ПРОЛОГ
– Даже не думай мухлевать, – говорит Арнольд, заводя байк.
И такой уничижительный взгляд бросает на мою метлу, что становится обидно за любимую-родненькую.
– Разве Орлы могут ездить на общипанных гусях? – не остаюсь в долгу я.
Говорю это осознанно, прекрасно понимая, что кличка «гусь» для мотоцикла БМВ – прозвище совсем не обидное.
Но иногда даже совсем необидные вещи можно произнести очень оскорбительным тоном.
А ведьмы это прекрасно умеют!
Мерзавца конкретно так пронимает.
Иногда мне кажется, что предводителю «Парящих орлов» хватает одного моего присутствия, чтобы завестись.
– Ты готова? – жёстко бросает он и газует. Дразнится.
– Какие мы заботливые, – кисло улыбаюсь я и становлюсь на старт.
Впереди – две полосы, два лагеря болельщиков.
Когда смотрю вправо – начинает дергаться глаз. Ведьмаки совсем с ума посходили – распечатали плакат с изображением Арнольда размером с одноэтажный дом. Улюлюкают, подбадривают. Мужчины, одним словом.
Слева всё по-другому. От моих товарок подобного энтузиазма ждать не приходится – болеют весьма сдержанно. Только Тами и Джули пускают вверх разноцветные салюты из метел. Эффектно, но…
Уверена, в мою сторону уже прилетело несколько смертельных проклятий и пожеланий опозориться. Например, упасть с метлы и продемонстрировать всем трусики.
Но зря они думают, что я проиграю.
Да кость гоблина им всем в глотку. Я буду сражаться за победу, и не даю гарантий, что честным путем.
Многие ведьмочки удивляются: почему именно я?
С чего это красавчик Арнольд, мечта и грёза всего женского населения Москвы, соревнуется со мной?
Да, да, именно со мной – ведьмой Айной, которая еще недавно не умела вообще летать на метле. А как же Зофия?
Я не буду посвящать их в секрет одного глупого пари. Да и свои чувства раскрывать не намерена.
Моя цель – бассейн с шампанским, противник – жгучий брюнет, чьи зеленые глаза опасно мерцают через полупрозрачный визор черного шлема.
И пусть дорога покажет, чья здесь правда и чей путь.
Вперед!
ГЛАВА 1
Магический хрустальный шар таинственно поблескивал. Разноцветные всполохи, словно тысячи молний, проносились туда-сюда, отказываясь складываться в одну полноценную картину.
Серафима молчала.
На лбу предсказательницы образовалась глубокая складка, что означало крайнюю степень напряженности, а губы сжались в одну тонкую малиновую полосу.
Шар ей не подчинялся.
Шутка затянулась.
– Знаете, я, пожалуй, пойду, – скрипнула я стулом и встала, – молоко и фрукты оставила на столе. По графику навещу вас послезавтра утром. Что-нибудь вам купить, или вы потом позвоните?
– Подожди, – глухо отозвалась предсказательница, – дай мне еще одну попытку.
Стараясь спрятать подальше всколыхнувшуюся жалость, я поглядела сверху вниз на старушку.
Пожилая почтенная женщина, а занимается ерундой!
Нет, в том, что она красит волосы и наносит броский макияж – в этом ничего плохого я не вижу. Естественная потребность женщины чувствовать себя красивой. Пусть ей и 73.
Но увлекаться черной магией и колдовством – это уже как-то перебор. Даже единственную комнату в маленькой квартирке она обставила в соответствии со своим хобби: черные портьеры, непонятные предметы на полках, среди которых был даже пластиковый череп, и тяжелые старинные фолианты.
А мне еще стирать с них пыль!
Да, я социальный работник, и в мои обязанности входит присматривать за такими вот беззащитными старушками, от которых отвернулись родственники.
Или у которых их вообще нет, как у Серафимы Ивановны. Мне ее искренне жаль, и, в отличие от других социальных работников, я не беру с нее денег за то, чтобы протереть пыль или вымыть полы. Мне не трудно, да и площадь небольшая.
Но вот эти фолианты меня раздражают. Не могу на них спокойно смотреть. И картинки в них – дурацкие, словно рисовал малолетний ребенок. К чему она их держит? И обернуты они, между прочим, тканью! Когда протираешь такую книжку мокрой тряпкой, пыль сваливается в комья и еще больше прилипает. Брр…
– Леночка, ну подожди, – все-таки отвлеклась от своего занятия старушка и опустила руки, которыми пыталась подчинить себе шар, – сама не понимаю, что с ним случилось. Всегда меня слушался…
Я понятливо кивнула.
– Конечно, Серафима Ивановна, день на день не приходится. Вы, главное, не волнуйтесь! А то опять давление поднимется и врача придется вызывать…
– Да нет, Леночка! Ты не понимаешь. Шар – это продолжение меня… Он – мой слуга, мои глаза и уши! Как они могут вдруг перестать видеть и слышать?
И такой у нее был несчастный вид, что жалость затопила мое сердце. Мельком глянув на часы, я предложила:
– А давайте попьем чаю? У меня есть полчаса до следующей клиентки. Она живет неподалеку, так что в магазин заскочить я успею.
Серафима Ивановна некоторое время все еще пытала шар силой своей мысли.
Но он не поддавался.
Ни в какую не хотел показывать мое будущее.
Хотя старушка и уверяла, что в прошлом она не раз подрабатывала колдуньей.
Шар молчал и отказывался идти на контакт. Во сколько я выйду замуж – абсолютно точно не хотел показывать.
Я еще с горечью подумала, что, вероятно, никогда.
Не то, чтобы была старой девой – всего-то 25, какие мои годы! – но и потенциальных мужей на примете у меня давно уже не было. Так что несбыточных иллюзий я не питала.
Встретится, полюбится – выйду замуж. Нет – заведу кота. От отсутствия отношений не умру.
Но Серафима Ивановна столько раз предлагала мне погадать. Сегодня мне почему-то неловко было отказываться.
– Шарик, миленький, ну что же ты бунтуешь? – натянуто улыбнулась колдунья и после ответного молчания все-таки сдалась: – Ладно, давай отложим на следующий раз. У меня остались твои любимые конфеты!
И мы пошли пить чай.
Как всегда, старушка меня закармливала сладким и убалтывала историями из своей жизни. Сколько она выдумала и сколько из ее рассказов были правдой – я не знала, но слушала всегда с удовольствием. Иногда она показывала мне фотографии разных мест, в которых бывала.
Удивительно, как много она путешествовала! Сама родилась недалеко от Иркутска в небольшом городке – Нерюнгри, а вот на старости лет приехала и обосновалась в Москве.
– Сколько всего я умею – ты и не догадываешься, деточка, – между делом говорила она мне, и взяла меня за руку. – И школу бы мне открыть, да преподавать разные науки… Да все ноги нейдут. Я уж и отварами, и кореньями…
Сочувственно покачав головой, я все-таки не могла не признать факт, что старушка преувеличивает. Бегает по квартире – быстрее меня самой, а таблеток я у нее вообще никогда не видела.
Хоть врачи и ведут над нею шефство.
– Благодарю за чай и сладости. Всё было очень вкусно, – любезно улыбаюсь я и собираю сумку. – Если вспомните, что нужно купить – звоните.
Она рассеянно кивает, и я ухожу в коридор. Проверяю, все ли сложила в сумку, не забыла ли мобильник.
Так… Ключи захватила, взяла.
Мне их на всякий случай Серафима Ивановна отдала. Хоть и не принято их давать социальным работникам. Но у старушки никого нет, да и я – не мошенница какая-нибудь. Вдруг что случится? Хоть я могу прийти и помочь…
Когда натягивала сапоги, случайно подняла голову и наткнулась на яркий свет, исходящий из гостиной.
У старушки одна только комната, но она называет ее гордо – гостиная.
Так вот шар, который все еще стоял не закрытый на столе, ярко светился.
Намного сильнее, чем в то время, когда его пытала Серафима Ивановна.
Я даже отложила в сторону второй сапог, проверяя, не привиделось ли…
Но сомнений быть не могло. Темная комната, и единственная свеча на полочке чуть в стороне.
Черная парча, отодвинутая в сторону. И яркое золотое свечение, исходящее из шара толстым широким лучом.
– Серафима Ивановна, ваш шар! – хотела крикнуть я, но взгляд зацепился за наручные часы, и я аж подпрыгнула.
На пятнадцать минут опаздываю к другой клиентке! А мне нужно еще зайти в магазин и купить продукты по списку. Пять позиций, три из которых – овощи…
Кратко бросив "До свидания", я спешно оделась и выбежала на лестничную клетку. На бегу заматывая шарф и волнуясь, что Нина Андреевна будет как всегда ворчать на мое опоздание, я совсем забыла про странное свечение в шаре.
И долго не вспоминала бы о нем, но случилось страшное…
В тот же вечер Серафимы Ивановны не стало. Правда, после шести она прислала мне смску, но я не придала тогда ее словам большого значения. Думала, что старушка шутит.
"Забери мой шар, ведьмочка" – написала на прощание мне она.
***
Моя репутация оказалась подпорчена. Конечно, никто не обвинял меня напрямую в убийстве или халатности, но на работе поглядывали с опаской. Когда я зашла с утра в офис, две девушки даже не поздоровались со мной.
Тогда еще я не понимала, что моя размеренная привычная жизнь скоро изменится навсегда.
Не успела я сесть за свой стол и достать документы, как меня вызвала к себе начальница. Она устроила настоящий допрос:
– Ты не замечала ничего странного? Недомогания, болезненности или бледности Серафимы Ивановны?
Отрицательно качала головой.
– Лидия Павловна, почему вы спрашиваете? Она в хорошем расположении духа и в полном здравии. Шутила вчера и улыбалась. Даже пыталась мне погадать…
Увидев вздернутую бровь начальницы, я смешалась, поняв, что ляпнула лишнее.
И вот тогда-то мне и рассказали.
Сложно описать, какие чувства и эмоции эта новость во мне всколыхнула. Жалость, горечь и злость на судьбу за ее несправедливость – ведь ушел такой добрый и приятный человек, и много всего другого… Того, что даже не выскажешь словами.
Незаметно для меня самой старушка заняла важное место в моем сердце. Возможно, дело было в том, что своих родителей я никогда не знала, а после сиротского приюта плохо сходилась с людьми. Чего уж скрывать. Плохих людей на земле больше, чем хороших.
– С ней всё было в порядке, честное слово, – вернулась я к действительности, – не знаю, как так получилось…
– Никто тебя не винит, – поспешно сказала начальница, – но, согласись, удивительно, почему она вдруг взяла и умерла. Жил себе человек, почти не болел, а бац…
Мне стало не по себе. Столько циничности прозвучало в словах начальницы. Так нельзя. Ушел человек, и это трагедия. Конечно, причины важны. Но… это же не убийство, зачем акцентировать?
Я впилась ногтями в сидение стула. Не могу в это поверить. Вот просто не могу и всё.
Ведь только вчера она рассказывала мне историю, как взбиралась на Эверест. Кажется, что вкус ее фирменного травяного чая все еще остался на губах.
На сердце скребли кошки и дул поганый ветер.
– Что говорят врачи? – сквозь силы выдавила я.
– Остановилось сердце, – начальница зашуршала бумагами и включила компьютер. – Ладно. Эта ситуация – как гром среди ясного неба. Не переживай сильно. Если хочешь работать в соцслужбе, к такому стоит привыкнуть. Сколько ты уже у нас?
– Год, – помертвевшими губами прошептала я.
Привыкнуть к чьей-то смерти? Она серьезно?!
– Возьми сегодня выходной, – застучала по клавишам Лидия Павловна, – на тебе лица нет. Сходи погуляй в парке. Подыши свежим воздухом. Ты живешь рядом, а, небось, не ходишь совсем…
Начальница уже во всю заполняла отчеты, бодро щелкая мышкой, и моя аудиенция подошла к концу.
Но я не могла оторваться от жесткого стула.
Меня словно накрыла пелена, и она изменяла окружающий мир, словно пропуская его через себя.
Внезапно я услышала часы и их размеренное тиканье на стене, равнодушное и холодное.
Светло-желтые стены кабинета давили на меня и выгоняли вон. Всё вокруг было хорошо знакомо мне, и в то же время – чужое, острое и равнодушное. Анкеты и опросы, отчетность и данные, цифры…
– Да. Не очень люблю прогулки, – механически ответила я и всё-таки направилась к двери.
Улица встретила меня запахами осени. Передо мной стоял октябрь, золотой и великолепный. Но теперь я чувствовала его по-другому.
Бордовый шарф, купленный мною для теплоты, потому что я всегда мерзла, сейчас мешал.
И мешал именно впитывать холод, свежесть, этот легкий ветерок и даже шум машин.
После душного офиса только на улице моя голова прояснилась.
Она умерла…
Не знаю, почему эта новость так потрясла меня. Я живу в городе, в столице, где каждый день умирают тысячи человек. Это грустно и неизбежно. И Серафима Ивановна – для меня чужая. Я не должна так остро скорбеть, так болезненно сопереживать…
Наверное.
Последовав совету начальницы, я действительно поехала домой, в Сокольники. И впервые за год, что я здесь живу, пошла не домой – а в лес.
ГЛАВА 2
*прошел месяц*
– Чертова Джули! – ругалась я, вставая с колен и отряхивая покореженную метлу. – Чтобы я еще хоть раз последовала ее совету!.. Прыгай, а там сообразишь… – передразнила я наставницу.
Полянка, на которой я с позором свалилась с метлы, находилась в самом центре городского парка Сокольники, и совсем рядом, буквально через два широких куста от меня, проходили ничего не ведающие прохожие-гуляки.
Влюбленные парочки, уединившиеся на одной из самых темных аллей парка, пожилые люди, совершающие свой вечерний моцион для поддержания здоровья, и самые обычные прохожие, решившие сократить свой путь наискосок через парк.
И в центре всего этого – я, молоденькая ведьма. Так ласково называет меня наставница.
Не потомственная колдунья, а бескрайне и абсолютно ничего не умеющая, да еще к тому же скептически настроенная начинашка.
Инициированная внезапно и по ошибке.
– Надеюсь, вам там тепло и не слишком жарко, Серафима Ивановна, – ядовито пробормотала я, в который раз за этот месяц недобро вспоминая свою знакомую.
Кто бы мог знать, что наш мир загадочнее и необычнее, чем я всегда считала.
Например, эта зеленая обитель духов и ведьм – парк Сокольники – спокойно себе существует в городе, в столице нашей уважаемой и любимой страны. Ведьмаки и колдуньи – не забавные картинки с плаката на Хэллоуин, а вполне себе реальные и опасные эмм… персонажи.
Что касается меня, то в этот момент я тоже опасна.
Никогда не знала, что могу столько злиться. Впрочем, я никогда раньше не училась полетам на метле.
А еще я вспотела, и в глаза лезут мерзкие капельки тоналки.
Да, приходится наводить полный боевой марафет, даже если выхожу просто потренироваться в полетах.
Вдруг какой благородный ведьмак мимо через кусты проходить будет? А я – ведьма, мне просто так общаться с потенциальным партнером нельзя.
Нужно сразить наповал, и лучше не ударом древка метлы по голове, а своей необыкновенной, таки сказочно-ведьминской красотой…
И тут кроется засада: внешность у меня не сильно подходящая для ведьмы.
Ни тебе демонически буйных красок, ни тебе элегантных благородных аристократических черт – всё приходится восполнять при помощи косметики.
Правда, волосы красить в черный я напрочь отказалась, чтобы ни говорила эта чертовка Джули. Пусть остается мелирование, мне оно очень нравится, да и обошлось в копеечку.
И линзы покупать, чтобы изменить свой природный сине-голубой цвет на зеленый, мне не хочется.
Вот когда обучусь и пойду работать по профессии – тогда изменю свой облик до нужного. А сейчас… И так много всего произошло в моей жизни кардинального, пусть хоть что-то останется неизменным.
Моя наставница Джули на это презрительно пожимает круглыми покатыми плечами. Уж она-то ведьма так ведьма!