«Все детство в рудниках… бедный мальчик», – мысленно пожалела его Венус.
Вновь наступило молчание. Головная боль опять обрушилась на собравшихся. Казалось, она не беспокоила только Инвера и…
– А, да, меня ж Рейгар зовут. Рейгар Табард, – парень театрально поклонился, ударившись лбом об угол стола. Анагон скептически приподняла бровь.
– Я уж думал, ты не представишься, – процедила девушка сквозь сжатые от боли зубы. – И придется называть тебя Парень-Который-Создает-Картинки-В-Твоей-Голове.
– По-моему слишком длинно. Рейгар Табард, для тебя, Ан, просто Рей, – парень приподнял бровь и улыбнулся. Девушка ощерилась и зашипела. Рей дернулся и изумленно уставился на Анагон.
– Сама не знаю, как так вышло, Рейгар-Для-Тебя-Просто-Рей. Хм… нет, опять слишком длинно. Прости, не могу сейчас придумать ничего лучше. Очень уж голова болит.
– Вы ещё не привыкли. Ещё несколько сеансов и голова после них болеть не будет.
– Я не хочу больше, чтобы ты залезал ко мне в голову, – тут же возразила Анагон. – Как же голова раскалывается…
Венус несмело встала, подошла к ней, закатала длинные рукава плаща и положила руки ей на голову. Обе руки, от локтя до самой кисти, покрывали браслеты, на каждом из которых был вырезан рисунок – или растение, или змей, или непонятные символы. На одном из браслетов Анагон разглядела череп и скрещенные кости.
Кроме боли, лицо Анагон выразило недоумение. Боль начала уходить. Венус что-то шептала, и браслеты чуть дрожали, светясь в полумраке гостиной. Только браслет с черепом оставался неподвижным и не излучал света. Через минуту лоб Анагон разгладился, скулы опустились, и она изобразила подобие улыбки.
– Ммм… Спасибо. Ты неплохой целитель.
Венус улыбнулась и обратилась к ректору.
– Нет, спасибо. Я сам.
Девушка пожала плечами и села на место, поправляя браслеты.
– Я думаю, больше нам сообщить друг другу нечего. Можете разойтись по своим комнатам. Они расположены на втором этаже, там есть таблички, разберетесь уж, где чья. И просьба: сразу отправляйтесь к себе, нигде не задерживайтесь и тем более не рыскайте по другим комнатам. Ключи на камине. Лестница налево, – скороговоркой выпалил ректор и направился к двери, но разговор прекратить так скоро не удалось.
– А вы нам ничего сказать не хотите? – прищурился Инвер. – Представиться?
Воин недовольно сморщился и тяжело вздохнул, но все же обернулся обратно к легатам.
– Меня зовут Эней. Стихия – Огонь, силы – Молния, Холод, Страх. В качестве ректора нахожусь уже три года. Завтра, то есть уже сегодня, я расскажу о вашем первом задании. Собираемся здесь, ровно в 6. Не опаздывать, я ненавижу непунктуальных людей. И еще. Рея было бы неплохо переодеть. Не хочется, чтобы все думали, что легаты Конора – оборванцы.
– К сожалению, в каменоломне была только эта одежда, – зло прошипел Рей.
Кажется, тан почувствовал себя неудобно. Он замялся.
– Я поищу тебе что-нибудь. На этом всё? – не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты.
***
Легаты поднялись на второй этаж, к спальням. Разобраться, где чья комната, действительно, оказалось несложно. Таблички, на которых красивыми витыми буквами были написаны имена легатов, были прибиты поверх других табличек, более старых. Рейгар попытался оторвать свою табличку и увидеть имя предыдущего владельца, но полунка остановила его.
– Ты действительно хочешь знать как звали твоего предшественника?
– Ну да. Мне кажется, это было бы забавно. Можно иногда называться этими именами.
– Совсем безмозглый… – еле слышно прошептал Инвер, пытаясь справиться с замком.
– Кхм. Понимаешь, Рейгар… эти люди… они, скорее всего, не просто так покинули этот дом. Они либо погибли, либо пропали без вести, – разъяснила Анагон.
– Либо и то, и другое. А ты хочешь называться их именами. Головой думай иногда. Она у тебя не только для того, чтобы ей биться о столы, – неожиданно резко отреагировал Инвер.
– Простите мне мою глупость, самый гениальный человек на Алиоте! – поранец ощерился. – Не подумал!
Брюнет хмыкнул и, будто не замечая его гнева, спросил, наполовину зайдя в комнату.
– Как вам наш ректор?
– Неинтересный, заносчивый, ехидный, грубый… достаточно? – Анагон пренебрежительно фыркнула, прекратив загибать пальцы.
– Вполне, чтобы понять, что твое мнение совпадает с моим, – откликнулся Рей.
– И с моим, – Инвер обернулся к Венус. – А ты что скажешь? Не бойся, мы ему не передадим.
Девушка вновь забегала глазами, словно ища написанный где-то заранее подготовленный текст. Тщательно подбирая слова, она ответила:
– Я думаю, что мы просто ещё мало его знаем. Не думаю, что он настолько плох, как вы его описываете.
– Ты такая лояльная! – Анагон вновь закатила глаза. – Я мнение о человеке складываю по нашему первому же разговору и не меняю его. Обычно я не ошибаюсь.
– И какое первое впечатление произвел на тебя я? – улыбнулся Рейгар. Анагон отвернула лицо к своей двери, будто разбираясь с замком, но Инвер успел увидеть гримаску презрения на её лице и довольно ухмыльнулся.
– Давай я лучше скажу тебе чуть позже, подтвердилось мнение, которое я сложила о тебе сегодня или нет. Идет?
– Хорошо, давай договоримся так, – воин не смог скрыть своего разочарования. – Ладно, посмотрим, что будет завтра. Спокойной ночи! – Рей толкнул дверь в свою комнату и тут же треснулся головой о притолоку.
– Осторожно! – хором ответили легаты.
– Такими темпами ты не доживешь до первого задания, – Инвер нахмурился. «В одном Эней прав – команда просто отвратительна. Две девчонки, одна из которых невозможная трусиха и плакса, а другая считает себя самой умной, и неуклюжий увалень, и управляет ими заносчивый гордец, о котором мы ничего не знаем. Блеск, просто блеск! Надо рвать когти отсюда, Инвер».
– Кхм… да, хорошо… доброй ночи, – смутился Рей и, чересчур пригнувшись, вошел в комнату.
– Спокойной ночи! – по очереди отозвался каждый легат.
Раздались щелчки запирающихся дверей. Они пока не доверяли друг другу.
***
В комнате было душно. Анагон уже долго мучилась, тщетно пытаясь заснуть. Наконец, поняв всю бесполезность зажмуривания глаз, она с рычанием вскочила и вышла в коридор. Там было чуть прохладнее из-за открытой балконной двери. Она хотела выйти наружу, но заметила на балконе чей-то силуэт. «Почему я не взяла оружие?» – уже начала раскаиваться девушка.
– Не спится? – вдруг раздался голос Инвера. Силуэт чуть обернулся к Анагон.
– А, ты. Есть такое, – девушка медленно подходила к парню. У того, кажется, тоже не было оружия, но мало ли, вдруг он силен и без него.
– Тебе тоже? – спросила Анагон, перегнувшись через поручень и глядя вниз, на белую сирень. «Кто ее тут посадил? Неужели наш тан? Вряд ли он настолько сентиментален. Где-то я читала, что белая сирень – это символ ожидания. Если посадить у дома эти цветы, то человек, которого ты очень ждешь, обязательно вернется к тебе. Кого, интересно, ждет тан?».
– Пыльно в комнате. Дышать нечем, – парень смотрел куда-то в небо, где за облаком спряталась луна.
Они замолчали, разглядывая друг друга, но признаваясь в этом.
Анагон отметила, что хоть Инвер был примерно одного с ней роста – достаточно небольшого для парня, особенно если сравнивать его с этим неудачливым Реем – мощным плечам и рукам его мог бы позавидовать и мигалец. Анагон не смогла отнести парня ни к одной расе, которую она знала. Узкие, а не прикрытые глаза делали его похожим на кочевника-заакронца, но тогда мешались черные, стоящие ёжиком волосы. Маленькие ладони и короткие пальцы были характерной особенностью мужчин-северян, но тогда не находила объяснения смуглая кожа.
«Спрошу его позже, откуда он приехал. Сейчас он точно не скажет – слишком уж скрытен» – подумала Анагон. – «Просто он ведёт себя так по-взрослому. Так же, как вел себя Динар».
«Горнилка», – решил Инвер при первом взгляде на Анагон в гостиной. Но после её рассказа он стал искать в ней черты девушки севера. Длинные пальцы, которыми удобно вышивать в долгие полярные ночи. Это раз. Густые темные брови и яркие черные глаза, поблескивающие из-под них, которые издалека видят рыбацкую лодку, возвращающуюся домой с уловом. Это два. Острые черты лица – нос, губы, скулы, как будто выточенные суровым северным ветром. Это три. Сильные, длинные руки, натренированные тасканием мешков с рыбой и крабами. Это четыре. Достаточно худая – работы много, а пропитания мало. Это пять. Безусловно, Анагон была северных кровей, но не жила у моря – волосы сохранили свой цвет, и не было морщин, неизменно появляющихся у людей, имеющим дело с ветрами и морозом. Лишь одна, но достаточно глубокая залегла на лбу девушки, да сетка маленьких морщинок в уголках рта добавляли ей возраста.
Луна, наконец, вышла из облаков, и ее света было достаточно, чтобы Инвер увидел ожоги на тыльной стороне ладоней Анагон.
– Это от того пожара? – спросил он и указал на руки девушки. По голосу было понятно, что его интересуют все подробности, но естественно он не смел сказать об этом напрямую. Но девушка все поняла.
– Мм? – она машинально дотронулась до некрасивых красных пятен заново затянувшейся кожи, будто пытаясь прикрыть их. – Да, от того пожара.
– Как всё случилось? Можешь рассказать мне, я не из болтливых, – мягко улыбнувшись, спросил легат. Улыбка вышла крайне неестественной, будто бы воину было больно это делать. Девушка заметила это и говорила дальше, тщательно подбирая слова, не желая рассказать ничего такого, о чем потом пришлось бы жалеть.
– Я заметила, что ты не особо разговорчив, – она усмехнулась. Инвер лишь моргнул несколько раз в ответ, ожидая рассказа. Девушка хмыкнула и, отведя от легата взгляд, начала свой рассказ. – Когда это случилось, мне было лет семь, но я до сих пор помню всё в подробностях. Я сидела у камина в нашей гостиной… – Анагон задумалась. «Почему ему это так интересно? Не думаю, что это праздное любопытство. Может, он что-то знает о пожаре и кто его устроил? Рассказывать ли ему? Впрочем, тут никакой тайны нет, сложно скрывать гибель целого поселения. А что до Динара… Если Инвер знает что-нибудь знает о пожаре, может, он знает и о Динаре? Расскажу». – Знаешь, у нас был очень красивый камин, с медведями и тиграми. Я сидела возле него и играла в куклы. На самом деле, я не особо любила игрушки. Мне больше нравилось мастерить что-то, или когда мне читали вслух, но брат что-то писал за столом, родители ушли на вече. Так что я была предоставлена сама себе. Так сидела я, ковырялась с куклами, слушала бормотанье брата – он имел привычку всегда проговаривать вслух то, что писал. Мне надоело его слушать, и я уснула. А потом резко проснулась… рядом как будто ревел огромный медведь и отовсюду слышались крики «Пожар! Пожар!»…
Она задрала голову и резко выдохнула. Непослушные слезы никак не хотели закатываться обратно, и девушка быстрым движением размазала их по щекам. «Тяжело… Даже спустя столько лет».
– Брат вынес меня на руках и сказал бежать на площадь. А потом побежал остальных спасать. Он подбежал к дому старосты, где проходило вече. Я видела, как он зашел внутрь… и как мгновенье спустя обвалилась крыша. Горела вся деревня одновременно, все дома вспыхнули, как спичечные коробки. Я сидела на площади и громко кричала, звала хоть кого-то. Огонь пожирал дома и людей, но будто не смел приблизиться ко мне. Вокруг всё полыхало, рушилось, а вокруг меня будто невидимая стена выросла, которая не пропускала пламя. Благодаря этому чуду я спаслась. Одна изо всей деревни.
Последнюю фразу она произнесла, глядя прямо в глаза Инверу страшным немигающим взглядом. Парень забегал глазами и немного отодвинулся.
– Мне… очень жаль, Ангора.
Девушка раздраженно цокнула языком.
– Анагон. Меня зовут Анагон.
Инвер страдальчески зажмурился и попытался выразить раскаяние.
– Прости. Я всегда плохо запоминаю имена.
– Но моё имя, будь добр, запомни правильно.
Она вдруг отряхнулась, как собака после купания, чем позабавила Инвера, но он поспешил спрятать улыбку. Анагон продолжила рассказ.
– А потом появился он… Эрмегард.
Инвер так и впился глазами в девушку. Та, как назло, замолчала.
На самом деле, она пыталась справиться с комом в горле, постоянно появлявшемся при воспоминании о Динаре.
– Прошууу тебя… Продолжай.
Девушка удивленно вскинула брови, удивляясь настойчивости легата, но, вздохнув, продолжила.
– Он нашел меня через пару после пожара. Не знаю, как я выживала это время. Он отнес меня в свою … в свой дом. Это была небольшая лачужка, темная и сырая. Я пыталась, как могла, придать ей сносный вид. Сажала цветы, чистила лужайку, вешала занавески – но он все срывал и убирал. Он не хотел, чтобы случайный прохожий понял, что тут кто-то живет. Эрмегард уходил на рассвете и возвращался с закатом. Он приносил еду, которую я экстренно училась готовить. Иногда даже что-то получалось. Как он сам говорил, для мальчишки я довольно неплохой повар.
– Для мальчишки? – недоуменно переспросил Инвер.
– Ага. У меня тогда волосы все сгорели, – усмехнулась Анагон.
Инвер посмотрел на её роскошную, темно-каштановую шевелюру, спускавшуюся почти до колен.
– И роста я была немаленького – для девочки семи лет. И он решил, что я парень. И имя-то мне дал, думая, что я мальчик. Анагон – это ведь мужское имя. Правда, он считал, что я очень страшненький парень. Динар, он-то был красавцем, каких поискать, – взгляд девушки затуманился.
– Так его звали Динар? – вскинулся, не сводивший глаз с девушки, Инвер.
– Ну да. Он, кстати, мне дал свое родовое имя, и стала я – Анагон Эрмегард. Это я о том, что можно получить родовое имя, не имея с Родом ничего общего.
– Да, теперь я понимаю… А как он выглядел?
– Я хотела начать рассказывать о его внешности, но ты меня перебил. Снова.
– Мм, где же мои манеры, – ухмыльнулся воин. – Прости, продолжай.
– Кхм, хорошо. Ну, он был высок, лет двадцати, когда я первый раз его видела. Сейчас ему уже к тридцати, наверное. Глаза серые, но знаешь такие холодные, почти как у тана. Я сначала даже боялась, когда он смотрел на меня, потом привыкла. А ещё у него были короткие серые волосы, постоянно торчащие во все стороны.
– Седые?
– Нет, седые волосы блестят, а эти наоборот, были тусклыми и грязными.
Анагон снова вздохнула.
Художник: World Green Mood / Кустоманы
– А потом он ушел. Пару месяцев назад.
– Кууда ууушел?
– Он не сказал. Он никогда не говорил, куда уходит. Однажды я спросила. Он замялся, а потом ушел… и не вернулся. Сначала я ждала его дома, затем начала бродить по окрестностям, надеясь найти и вернуть. Тогда-то меня и поймали галифаксы.
Анагон села на балконный поручень и улыбнулась. Глаза ее хитро заблестели. «Теперь моя очередь спрашивать, Инвер, а ты будешь отвечать»
– Странная ситуация, правда? – спросила она, игриво склоняя голову набок.
– Ты о чем? – не понял парень.
– Мы знаем друг друга полдня, и ты так интересуешься моей биографией, а я с такой охотой рассказываю то, о чем не рассказывала никому. И сказать, что мы успели подружиться во время беседы в гостиной, тоже нельзя. Странно, да? – девушка внимательно вгляделась в лицо парня. Инвер не выдержал взгляда и отвернулся.
– Да, действительно. Я … просто хочуу узнать побольше о людях, с которыми мне придется сражаться вместе. А ты, наверное, хочешь выговориться, поделиться тем, что накопилось у тебя на душе, – Инвер улыбнулся, но улыбка вышла какая-то кривая, неестественная, и прежде, чем Анагон задала следующий вопрос, он продолжил. – Я пойдуу погууляю. Люблю, знаешь ли, побегать перед сном. Тело устает, а мысли приходят в порядок. После этого спится так хорошо. Ну, спокойной ночи!
Он подпрыгнул и перелетел через балконное ограждение. Задрав голову, он помахал Анагон рукой и скрылся в зарослях сирени. Девушка рассерженно зашипела.
– Никогда не видела более мерзкой улыбки, – прошептала девушка, хмуро глядя ему вслед. – Вывернулась перед ним наизнанку, а он просто сбежал. Хорошо, Инвер, иди, но за тобой должок.
Она встала, потянулась и не торопясь направилась к себе в комнату. Проходя мимо комнаты Рея, она отметила, что холодный ветер с силой дул из-под двери воина. «Не замерз бы», – нахмурилась девушка. «Впрочем, это не мое дело».
***
Рей тем временем шел по лесу, окружавшему дом. На ходу он небольшим ножичком затачивал конец подобранной тут же ветки. Странная привычка появилась у него после побега, когда он несколько месяцев бродил в одиночестве по степям и рощам и разговаривал сам с собой. Его это успокаивало и занимало руки.