София Осман
История Мишеля Боннара: Куранго
Я повторяю вновь – всем правит любовь!
Глава 1
«Что может быть прекраснее юной белокурой красавицы, впервые примерившей белоснежный наряд невесты. Пожалуй, только ее сияющий взгляд, ведь обручальное кольцо на безымянном пальце порождает восторг и умиротворение в самом гармоничном для любой девушки сочетании, потому как с этого момента исполняется уготованное природой женское предназначение, будто стиснутый металлом безымянный палец высвобождает уникальный мир, где любовь и забота выбирают убежищем сильные руки единственного.
Тем временем до предстоящего празднества оставался месяц, и наибольшее удовольствие жениху с невестой дарила предпраздничная суета. Подготовка к торжеству занимала все их мысли, во всяком случае, все мысли молодой женщины.
Перебирая наряды, она мечтательно закрывала глаза, представляя себя в роли невесты и фантазируя, как именно произойдет венчание с любимым мужчиной.
Белокурая красавица, в сопровождении подруги и приятеля, одаренного превосходным вкусом, проводили совместный досуг в бесконечных рядах подвенечных платьев. Они с упоением перебирали модели всевозможных светлых оттенков, останавливая выбор то на воздушном одеянии, расшитом серебристыми нитями ришелье, то на строгом футляре, с легкомысленной шляпой-фатой. Невеста настаивала на классической модели в пол, причем замысловатая вышивка на всех доступных взгляду шелковых метрах была непременным условием. В её мечтах венчаться полагалось только в таком платье, все иные модели девушка отвергала, но дабы оправдать присутствие помощников, снисходительно примеряла всё предложенное.
Её подруга советовала обратить внимание на новинки свадебной моды, например, на строгий и простой наряд, который подчеркнет изысканное отсутствие пышных форм молодой, а милый, но слишком настойчивый приятель, тот самый, что обладал безукоризненным вкусом, безостановочно убеждал взять любое от Wang и перейти к долгожданному и намного более важному согласованию блюд, а также заняться украшением зала и составлением списка приглашенных гостей.
Спор длился не первую неделю, но истина все ещё не родилась. Дамы, понимая друг друга куда лучше, оставляли приятеля без должного внимания.
– Нельзя уставать, – авторитетно заявляла подруга, прошедшая два года назад все круги предсвадебного сумасшествия, – надо непременно нанять агентство! Иначе со свадебных фотографий на нас будет смотреть не влюбленная счастливая прелестница, а утомленная женщина, пробежавшая за несколько предшествующих месяцев кругосветный марафон.
– Я хочу сама, – возражала невеста, – мне это приносит удовольствие, кроме того, это раз в жизни!
– Ну, зная твоего суженого, уверенным быть нельзя, – хохотнул приятель.
– Что ты хочешь сказать? – губы девушки задрожали.
– Милая, только то, что твой жених – порядочный фантазер, и скучно вам точно не будет, – остановила подруга назревающие слезы, гневно взглянув на приятеля.
– А я что? – воскликнул тот, – хоть бы он нам помог! Но нет, его не допросишься!»
Поль перечитал отредактированный перевод с английского и остался доволен. Он мечтательно растянулся в кресле, в очередной раз представив на месте главной героини девушку, занимавшую все его мысли.
Совсем скоро его избранница вместе с Вики и Люкой, как героиня романа – прекрасная Изабелл, станет примерять платья и готовиться к церемонии бракосочетания. Вот уже два месяца, как Поль Боннар, после длительных скитаний и поисков, получил долгожданную свободу от заклятья перстня Антуана. Внук прославленного фантазера Франции обрел человеческое тело.
Лишенный радости полноценной жизни, Поль невыносимо страдал. Мучения он сопровождал жалобами, нытьём и пьянством, чем порядочно утомил семью любимого «племянника». Однако искренние и отзывчивые друзья ни разу не упрекнули «родственника», наоборот, они исполняли любой его каприз и поддерживали любую его затею. В конце концов справедливость восторжествовала и Поль, вопреки всему, выжил и стал человеком. Ликование длилось так долго, что следующий за финальным аккордом месяц вошел в историю жизни всех действующих лиц как самый весёлый и беззаботный.
Компания победоносно праздновала на чужом континенте порядка двух недель, а вернувшись на родину, еще несколько.
Но, печальной правдой было то, что, ощутив человеческую радость, Поль так и не вернул себе радость мужскую. И как ни настаивали его друзья, не раз подталкивая Поля совершить порочную пробу, он решительно сохранял верность женщине, безраздельно властвующей над его сердцем. Однако Эмма, хоть и была отдаленно знакома с погибающим от её красоты и обаяния человеком, о его чувствах даже не догадывалась.
Следующие два месяца прошли в бумажной волоките, итогом которой стало восстановление статуса человека и родства с прославленным дедом.
Теперь величайший писатель стал по документам на два колена дальше и значился как прапрадед. Поль сделался своим же сыном, рожденным в Париже 28 лет назад, ровно за семь лет до трагического исчезновения «отца» и признания его пропавшим без вести, а затем и умершим. Вслед за удостоверением личности он заменил пропуск в издательство, где трудился последние полгода. В графе «фамилия» отныне значилась вожделенная запись – Боннар. Поль гордо раскрывал документ каждый раз, когда это требовалось, получая удовольствие от поразительных изменений в лицах тех, кто успевал прочесть известную на весь мир фамилию.
Редакторская деятельность, приносящая ему удовольствие и достойное жалованье, отвлекала всё внимание Поля, но вскоре его чрезмерная замкнутость начала беспокоить его окружение. Некогда веселый и жизнерадостный, он превратился в угрюмого, погруженного в себя, молчаливого человека. «Дядя» пропадал в кабинете сутками, чем вынудил хозяина оборудовать под свои интеллектуальные занятия мансарду.
Особняк, в котором проживала семейная чета Ви, когда-то принадлежал Полю, однако был продан со значительной скидкой его женой Катериной молодоженам Виктории и Адаму. Виктория не упускала возможности в шутку упрекнуть любимого супруга, который единолично принял окончательное решение о покупке дома. Он сэкономил на недвижимости, но значительно увеличил затраты на проживание в связи с пополнением состава.
Прекрасный дом был собственностью новых владельцев почти два года, но Боннар, обретший возможность полноправной жизни и, казалось, способный обзавестись собственным жилищем, заявил, что никуда из своего дома съезжать не собирается.
– Нравится вам это или нет, но жить я буду с вами! – гордо возвестил Поль, отвечая на корректный вопрос Виктории, когда же наконец они приступят к декорированию будущего гнездышка для Поля и его семьи.
Роль «дядюшки» сроднила с друзьями, и отсутствие документального родства этого не меняло. Любимые люди доказали: на них можно положиться в самых затруднительных и дрянных ситуациях. Вики и Адам обожали Боннара, и он отвечал им тем же. Их трепетное отношение к другу оставалось неизменным с самого первого дня знакомства. Даже постоянные намёки Ви на то, что Полю пора бы начать самостоятельную жизнь и снять где-нибудь неподалёку уютный домик, делались из благих побуждений, но продолжительные и эмоциональные разговоры о предстоящем союзе с Эммой и о том, что семейная жизнь непременно требует уединения, каждый раз заканчивались одинаково – Поль обижался и делал попытки уйти. Убедить его в том, что Эмма думает точно так же, как и хозяева особняка, не получалось.
Адам и Вики только переглядывались и старательно доказывали Полю, что тот давно принят в члены семьи Виагард: всё пережитое за последние месяцы навсегда их соединило. И даже если «молодая» предпочтет «свить гнездо» на другом континенте, это ровным счетом ничего не будет значить, ибо он останется для них важным человеком и самым близким другом, братом, компаньоном. Но красноречие хозяев разбивалось о колючий взгляд непонимания и становилось бесполезным, как только Поль разворачивался, чтобы уйти, даже своей спиной показывая, насколько сильно он оскорблен.
Адам терпеливо объяснял ему потребность уединения с Вики. Долго и пространно он втолковывал Полю о специфичности союза с женщиной, надеясь донести мысль о том, что третий становится лишним там, где жизнь делится на двоих.
– Боннар, – как можно более серьёзно начал Адам в очередной раз, – мы молодожены, и иногда нам хочется побыть дома только вдвоём, ощутить свободу, предаться порывам или просто поспать. Я требую твоего понимания!
– Хотите предаться разгулу? – вопросительно вскинул брови Боннар, будто слышал подобное впервые, – сколько угодно, вы мне не помешаете! Вы видели мой скелет! Неужели ты думаешь, Ад, что голый вид твоей жены, который может лицезреть каждый, побывавший в вашей ванной и обративший внимание на эти маленькие плиточки на стенах, в точности воспроизводящие ее изгибы, может меня удивить или испугать, или…
– Не продолжай, – остановил его Адам, – тебя, вероятно, нет, но её?
– Твою жену? – уточнил Поль.
– Мою жену!
– Вики, которая самолично, – Поль возмущенно вскинул подбородок – брала интервью у этой змеи – моей бывшей жены? Которая не побоялась, – он снова замолчал, – которая вообще ничего не боится, и уж смутить её невозможно!
– Поль! Она моя жена, я хочу быть только с ней, и не отвлекаться на то, что ты в гостиной смотришь баскетбол!
– Адам, я не смотрю баскетбол! В округе полно отелей, все в вашем распоряжении, – услужливо напомнил Боннар.
– Поль, вероятно, проведя многие годы в заточении, ты забыл, что семья подразумевает уединенность!
Поль подошел ближе и, оглядевшись вокруг, зашептал:
– Я не могу.
– О чем ты?
– Ну не могу.
– Поль!
– Мне снятся кошмары, – еще тише сказал Боннар, – я просыпаюсь каждый раз и подолгу прихожу в себя. Я вижу во сне, будто лежу в ящике, – Поль жалобно посмотрел на «племянника», – вот уже несколько месяцев меня преследует этот ужас, ровно с того момента как мои кости обросли жилами, я вижу, будто кожа разлагается, а вслед за этим проваливаются глаза и…
– Я понял, не продолжай. – Адам рукой остановил красноречивые описания.
Поль отвернулся и пробормотал:
– Я боюсь проснуться таким как прежде. Представь, каково будет удивление моей молодой жены, когда в своей постели поутру она обнаружит даже не хладный труп, а оживший скелет.
– Перестань говорить ерунду, этого не случится, ты полностью здоров, и врачи убеждали тебя в этом не далее чем на прошлой неделе.
Поль сидел, опустив голову, и рассматривал руки с таким удрученным выражением лица, на какое только был способен. Он поворачивал ладони и сгибал пальцы, словно пытался рассмотреть на коже признаки начинающегося разложения. Крепко сжав кулак, он поднял его, демонстрируя Виагарду белеющие костяшки, и всхлипнул.
– Давай ты раз в неделю будешь уезжать тусоваться с Мензони и оставаться на ночь у него? – предложил Адам после продолжительного молчания. Боннар вспыхнул и, забыв про увлекательное изучение своих рук, вскочил на ноги.
– А я думал, ты меня любишь, племянничек, а ты подталкиваешь меня проводить ночи с человеком, сомнительно относящимся к мужчинам. Хотя он нам и ближайший друг и характер у него куда лучше, чем твой, но!
– Поль, я не это хотел сказать! – оправдывался Адам, – хотя его отношение к мужчинам как раз очень однозначное, сомнений в этом нет.
– Ты сказал то, что сказал!
– Поль, Люка давно смирился с тем, что ты не ответишь ему взаимностью ни при каких обстоятельствах.
– Но зачем его провоцировать?
– Ты прав, – согласился Адам, – давай оставим все эти разговоры и пусть всё будет как прежде, – развел он руками, – мы с Вики что-нибудь придумаем, если захотим походить голыми.
– Я не могу жить один, я слишком долго был в заточении, – признался Поль, – я погибну от одиночества, я хочу общаться, с кем-то обедать и ужинать, выпивать, и вообще, я не съеду, Адам, даже не надейся и жене своей скажи. Откопали? Оживили? Всё, я с вами навсегда!
– Ох, – простонал Адам, – что же нам с тобой делать?
«Обострению» несносных черт любимого «дядюшки» была причина. Плохие вести с любовного фронта захватили мятущуюся от страстных порывов душу и ввергли в пучину страданий.
Сразу после возвращения из Америки и обретения привлекательной молодой наружности Поль бросился на поиски любимой. Пожалуй, мечты об Эмме поддерживали его всё время скитаний. Грёзы о будущей счастливой жизни давали надежду на лучший исход и не позволяли опускать руки всё время поисков «кольца жизни».
Прекрасная девушка, случайно оказавшаяся свидетельницей вызволения Боннара из железного короба, где тот провел двести лет, поразила тогда ещё не обретшего плоть и кровь человека сходством с единственной женщиной, которую он любил за всю свою долгую жизнь. Вернувшись из Америки «живым», он без промедления приступил к её поискам, а так как сам находился в состоянии влюбленного героя, не смел даже подумать о том, чтобы сделать это собственными силами. Трепеща от одной только мысли о вожделенной мечте, чувствуя робость и неуверенность, он отдалял момент, когда ему пришлось бы полагаться исключительно на себя. А так как обстановка пока позволяла, он поспешил обратиться за помощью к друзьям. Но Адам и Виктория, воспользовавшись советом «дядюшки», ежевечерне предавались романтическим утехам в ближайших к дому отелях, и никто кроме Мензони на роль помощника не годился.
Люка был отправлен в учреждение медицинской экспертизы, где работала любовь Боннара, с заданием выведать хоть что-нибудь и непременно вернуться с номером её телефона. Мензони безропотно выполнил требование: он гордо принес записку с цифрами, выведенными девичьей рукой, и, сохраняя хладнокровие, положил её перед Боннаром. Тот не сразу понял, что это, но, как только рассмотрел знакомые буквы, сливавшиеся в имя Эмили, схватил записку, сладострастно прижал к сердцу и замер.
– Я придумал фантастическую историю, и Эмма скоро будет здесь! – радостно сообщил Мензони, наблюдая, как друг, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бормочет.
– Здесь? – Поль остановился, побледнел, растерянно оглядел разбросанные на полу вещи и расставленные по всем горизонтальным поверхностям кабинета кружки.
– Да! – ликовал Люка и гордо добавил: – Я соврал!
– И к этому подтолкнул тебя я!
– Да, я придумал забавную историю, и они ею заинтересовались!
Он заговорщицки подмигнул Полю и голосом победителя продолжил:
– Я сказал им, что у нас в саду был обнаружен древний сосуд. Как только рабочие подняли его, он раскололся, – архитектор округлил карие глаза и картинно всплеснул руками, – внутри него мы обнаружили останки!
– Надо же, как ново!
– Дослушай! – остановил Мензони скептика, – неизвестные останки!
– Да, каюсь, в этом много новизны, первые останки представились.
Не обращая внимание на недовольные бурчания, Люка радостно продолжил:
– Я потребовал срочного решения. Осколки портят облик сада, и я, как архитектор этого дивного пространства, никак не могу допустить, чтобы клиенты лицезрели черепки, таящие в себе неживое нутро.
– Аааа, – догадался Поль, – ясно, видимо, мы нашли останки моего кота, с которым Катерина расправилась следом за мной.
– Я попросил выделить нам тех же экспертов, что были и в прошлый раз, потому как госпожа Габричевски и госпожа Томм – прекрасные профессионалы!
Поль грустно вздохнул:
– Прекрасные!
– Мы уверены в их находчивости, к тому же нам будет приятно видеть старых знакомых.
– Эх, – печально вздохнул Боннар.
– Я видел её, – понизил голос Мензони и облокотился о стол, за которым работал Боннар, сложа руки «по-девичьи» под подбородком.
– Эмму? – закричал Поль, – и что?
– Да, – кивнул Мензони.
– Как? Как она?
– Ну, – уклончиво начал Мензони. – Начистоту, братец? Я не разделяю твоих восторгов, по мне, она самая заурядная девушка, каких в Париже миллион. Но, повторяю, это мое мнение, и оно может отличаться от твоего.