«А где мой кинжал?» – мелькнула и пропала мысль в его сознании. Не важно. Он бы все равно бросил его, освобождая оставшуюся здоровую руку, чтобы подхватить футляр.
Больше в него не летели стрелы и копья. Силуэты перестали мелькать по бокам. Погоня немного отстала, и ему нужно было выжать из этой паузы все возможное. Маринс понимал, что он обречен, но упорно продолжал бежать вперед, надеясь не упасть от потери крови в паре шагов от спасения. До границы леса было совсем близко. Замешательство Стражей подарило ему достаточно времени. Стоило только преодолеть последний отрезок, и он оказался бы у Серой Хмари, за которую Стражи не могли ступить. По крайней мере, он на это надеялся всем сердцем. А еще на то, что мэйры не обманули их, и труба из погорного железа лежит на том же месте, что и была.
«Глупая мысль», – одернул себя беглец. Мэйрам была нужна эта вещица, и оставлять Маринса с ней в Мертвом лесу было бессмысленно. Однако кэльв, наученный горьким опытом, знал, что от мэйров можно было ожидать любой хитрости и подлости.
«Если трубы нет – буду прыгать!» – мрачно решил мужчина, представляя, что с ним будет после такого отчаянного прыжка.
Маринс понимал, что тогда неминуемо умрет, но сделка будет выполнена, а значит, все жертвы были не напрасны. В убийственной магии Серой Хмари он не сомневался, убедившись своими глазами в этом. Когда они только готовились войти в Мертвый Лес, мэйры заставили других пленных кэльвов-смертников проложить трубу через магическую границу. Казалось, что могло быть проще – урони трубу сквозь дымку и выровняй по длине, благо, размеры ее были с небольшим запасом – длины двух ростов Маринса хватало. Тем не менее, двое кэльвов умудрились задеть Хмарь. Крики несчастных, чьи тела в местах прикосновений стали просто плавиться и исчезать, оборвали смертельные хладнокровные удары магии мэйров. Маринс помнил эти жуткие крики и ужас в глазах еще живых мертвецов. Но, когда пришла пора лезть в трубу, его группа преодолела ее без потерь. Жуткая магия была бессильна против погорного железа, хоть труба и была не толще лезвия его ножа, который куда-то пропал. Маринс проскользнул ужом одним из первых, теперь же выйдет единственным. Если успеет, конечно.
Он бежал из последних сил, вкладывая в бег все жалкие крохи своей энергии и силы, все без остатка. Шум погони за спиной постепенно нарастал. Стражи, словно поняв, что беглец ускользал, заметно прибавили в скорости, отбросив бесполезные попытки поймать момент для выстрела из лука или броска копья. Отчасти Маринс был рад этому, энергия амулета иссякла, и отклонить точный выстрел или бросок он был не способен.
Впереди показалась большая поляна, небольшой пригорок пустой мертвой земли, свободной от деревьев и любой другой растительности. Именно здесь началась их вылазка в Мертвый Лес, здесь и должна была завершиться. Внутреннее ликование быстро сменилось леденящим ужасом. До выхода было рукой подать, но погоня уже дышала ему в затылок. Счет пошел на мгновения.
Маринс выскочил на поляну и тут же отпрыгнул чуть левее, безошибочно направляясь к чернеющему округлому зеву у самой земли на другом конце поляны. Острый слух уловил жуткое потрескивание Серой Хмари, охватывающей полукругом противоположный от леса край поляны. А еще чьи-то крики, доносящиеся с той стороны преграды.
«Мэйры! Они ждут меня!» – мысль-облегчение пронеслась в голове беглеца. А в следующий миг за ним на поляну выскочили Стражи в своих жутких масках, гремя оружием.
«Я успею!» – понял Маринс, чувствуя, как душа наполняется ликованием, а в следующую секунду безжизненный амулет на его груди слабо моргнул синим светом. Маринс не заметил этого, он не ощутил, что просто замер на одно мгновение на месте, а потом продолжил свой рывок к трубе. Одному из Стражей хватило этого на точный бросок. Короткое копье настигло его, когда Маринс уже готовился упасть на землю, протащившись по инерции немного внутрь трубы. Копье впилось в бедро, так сильно, что в воздухе послышался мерзкий треск – острие сломало кость. Маринса крутануло на месте и отшвырнуло к чернеющему отверстию, едва не зацепив за серую дымку. Кэльв понял, что случилось, еще до того, как упал на землю.
«Почему я не чувствую боли?» – первая мысль, полная изумления, сменилась холодной и расчетливой: «Вырвать! С копьем я не пролезу!»
Краем глаза Маринс видел бегущих к нему существ и оружие, нацеленное на него и готовое ударить в любой миг. Беглец сунул футляр за пазуху и, стиснув зубы, одной рукой резко вырвал копье из ноги. Острие было схоже с гарпуном, поэтому вместе с железом Маринс вырвал клок собственной плоти.
«Мне конец!» – понял он, увидев раскуроченную рану. Кровь толчками заливала обрывки одежды. Обостренное чутье взвыло в голове, и Маринс резко перекатился в сторону, едва не потеряв сознание от боли, вспыхнувшей в его голове. В то место, где он только что лежал, воткнулись копье и две стрелы. Кэльв извернулся и полез в трубу, так быстро, как позволяли ему раны. Он почти залез целиком, когда в ободранную ногу, залитую кровью, впилась стрела, пробив икру. Маринс только что-то неразборчиво промычал, ослепленный новой вспышкой боли, и втянул ноги. Кровь пошла ртом, и Маринс с трудом сплюнул ее. Истощение, усталость и боль почти поглотили его. Голова закружилась, словно труба вместе с кэльвом покатилась с горы. Он с ужасом понял, что теряет сознание.
Крепкая и сильная рука схватила его за растерзанную ногу и потянула назад, в Мертвый Лес. Маринс взвыл от ужаса и, не обращая внимания на боль, стал пинать второй ногой по руке, одновременно извиваясь всем телом, стараясь уползти вперед. Труба внутри была гладкой, и кэльву не было за что уцепиться, а собственная кровь, которой он щедро перемазал трубу, еще больше усложняла передвижение. Когда уже казалось, что хватка ослабла, и его вот-вот должны отпустить, к первой руке присоединилась вторая, и его медленно, но неотвратимо потащили назад. Видимо, Стражам было неудобно тянуть беглеца и не задевать при этом смертельную преграду. Все его жалкие попытки удержаться в трубе были тщетны. Пальцы судорожно шарили по холодному скользкому металлу в поисках малейшей щербинки или трещинки. Крик отчаяния вырвался из его окровавленного рта, переходя в обреченный стон. Все было напрасно. Он не справился, не успел. Стражи тащили его израненное тело назад, в Мертвый Лес.
– Да чтоб тебя свиньи сожрали! – неожиданно рявкнул незнакомый голос у самого уха кэльва, а в следующую секунду его схватили за плечи две волосатые ручищи. – Тащите нас, дархум вам в задницы! – заорал помощник. Маринс, которому едва хватало сил, чтобы не потерять сознание, посмотрел в его сторону, надеясь увидеть кого-то из команды мэйров, но лицо, раскрасневшееся от противостояния в перетягивании тела кэльва внутри трубы против Стражей, было ему не знакомо.
– Сильнее, Сивонна Бачча! – орал незнакомец до хрипоты. – Его назад тянут!
Резкий рывок вспыхнул в теле испепеляющей болью. Его тянули вперед, на свободу. Но было поздно. Маринс ощущал, как его ступни, высунутые к тому моменту из трубы, облепили цепкие руки. И держали его крепко. Резкий рывок увлек его вперед, и количество рук, хватающих его за ноги, резко уменьшилось, но Стражи и не думали отпускать свою добычу на свободу. Ответный рывок заставил безбородого спасителя испуганно вытаращить глаза. Маринс был готов поклясться, что незнакомец едва не отпустил его, но крик снаружи, больше похожий на рев смертельно раненного медведя, помешал.
– Не вздумай отпустить его, ублюдок! Или я тебя следом за ним отправлю!
– Отдай, что нашел, приятель! – прошипел мужчина. Каждый раз, когда следовали рывки то с одной стороны, то с другой, он вскрикивал и ругался. – Они тебя не отпустят! Отдай!
– Пошел ты, Шабилло! – еле слышно ругнулся Маринс, понимая, что мужик прав. Он не жилец, а так находка попадет к мэйрам, и их жертвы не будут напрасными. Кэльв уже собирался достать из-за пазухи футляр, но в этот миг труба вздрогнула, и ему показалось, что их волочит вперед, к спасению, прямо с трубой. Хватка на ногах тут же ослабла, Серая Хмарь коснулась неудачников и просто лишила их рук. Незнакомец что-то радостно кричал, но Маринс его не слышал. Пелена беспамятства упала на его искалеченное тело и увлекла с собой. Все же у него получилось!
Глава 3
Когда беглец проскочил злосчастные руины с засадой, Хмурый отчетливо понял – сам он не сможет выбраться наружу. Он вернулся к реальности, выворачиваемый наизнанку от дикой боли и резких переходов. Благо, Лекарь был наготове и быстро привел главаря в порядок. Кэрик спешно обрисовал ситуацию своим людям, уже вернувшимся к тому времени из разгромленного лагеря, где, как и задумывалось, они не встретили достойного сопротивления.
– Нужно пролезть внутрь и встретить его, – закончил он свои слова и обвел взглядом смутившихся наемников. – Да, риск велик. За солханским ублюдком гонятся Стражи, но если мы не получим то, что он несет, смысла в наших стараниях, – он выразительно махнул в сторону моря, – никакого. Договор есть договор!
Впервые за полгода, что он возглавил эту банду с одобрения Ночных, его люди не повиновались приказу. Первым, конечно же, вышел Шакал.
– Ну уж нет! Хрена с два мы туда полезем! – рявкнул старый пройдоха и головорез, вперив в Кэрика свои глазки-бусинки. – Пусть сам выбирается! Верно я говорю, ребята?
Его поддержали одобрительным гулом Обрубок и Режь-Руби. Первый приходился братом Шакалу, а второй закадычным дружком. Эта троица всегда была заодно и успела попортить немало нервов остальным членам банды и самому Хмурому, который смотрел на смутьянов с деланным безразличием, прикидывая в уме, как половчее убить всех троих, пока те не убьют его первыми. В конце концов, он все равно собирался разобраться с Шакалом, а тут случай сам нашел его. Второй раз за день. Время поджимало, но убить троицу он бы мог успеть, хоть и хотел отложить кровь на потом, после дела. Но в этот раз Шакала поддержали и остальные члены Волчьей Глотки. Кость, Рубака, Зверь и даже Висельник с Монеткой Лу молча перешли невидимую черту, отделявшую Кэрика и Шакала. Рядом остались только Шэйла и Лекарь с Эрриданом, которые, наверное, просто не успели перескочить на другую сторону, не прочувствовав момент опасности. Лекарь запоздало дернулся в сторону большинства Волчьей Глотки, но тут же растерянно замялся и затоптался на месте. Перебеги сейчас, и гнев главаря обеспечен. Стой, где стоишь, и запросто прирежут в потасовке, если она начнется. Кэрик не боялся драки. Наоборот, теперь уже ему самому не терпелось ударить первым. Предвкушение неравного боя приятно грело его тело изнутри, но сейчас главарь не мог себе этого позволить.
Кэрик быстро взвесил в уме все шансы и молча выругался. Драка могла затянуться, а за это время беглец мог умереть. Поэтому главарь не сдвинулся с места, спокойно наблюдая за происходящим. Пожар мог вспыхнуть от любой искры. Шэйла, тоже понимая шаткость положения, легким движением руки, скрытой от обзора за широкой спиной Хмурого Кэрика, вытянула кинжал из рукава.
«Может ли она ударить меня ради своего спасения?» – внезапно подумал Кэрик, чувствуя усиливающееся возбуждение от возможной стычки. Пожалуй, так было бы даже интереснее.
– Я слышал про Стражей, – немного заикаясь от волнения, затараторил Висельник. – Один мужик, с которым я пил как-то в таверне, рассказывал, как его знакомый поперся искать удачи в компании таких же отчаянных парней в Мертвый Лес. Каким-то образом им удалось пройти Хмарь, потеряв всего две трети людей. Но не успели они пройти и несколько часов по лесу, как наткнулись на засаду Стражей. Тот знакомый оказался единственным, кто спасся из всей группы. Он говорил, что Стражи неуязвимы, а сражаются, словно демоны.
– Знамо дело! – вставил Режь-Руби. – Иди-ка ты нахер, Хмурый, с такими приказами!
– Мэйры это одно, а Стражи – совсем другое! – поддакнул Кость. – Я на такое не подписывался!
– И то дело! – оборвал нарастающий гвалт недовольства радостно похрюкивающий Шакал, не сводящий цепкого взгляда с рук Кэрика. – Лезь сам, коли так надо! А мы прикроем! Верно, братва?
Положение спас Эрридан, голос которого каждый ожидал услышать в такой смертельно опасной ситуации меньше всего – маг всегда был молчалив и замкнут.
– Мы связаны контрактом, – спокойно напомнил он замершим напротив разбойникам, жадно следящим за каждым движением главаря, чтобы не пропустить его первый выпад. – Кэрик заключил сделку крови, как главарь Волчьей Глотки, что, несомненно, сказывается на всех нас. Как бы то ни было, сделку придется выполнить. Нужно вытащить украденный предмет и передать покупателю. Если Кэрик говорит, что нужно лезть навстречу и рискнуть головой, так мы и должны будем поступить. Своим даром он может видеть гораздо больше нас. Конечно, если кто-то из вас не придумал способа избежать последствий нарушения сделки.
Сказать, что Хмурый был удивлен словами Эрридана, было все равно, что назвать кухонный нож боевым мечом. Эрридан, как единственный, кто что-то смыслил в магии, был при заключении сделки с мэйрами и точно знал, что условия затрагивали только Кэрика. И то, лишь частично. Останься солханец с артефактом внутри, и единственный, кто пострадал бы при этом, был главарь – он всего лишь не получал свой дар обратно. Банда же оставалась в огромном плюсе, став обладателем внушительного куска погорного железа и трофеев, собранных с мертвецов.
Слова блефовавшего мага возымели впечатляющий эффект. Наемники, как никто, знали о последствиях таких сделок, скрепленных дархумом. Даже сильному магу было слишком сложно избежать наказания, а уж обычный человек был обречен. Сказалось и то, что авторитет Эрридана в банде заметно вырос после того, как он эффектно превратил грозный солханский корабль в пылающий факел на глазах остальных разбойников. Но страх перед Мертвым Лесом и его жуткими обитателями был куда сильнее. Кэрик, проклиная всю банду в душе за трусость, понял, что должен был уступить. Еще раз. Пока оставалось время.
– Один полезет в трубу и поможет вытянуть беглеца, – холодно сказал Хмурый не терпящим возражения тоном. Он внимательно следил за реакцией Ночных и, заметив в их глазах заметное облегчение, немного успокоился.
– А если ублюдок сдохнет? – спросил Шакал, единственный из банды, кто оставался подозрительным и своевольным до конца. – Что тогда?
– Если сдохнет, у него должен быть при себе кожаный чехол, – голос главаря стал ровным и властным. Он словно и не обратил внимания на едва не состоявшийся бунт. – Сам солханец мне ни к чему. Отдаст – можете выпихнуть его обратно в лес, не отдаст, придется вытащить.
– И то дело! – быстро согласился Шакал, прекрасно понимая, что в случае драки даже с вымотанным главарем, тот запросто мог унести на тот свет половину их банды. Ну и то, что лезть в лес уже было не надо, радовало всех, кроме неудачника, которому выпадет шанс лезть в трубу. – Тянем жребий!
– Быстро! Солханец уже рядом! – рявкнул Кэрик, остро и ясно почувствовавший приближение раненого беглеца. – Не подведите!
Он быстро ушел в транс, судорожно вцепившись в сознание солханца в тот момент, когда беглец выскочил на широкую поляну с другой стороны Хмари. Он не увидел, как слепой жребий пал на Обрубка – младшего брата Шакала, прозванного так из-за отрубленной когда-то за воровство правой руки по локоть. Но увечье не мешало ему с легкостью управляться с кинжалом левой рукой.
– Я полезу! – хмуро буркнул Шакал, грубо отталкивая брата в сторону плечом. – С одной рукой ты там много не вытянешь.
Люди смолчали – все прекрасно понимали, что Шакал просто пытался отгородить младшего брата от опасности. Вытяни жребий кто-то другой, да хоть и без обеих рук, пусть таких в Глотке, конечно, и не было, Шакал лишь посоветовал бы калеке покрепче ухватить беглеца зубами и не обосраться со страху.
Обрубок первым вцепился в ногу брата и тащил изо всех сил, как и Висельник, молодой паренек, сбежавший с каторги, куда загремел за грабеж, и случайно прибившийся к банде пару недель назад. Это и сгубило обоих, когда Стражи с другой стороны резко дернули сцепленных в трубе людей на себя. Обрубок ткнулся в Серую Хмарь увечной рукой. А Висельник, как прозвали молодого каторжника с первых дней в банде за постоянную присказку «да висеть мне на дархумовой виселице, ежели я вру!» после каждой рассказанной небылицы, приложился ухом. Оба с истошными воплями отскочили в стороны. Остальные наемники поспешили им на помощь, но опоздали – зловещая магия беспощадно принялась за дело. Когда подоспел пришедший в себя Кэрик, сумевший и в трансе орать на Ночных, он просто ухватился за выемки по краям трубы и с резким выдохом потянул всю трубу вместе с людьми внутри на себя, едва не прибив Лекаря, который на ходу вливал лечение и силы в главаря трясущимися от страха руками. Вопли с другого конца трубы были гораздо громче и страшнее тех, что издавал Висельник, катающийся по земле. Пошатывающийся Обрубок с тихими проклятиями отошел в сторону. Изуродованная рука быстро онемела и постепенно стала исчезать прямо на глазах замерших Ночных, превращаясь в полупрозрачную пыль, которая через мгновение становилась совсем невидимой. Обрубок медленно опустился на колени, смотря ошарашенному брату, успевшему уже выбраться из трубы, в глаза. Живая плоть таяла уже у плеча, но Обрубок, бледный, словно ствол мрако-дерева, лишь виновато улыбался.