Наверное, на что-то подобное рассчитывал и те страны, которые не раз гурьбой нападали на государство, чью территорию даже на карте Ближнего Востока можно пальцем закрыть. Я уж не говорю про карту мира.
Да и набежать толпой на одинокий танк — не слишком храбрый поступок. И тем более удрать, получив даже при численном своем перевесе отпор со стороны последнего боеспособного члена экипажа этого танка.
С другой стороны, признаю, что сравнение со львом, пусть и трусливым, в данном случае не слишком уместно. Все-таки даже Трусливый Лев из сказки кое-каким храбрым поступкам таки сподобился. Еще до того, как добрый якобы волшебник уверил его, что отныне он смелый и вообще красавчик и царь зверей.
Кроме того, «лев» — это еще и Ариэль. Ариэль Шарон, чье имя переводится как «Божий Лев». А Шарона, в отличие от тех, с кем он воевал, в трусости упрекнуть было сложно. Вспомнить хотя бы лихой, отчаянный маневр с прорывом в тыл египтянам, который предприняла дивизия Шарона в Войну Судного дня. Тогда еще командующий фронтом счел этот прорыв авантюрой, требовал образумиться и отступить. А Шарон не побоялся ответить ему следующее: «Шмуэль, если у тебя есть еще яйца, сделай из них яичницу!».
И… именно тот его маневр решил исход войны.
Так что не будем оскорблять невольным сравнением благородное животное. Как и достойных людей, названных в его честь.
Шакалы — вот более подходящее сравнение хотя бы для тех арабов, с которыми я столкнулся в песках Иордании. Стая шакалов, храбрящаяся до первой серьезной опасности, но чутко улавливающая запах крови и постыдные душки страха и слабости.
Что до меня, то я, ни в коем случае не сравнивая себя с героями прошлого, трусить и уподобляться шакалу не собираюсь. И именно поэтому, едва был объявлен набор в международный контингент для операции на Марсе, немедля кинулся записываться. Даром, что боевого опыта в схватках с угрожающими Земле космическими гоями не имею.
Правда, оставив глаз в той памятной схватке посреди иорданской пустыни, я мог только мечтать о возобновлении карьеры танкиста. Хоть в международном контингенте, хоть где.
Еще в рядах ЦАХАЛа меня, окривевшего как пират или Моше Даян, перевели в тыл и определили в механики. Поломанную технику починять, танки — в том числе. Немного выше меня оценили и при приеме в международный контингент. Ничтоже сумняшеся записав в часть снабжения.
О, уже чувствую, как готовится поднять голос еще один стереотип. Не менее отвратный, чем очкарик со скрипочкой и еще более дурацкий, чем черный прикид в комплекте с пейсами и бородой. А вот и он: получил, мол, и здесь еврей синекуру. Будет теперь безопасно в тылу отсиживаться, пока другие кровь проливают. И на снабжении руки греть.
Но вот что я отвечу на эту чушь. Кое-кто сказал, что армия марширует на собственных желудках, и если эти желудки не наполнить, даже самые отчаянные храбрецы будут не слишком боеспособны. Мягко говоря. Кроме того, о какой боеспособности вообще не может идти речь, если доблестным воинам не подвезти оружия, боеприпасов, горючки? Да много чего. И кто, как вы думаете, все это должен обеспечивать?
Так что не синекура никакая — снабжением войск заниматься, а неотъемлемая часть службы. Тяжелой, неблагодарной, да, вдобавок, в не самых приятных условиях. За миллионы километров от дома, на чужой планете. Куда, бьюсь об заклад, никто так и не сунулся бы, не засядь там пришельцы.
Это, значит, первое. Теперь второе. Даже если б была такая возможность, не говоря про желание, какой смысл, что называется, «греть руки», не имея шансов сохранить голову?
Нет, я не оговорился. Ибо не глухой, и уж точно не слепой, даром, что лишился одного глаза. Я в курсе нынешних раскладов. А они таковы, что Чужие превосходят нас по численности многократно. Даже сравнивать нечего. А уж как вооружены… наверное, правильнее, будет сказать, что чуть ли не каждый из пришельцев сам по себе оружие.
Следовательно, даже победить при таком соотношении сил кажется сомнительным. Все равно, что главный приз в лотерее выиграть. То есть, только чудо поможет, как помогло когда-то библейскому Давиду в схватке с Голиафом.
И если победа таки будет достигнута, потери будут катастрофические. А значит, конкретный боец, скорее всего, погибнет — просто по статистике. И никакая якобы мирная служба не поможет. Потому что на контролируемом пришельцами Марсе пресловутых безопасных мест нет. Для нас, землян, в смысле.
Ну да не будем о грустном.
Свой позывной — Тортила — я сохранил со времен службы танкистом. Назвался я так в честь некой сказочной черепахи потому, что у этих существ есть кое-что общее с любимыми мною танками. Я говорю о броне, а в случае с черепахами, панцире. К тому же торчащая из-под панциря голова черепахи на длинной шее зело напоминает танковое орудие.
Что? Опять кому-то очередной стереотип покою не дает? Раз так, предлагаю всем, кто считает черепах поголовно медлительными, побывать, к примеру, в Тасмании. Да посмотреть, как тамошние морские черепахи на всех парах несутся навстречу приливу.
Еще черепахи заботливые. Возят на спине своих детенышей… почти как я — оружие, боеприпасы и провиант, гоняя похожий на черепаху грузовой вездеход по марсианской пустыне. И надеюсь, что солдаты чувствуют мою заботу не в меньшей степени, чем маленькие черепашки опеку родителей.
Кроме того, конкретно Тортила из сказки — черепаха мудрая и запасливая. Именно она хранила у себя золотой ключик, подарив потом его Буратино. И я надеялся, что снабжение международного контингента, лежащее, в том числе на моих плечах (как детеныш черепахи — на мамином панцире) станет тем же волшебным ключиком к победе. Ибо, повторяю: армия марширует на собственных желудках.
Но каковы бы ни были мои надежды, однажды случилось так, что я вынужден был внести в нашу общую победу вклад иного рода. С оружием в руках. Потому что, как я уже говорил, безопасного места… для землян на Марсе не было.
А дело было так. Я возвращался на базу, посетив позиции русского батальона бронеходов. Таких забавных шагающих машин, похожих на реквизит к какому-нибудь фантастическому фильму.
На плато, где окопался батальон, я отвез кое-какие запчасти для радиолокационной станции, но главное — груз тушенки. И, бьюсь об заклад, именно последнему солдаты более всего обрадовались. А я, привезший им пропитание, выглядел, наверное, их в глазах как Дед Мороз с мешком подарков.
Прежде чем отправиться в обратный путь, я потрепался с русскими, почти не стесненный языковым барьером — язык ихний я усвоил стараниями родителей, некогда эмигрировавших из СССР. Заодно поделился тем фактом, что и вырос на детских книжках «Made in Страна Советов» — вроде того же «Буратино» и «Волшебника Изумрудного города».
Поведал я и историю потери глаза. Интересно, поверили ли мне? Или восприняли как аналог охотничьей или рыбацкой байки, как вариант — похвальбы успехами на личном фронте? Частный случай жанра «типичные мужские россказни», без которых мужчина, вроде как, не настоящий.
Над отсутствием у меня глаза русские потешались, но, к счастью, беззлобно. Предлагали сменить позывной, кто на Пирата, кто на Циклопа. Или с Тортилы на Тортугу. Был такой остров, гнездилище пиратов, в Карибском море.
Прошлись и насчет того, что у нас в ЦАХАЛе девушки служат вместе с парнями. А я, с восторгом подхватив эту тему, в порядке хохмы пообещал, что, вернувшись на Землю, порекомендую Министерству обороны Израиля лозунг-приманку для воинского призыва: «Тебе скучно и одиноко? Хочешь познакомиться с красивыми девушками? Вступай в ЦАХАЛ!»
Ложкой дегтя тогда стал один из солдат — вероятно, возомнивший себя реинкарнацией дедушки Фрейда. Обратил, гад, внимание, что позывной у меня женского рода. А это… сами понимаете. Признак проблем с так называемой гендерной идентичностью. И вроде как даже латентного гомосексуализма.
Не оставшись в долгу, я в ответ вежливенько так поинтересовался: а какое, мол, дело доблестному воителю до чужой сексуальной ориентации? Уж не вызван ли его интерес… ну, скажем, одиночеством?
Еще столь же спокойно и сохраняя на лице дружескую улыбку, мне хотелось спросить: а в детстве мой обличитель тоже смотрел на черепаху из «Буратино» как на женщину? И о чем свидетельствует данный факт с точки зрения психоанализа?
Но незадачливый фрейдист уже стушевался и предпочел тему не развивать. Огрызнулся вполголоса да с паразитным непечатным выражением… и только. Всерьез ссориться с тем, кто спасает тебя от голодной смерти, даже поклонник Фрейда не станет.
А потом был обратный путь на базу. По ржавой пустыне Марса, еще менее гостеприимной, чем ближневосточные пустыни. И вот тогда все случилось. Вот тогда пришлось вспомнить, что вездеход мой — не просто огромная металлическая черепаха. Что не зря он оборудован пулеметом. И что, наконец, я, как ни крути на войне. А участие в войне редко ограничивается мирными поездками туда-сюда и похлопыванием по плечу «настоящих» солдат.
И плевать войне на разные мелочи вроде наличия у тебя травм и отсутствия одного глаза.
Сперва за вездеходом увязалась стая крохотных инопланетян, которых русские, например, почему-то прозвали «мошкарой». Почему — непонятно. Если верить моему дяде, исследовавшему их еще на Земле, в университете Тель-Авива, твари эти ближе к червям. Крохотные такие червячки толщиной чуть больше волоса. Но в то же время умеющие летать. Непостижимым для меня способом
Еще червячки эти, судя по всему, писались кислотой. Благодаря чему могли проедать металлы, включая броню боевых машин.
Точнее, могли бы, да кто бы им дал! Небольшое техническое усовершенствование той же брони — и каждая попытка инопланетных летающих кислотно-писающих червячков превращалась для них в смертельную ловушку.
Так получилось и на этот раз. Отсутствие одного глаза вовсе не сделало меня тугодумом, а насколько правомерно увязывать мой позывной с понятием «медленно», я уже говорил. Стоило червячкам приземлиться на броню вездехода, как легким мановением руки я сжег их, вызвав разряд электрического поля.
Были мелкие недруги — и нет теперь.
Однако сам факт их появления вызвал у меня тревогу. Мало того, что эта мелюзга сама по себе небезобидна. Так вдобавок, если верить солдатам из боевых частей, ее присутствие всегда предшествует появлению более серьезных противников. Использующих эту мелкую погань в качестве не то разведчиков, не то прикрытия.
Так что пришлось мне придать ходу. Выжимая максимум из двигателей вездехода, и вздымая гусеницами тучи пыли ржавого цвета.
В предчувствиях я не ошибся. Но и до базы добраться не успел даже несмотря на спешку. Внезапно почва у меня на пути вздыбилась небольшим холмиком. А потом… я едва свернул немного в сторону, чтобы не налететь на это новообразование, когда на его вершине образовалась трещина, затем дыра. Над которой показалось гибкое трубообразное тело толщиной примерно с водонапорную башню.
Червь! Гигантский червь… увеличенная копия червячков, писающих кислотой? Их король? Представляю, сколько кислоты в нем! Хватит, чтоб десяток таких вездеходов, как у меня, из строя вывести. Или…
В какой-то из прочитанных мною книжек вроде встречалась подобная тварь. В какой-то… с ходу не скажу, но, по крайней мере, не в «Волшебнике Изумрудного города». Запомнил я только, как звали этого гигантского червя — там, в книге. Шаи-Хулуд. Да и то лишь потому, что чувствовался в этом названии родной для меня ближневосточный колорит.
Оканчивалось тело червя огромной темной пастью неправильной формы. И глядя на нее, я не мог не вспомнить, что в книжке той подзабытой Шаи-Хулуд заглатывал все, что ни попадя. Все, что помещалось в его исполинскую пасть, а помещалось, ох, как много. Как говорится, размер имеет значение.
Я похолодел и уже собрался взяться за пулемет, дабы, если и не отогнать прожорливого монстра, так хотя бы подороже продать свою жизнь. Как тогда, в подбитой «Меркаве».
Но, присмотревшись и прикинув, я немного успокоился. Даже возможностей зрения, предоставляемых единственным глазом, хватило, чтобы сопоставить размеры пасти и вездехода. И сделать утешительный вывод, что машина моя во рту червя не поместится.
Оно и к лучшему. Потому что червь, продолжавший вырастать передо мной из-под марсианского грунта, не проглотить меня собирался… во-первых. А, во-вторых, решись я высунуться из кабины вездехода — и не помог бы даже скафандр, без которого под марсианским небом вообще не стоит появляться.
Как я это узнал? Очень просто. Ровно в тот самый момент, когда червь сам сообщил мне о своих намерениях. Не словом, но делом.
Пасть разверзлась, и на вездеход обрушилась струя пламени. Да, секунду спустя огонь погас — маловато в атмосфере Марса кислороду, чтоб его поддерживать. И да, вездеход сделан отнюдь не из горючего материала. Так что отделался копотью на корпусе. Но то мгновение, пока глотка червя изрыгала огонь, жар ощущался даже с внутренней стороны брони. В кабине. А мне сделалось не по себе, когда я представил, как эта тварь поджарила бы меня, мстя за дальних мелких летучих родичей.
О-хо-хо! И ведь жар, пропущенный броней, был лишь бледной тенью того, что червь излил на вездеход вместе с пламенем.
Но… повезло. До поры. Серьезного вреда вездеходу, как я уже говорил, огненное дыхание червя не причинило. Другое дело, что и червь заметил сей факт. Или заметили те, кто им управлял, если отказать гигантскому, но примитивному организму в наличии разума.
Как бы то ни было, но после той безуспешной атаки червь… или кто им управлял, решили сменить тактику.
Поднявшись еще выше, еще больше выступив над созданным ею холмом, тварь изогнулась, формой напомнив перевернутую латинскую букву «U». Затем нырнула в грунт пастью вперед. И вскоре холм, задержавший меня, начал расширяться. Превращаясь в земляной… ах, пардон, скорее, в грунтовый вал.
Вал стремительно вытягивался передо мной, одновременно, вроде, даже сделавшись выше. Дав по газам, я попытался преодолеть его, подмяв вездеходом. Но куски марсианской почвы, вздыбленные гигантским червем, оказались слишком прочными и жесткими — хоть дома из таких строй. А сам вал был слишком высок. Так что, даже въехав на него, я мог попросту забуксовать.
Может, конечно, дело было не в прочности марсианского грунта. Но в слабенькой здешней силе тяготения. На Земле же я бы наверняка смял такую преграду с первого заходу. Смял бы и искрошил!
Но что толку мечтать о несбыточном? Пришлось действовать по-другому.
Подавшись назад, я попытался объехать вал. Но червь, при своих гигантских размерах, оказался проворней. Резко сменил направление, и стена из кусков марсианского грунта снова потянулась наперерез движению вездехода.
И тянулась до тех пор, пока не замкнулась в кольцо. Превратившись в западню для незадачливого меня.
— База! База! Это Тортила! — выкрикнул я по радиосвязи, поняв, что самостоятельно из этой ловушки вряд ли выберусь. — Попал в засаду и атакован. Требуется подкрепление. Координаты…
— Тортила, это база, — отозвалось мне в ответ под аккомпанемент треска радиопомех, — у нас… чрезвычайная ситуация… оказать поддержку не можем… пока. Попробуйте продержаться… самостоятельно до прибытия помощи.
Конец связи. И я не мог не припомнить парочку крепких выражений, подслушанных накануне у русских. Да еще пожалел, что аналогичных непечатных словечек нет в иврите. Таки официальный язык Библии, загрязнять его суть святотатство.
И конечно, какой хороший совет — попробовать продержаться! Главное, полезный. Надо полагать, самому бы мне такая мысль в голову не пришла. Предпочел бы поднять лапки кверху и помирать. Но раз на базе просят держаться, я, конечно же, попытаюсь. Чтоб не обидеть хороших людей.
Эх, неужели судьба у меня такая: влипнуть в неприятность посреди пустыни? Земной ли, марсианской — не важно.
Нет, не так, мысленно поспешил поправить я себя. Моя судьба — сражаться посреди пустыни. Сражаться за свою жизнь. Хоть с человеком, хоть с кем.
Между тем, замкнув кольцо взрыхленного грунта вокруг меня, червь на этом не успокоился. Теперь он орудовал где-то поблизости от меня. Я прямо чувствовал, как ходит ходуном почва прямо под днищем и гусеницами вездехода.