====== Глава 0. Вместо пролога. Возвращение блудного попугая. ======
Мне, представляешь, не хочется и покоя.
Я иду по дороге, совсем не жалея ног.
И если она приводит к тебе, то (как там было у Цоя?)
«Я не стану искать других никаких дорог». ©
«Возвращаться — плохая примета» — писал поэт Вознесенский. “Особенно если прошло немножечко несколько лет” – добавляет Жванецкий. И знаете, я с ним согласна. Спустя пару лет и правда, возвращаться как-то не фонтан, особенно если ты отсутствовал без объяснения причин. А тут хоп!.. И тут решил порадовать светлым ликом старых друзей в самый неожиданный момент. Ну что поделать, если манит душу побродить по родным сердцу лесам, полным няшных лешаков, куриц-гарпий и приятнейших собеседников-каннибалов троллей? Если спишь и видишь, как убегаешь от преследующих тебя с виллами крестьян, что мечтают сжечь тебя к едреной матери?
Страдать от осознания, что все это останется в прошлом? Определенно, это не мой метод. Отказывать себе в удовольствиях — значит и не жить вовсе, тем более, когда приятное сочетается с полезным и за это еще и платят не плохую зарплату в асгардской валюте.
Именно с этими мыслями я бодренько шагала по густому лесу, продираясь сквозь тесно соседствующие, словно в советской коммуналке, елки, цепляясь рюкзаком и одеждой за колючие кусты, норовящие залезть в самое сокровенное своими колючками. Но рожденный ползать проползет везде, даже по самой забытой богом части Вселенной.
Вот она, моя Малая Родина. Красота. Дикие комары. Соскучилась, аж слеза умиления наворачивается.
Возвращаться, спросите вы? Ах да. Забыла представиться. Старость, как говорится, не радость: из дырявой головы разбежались последние мысли. Итак:
Привет, всем, кто меня помнит. А кто не помнит — советую срочно развернуться и забыть мое существование, как страшный сон. Ибо я — личность весьма многогранная, но чаще всего в отрицательном смысле. Обычно имеется в виду, что я дуреха, каких свет не видывал, раздолбайка и паразитка одновременно. Ходячая катастрофа, тайфун и ураган в одном лице, способный развернуть мановением руки строить мосты и разрушать города… Хотя, ладно, вы меня раскрыли. Настолько серьезной манией величия я не страдаю, как, впрочем, и не наслаждаюсь. Единственное, что могу сказать о себе честно — если бы о моей жизни снимали сериал, то основной музыкальной темой была бы музыка из «Деревни Дураков». В общем, я — Аника Эмергейс (оценили, как пафосно звучит, а?), она же — Анна Тараканчикова (а вот тут как-то с величественным именем не задалось, да. Однако, род, в котором ты родился, не выбирают, поэтому мне пришлось смириться с такой фамилией и гордо носить ее уже довольно продолжительное время). Уже идет двадцать первый год моего затяжного детства, но мозгов Всеотец мне так и не пожаловал, даже за выслугу лет. Ума как не было, так и появилось. Только легкая придуковатость.
Короче, любите и не жалуйтесь.
Но сейчас я — это не только кусок мяса, пилотируемого весьма диким мозгом, а еще и агент нехухры-мухрыного, самого серьезного и крутого государства Асгард. И я пришла сюда с важной миссией… впрочем, что-то я вперед забегаю. Заговариваюсь. От Локи нахваталась, наверное. Лучше начать издалека, но одновременно ближе к теме.
Не столь давно стало известно, что мой друг, знаменитейший ведьмак по имени Геральт (он же — Белый Волк, он же — Гвинблейд и ещё куча других страшных прозвищ), пропал изо всех известных миров и буквально потерялся в пространстве. Куда мог запропаститься этот добрейшей души убийца чудовищ стало загадкой почище улыбки Моны Лизы. Даже взор вездесущего личного сканера Одина — Хеймдалля — не смог его нащупать и забил скромную, чтобы никого особенно важного не привлекать, тревогу — Белый Волк канул в неизвестность, растворился в бытии и не являл свой седой облик никому.
Узнав об этом, я, как настоящий друг и отличный товарищ, первым же межпланетным рейсом «Тесеракт-айлайнерс» прибыла на эту планету, не имеющую ни названия, ни порядкового номера, ни приличного населения. Ту самую, что на отшибе обозримой Вселенной, но зачем-то наполненную всякой дивной живностью вроде бабуль-ягуль, эхинопсиков и прочих милых созданий, вроде баргестов. И ту самую, где по лесам бродит один злополучный, но, надеюсь, еще не сдохший эльф.
И теперь я отправляюсь на важную миссию — спасти Ведьмака, хочет он того или нет. Правда, надо провести еще одно дельце, без которого спасение Геральта в любом случае будет не долгим и бесперспективным. Как, впрочем, и существование всего живого в этом вселенском гетто. Но это уже совсем другая история.
Я очень люблю походы. Это я говорю без сарказма, и без лжи. Я завидую людям, которые, не смущаясь тяжести своих стальных яиц, уходят в гордом одиночестве в леса выживать и набираться опыта первобытных предков. Но как говорил Шопенгауэр: «Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты». В данную минуту это выражение оказалось актуальным, как никогда. Проблема была одна — я и была тем, кто постоянно наводил шухер вокруг собственной персоны, но куда бы меня не занесло… Ну, вы поняли. Не могу же я от самой себя убежать. Я уже как-то пробовала и провалилась.
Дабы не привлекать лишнего шума к шпионскому появлению, с Асгарда меня перекинули в чащу леса, откуда шуровать до столицы Аэдирна было около суток. Верген был в моем плане ключевым и стратегически важным городом, так сказать, стартовой локацией и мини-базой хотя бы на первое время. Не только потому что тут, скорее всего, ошивается злополучный эльф (прям даже переживаю, как он там? Вдруг у этой ушастой сволочи все хорошо?), а потому что именно здесь в последний раз видели Геральта. Он гостил у давней подруги: рыжей бестии, чародейки и просто красавицы Трисс Меригольд. Она могла догадываться, куда дальше понесло несчастного ведьмака и почему он исчез со всех карт и радаров.
Впрочем, искать его все равно, скорее всего, придется в одиночестве. Максимум, присоединится Лютик, поэт и балагур, но пользы от такой компании будет не очень много, поскольку он, в лучшем случае, может ударить лютней. Но это будет крайней мерой — искусство не должно ломаться о грани презренного бытового мордобоя, а сам пиит по своей тонкой душевной организации строгий пацифист, поэтому чаще всего лютней бьют именно его.
Двигала я в сторону Вергена по карте, почти как серьезный человек. Проблема была в том, что блуждала я уже третьи сутки. То ли схемы и планы были столь же древними, как сам Бог Обмана, то ли эта нехорошая личность просто старалась оправдать свой титул и в тайне надеялась, что я положу огромный болт на это дело, сдамся и вернусь домой. Однако, это значит, что Локи меня плохо знает. Я уже вляпалась в болото, едва не навернулась ласточкой с обрыва и почти угодила в какой-то могильник, но упорно продолжала бродить по лесу, ища какой-нибудь выход из этой беспросветной ситуации. Конца и края диким пейзажам видно не было, еда катастрофически заканчивалась, и я тихо начинала паниковать, но упорно отказывалась позвать стража асгардских врат, чтобы он подбросил меня до дома.
Очень хотелось накричать на кого-нибудь, но слушать меня все равно было некому.
Устав, от безвыходного положения вещей и ноющих мыщц ног, я бухнулась на траву, кинув рядом рюкзак и вслушалась в тишину леса. Солнце беспощадно светило над головой, стараясь выжечь глаза, облака стремительно проносились куда-то в даль и безнадега, о которой пели Иванушки в далеких девяностых, накрыла почти с головой, как утреннее одеялко. Надо что-то предпринять, причем незамедлительно. А почему бы, собственно, и не поорать? Пользы никакой, зато удовлетворения — вагон.
— А-А-А!!! – испугавшись могучего голоса где-то рядом недовольно каркнула ворона: – — Соррян, подруга, печаль напала, — не поворачиваясь, обратилась я к ней. Птица
понимающе зашуршала перьями. — Жизнь как-то не задалась. Замуж не вышла, зато вошла в категорию не кондиции, – ворона подозрительно тихо, с сочувствуем, каркнула в ответ. — Вот и мне мама говорит: ну, не вышла ты до двадцати лет замуж, значит реализуй себя как личность! Ищи, как самоутвердиться за счет своих талантов! Будь хорошим другом, отличным товарищем и строй карьеру. Вот я и пытаюсь, а толку? Заблудилась в трех соснах, едва от приличного общества отошла!
«Убирайся вон!» по-испански звучит как «cómprate un bosque y ¡piérdete en él». В буквальном переводе: «Купи себе лес и заблудись в нём». Если учесть, что Локи, прознав, что я собралась сюда, первым делом послал меня нахуй, то его просьбу я выполнила почти тютелька в тютельку. Черная птица гулко что-то прокряхтела.
— Да-да, согласна. Ты права, Каркуша. Раз я пока к основным своим делам не приступала, значит они, как минимум, идут отлично. Правда, без меня
Вороне надоело разговаривать со столь глупым собеседником и она, бросив меня один на один со своими проблемами, взлетела. Рядом зашуршали кусты. Белочки, наверное, пришли — не каждый день тут мидгардские девушки валяются, надо сходить и посмотреть. Я не стриптизёрша, за просмотр денег брать не буду. Я закрыла глаза, представляя, как хорошо сейчас дома. Там есть кондиционер, интернет и можно смотреть сериальчики, питаться фаст-фудом и ныть, что ты жирная всем вокруг. А вдруг, пока я тут, новая серия Шерлока вышла?
— Qued anseo*? — стараясь не особо заикаться, спросил из кустов женский голос. Похоже, начались глюки от голода, жары и желания найти собеседника. Все тлен. Я тут умру. И тело сожрут какие-нибудь гнильцы или гули. Достойная меня смерть. Но голос стал чуть ближе, в одном глазу стало чуть темнее: — Que sueccʼs, dhʼoine?
Я раскрыла глаза — глюки надо разглядывать, иначе они обидятся и убегут. Надо мной возвышалась эльфийка, ростом ниже среднего, но выше карлика, больше похожая на нескладного подростка, едва-едва преодолевшего возраст полового созревания. Её темные глаза внимательно изучали, в какой позе я умудрилась распластаться по траве и являю ли я собой хоть какую-то опасность. Я же постаралась припомнить, авось где-нибудь видела и знаю эту милую скуластую мадмуазель, но ехидная память выдавала только тот факт, что быть «дхойне» — это не круто и вообще фактически меня сейчас оплевали с ног до головы.
Сев на траве, я уставилась на нее, пытаясь переварить черты лица и пробить по внутренней базе данных, а девушка — дрожащими руками целилась мне в глаз. Впрочем, с такими успехами, она скорее попадет в пень, который спокойно гнил себе метрах в тридцати от нашего неожиданного дуэта.
— Я заблудилась, — честно призналась я. — А ты?
— А куда ты идешь? — эльфийка все еще держала меня на прицеле, но до нее постепенно начало доходить, что я безоружна (относительно) и не представляю никакой угрозы, кроме, разве что, всему эльфийскому народу тем, что я будущая мать ненавистных людишек. Но опускать лук было бы уже не солидно, поэтому он еще больше болтался из стороны в сторону.
— В Верген, — отрицать очевидное не было смысла. А вдруг мне повезет, и она подскажет чего-нибудь и не сдаст своим, мы мирно разойдемся и не будем присылать друг другу открыток на рождество. Ведь, как известно, эльфы — животные стайные, обычно по свету перемещаются группами, стараясь при этом поубивать как можно больше встречных созданий с округлыми ушками. Но тут она задала вопрос, повергший даже мой, видавший виды, мозг в прострацию:
— Ты отбилась от основной группы? — тон стал понимающим, она опустила лук и деловито спрятала стрелу за спину.
— Нет, я иду туда одна. Никого со мной не было.
— Ох, много вас таких. Вставай, — эльфийка совсем осмелела и подала мне руку. — Все стремитесь к лучшей жизни, да только город у нас переполнен. Не успеваем отстраивать его и работы почти нет.
— У меня там друзья. Чародейка Трисс Меригольд. Слышала о такой? — эльфийка кивнула, поджав губы и, резко развернувшись, отправилась продираться сквозь кусты на встречу стоявшему в зените солнцу.
— Тебя как зовут-то, подруга чародейская? — спустя минуты три, не оборачиваясь, спросила дочь старших народов.
— Аня, а тебя?
— Арувьель.
Мы начали пробираться сквозь густые и колючие, как сарказм Локи, кусты. Я, стараясь не пораниться, прикрывала лицо и пыталась увернуться от цепляющихся со всех сторон веток. Арувьель, осторожно, почти не оставляя следов, ступала по траве, быстро перемещаясь по местности, так что я едва за ней поспевала.
— Напугала ты нас. Сели на привал, — неожиданно обратилась она ко мне, — а тут такой бешеный крик. Меня командир отправил посмотреть. А тут ты лежишь, — я согласно кивнула, не очень-то понимая, о каких привалах и командирах говорит девушка. — Повезло, что мы мимо проходили. Мы уже давно группу ведём, беженцы в основном, да только вокруг гули и другие падальщики бродят. Только и успеваем отбиваться, — я снова кивнула с важным видом.
По данным разведки, нильфы вновь развязали войну, стараясь прибрать к рукам зажиточный, но разрозненный Север. Под шумок Радовид Реданский попытался завалить Хенсельта, и главное — ему это вполне себе почти удалось, а тут, внезапно, ударили черные. Они же, захватив пустующий трон Вызимы, оттяпали себе Жемчужину Севера, но дальше Понтара пока не продвинулись (какие их годы, война идет совсем недолго, сейчас опять окрепнут и ка-а-ак пизданут по какой-нибудь слабой точке, да откусят большой кусок политической карты местного мира). Свободное королевство Аэдирн черные пока что не трогали. То ли догадывались, что у тех есть в запасе дракон, метко плюющий огнем, то ли боялись Йорвета, бродящего кругами вокруг королевы (не знаю каким образом, но Саския изловчилась занять трон Аэдирна!) и умудрившего завалить парочку не очень нравившихся лично ему королей (хотя нет, по-моему, я догадалась, кто ей помог захватить трон).
Мы вышли на проплешину леса солидных размеров, где в тени деревьев отдыхало штук десять людей и еще столько же эльфов. В центре поляны уныло поскрипывала на ветру единственная повозка, которую, по идее, должна была тягать лошадь, но это недоразумение, больше смахивающее на пони-дистрофика, за благородного скакуна считаться не могло и вообще поражало тем фактом, что пока еще не сдохло, хотя сухонькая костлявая старушка уже деловито точила косу в паре метров от этого несчастного создания.
Увидев нас, от группы эльфов отделился высокий, темноволосый мужчина, и чем быстрее он приближался, тем четче я видела знакомое лицо. Карие, с желтизной, глаза, раскосые и умные, скользнули по мне без особого интереса. Прямые, черные и давно не мытые волосы разметались по лицу, местами прикрывая мягкие черты лица и слабо заметную татуировку на шее, засалились от дальних походов. О, он даже обзавелся небольшой косичкой… Ах, Киаран-Киаран, ты ничуть не изменился. Эльф повернулся к моей спутнице и, видимо, из вежливости говоря на всеобщем, спросил:
— Кто это? — та смутилась и пробурчала себе что-то под нос. — А ты оружие у нее искала? — снова ответом ему был смущенный трепет едва различимых слов. — Учишь вас, учишь, а толку? — начал злиться эльф.
— Спокойней, Киаран, нет у меня ничего колюще-режущего! Ей богу, только рюкзак, но, в принципе, им можно повалить на землю, а дальше запинать насмерть…
Эльф прищурился и внимательно на меня посмотрел. Его почти кошачьи глаза отразили одновременно опаску и интерес.
— Мы знакомы?
Я уж хотела было возмутиться, типа, ты чего такого обкурился, что своих не узнаешь, но тут до меня докатила вполне логичная, но запоздалая мысль. Как всегда, все самое важное и то, что, буквально, находится на виду, я упускаю и в рассказе, и в общении. Дабы подтвердить, что рожа моя при переходе не изменилась, я недоверчиво прикоснулась к лицу проверяя, что нос все еще не мой, а какой-то немного орлиный и как будто бы ломаный. Да, так и есть. Мне оставалось только вздохнуть и попробовать соврать что-нибудь правдоподобное, включая генератор случайного подбора слов:
— Я раньше жила во Флотзаме. Там вашего брата поименно знают почти все.
Эльф кивнул, удовлетворенный таким объяснением, и жестом показал в сторону остальных беженцев-путешественников:
— Если тебе по пути с нами, то присоединяйся. Но давай без глупостей. Завтра к полудню будем в Вергене.
Я обреченно вздохнула и поплелась к группе людишек, проклиная в мыслях Локи за его противный характер и любовь к разного рода конспирациям.