора…
И осеклась, увидев пустую кровать.
– Да, пора, – тело затекло от неподвижного сидения на полу. – Умываться, завтракать и одеваться!
Деревянный чан с горячей водой уже ждал. Пока сохли волосы, подали завтрак. Я съела лишь несколько ложек несоленого риса и запила парой глотков воды – Совет мог затянуться, а отлучаться от дверей Зала до того, как позовут, нельзя. Даже в туалет.
По этому поводу собаки тоже остались без завтрака. Зато хорошо погуляли. Я смотрела, как Куён носится с ними по двору. Мечтала присоединиться, но нужно было привести себя в порядок. Как-никак, госслужащая пятого ранга! Не все наложницы в Дальнем Дворце такой имеют!
Голова клонилась от тяжести шиньонов и шпилек. Диадему украшал символ питомника – собачий след, вписанный в узорный ромб. Похожий орнамент повторялся на платье и накидке с широкими рукавами. На шее покачивался медальон в виде оскаленной собачьей головы. Все детали придворного наряда указывали на мой ранг и должность.
Правда, двигаться в этом великолепии было непросто. Я привыкла к размашистым движениям, свободе, а тут… Четыре нижние юбки, одна верхняя, да еще плохо гнущееся парчовое платье. Широкий пояс с золотыми накладками. Хорошо, что обувь удобная, без каблуков! Ровная кожаная подошва.
И все равно идти самостоятельно не получалось. Две девушки аккуратно поддержали под руки, помогли встать и добраться до закрытых носилок. Ученики, которым выпала честь сопровождать Мастера над собаками во Дворец, выстроились в две шеренги, готовые защищать меня любой ценой. Они могли – некоторые уже показали себя в деле. И в тайных деревнях, и на границе… Нюту и Дашу прицепили на поводки – к себе я их не посадила, боясь, что собаки порвут тонкий шелк одежд. Явиться в не подобающем виде пред очами Императора считалось преступлением. Одно дело, когда тайно зовет для дружеской беседы, и совсем другое – Совет.
– Сунунг! – чуть приоткрыла занавеску. – Пойдешь со мной.
Служанкам вход в Зал был заказан, о чем я очень жалела: пройти пусть небольшой, но торжественный путь от порога к трону без их помощи будет очень трудно.
Но я выдержала.
Ковер цвета индиго, выстилающий пространство от входа до подножия трона, скрадывал шаги. Затейливые узоры по краям служили границей между тем, кто удостоился аудиенции и остальными. Советники в своих хламидах стояли справа и слева, и по цветовым пятнам я могла сказать, мимо кого иду. Смотреть не хотела – там, почти у самого трона, стоял предводитель ёнмиранов, Хансо-ран. Только бы не встретиться с ним взглядом! Только бы… Чтобы отвлечься, я стала повторять правила сложной церемонии.
Остановиться в десяти шагах от ступенек, в строгом соответствии с этикетом. И склонить колени:
– Стелла, Мастер над собаками, приветствует Его Величество!
Ладони с зажатой в них именной табличкой поднялись на уровень глаз. За спиной послышался шорох одежд. Это Сунунг ткнулся в пол лбом. Я не стала повторять этот подвиг. Во-первых, статус позволял смотреть прямо. Во-вторых… Ломать шею не хотелось. А именно этим и грозил полный поклон, слишком уж много шиньонов и украшений навертели в прическу. На золото не поскупились. А в-третьих, я ни на миг не желала выпускать из виду собак, очень ловко выполнивших команду «поклон». Их отставленные толстые попы во мне вызывали умиление, но вот у кого-то другого – ненависть. Рисковать не стоило.
– Поднимитесь! – послышалось с возвышения. Эхо подхватило и усилило слова Императора. – Я рад вашему возвращению, госпожа Стелла. Надеюсь, путь домой был легким.
«Домой!». Слово горько отозвалось в сердце. Ранко почти стал мне второй родиной, но последние события…
Пришлось мысленно прикрикнуть на себя: не время и не место предаваться тоске! Зал Советов ошибок не прощает. Тем более чужестранке.
– Благодарю Ваше Величество за заботу. К сожалению, возвращение омрачилось нападением врага у самых границ, но все закончилось благополучно.
Про Линен не думать! Она всего лишь служанка, её жизнь ничего не стоит в больших политических играх.
– А также, государь, Мастер над собаками счастлива сообщить, что выполнила все возложенные на неё задачи и добилась успеха. Позвольте представить вам результат.
Я повернулась. Не вставая с колен, Сунунг подал поднос с аккуратно уложенными свитками. Хеду тут же отнес его Императору.
– Я благодарю Мастера над собаками за службу и награждаю её шелком и серебром и рисом! А также нефритовым знаком Исполняющего Указы.
Ропот поднимался приливом. Сначала тихий, робкий, едва заметный, он креп и ширился. Чиновники шепотом передавали друг другу возмущение, и канцлер решился озвучить его Императору.
– Ваше Величество! – встал он рядом со мной, на шаг впереди. – Никто из нас не оспаривает заслуги Мастера над собаками! Но все же вручать ей нефрит «Исполняющего Указ» – слишком. Прошу, увеличьте Мастеру вознаграждение, добавьте шелка и зерна, но отмените свой приказ!
– Да? – Ёншин выглядел расстроенным. – Наверное, все так и есть. Но если я вас послушаю, разве не скажут, что слово правителя подобно воздушному змею – летит, куда ветер подует? И разве не вызовет это кривотолков в народе и в соседних странах?
Ропот поднялся новой волной. Но Император смотрел твердо. И канцлер отступил:
– Мы принимаем волю Его Величества.
Я не видела лица министра. Но не сомневалась: он отыграется на мне при первой же возможности.
А еще… я очень старалась не обращать внимания на Хансо-рана. Получалось плохо, его место было прямо передо мной. Приходилось смотреть или на ступеньки трона, или вглядываться в зеленоватый туман нефритовой дощечки.
Очнулась оттого, что Хеду почти ткнул в лицо украшенным золотыми кистями подносом. На нем лежал спрятанный в желтый чехол свиток с назначением и рядом, в специальной деревянной коробке, – знак «Исполняющего Указы». Молочно-белый нефрит с резьбой в виде свернувшегося сложным узлом дракона украшала красная шелковая кисточка и такого же цвета петля, чтобы носить на одежде, как подвеску. Для того чтобы принять знак отличия, пришлось снова опуститься на колени. Спина тут же взбунтовалась, и я чуть не ткнулась носом в пол.
– Мастер над собаками благодарит Его Величество и принимает назначение!
Сунунг оказался рядом, перехватил поднос и снова исчез из поля зрения. Как ему удалось провернуть это, не вставая с колен, я так и не поняла.
– Мастер над собаками может быть свободен.
Но даже за пределами Зала Советов приходилось следить и за осанкой, и за поведением. Слишком много глаз наблюдало за каждым шагом, каждым жестом, каждым словом. Чиновники не желали смириться с тем, что чужестранка получила столь высокий ранг не будучи наложницей. Мало того – стала государственной служащей. Местные женщины тоже трудились в ведомствах, руководили отделами, но никогда не поднимались до таких высот.