Они выбрались на широкий луг, зеленый оазис посреди кантоникской пустыни. Высокая трава шелестела и похрустывала, когда фавьер пробирался сквозь зелень, доходившую ему до боков.
Роуз резко наклонилась вправо, призывая матриарха повернуть. Но перед тем как послушаться и двинуться через луг, как и просила наездница, животное что-то проревело своему табуну. Остальные фавьеры поскакали прежним курсом.
— Это сработает? — завопил Финн.
Роуз увидела, как свет прожекторов сместился с табуна на его матриарха.
— Они отпускают остальных! — крикнула в ответ девушка. — Теперь, если мы не...
— Обрыв! — заорал Финн.
Матриарх резко остановилась, проехавшись копытами по земле и раскидывая ошметки травы и грязи. Седоки перелетели через ее голову и повалились в сладко пахнущую зелень. Роуз покатилась по камням и остановилась, лежа на животе как раз у края обрыва. Она с дрожью в ногах взглянула вниз и увидела, что море плещется под ней в доброй сотне метров.
— Ты умеешь плавать? — спросил Финн.
— Только не в виде трупа, — ответила девушка. — Нас прижали.
Матриарх, чьи бока вздымались и опадали, стояла посреди травы. Позади нее к ним спешили полицейские спидеры, обшаривая луг прожекторами.
— Ну, мы разгромили этот город, значит оно того стоило, — сказал Финн и опустил плечи в ожидании спидеров. — А теперь будем отбиваться.
Роуз удивленно воззрилась на него. Это тот самый Финн, который наслаждался, шатаясь у кабаре и столов для игры в кости?
Матриарх все еще тяжело дышала. Пальцы Роуз расстегнули ремни, удерживающие на ней седло, и позволили ему соскользнуть в изумрудные заросли.
— Спасибо, — тихо сказала она скакуну и сунула ладонь под комбинезон, чтобы коснуться кулона.
«Они еще прекраснее, чем в твоих рассказах, Пэй-Пэй».
Животное все еще глядело на них, либо не желая оставлять седоков, либо слишком уставшее, чтобы убежать. Роуз похлопала зверя по боку, и тот двинулся прочь, перешел на легкий галоп и пересек луг, направляясь к своим сородичам. Льющийся сверху свет полицейских прожекторов секунду следовал за животным, но потом вновь вернулся к беглецам.
Роуз проследила взглядом за убегавшим фавьером и улыбнулась.
— Вот теперь оно того стоило, — сказала она.
Товарищи принялись ждать, когда приземлятся полицейские спидеры и их снова упекут за решетку.
Но тут до ушей донесся совершенно иной звук — воющий гул великолепно отлаженных ионных двигателей.
Роуз повернулась и потрясенно разинула рот: из-за обрыва выплыла и зависла рядом с ними роскошная яхта.
В боку яхты распахнулся люк, оттуда им засвистел оранжево-белый астромех.
— BB-8, это ты управляешь этой штукой? — закричал Финн.
В ответ раздалось гневное бибиканье.
— Нет, мы как раз возвращались за тобой! — ответил парень. — Ну же, подбери нас!
Тут за дроидом показался Диджей.
— Подвезти? — спросил он. — Скажите волшебные слова.
Финн на мгновение задумался.
— Пожалуйста, мы очень просим!
Однако Роуз прекрасно знала, что хочет услышать вор.
— Ты нанят, — мрачно сказала она.
ЧАСТЬ V
Глава 21
Под полной луной, яркой, словно фонарь, Рей в одиночестве шла по лугу на вершине острова. Ее взгляд блуждал по развалинам джедайского храма, похожего на светлый шпиль, венчавший извилистую каменную лестницу.
Наверняка она видит все это в последний раз. В последний раз идет по травянистой седловине. В последний раз восхищается мастерством строителей древних зданий.
От подобных мыслей девушке взгрустнулось. Она печалилась, что так и не нашла на острове того, на что надеялась.
Например, учителя. Или искру надежды.
Она упустила и то и другое, и теперь предстоит объяснить это все генералу Органе.
У Леи на плечах уже и так была неподъемная ноша потерь, а Рей лишь увеличит ее, рассказав... собственно, что? Что ее брат потонул в печалях и самобичевании? Что после того, как помог Силе прийти в равновесие, он закрылся от нее, упорно отвергая ее зов? Что он собрался умереть в одиночестве на клочке земли посреди безымянного океана на забытой планете, когда Галактика охвачена пламенем?
Что ж, Рей не хотелось все это говорить. Но она это сделает, потому что обязана рассказать Лее правду.
А потом она будет сражаться. Даже если подарит Галактике всего один лишний день надежды. Пускай даже минуту, секунду, но она будет сражаться.
Заметив далеко внизу серый диск «Сокола», Рей покопалась в сумке и достала комлинк.
— Чуи, готовь корабль, — сказала девушка. — Мы улетаем.
Договорив, она ощутила знакомое присутствие — словно погода переменилась за ее спиной. По рукам побежали мурашки.
— Я бы предпочла не сейчас, — не оборачиваясь, сказала она.
— Я тоже, — ответил Кайло.
Собравшись с духом, Рей повернулась, твердо решив, что в этот раз никого не пустит в свой разум. В этот раз она заставит его ответить за содеянное.
— Почему ты ненавидел своего отца? — требовательным тоном поинтересовалась она и тут же осеклась. — Ох!
Кайло стоял в своих покоях, обнаженный по пояс. Жуткий шрам, которым она наградила его во время поединка, змеился по его лицу и шее до самой ключицы.
Брови Рей поползли вверх, но Рена, похоже, не смутили ни ее появление, ни ее вопрос.
— Потому что он слабовольный дурак, — ответил он.
Девушка через силу взглянула ему в глаза — в эти злобные пронзительные глаза.
— Я тебе не верю, — заявила она. — Ты просто хочешь... ты не мог бы хоть чем-нибудь прикрыться?
Кайло проигнорировал и эти слова, и Рей пришлось сосредоточиться.
— Почему ты ненавидел своего отца? Ответь честно.
— Отвечу, когда ты задашь честный вопрос, — парировал он, и Рей захотелось на него наорать. Он ей не учитель — хватит с нее пока наставников.
— Почему ты ненавидел Хана Соло? — спросила она.
— Опять не то, — скучающе бросил Кайло.
Но так просто ему от Рей не отделаться.
— У тебя был любящий отец. Он заботился о тебе.
— Ненависти не было.
— Тогда почему? — потребовала ответа девушка.
— Что почему? Ну, давай скажи!
— Почему ты убил его? Я не понимаю!
— Не понимаешь? Ты? — Любопытство Кайло было искренним, и это выводило из себя. — Родители выбросили тебя, как мусор.
— Неправда! — возразила Рей, с неохотой признавая, что голос прозвучал жалобно даже для собственных ушей. Их странная связь дала ей возможность узнать о его способностях и помогла раскрыть собственные. Но еще она позволила ему копаться в ее чувствах и воспоминаниях.
Но Сила никоим образом не могла ни сказать, ни показать ему этого, так ведь?
— Правда! — настаивал Кайло. — Но тебя все равно тянет к ним. И в этом твоя слабость. Ты повсюду ищешь их — сначала в Хане Соло, теперь в Скайуокере.
Его взгляд был хищным и знающим.
— Он рассказал тебе, что случилось той ночью? — спросил Рен.
— Да, — ответила девушка, уже понимая, что Кайло сумеет распознать ложь.
— Нет, — возразил он.
Бен Соло, уже не мальчик, но еще не мужчина, поднимает полный удивления и тревоги взгляд. Дядя Люк вошел в его комнату посреди ночи и теперь стоит над ним. Лицо мастера-джедая перекошено и озарено светом зеленого лезвия его светового меча. Сила бурлит от опасности. На краткий миг на лицо Люка ложится тень сожаления, но Бен видит — дядя зашел уже слишком далеко и не отступится. Он без колебаний разрубит спящего племянника пополам.
Бен в отчаянии протягивает руку, но не к дяде, а мимо него, к собственноручно собранному мечу. Он призывает его в свою ладонь, и синий клинок блокирует смертельный удар. Скрестившиеся лезвия шипят и плюются искрами. Но Бен знает, что это лишь краткая отсрочка — долго против более сильного учителя ему не выстоять. Загнанный в угол, он тянется к потолку свободной рукой, умоляя камни внять его просьбе и обрушиться на голову Люка. Спасти.
— Он почувствовал мою мощь, как теперь чувствует и твою, — заявил Кайло. — И испугался.
— Ты лжешь, — не слишком уверенно попыталась возразить Рей. Что-то подсказывало, что Кайло рассказал ей правду или, по крайней мере, не пытался одурачить ее. И разве она не ощутила в Люке угрызений совести и чувство вины? Что, если он ушел в изгнание не из-за поступка ученика, а из-за поступка учителя?
— Пусть прошлое умрет, — сказал Кайло. — Убей его, если нужно. Только так можно стать тем, кем предначертано.
А потом он исчез, оставив ее одиноко стоять посреди ночи и размышлять, что нужно сделать еще одно дело, прежде чем навсегда покинуть убежище мастера Скайуокера.
Стиснув зубы, Рей зашагала по каменистой возвышенности прочь от «Сокола».
В свете луны Люк стоял у входа в храм. Где-то под ним волны беспрестанно подтачивали берега острова, медленно и терпеливо разрушая его, растворяя в морской пучине, из которой он возник. В вышине холодными огнями сверкали звезды, вечно следующие своим неизменным путем.
Люк сел — ноги запротестовали, когда он с трудом принял нужное положение. Положив ладони на выступ скалы, где на протяжении тысячелетий медитировали бесчисленные джедаи, Скайуокер закрыл глаза.
«Дыши. Просто дыши».
До ушей донесся звук ветра — его извечного спутника на этом острове. Сейчас это было тихое перешептывание осенних бризов, а не зимние завывания и не рев летних бурь. Он слышал крики ночных птиц, пролетавших в небе, и мерный стрекот насекомых среди трав.
По пришедшей в движение гладкой поверхности воды в древнем резервуаре за его спиной пробежала рябь.
Теперь Люк слышал гораздо больше. Он слышал шорох песка и гальки, перекатываемых волнами. Он слышал, как слепые черви ползут сквозь почву, роя свои ходы и даруя плодородие земле. Он слышал попискивание, с которым последние в этом сезоне птенцы поргов ворочаются в яйцах, согретых сердцами их матерей.
Он слышал, как мир вновь захлестнул его чувства.
На борту «Раддуса» медицинский дроид MD-15 приподнял свою безликую белую голову. Сердцебиение пациентки, сопровождаемое всплесками мозговой активности, внезапно участилось. Дроид сфокусировал фоторецепторы на своей подопечной, неподвижно лежащей на репульсорной каталке. Ее глаза двигались под закрытыми веками.
— Люк, — прошептала Лея.
Звуки усилились, достигли крещендо и обрушились раскатом грома, за которым последовал невероятный поток образов.
«Отыщи свой центр. Найди равновесие».
Тело Люка будто охватило пламя. Он знал, что это не так. Он принял это чувство, не дав ему завладеть собой, а затем позволил ему схлынуть. На смену пришло знакомое ощущение тепла, единения, обретения себя как части бесконечной паутины связей, соединяющей его со всей вселенной, где все занимает свое положенное место.
Сила.
Этот аспект Силы — джедаи называли его Живой Силой — непрерывен и постоянно обновляется. Но джедаи говорили и о другом аспекте — Космической Силе. Она обладала самосознанием, целью и волей. И воля эта перестала проявляться, когда не стало ситхов, но вновь пробудилась во время изгнания Люка. Воля, которую Люк наконец-то снова признал.
Теперь Люк увереннее потянулся чувствами дальше, легко скользя сознанием сквозь бурлящую на острове жизнь. Он мгновенно обнаружил Рей — в Силе она была словно маяк, горевший столь ярко, что все окружающее будто бы тянулось к ней.
Но Люк ощутил еще одно знакомое присутствие. На этот раз далеко — невероятно далеко. Но такая мелочь, как расстояние, не могла затмить это присутствие в его сознании.
Старый джедай открыл глаза.
— Лея, — вымолвил он.
Рей стояла на длинном плоском каменном выступе, что возвышался над травянистыми склонами острова и низким утесом нависал над морем. В его центре зияла дыра, окруженная красноватым мхом, серебрящимся в лунном свете.
Девушка осторожно приблизилась к месту, которое явилось к ней в видении на уступе для медитаций. К месту, которое пыталось ей что-то показать. Люк предупреждал: приняв это предложение, она может поддаться темной стороне, но возможно, он просто боялся истин, которые оно могло раскрыть.
Она вгляделась в чернильную черноту провала. Яркий свет луны не достигал его глубин. Дыра булькала и шипела, словно говорила с гостьей.
Рей остановилась у края, наклонилась, чтобы осмотреть мох, и поскользнулась. Или же ее затянуло внутрь. Она не знала, слышит ли свои крики, или же звуки издает сама дыра.
Она упала в обжигающе холодную воду — легкие словно пронзило ножом. Борясь за жизнь, Рей вынырнула и кое-как вылезла на гладкий плоский камень, жадно хватая воздух. Глаза щипало от соли.
Девушка поняла, что оказалась в пещере — длинном узком гроте, который море выточило под кромкой утеса, образовав скрытый подземный зал. Существование пещеры выдавало лишь отверстие вертикальной шахты, выходящей на поверхность. Во время прилива дыра извергала потоки воды, а сейчас, когда океан стоял низко, ее шум походил на вздохи.
Море настолько отполировало стены пещеры, что камень стал походить на пускай потрескавшееся, но гладкое темное зеркало. Рей увидела в нем свое отражение, повторенное тысячу раз в лабиринте каменных граней так, что вдаль протянулся стройный ряд множества Рей, терявшийся из виду.
Рей всмотрелась в зеркало, и то будто бы всмотрелось в ответ. Сила завибрировала, реагируя на приближение чего-то.
Рей слышала свое дыхание, медленное и неровное. Оно участилось, когда девушка осознала, что оказалась в камне, в зазеркалье, и между ней самой и дрожащей в пещере девчонкой стоят еще несколько ее копий.
Затем эти Рей исчезли, и сотня новых встала между ней и стройной фигуркой на уступе. Она повернула голову, и все новые Рей послушно сделали то же самое; каждая поворачивала голову через мгновение после того, как это делала предыдущая, пока все вместе они не стали всматриваться в глубины темной скалы.
Рей понимала, что нужно проникнуть дальше: это лишь кажется, что мир внутри камня бесконечен. Он куда-то ведет, и, если у нее достанет смелости достичь этого тайного места, оно покажет то, ради чего Рей пришла... и что больше всего страшилась узнать.
Вглубь скалы тянулась вереница Рей — часть цепи, что стояла перед ней. Девушка велела себе следовать за ними, стать ими, не обращать внимания на голос в голове, продолжавший нашептывать, что она застрянет во тьме, в этом тайном сердце острова, навеки.
Она следовала за вереницей Рей, стремясь добраться до конца этой сюрреалистичной последовательности, пока именно это и не произошло. Пока не осталась одна, последняя Рей, тяжело дышащая и глядящая в большое круглое, подернутое пеленой зеркало полированного камня, похожее на то, что взывало к девушке в пещере.
Эта последняя Рей стояла перед камнем, всматриваясь в его глубины.
— Покажи мне моих родителей, — умоляла она. — Пожалуйста.
Рей протянула руку, и туманная поверхность зеркала пошла волнами, ее тьма начала таять. Девушка увидела две смутные фигуры. Кровь застучала у нее в ушах, а фигуры слились в одну. Пальцы Рей коснулись камня и встретились с кончиками пальцев фигуры из зазеркалья.
На нее смотрела девушка из морской пещеры. Смотрела она сама.
Рей опустила руку, и ее отражение сделало то же самое.
По щекам покатились слезы.
Столько ночей провела она в пустынях Джакку, сирота в занесенных песком обломках забытой войны. Она отмечала каждую ночь, выцарапывая черточку на металле, пока не оказалась окружена тысячами этих засечек. Их было слишком много, чтобы действительно вести учет времени, но это давно стало не важно. Палочки уже превратились в нечто иное — она не знала, во что именно. Возможно, в свидетельство ее непоколебимой веры, что все это не бессмысленно. Или, быть может, в ритуал, позволявший юной Рей не поддаваться одиночеству, что вечно довлело над ней, подрывая ее надежду и шепча, что она закончит так же, как и все, брошенное на Джакку, — превратится в пустую и бесполезную оболочку.