…Иорвет стоит на стене под косыми струями ночного дождя и смотрит вниз на огоньки. Снизу слышится рев, резкие звуки команд. Иорвет поднимает лук, прицеливается, выдыхает — и стрела со свистом уносится куда-то в темноту.
— Стреляй! — слышится крик Арагорна.
Иорвет двигается уже более резко и нервно: стрела, прицел, полет…
— Стреляй!
На лице Иорвета отчаянная решимость и злоба, две стрелы сразу, прицел, свист — снизу раздается восторженный рев и взрыв. Иорвета откидывает назад, он поднимается, и в тот же миг стрела вонзается ему в бок…
Видение кончилось. Дан прерывисто дышала, оглядывая сухой теплый шатер, шелка и золото. Мариас продолжала стоять перед ней и королем. Король — Дан повернулась к нему и замерла: Трандуил был бледен как полотно, губы, единственное, что сохранило цвет на мертвенном лице, едва заметно шевельнулись.
— Благодарю, Мариас, — ровно сказал он, и эльфийка вышла из шатра.
— Что вы видели? — тихо спросила Дан, положив руку ему на локоть. Трандуил словно случайно высвободился.
— Своего сына, — сказал он. — Он стрелял в орка, бегущего с факелом.
— Он не попал? — шепотом спросила Даэнис.
— Попал. В орка стреляли и с другой стороны, но он все равно добежал.
— Я тоже это видела, — ответила Дан. — Второй стрелявший — это Йорвет, он выстрелил трижды, трижды попал, но был взрыв.
Король Лихолесья молчал несколько минут, потом поднялся на ноги.
— Мы скоро прибудем в Лихолесье, — сказал он, глядя на Даэнис сверху вниз. — Отдохни, оденься, как подобает принцессе, тебе помогут. Мы продолжим нашу беседу во дворце.
========== Глава пятая, где хранители идут через Морию, и рассказывающая будущее Эредина, которому приходится делать выбор ==========
Грохот, с которым одетый в доспехи скелет обрушился в колодец, отдавался еще минуту, в глубине Мории что-то продолжало падать, разбиваться, производя все больше звуков.
— Тук, болван, — Гэндальф захлопнул гномью летопись. — В следующий раз прыгни туда сам и избавь нас от своей глупости!
Эредин задрал голову и тяжко вздохнул. Напряжение только стало чуть-чуть отпускать, как изнутри, из того самого колодца послышался ритмичный бой.
— Мы слышим молот, или я в этом ничего не смыслю, — нахмурился Гимли.
— А теперь барабан, — одними губами произнес Иорвет и вместе с Арагорном и Боромиром бросился баррикадировать дверь секирами и обломками камней, которые смогли передвинуть.
Эредин надел шлем, впервые с начала похода, и вынул из ножен длинный меч, встал слева от могильной плиты.
— Встань позади нас, — сказал он волшебнику, не поворачиваясь. — Когда прорвутся, ослепи их светом жезла.
Гэндальф кивнул, и из его жезла выплыл слабый огонек, повис в воздухе позади вскочившего на могилу гнома.
— Когда надо, он сверкнет, — уверил Эредина маг и встал справа. Иорвет в мгновение взлетел на верхнюю галерею и сел на обрушенных перилах, откуда простреливался почти весь зал, Леголас встал точно напротив двери, взяв на прицел ее. Арагорн и Боромир заняли места по обе стороны двери.
— Тука против них пустить, да и все тут, — шепнул Эредин себе под нос, но его все равно услышали. — Он их затупит до смерти. Скелет на них обрушит.
Леголас коротко улыбнулся и натянул тетиву. На дверь обрушился первый мощный удар.
— С ними пещерный тролль, — напомнил Боромир, крепче сжимая рукоять меча.
— Один? — спросил Арагорн в перерывах между ударами.
— Видел одного. Может и больше.
— Тролли тупые и злобные, — едва шевеля губами, произнес Леголас. — Если уворачиваться, он растеряется и попробует атаковать всех сразу.
— Леголас! Орочьи стрелы! — крикнул Иорвет.
— Поздно, нас уже заметили, — отозвался тот. — Со своими я освоился, чужие только помешают.
— Тогда дай их мне.
Леголас, не глядя, кинул вверх второй колчан, и Иорвет поймал его за ремень, чуть не свалившись, повесил на пояс. Если что, будет мешать прыгать, впрочем, он надеялся, что никто не долезет до галереи.
Двери снова сотряслись, появились трещины, и тут Иорвет понял, в чем преимущество стрел Леголаса, тонких и юрких: те проникали в малейший разлом как блестящие змейки. Орки еще не ворвались, но уже несли потери. Не успел Иорвет этому порадоваться, как двери разлетелись, и в зал ввалился тролль, окруженный такими омерзительными созданиями, что Иорвет, увидев их, поначалу даже растерялся.
Не растерялся Эредин.
— Свет! — рявкнул он измененным из-за шлема голосом, и в тот же миг зал высветила нестерпимо яркая белая вспышка. Свет полыхнул из-за спин отряда, потому ударил по глазам орков и тролля, и не дав им опомниться, мечники обрушились на них лавиной.
От Эредина шарахались: рогатый шлем, громадный рост — все это вызывало в мыслях орков, даже тех, что не знали властелина кольца, неясные ассоциации с Сауроном. Зато ассоциаций не было у тролля, его развитие не позволяло строить сложных выводов, потому он обрушил на эльфа дубину, тот едва успел увернуться. Иорвет стрелял с такой скоростью, что первый колчан стрел, подобранных в Мории, опустел за несколько минут, и он принялся за второй. Леголас буквально гарцевал верхом на тролле, но его легкие стрелы не пробивали толстый панцирный нарост на его голове, и в результате эльф перепрыгнул на галерею к Иорвету.
— Надо его убрать, он сейчас все порушит, — крикнул он, хватаясь за выщербленную стену. Иорвет кивнул и скатился вниз по покосившейся декоративной колонне и оказался в самой гуще битвы. Эредин и Боромир стояли в дверях, убивая тех, кто пытался пробиться внутрь, остальные же избавлялись от тех, кто уже вошел. Орки были низкорослые, коренастые, в плотных доспехах и толстых шлемах, и слишком высокому Эредину приходилось нелегко бить сверху. За себя он не боялся: как показал бой, ятаган не рассекает скелет его брони, а стрелы даже при прямом попадании не пробивают кольчугу. Правда, ребро, скорее всего, после прямого удара в грудь треснуто или сломано, отчего не поднимешь правую руку. Эредин перехватил меч левой, схватил мертвого орка и, защищаясь им как щитом, рубанул так, что меч застрял в чьем-то шлеме.
— Да какого дьявола… — эльф выпустил своего невольного защитника и попытался освободить клинок, но шлем не поддавался. Занимаясь мечом, Эредин пропустил, как тролль ударил копьем Фродо, как Иорвет снова оказался сверху и пробил его панцирь тяжелой стрелой, и Леголас добил в открытое горло.
— Митрил, — со знанием дела сказал Гимли, когда Фродо показал кольчугу. — Это царский подарок, хоббит. Носи с честью дар гномов.
— У Дан кольчуга из митрила, — Иорвет слез с галереи, прошелся по залу, снова собирая целые стрелы, которых почти не было. Леголас занимался тем же самым. — Она не гномья, а эльфийская.
— Конечно, мой необразованный друг, — подбоченился гном. — Эльфы понимали раньше ограниченность своих способностей и просили нас делать для них оружие и доспехи, на которые не хватало их собственного умения. Например, доспехи короля Орофера, — он кивнул на Леголаса, — были сделаны в знак дружбы свободных народов в краткий момент перемирия.
— Где сейчас доспехи Орофера? — спросил Мерри у Леголаса.
— Сама броня у моего отца, — ответил Леголас. — Король Орофер подарил ему их перед битвой последнего союза, а кольчугу отдал своей дочери, чтобы она тоже была под надежной защитой.
Эредин нехотя снял доспехи: Боромир видел, что ему досталось, и Гэндальф настоял на перевязке, и теперь все хранители пялились на татуировки, которыми было покрыто его тело, не решаясь спросить, что значат письмена и узоры на его руках и животе.
— Перелома нет, только сильный ушиб, — Арагорн прощупал его ребра. — Хорошо, что ты владеешь обеими руками. Верхний доспех придется ослабить.
— Я уж понял, — Эредин послушно поднял руки, пока Арагорн обвязывал его мягкой тканью. Иорвет стоял напротив, наблюдал и ухмылялся все противнее. — Что?! — не вынес король.
— Ничего, — мерзко отозвался Иорвет, нагнулся и вытащил из тролля стрелу Леголаса, та вошла как в масло и не испортилась, вытер о близлежащего орка и подал владельцу. — Ну и воняют же эти твари.
— Это еще ничего, ты мордорских не нюхал, — ответил Боромир. — Вот уж где вонь такая, что сшибет с ног прежде, чем ты в битве с ним сойдешься.
— Орки испытывают страх перед Ульмо и его стихией, — проговорил Арагорн, закрепляя повязку. — Может, потому и сторонятся воды и не моются.
— После войны схожу в библиотеку и тоже начну выпендриваться, — пообещал Иорвет. Арагорн усмехнулся, но не ответил: в голосе Иорвета не было злости.
Эредин опустил рубашку и надел кольчугу. Арагорн быстро зашнуровал на нем поддоспешник, и доспехи король прилаживал уже на ходу.
Орки набросились на них снова, стоило только вернуться на покинутый сквозной путь через Морию. Свет жезла Гэндальфа не отгонял их, лишь ненадолго отпугивал; путники бегом неслись по черному коридору, и кости и разложившиеся останки на пути больше не вызывали ужас, лишь недовольство, что можно о них споткнуться, а вот от вида лезущих по колоннам орков передергивало даже Боромира с Арагорном, которые не предвидели в искаженных созданиях такой прыти и ловкости.
— Надо спуститься, — Леголас едва успел поймать Боромира, когда тот чуть не упал с внезапно круто повернувшей лестницы.
— Какой идиот не строит перила? — простонал Эредин, снимая забрало и прикрепляя его к специальным пазам под грудью доспехов, теперь череп был у него почти на животе.
— Это гномы, у них идеальное чувство баланса, — отозвался Арагорн, слегка запыхавшись: он периодически тащил Пина.
— У эльфов тоже нет перил, — добавил Леголас. — По крайней мере в Лихолесье.
— Несомненно важный архитектурный спор, — вмешался Гимли. — Продолжим на улице, если вы не против, господа!
Леголас легко перепрыгнул провал и обернулся, махнул рукой. Следующим перемахнул Гэндальф, и несколько кирпичей обвалились, расширив провал.
— Иди последним, Эредин, — попросил Иорвет, отходя на шаг и беря разбег. — А то ты одним прыжком в своих латах всю Морию развалишь.
Он перелетел провал так, что почти сбил с ног Леголаса, хотя тот предусмотрительно отошел назад. Боромир швырнул Сэма, взял в охапку Мерри и Пина и прыгнул, Леголас успел его схватить. Арагорн повернулся к Гимли.
— Не сметь швырять гнома, — категорично отрезал тот. Эредин был уверен, что тот сверзится и станет первой жертвой, но Гимли, поджав ноги, перелетел как пушечное ядро и приземлился прямо на краю и стал заваливаться назад. Леголас вцепился ему в бороду и вытащил.
— Смой позор кровью, — нервно рассмеялся Иорвет.
— Любой эльф подойдет для мести, — кровожадно отозвался Гимли и смерил Иорвета взглядом, словно оценивая.
Провал расширился настолько, что Арагорн при всем желании не смог бы перемахнуть через него, тем более с Фродо.
— Обойди! Там! — заорал Боромир, указывая на соседний спуск, но только Арагорн обернулся, как рухнувшая скала позади него отрезала путь к отступлению. Участок моста, на котором стояли Арагорн и Фродо, зашатался и качнулся в сторону.
Иорвет отвлекся, снимая лучников, которые вздумали обстреливать их сверху, ухудшая и без того бедственное положение, а потом чуть не свалился от толчка, когда кусок перехода врезался в то место, где они стояли. Гимли схватил его за перевязь и вытащил назад на ступеньки.
— Самый неуклюжий эльф из всех, кого я знаю, — рявкнул гном, толкая его перед собой. — У принца поучись, как порхать!
— Это еще что за дрянь, — когда они остановились перед последним мостом, ведущим к выходу, спросил Эредин. Лицо его озарилось багровыми всполохами.
— Орки повторяли слово «гхаш», — сказал Леголас. — Огонь.
— Огонь, — тоскливо повторил Гэндальф, опираясь на посох. — Балрог. А я и так до смерти устал.
***
— Я же сказал тебе никуда не ходить! — Геральт вырвал из рук Цири сосуды с водой. — А если бы ты напоролась на кого-то из них?
— Я здесь, и ничего со мной не случилось, — огрызнулась Цири. — Всегда пожалуйста, Геральт.
У Карантира глаза голубые-голубые и прозрачные, как лед. В них совсем нет узоров, как в глазах людей, ровная светлая глубина, и черные ресницы забавно перемежаются с белыми. Он выслушал весь ее поток ругани в сторону Ауберона и Эредина, ни словом не возражая, потом, когда она уже совсем выдохлась, начал тихо спрашивать: Ауберон причинил тебе боль? Эредин так сделал?
— Он сказал мне…
— Ты тоже много чего ему наговорила. А еще, прибыв на Тир на Лиа, ты явно дала ему понять, что вожделеешь его. Как он должен был смотреть на тебя после такого?
Цири вспыхнула так, что стало жарко.
— Да?! С чего это он взял, а?
— С твоего поведения. Он тогда еще не прочел, что люди симпатизируют… несколько хаотично. Вожделение со стороны эльфа, я имею в виду, настоящего эльфа, воспитанного в правильном обществе, направлено лишь на того, с кем эльф собирается ложиться в постель, а вы, люди… вас может возбудить фраза. Жест. Улыбка. Даже грубость. Ужасно быть вами, — он снисходительно посмотрел на нее. — Раса людей не может достичь доминирования путем развития…
— Проще, профессор, — перебила Цири.
— Изволь. Не сумев взять качеством особей, вы решили взять количеством.
Цири ударила его по щеке, вложив все силы, которые остались, но он только откинул голову назад, и она едва задела его лицо пальцами. Странно, ей казалось, что кожа у него ледяная, оказалось, совсем нет.
— Не имея аргументов, ты пытаешься решить проблему физической силой, — покачал головой Карантир. — Чем лишь подтверждаешь выводы.
Она замахнулась снова, но эльф перехватил ее запястье и сжал почти до боли.
— Мне немногим больше лет, чем тебе, но такое чувство, что между нами не столетия, а пара ступеней эволюции, — прошипел он. — Хотя о чем это я. Так и есть ведь.
Ох как стыдно вспоминать, что было потом! Карантир мало того, что целоваться не умел и вообще впервые, кажется, обнялся с девушкой, так еще и был в латах, холодных и жестких, но это Цири не остановило. «Скажет хоть слово про кобыл и грубую ласку — столкну в воду», решила Цири, почти мечтая, чтоб сказал. Тогда можно будет считать, что все это — хитроумный план по уничтожению врага. Но Карантир молчал и даже не скалился, и глаза его были так близко, что Цири могла видеть только их. Интересно, каково ему целоваться с dh’oine, не противно?
Судя по расширившимся зрачкам и блеску глаз, вовсе нет.
Разошлись они резко: Цири оттолкнула его и, не сказав ни слова, отошла и отвернулась, приводя в порядок дыхание. Она слышала, как он уходил, хотя эльфы обычно даже в доспехах ходят беззвучно.
— Ты видела кого-то за стенами? — спросил Авалак’х, поймав ее и положив обе руки на плечи ласково, заглянув в глаза. Уж он-то точно прочитал все о том, что действует на людей, зло подумала Цири, понимая, как ей хочется, чтобы прикосновение продолжалось.
— Эредина, — съязвила она. — Привет тебе передал.
— Не смешно, — эльф просто констатировал, не осуждая и не злясь.
— Ну так что задавать мне глупые вопросы? — вспылила Цири и ушла в свою комнату, заперев за собой дверь, хотела броситься ничком на постель, но передумала, выглянула в окно. Стоящих под стенами эльфов видно не было, но зато она заметила Карантира, который находился в заметном отдалении от всех. Воткнув посох в землю, эльф лепил снеговика, Цири сначала даже глазам своим не поверила. Но снеговик из трех снежных шаров смотрел точно в ее окно, а на голове у него был шлем Дикой Охоты.
***
Балрог, проклятье Дурина, возвышался над Гэндальфом, который рядом с его огромной багровой дымной фигурой казался тонким лучом света.
— Я служитель Тайного Пламени, — произнёс Гэндальф. Орки, верещавшие позади Балрога, остановились, настала мёртвая тишина, — и повелитель пламени Анора. Тёмный огонь не поможет тебе, пламя Удуна! Убирайся во мрак.
Балрог фыркнул огнем и ступил на хрупкий мост.