А потом она решит, что же делать дальше.
Итак, Тарша вернулась в Бекинг-Фелл. И не успели родители открыть рот, чтобы поинтересоваться, где их дочь пропадала и что делала, как она взорвалась:
– Вы вообще представляете, что происходит с Таво? Его заперли в сарае, посадили на цепь! Дядя сказал, что вам все известно. Сказал, что вы не хотите, чтобы Таво вернулся домой. Да он практически вышвырнул меня со своей фермы! Что вы за люди?!
– Сядь! – рявкнул на нее отец. – Ни слова больше!
Бросив на него испепеляющий взгляд, но не рискнув возражать, Тарша послушно села.
– А теперь выслушай меня, – спокойно попросил отец. Он снова говорил тихо и ласково, но ей все равно было страшно.
Мать стояла рядом с ним. Тарша поняла: они были готовы к обвинениям. Они знали, куда ходила дочь и что обнаружила, и догадывались, что именно она скажет им, как только вернется домой. И тут у нее душа ушла в пятки: она поняла, что все, рассказанное ей дядей, все его слова о родителях, о Таво – все это было правдой.
– Когда мы отвезли твоего брата к дяде, мы уже тогда понимали, что, возможно, наш сын никогда не вернется. Он был опасен, Тарша. Он несколько раз угрожал твоей матери и даже ударил ее. Он и на меня напал. И дети, которые играли с ним, тоже пострадали от его рук. Животные гибли просто из-за его прихоти. – Отец замолчал и, сделав глубокий вдох, продолжил: – Ходили слухи, что одного ребенка он даже убил – того мальчишку, который дразнил его. Я этим слухам никогда не верил, но они возникали снова и снова. Тело мальчика так и не нашли. Мне не хотелось верить, что мой сын убийца, но Таво как-то раз признался мне, что радуется исчезновению мальчика, ведь теперь тот ребенок не будет дразнить его. После всего, что произошло с Таво, я уже не мог быть спокоен…
Отец сел напротив нее. Мать осталась стоять, склонив голову: по ее лицу текли слезы.
– Твой брат опасен для всех, – продолжал отец, и в его голосе по-прежнему звучали и нежность, и решимость. – Твоя мать боится его. Вся деревня боится. Мы не знаем, что с ним не так, и не знаем, можно ли тут что-нибудь сделать. Может, во всем виновата магия, а может, у него просто дурной нрав, но всем будет лучше, если он останется там, где находится сейчас. Джоррис согласился помочь ему выздороветь. Он считает, что твой брат нуждается в строгости и дисциплине, а иногда и в наказании. Твой дядя говорит, что Таво уже начал привыкать к ежедневной работе, немного освоился на ферме, поэтому я решил, что пусть он пока остается с дядей.
– Но он живет там уже почти четыре года!
– Возможно, этого недостаточно, Тарша. В таких вопросах ничего нельзя планировать. Нам с твоей матерью тоже нужно как-то жить. У нас есть право жить тихо, мирно. Есть право на безопасность. Вернись Таво домой, мы всего этого лишимся. Что ж, больше на эту тему я говорить не намерен. Я не стану наказывать тебя за то, что ты без спросу пошла повидаться с братом, но запрещаю тебе снова пытаться это сделать. Пусть все идет своим чередом. Пусть Джоррис делает все возможное, чтобы помочь мальчику.
Но Тарша с ним не согласилась. Она встала, вышла из дома и пошла бродить по лесу, погрузившись в невеселые думы. Она не верила, что Таво и правда доволен своей жизнью на ферме, что он действительно полюбил дядю. Ей показалось, что душевное состояние брата ничуть не улучшилось. Более того, ему стало хуже. Но она прекрасно понимала, как ограничены ее возможности, чтобы помочь Таво. Если она сейчас отправится на ферму, то это будет совершенно без толку – и без того плохая ситуация лишь ухудшится. Конечно, она владеет магией, но что сможет ее магия против такого крупного, сильного мужчины, как дядя? Даже если ей удастся освободить Таво от оков, вызволить его из сарая, увести прочь – то куда им идти?
Она еще не успела углубиться в лес, а решение уже пришло. Ей нужно найти другой способ помочь Таво. В его жизни все пошло не так из-за того, что он не сумел укротить свои магические способности, данные ему при рождении, как и ей. Но она и сама недалеко ушла от брата. Да, конечно, она могла контролировать магию, но почти не представляла себе, как ее можно использовать на практике. Поэтому ей нужно найти человека, который бы сумел научить ее этому искусству.
И Тарша сразу же подумала о друидах из Паранора, ведь обучение талантливой молодежи магии – одна из главных задач друидов. Если кто-то и в состоянии ей помочь, то это они. Ей придется отправиться в далекий Паранор и поговорить с друидами. Она обратится к ним за помощью и убедит принять ее в качестве ученицы.
И только потом она вернется в Бекинг-Фелл и поможет Таво.
Никому не рассказывая о своих планах, Тарша стала шаг за шагом разузнавать о друидах и о том, как они выбирают себе учеников. Из рассказов, которые дети передавали друг другу, она уже знала, что в Паранор принимали только тех, кто обладает магическими способностями. Неделя за неделей Тарша старательно, по крупицам собирала информацию об ордене друидов и о заведенных там порядках. Часть приобретенных знаний оказалась бесполезной. Часть походила скорее на простые сплетни, не имеющие под собой практически никакого основания. Бóльшая часть представляла собой досужие домыслы, которые всегда окружают такой таинственный и загадочный орден.
Но был один друид, а точнее, Верховный друид, один из наиболее уважаемых и одаренных друидов за всю историю ордена, мнения о котором практически совпадали.
Чем больше Тарша узнавала об этом человеке, тем больше ею овладевала мысль стать ученицей именно этого друида. Она и представления не имела о том, как добиться своей цели, ведь ни она, ни другие жители деревни и в глаза его никогда не видели. У нее не было ни единой причины считать, что он хотя бы поздоровается с ней, не говоря уже о том, чтобы взяться за ее обучение.
Если только, разумеется, он не решит, что она этого достойна.
Приближался семнадцатый день рождения Тарши, и родители стали спрашивать ее, что бы ей хотелось получить в подарок. Она прекрасно знала, чего ей хочется, но понимала, что они ей это дать не в силах. Однако, возможно, она сама себе это подарит.
Она отпраздновала день рождения с родителями, прекрасно отдавая себе отчет в том, что собирается сделать. Что ей придется сделать.
И на следующее утро, никому ничего не сказав, даже не оставив записки, она отправилась пешком в Паранор.
Глава четвертая
Парфенд, Матурен троллей корракс, вместе со своей армией стоял на возвышенности, с которой открывался вид на северо-восток, где едва проглядывали сквозь поднимающийся туман пенящиеся волны Тайдерэйса. Войска в полной боевой готовности располагались не дальше чем в пяти милях от береговой линии, но благодаря удачно выбранному месту они наблюдали сверху за своими врагами, без какого-либо порядка поднимавшимися на второй холм, не такой высокий и находившийся в нескольких сотнях ярдов от троллей.
Корракс представляли собой грозное зрелище. Их лица были расписаны изображениями крови и костей, а тела были обнажены до пояса, чтобы выставить напоказ могучие мышцы рук, плеч и груди. Оружием им служили огромные боевые топоры и палаши – остро заточенные, сверкающие даже в слабых лучах восходящего солнца. И если неприятелю доведется попасть под их удар, пусть даже и скользящий, смерть обеспечена. Корракс становились тем сильнее, чем больше был страх противника, а такие огромные создания с не менее огромными клинками не могли не вызывать страх.
Парфенд не знал, кто такие эти враги, но они нарушили границы территории корракс и своим поведением четко демонстрировали враждебные намерения – уходить не собирались. Откуда они пришли, оставалось загадкой. Попытки заговорить с ними не увенчались успехом. Надежды на мирное разрешение конфликта испарились, как только тролли получили от незнакомцев телегу, в которой лежали отрубленные головы посланников. Корракс были воинами, бойцами с незапамятных времен. А еще они были кочевниками, что делало их претензии на владение землей, на которой они сейчас стояли, несколько необоснованными.
Но с точки зрения самих корракс, их земля там, где они живут, и пока они не решат двинуться дальше, она таковой и остается, то есть принадлежит им. Они сами были завоевателями, а их история была длинной кровавой историей войн с другими племенами троллей. Большая их часть обладала опытом ведения нескольких битв, и чаще всего битвы эти заканчивались триумфом корракс. Вот почему горстка глупцов, нарушившая их границы в этот день, не вызывала у троллей никакого опасения.
В атаке корракс полагались на грубую силу и полное пренебрежение личной безопасностью – именно эти качества помогали им смять противника. Раньше, во всяком случае. Бей сильнее. Ни шагу назад. Не давай пощады. И сейчас они действовали по той же схеме. Она должна была сработать. Корракс, преисполненные бешенства и жажды крови, должны были пробить брешь и посеять смерть в рядах захватчиков, одержав сокрушительную победу над армией очередного противника.
Парфенд на минуту засмотрелся на неровные ряды «очередных противников», поднимавшиеся по склону соседнего холма. Это были высокие светловолосые люди с легким вооружением. С океана на берег наплывал туман, и рассмотреть что-то еще не представлялось возможным. Похоже, их меньше, чем троллей, а значит, люди не понимают, с каким врагом им придется столкнуться. Все, кто хоть что-то слышал о племени корракс, знали, что эти тролли свирепы, безжалостны и беспощадны. Начав битву, они сражались до последнего вздоха. Начав атаку, они уже не отступали.
Но этим чужакам, похоже, было все равно. Они просто стояли и ждали нападения, стояли неподвижно, выстроившись в ровные, но несомкнутые ряды, где между бойцами оставалось еще довольно много места. Багровые плащи запахнуты, бледно-коричневые сапоги уперлись в землю. Первые два ряда держали копья длиной в восемь футов с гладкими древками цвета остывшего пепла, с одной стороны снабженные наконечниками из кованого железа, а с другой – резными рукоятками. Последние ряды были вооружены короткими мечами, хорошо сбалансированными и удобными в ближнем бою.
Парфенд выжидал, что же предпримет враг, но вскоре понял, что враг ничего предпринимать не собирается. Если корракс хотят драться, начать придется им. Парфенда такая ситуация вполне устраивала. Корракс привыкли атаковать, использовать преимущество первого удара, действовать быстро и решительно и так же быстро заканчивать любой конфликт. Поэтому Парфенда не беспокоил тот факт, что в этой битве они будут действовать, как и всегда.
Тем не менее он выжидал дольше обычного. Что-то странное было в этих людях, выстроившихся впереди. В них чувствовалось что-то неземное, призрачное. С Тайдерэйса дул ветер, нагоняя на захватчиков хлопья тумана, и временами казалось, будто враги тают в нем и снова появляются. Все в них, включая оружие, казалось нематериальным. Как будто они были не созданиями из плоти и крови, а призраками, сотканными из дымки и отражений. Они стояли на земле, бледные, но хорошо видимые, – и вместе с тем не стояли.
Все это не могло не вызывать беспокойства, но корракс не привыкли волноваться по поводу того, что они не могли объяснить. Такова была природа этого мира и тех, кто обитал в нем.
В следующее мгновение Парфенд дал сигнал к атаке: он высоко поднял меч и проревел боевой клич корракс. Воины последовали его примеру. Когда предводитель опустил руку с мечом, его солдаты побежали вперед, вопя как умалишенные. Сомкнув ряды, они мчались по склону холма прямо на врага. Размахивая оружием, нападали тройками: один тролль выступал острием атаки, а двое формировали фланги. Их крики заглушали шум океана и ветра, а от топота ног по твердой скалистой земле стоял нестерпимый грохот.
Но враг не пошевелился. Он просто стоял и ждал.
«Они дрогнут, – подумал Парфенд. – Сломают ряды и побегут».
Но они не дрогнули. Они остались стоять на месте, уперев копья в землю и даже не вынув мечи из ножен. Они совершенно не двигались, как будто были не живыми людьми, а статуями. Глаз тролля не заметил ни единого движения в рядах противника. Ухо тролля не уловило ни единого шепота.
Корракс уже достигли долины между холмами и двинулись дальше. На склоне они слегка замедлили свой бег, но их воинственный клич не становился тише. Тролли всегда обращали в бегство даже самых храбрых и непоколебимых противников.
До вражеских построений оставалось не больше пятнадцати футов, когда захватчики наконец зашевелились: весь первый ряд неожиданно замерцал, и это мерцание перенеслось на остальных. Больше ничего не происходило, но создавалось впечатление, что что-то уже случилось. Воины первого ряда наклонили копья, и корракс оказались прямо перед частоколом длинных, снабженных железными наконечниками палок. Внезапно тролли поняли, что не могут сказать, где конкретно находится их противник. Еще мгновение, и тролли остались перед пустым холмом. Враги просто исчезли.
Корракс оказались захвачены врасплох, и шансов сориентироваться у них не было. В этот момент они уже налетели на захватчиков, нанося удары направо и налево, но поражая лишь воздух, в котором растворились враги. На какой-то миг тролли растерялись, а уже в следующее мгновение оказались под градом ударов мечей и копий. Корракс яростно отбивались, умирая с боевым кличем на устах, но ничем не могли себе помочь, поскольку не видели нападавших. В их поле зрения были лишь зыбкие образы, призрачные и текучие, как воздух.
Их враги внезапно оказались духами.
Но корракс все равно продолжали биться. Они не умели иначе и, силясь понять, что же происходит, отчаянно сражались, чтобы вернуть привычный порядок вещей. Но все было тщетно. Кровь текла ручьями, окрашивая землю, лица и тела живых. Тролли отчаянно размахивали оружием, пытаясь обнаружить противника, но безрезультатно. Их убивали, одного за другим.
И, умирая, они все еще не могли понять, что же убило их, ибо оставались слепы к происходящему.
Парфенд, сражавшийся в самой гуще битвы, старался собрать вокруг себя своих воинов. Он призывал их к себе, приказывал им выстроиться для защиты, выставив вперед оружие, и могучие тролли снова бросались на врага. Или, скорее, туда, где, как они считали, находился враг. Но к этому моменту врага там уже давно не было – он оказывался у них за спинами, атаковал их сзади и обрушивался на растерявшихся, не успевающих защищаться троллей. Вокруг Матурена корракс умирали его родные и близкие. Вокруг него гибли воины. Бой превратился в бойню, и Парфенд не мог сделать ничего, чтобы остановить ее.
Вокруг него грудами лежали тела друзей. От армии корракс осталось не больше сотни бойцов, и они отчаянно сражались за жизнь поодиночке или небольшими группами. Кое-кто даже упал на колени (о, подлые трусы!) и пробовал сдаться. Но пленных враг не брал. Раненые молили о пощаде. Но враг не щадил никого.
Они пали все, один за другим, вся мощная армия корракс, все пять сотен бойцов. Парфенд продолжал сражаться, потому что не мог иначе. Он видел, как гибнут его воины, и его захлестывали гнев и отчаяние. Все его попытки спасти их, собрать и организовать контратаку провалились. Они сражались с призраками. Они сражались с духами воздуха.
Парфенд смотрел на происходящее, пока наконец его не пронзило одно из этих ужасных восьмифутовых копий, и силы тут же покинули тролля. Он упал на колени, пальцы разжались, выпустив боевой топор, а руки повисли вдоль тела. Он поднял голову и увидел, как к нему приблизилось видение – худощавая, закутанная в плащ фигура. В ее руках, затянутых в белые перчатки, был палаш. Словно во сне он смотрел, как поднимается и опускается палаш, нанося мощный удар.
Голова его упала с плеч.
Глава пятая
К северу от Арборлона, что на границе со страной эльфов, в деревеньке Эмберен начался новый день. В небе, ставшем более серым и менее дружелюбным по сравнению с прошлым вечером, собирались тучи, предвещая наступление очередной бури. В воздухе уже чувствовался металлический привкус, запахло дождем. Поднялся порывистый ветер, и кроны деревьев, окружавших деревню, задрожали от предвкушения.