Да так и находят, подсказывал здравый смысл: рандомно, в собственной почте, лозой, в неподходящее время в неподходящем месте, случайно. Идя на шум квадрокоптера. Похищая листок с ОКНОМ раньше полиции, а лучше - переснимая издалека.
"Это что, во тьме по улицам среди чилдров бродить, искать неприятностей? Нах-нах. Дай-ка я взгляну лучше, чего я там намалевал вчера?"
Электричество мигнуло, монитор обиделся и хуже, чем погас: выдал зеркальный экран комы.
"Спасибо, что не синий. Теперь несколько часов будет самопроверяться".
В правом верхнем углу завис наполовину открывшийся рисунок: ночь, подъёмные краны, стройка. За снежной пленой сквозь оконный проём - яркий свет. Зеркальное поле вокруг отражало скалящийся с толстовки череп: взгляни на себя, человек цифровой эпохи!
"В принципе, я не погрешил против реализма: стройка, прожектор, так может быть".
Оставаться дома стало невыносимо. Душно. Жизнь исчерпалась, как терпение. Ложись, умирай или го в новую жизнь.
Туристские ботинки, и пока-пока...
Непромокаемый, непродуваемый плащ, бинокль, камера с огромным стабилизированным зумом. Функция перископ, дающая возможность фоткать метров с тридцати, не попавшись в камеру квадрокоптера и не рискуя быть замеченным. Это всё вскоре появиться, а пока из подходящей экипировки нашлись ботинки, и то дело. На годы и годы растянувшаяся жизнь одержимого собирателя.
В ней не нашлось места для двух вещей - простуд и лайков. Наверное, это подозрительно, жить без лайков, был юзер и пропал... Наверное, следовало продолжать их ставить... Разве трудно? Не то слово, невозможно.
Как легко дышится в пути, на вечной ночной дороге! Как волнительна страсть преумножения и обладания!
Сам ярлык архива ЗАКРЫТЫХ ОКОН, как незапертая дверь, лучился по контуру, имел как бы звук особенного клика. Щелчок! Сезам! И открывается вторая, приподнятая над простым заоконным миром реальность. Немного личная, присвоенная, божественно недооткрытая.
В первую ночь, в следующую, в позаследущую ОКНА не встретилось. Затем - встретились, и ещё как. Пошло-поехало, закрутилось: иногда откат, глухо до отчаянья, затем светлая полоса, плато и спад. По-разному бывало. В целом везло. Били редко, полицаи не засекли. Мелькавшие на периферии собратья, дикие, пугливые, в бакалавах, вызывали смешанное чувство близости и ревности. Не подходил, даже не приближался.
Первая страсть: "Я разберусь с тайной ЗАКРЫТЫХ ОКОН, я смогу!"
Но как, опереться не на что и поиск адреса невозможен. Ориентиров ноль.
Вторая: "Я соберу их все!"
Но сколько их всех?
Тем временем лоза, купленная в подземном переходе, незаметно пустила корни в подтаявшую судьбу, опутала дверной проём, по старым кирпичам тянулась к большему свету: не время ли и мне первый и последний раз выйти на сцену? Всё пустое. Ни начала, ни конца. Можно лишь стать звеном в этой цепи, цельнокованым с ОКНОМ №572-а, вслух прочитать его, да и всё на этом.
Предшественники, другие чтецы вспоминались по поводу и без, каждый раз ярче.
6.
Вспоминался поц с ОКНОМ №191, читавший его как рэпак, державший страницу перед собой и смеявшийся непрерывно...
ОКНО в его исполнении круто запало. Оно не содержало даже намёка на разгадку, на природу препятствия.
Обычный дом, обычная семья. Подробное описание богатой двухуровневой квартиры. Состоятельная пара, он любитель антиквариата. Винтажная мебель, старшее поколение живёт здесь же. Сыновья ходят в лицей изобразительных искусств, младшая девочка в музыкальную школу. Она, в нескольких словах изображённая, представлялась живей всех. Аутичная? Глухонемая? С флейтой в музыкальной школе и вокалом? Если с ней заговаривали родные или гости, она немедленно ускользала от них. Она садилась на детский стул, клала руки на подоконник, подбородок на руки и смотрела в окно. За этим окном всегда была ночь. Почему ей нельзя было предложить заполнить анкету? Неведомо. Конец истории.
Запомнилась женщина, будто с картинки.
Поздняя осенью. Дождь прервался специально для неё. Алая полоса перечёркнула на горизонте Взлётный проспект, идущий за пределы города к аэродрому. Синтетический, непреходящий закат взлетал над ним в облачное гнездо, свитое на перекрестьях высоковольтки. Можно подумать, исход с этой планеты лежит обязательно в сторону ночи.
Женщина была стройная, в туго перепоясанном плаще цвета иссиня-чёрный металлик. С плеч на спину отброшены концы шарфа, красного как аэродромное зарево. Коптер дорогой, бесшумный. Она подбросила его, в широких тёмных рукавах полыхнули алые манжеты.
"Колдунья. Актриса, на что угодно спорю. Взлётный проспект - правительственная трасса, до патруля у неё всего ничего времени".
Вновь начался дождь. Не прерывая декламации, женщина раскрыла зонт, и высоко держала над собой.
ОКНО №21, ЗЕЛЁНАЯ РОЗА. Эмоциональная, неоправданно затянутая рекурсия. Язык не докладной, нервный. Самооправдания и ругательства, воспроизводимые актрисой, контрастировали с её мягкой манерой чтения и строгой красотой.
Зелёная роза цвела в балконном ящике и представала взгляду всегда с той стороны ОКНА. Можно без проблем переписать жильцов, если не посмотреть на цветок розы. На листья смотри сколько угодно, их море. Цветок один, на него даже искоса глянуть нельзя. Плетистая роза взобралась до середины окна. Подходя к дому, переписчик не удержался, замедлился, на цыпочках оглядел буйную зелень. Вошёл в комнату и не успел даже достать анкету.
...роза переваливалась через подоконник...
...роза улыбалась ему крупным цветком посреди множества тугих бутонов...
...роза смеялась над ним...
Переписчик увидел её и оказался снаружи. Обошёл снова, увидел - снаружи, увидел - снаружи... Второй комнаты у жильцов не было, в другом месте отвечать на вопросы они отказались, имели право.
"Интересно, как именно мужик видел эту розу, обыденно? С раздражением? Или она лучилась у него в глазах?"
В действительности, на проспекте почти ничего из ОКНА не было слышно. Долетали обрывки, когда ветер подует. Микрофон собрал все возможные помехи, но позволил сохранить это, двадцать первое ОКНО, вместе с колдуньей в окне. Теперь навсегда вместе.
7.
Долго брезжил, внезапно наступил тот день, когда из дома наружу не потянуло. Не позвало.
Курсор тоскливо скользил по ярлыкам: "порно избранное", "порно ссылки", "фильтры рабочие", "пароли"...
"Проверить что ли, сколько накапало за месяц с автоматов на кредитку? Не настолько интересно, чтобы вбивать пароль".
Клик. Свернуть все окна.
Прямоугольник монитора затопила глубоководная мгла.
Клик. Мешочек верхнего левого ярлыка развязался, перевернулся и просыпал хлебные крошки. На заставке из виртуальной глубины материализовалась плоская алая рыба, светящаяся как полнолуние. Неторопливо всплыла и поцеловала снизу зеркальную темноту. Он всегда брала первую крошку с поверхности.
Лет пять назад во время жёсткого депресняка кормление этой рыбы оставалось последним смыслом жизни. И это чувство, когда она уходила, не пропадая, не до конца приглушая свечение.
"Лунная Рыба возвращается на круги своя".
С чего начали, тем и закончили: Виадук Шагающих Духов.
"Нельзя? Прямо-таки невозможно найти ни какое из окон? Ол райт! Зато Виадук самая что ни на есть реальность. Можно взглянуть на него. Сверху. В тот самый час заглянуть".
Где бы виадук ни шёл, под ним сохранены дома высотой до пяти этажей. На километр вокруг ни одной жилой высотки.
"Но есть руины".
Белый день. Март холодный и вьюжный, как февраль, угрюмый, как ноябрь. Пожарная лестница. Остатки или, верней, останки перекрытий. Мокрицей ползи. Стой, прилипнув к стене.
"Ветрище..."
Оконный проём на седьмом этаже.
"Не тот ли самый?"
Страшная и возбуждающая фантазия.
"Рано вскарабкался, не спускаться же обратно. Дом подходящий сразу попался, как нарочно".
Долго не темнело, затем долго темнело. Ветер не давал передышки и не менял направления - в правое ухо.
Уходящий в ночную муть хребет виадука начал светится, когда город внизу давно переполнился огнями.
От оранжевого к белому разгорались фонари на рёбрах виадука.
Трёхметровые тени шагали, чуть не доставая их. А иной задевал, и разрыв светлой линии отдавался холодом под ложечкой.
"Перегретые плафоны, ветер и туман испарений. Вся тайна".
Но это действительно шло. Это тянулось непрерывной вереницей, которое было ничем и того меньше. Ничто шло, и от него веяло близостью того ничто, про которое не забывают.
Когда очередной гигант затмил свет ближнего фонаря, созерцание стало невыносимым. От ветра горела кожа. Озноб, стук сердца, звук дыхания, боль в суставах пальцев, песок в глазах.
...дух остановился...
...как занавески, отвёл руками свет двух фонарей...
...выдвинулся за их пределы, шагнул к окну...
Для падения с уровня виадука порванная связка и синяки - рекорд везения. В коробке несущих стен за зиму намело сугробов до первого этажа.
"Рубь-двадцать..." Хроменько, срезая через парк.
Подсвеченный листок ОКНА помстился среди жидких кустов.
"Ошибиться невозможно".
Но писка лозы не было, и ОКНО не лежало на земле под квадрокоптером, а пребывало в человеческих руках. Больше того, переходило из рук в руки. Его фотографировали, перетаптывались, шептались...
"В реале. Они собрались в реале. Вот он, пробившийся сквозь цифровой асфальт росток новой жизни".
Высокий парень стал наигрывать на электронном подобии губной гармошки.
"Живые лица, живые люди..."
Пачка сидра, пластиковые стаканчики.
"Господи, они разговаривают, с ума сойти".
Бинокль скользил по лицам: молодёжь, молодёжь, вообще чилдр... Пока не дошёл к улыбчивому, морщинистому старикашке с дредами.
"Нога болит... Хватит. Домой".
Виадук преображался, не изменяясь. Он становился разделочным ножом и костяным хребтом. Он вспорол, выпотрошил и нанизал на себя чужую плоть, битое стекло в горле, свёрла в голове, и сорокоградусные ночные кошмары.
"Эта штука идёт вниз под наклоном равным нулю градусов. Значит, когда мы стоим, то мы взлетаем, Алиса. Зачем кролики прыгают в норы? Зачем ОКНА разбрасывают по листку? Чтобы их ловили. Чтобы собрать всех на чаепитие. Без вина, поэтому можно. Необходимо. Иначе не будет совсем... Алиса, пока ты летела в кроличьей норе, вино ушло обратно в грозди, земля остановилась, солнце обходило любовно вокруг земли. Я тоже летел и тоже упал, и я должен предупредить тебя: "Лети долго-долго, Элис, дальше начнётся такая чехарда".
В глазах калейдоскоп преумножал цветные осколки, шуршал ими под черепом, сдавливал виски. Жар поднимался. Перестало дико ломать, тело растеклось дремотно и спокойно... Если бы ещё дух не приближался к окну.
8.
ВесьНарод. Адрес, пароль.
"KARLA, сухоелевантийскоелицо12345". Не сразу, но вспомнил.
Профиль заполнен по минимуму. Статус: "Memento vitae - не забудь пожить!" Сразу под ним на стене, скрытая от гостей до премодерации, лежит обещанная видеозапись и ничего кроме. Длинная, против ожидания.
У коптера садился аккум, изображение дёргалось и выравнивалось, а вскоре село на землю. С этого ракурса карлик предстал великаном, царём и богом нескончаемого карнавала. Юбчонка подпоясана цепью на карабине, острые колени в чёрных рейтузах торчат до ушей, в руках пол-литровый стакан остывшего кофе, сигарета. Ярко выделялась сорочка лицейской формы, треугольный подбородок между острыми углами воротника.
"Ха, опереточный злодей. Презентабельный вид в районе сорочки".
От полицейских шли помехи, пропал цвет, горизонтальная рябь делала видос глубоким ретро. Но весь мир канул в него, в прямоугольную, рябую чёрную дыру и, подтверждая гипотезы физиков-теоретиков, астронавт не заметил, как пересёк горизонт событий.