— Ожирение вам не грозит, — сказала Катрин. Она весь вечер сидела у крошечного костерка молча. Болтовне не мешала, свой кусок "собачьей" рыбы съела полностью. Лагерь устроили на берегу озера, в солидном отдалении от таинственного дома. Но было совершенно понятно, — предводительница мыслями еще там — на охраняемой тропе.
— Ожирение вам не грозит, — повторила Катрин. — А за перцем я завтра схожу.
— Туда? — Квазимодо ткнул рукой в направлении протоки.
— Что, здесь поблизости другие лавки с пряностями имеются? — молодая женщина глянула исподлобья.
— В одиночку справиться будет трудно, — Квазимодо бережно почесал щеку. — Вы, леди, знаете, как я вас уважаю как бойца, но здесь другое дело. Времена нынче беспокойные. Вон какие устройства хитромудрые защитные понаставили. Могут и не подпустить вас. Сейчас к женщинам особого почтения нет. Давайте разведчика зашлем. Под видом бродяги. Выгонят — ничего страшного. Тогда устроим обычную засаду. Когда-нибудь этот краморан выйдет на чистую воду.
— Длительное отсутствие лисы сказывается на тебе не лучшим образом, — равнодушно заметила Катрин, глядя в огонь костра. — Сам себе противоречишь. Проявим себя — только их насторожим. Что толку от шпиона, которого моментально посылают на хер? Нужно попасть внутрь. И нужен человек знающий — там наверняка сюрпризы не только на деревьях развешены. И этот человек должен уметь глотки резать. Насчет первого — Жо вполне бы подошел, но крови он пролил пока маловато. Хенк ножичком бы поработал, но с техническими новинками не в ладах. Остаемся мы с тобой. Ты бы справился — и сантиментами не страдаешь, и с разными хитрыми штучками разберешься. Но тебя любой охранник и на выстрел даже к приюту для престарелых алкоголиков не подпустит. Твоей рожей полузажившей только собак пугать. А меня могут и пустить. Как ты справедливо заметил, к женщинам если не почтение, то определенный интерес в мире еще сохранился.
Жо подумал, что в таком ободранном виде Катрин и сама только престарелых алкоголиков заинтересует. Вот в Париже или Нью-Бридже что за шикарная девушка в свет выходила...
— Жо, вернись мыслями, ты мне на земле нужен, — жестко одернул его хрипловатый голос полуголой женщины, скорчившейся у огня. — Сейчас Хенк еще раз расскажет о визите сюда вместе с доктором. Остальные слушают и высказывают здравые идеи и предложения. Отоспитесь потом. Я пойду в этот гнойный домишко завтра после полудня. При свете дня одинокие бабы не так пугают доблестную охрану.
Утром Хенк и Жо, позевывая, вычерпывали воду из лодки. Ква, вооружившись подзорной трубой, еще на рассвете отправился наблюдать за домом. Катрин копалась в багаже.
Хенк оглянулся и прошептал:
— Жо, ты парень, конечно, образованный, хотя мешки не чураешься наравне со всеми таскать. Скажи мне честно — ты ведь леди Катрин давненько знаешь?
— Можно сказать и так, — Жо глянул настороженно. — Но Ква с ней раньше познакомился. Еще когда она молодая была.
— Да она еще и сейчас... — Хенк еще раз оглянулся. — Я, собственно, не про это спросить хотел. Я Ква тоже давно знаю. Он из флотских пиратов. Там ведь как заведено: кто тебя сразу в рожу кулаком не ткнул да еще и долю из общей добычи кинул — тот и господин правильный, и лорд благородный. Я, понятно, никого ни с кем не сравниваю. Только у меня Док совсем иным человеком был.
— Да я понял, Хенк. Ты не переживай. Вообще-то, Катрин у нас женщина справедливая. Ей можно доверять. Только сейчас она очень психует. Честно говоря, я ее такой злой даже в бою не видел. Но она бы тебя вчера не убила. Можешь мне поверить. Так — под дых бы хорошенько врезала. Мы же при деле. Здесь бы корабль не нашли, в Каннут бы поплыли. Она не сука, честно тебе говорю.
Хенк вздохнул:
— Верю, что честно говоришь. Только разве я не знаю, какой взгляд у человека, когда ему ничего не стоит тебя ножом ткнуть? Ей что рыбьи кости, что моя жизнь — одна цена. Хотя, может, и не кольнула бы. Грести до Каннута тоже кому-то нужно.
— Корабль возьмем, она успокоится, — не слишком уверенно сказал Жо. — Пойдем к морю. Она обманывать тебя не станет.
Хенк хлопнул парня по плечу, ухмыльнулся:
— Опять верю. Она мне вчера взглядом честно предупредила, что кишки будет выпускать. Что ж это творится? Сроду баб не боялся. Ох, спаси нас боги от честных женщин.
— Ну, не стоит сгущать краски, — пробормотал Жо.
— А ты что, и холсты цветить умеешь? — удивился проводник и подмигнул: — Ты за меня не переживай. Если я с этой дикой кошкой аж три дня живой остался, то и дальше протяну как-нибудь. Страх страхом, а смотреть на нее приятственно. Особенно сбоку. Она тебе правда родственница? Внешне сходства вроде бы не много.
— Мы по побочной линии родственники, — пояснил мальчик и активнее занялся текущей лодкой.
"Смотреть на нее приятственно". Как же. По правде говоря, выглядела Катрин жутко. С ободранными коленями и исцарапанными локтями, с волосами, собранными в непривычный небрежный "хвост". Обострившееся, с запавшими щеками лицо. Да еще застывшее, намертво приклеенное выражение напускного равнодушия. И дико противоречащий этому спокойствию, бешеный, ненавидящий всё и вся взгляд изумрудных глаз. Всех она ненавидит: Ква, реку, "псиную" рыбу, ни в чем не повинного Хенка, жгучее солнце и не вовремя оживших доисторических аванков. И тебя, сопляк голенастый. Тебя, правда, изящные покарябанные пальцы придушат в последнюю очередь. Родственник. Черт, иногда привилегии попахивают хуже дерьма.
Лодку перевернули, вылили остатки воды. Хенк принялся конопатить разошедшиеся швы. Судя по всему, с этим делом проводник был знаком не намного лучше Жо. Обрезки старой веревки, вымазанные в липком иле, набиваться в щели не желали. Квазимодо с таким делом справился бы куда лучше, хотя одноглазый и ругал лодку "корытом для гусиных прудов". Но бывалого морехода сейчас не было, и Жо принялся подправлять "пеньку" лезвием ножа. Измазавшийся в иле Хенк одобрительно заворчал.
— Не нужно. Пусть течет.
Мужчины обернулись.
— Лодку я заберу. Пусть выглядит плачевно, — объяснила Катрин.
Мужчины молчали. Жо машинально почесал переносицу рукояткой ножа.
— Одноглазым хочешь стать? Нашел с кого пример брать, — Катрин посмотрела на лица "судоремонтников" и улыбнулась одними губами. — Судя по вашим рожам, кое-чего я добилась. Сразу пихнуть меня в зубы аванку желание не возникает? Уже хорошо. На беззащитную женщину я хоть слегка смахиваю?
По мнению Жо, на беззащитную женщину предводительница походить не могла по определению. Кошачью уверенность никуда не спрячешь. Но утренняя взбешенная стерва куда-то делась. На красивую исхудавшую юную женщину, стоящую среди зелени тростника, смотреть было как-то странно и противоестественно — ну не место ей здесь. Вымытые и почти высохшие волосы локонами-кольцами легли на плечи. Густые, светло-желтые пряди — так и подмывало попробовать их на ощупь, намотать на палец шелковистую тяжелую волну. Белое, похожее на короткую тунику, платье щедро открывало ноги и руки. Красивая девушка. Соблазнительная. Вызывающая мысли греховные, волнующие, никак не связанные с взрезанием глоток и предсмертными всхлипами. Даже царапин и ссадин на руках и ногах вроде стало меньше. Блондинка в тростниках — чудно. Вот только за татуировку на левом плече так и цеплялся взгляд.
Зашелестели кусты. Светловолосая нимфа мгновенно присела, в руке оказался нож.
— Это я, — сказали за кустами. — Последний глаз мне ненароком не выбейте.
Квазимодо выбрался из зарослей, окинул товарищей быстрым взглядом:
— Готовитесь? Угу. Будет в самый раз, моя леди. Особенно если оружие спрячете.
— Нож я здесь оставлю, — сказала Катрин. — Еще претензии есть?
— Платье слишком чистое и нарядное.
— Исправим, — молодая женщина кивнула на кучку благоухающего ила. — Еще?
Квазимодо задумчиво обошел ее кругом:
— То, что босая — удачно. Волосы слегка разлохматятся в лодке. В глаза вы хозяевам, конечно, так смотреть не станете. Вот татуировка на руке... Неприлично. Нельзя что-нибудь с рукавом надеть?
— Нельзя, — с досадой сказала Катрин. — Я вещи три раза перерыла. Не для этого климата мы гардероб собирали. Или жаркое, или слишком нарядное. Вряд ли хозяева поверят, что на этом озере королевский бордель затонул.
Квазимодо вздохнул:
— Это конечно. Но уж очень вы яркая с этой наколкой. Не по игре. Понятно, такие вещи не скроешь, но тут взгляд так и режет. Ты сама знаешь.
— Да знаю, — Катрин сплюнула в кусты, на миг явив себя прежнюю — бешеную. — Сейчас подправим... — она удобнее перехватила нож.
Жо беззвучно ахнул. Хенк издал неопределенный звук. Лишь Квазимодо одобрительно кивнул:
— Верное дело. Достоверности подбавит. Хотя и одного пореза хватило бы.
Катрин морщилась. С локтя капала кровь. Порезы, хотя и неглубокие, кровоточили обильно.
Квазимодо повозился в кустах, вернулся с круглыми глянцевитыми листочками:
— Заживляет не очень быстро, но гнить рана не будет.
— Лучше бы растереть или разжевать, — посоветовал Хенк.
— Нет, слишком грамотно будет выглядеть, — возразил Ква. — Давай свою старую рубашку.
Повязка получилась неуклюжая, — Катрин возилась с ней сама. Рука оказалась замотана от плеча до локтя, татуировка скрылась, но капли крови все еще падали на траву.
Жо хотелось отвернуться. С подбитой лапкой, прекрасная, то ли знакомая, то ли незнакомая, красавица стала трогательно беззащитной. Несчастненькой. Кэт такой не должна быть.
— Иное дело, — удовлетворенно сказал Ква. — В самый раз. Значит, оружие не берешь? Ло-гично. Денежки, шмотье, какая-нибудь безделушка от маменьки или покойного суженного?
Катрин покачала головой:
— Нет ничего подходящего. С нашими безделушками засыплюсь в два счета. Вот ценности прихватила, — она потянула шнурок, вынув из выреза платья несколько перстней, нанизанных на шнурок в виде медальона. — Оцени на соответствие.
Квазимодо тщательно осмотрел серебряные украшения:
— Вот этот я бы не брал. Слишком дорогой. Вообще-то все цацки чересчур шикарные, но этот-то точно подозрения вызовет. Ты у нас, конечно, и сама королева северная.
Катрин склонила голову к плечу и вкрадчиво, с мягкой улыбкой, поинтересовалась:
— Ква, почки не болят? Зарываешься.
Одноглазый кашлянул:
— Простите, леди. Увлекся. Я все помню. Готов понести заслуженную кару.
— Ты и в другую сторону тоже не зарывайся, — посоветовала Катрин. — Раскаяние у него. Снимай цацку и за языком следить не забывай.
Они принялись возиться с бренчащим "медальоном".
Сталкивая лодку на воду, Жо думал о том, какие странные отношения связывают одноглазого и Кэт. Вроде друзья, и Ква в какие-то моменты начисто забывает о субординации и переходит с владетельной леди на "ты", и Катрин тому совершенно не возражает. В то же время, иногда бывает жутко резка. Как же она била его у реки. Разве такое забудешь? Но Ква вроде не считает себя обиженным. Черт их разберет. Как будто из другого теста сделаны. Крутые, чтоб им...
Катрин уплыла. Глядя вслед лодке, Жо подумал, что предводительница не очень-то умеет грести. Не обучена. В легком каноэ она выглядела куда естественнее. Впрочем, наверняка Кэт и на этом корыте доберется куда угодно. Сотрет ладони в кровь — недаром она любым делом предпочитает заниматься в перчатках, — сотрет до мозолей, но научится ворочать тяжелыми веслами. Без колебаний дойдет и до Глора, и до земель Ворона, и до северного полюса. Она давит любые сомнения, как ягодных клопов — практически не замечая и лишь машинально вытирая пальцы. Упорство — вот в чем ее сила.
— Всё, не могу больше, — с трудом выговорил Хенк, складывая руки на округлившимся животе.
Жо еще вяло жевал, снимая белую мякоть с острых как иглы ребер речной рыбешки. Улов этим вечером выдался на славу. Пока Жо торчал на наблюдательном посту, одноглазый с Хенком надергали полмешка удивительно глупой и прожорливой добычи. Плоская как блюдце, лупоглазая рыбешка наперебой заглатывала крючки. Хенк сказал, что рыбу называют дерьмогрызкой за крайнюю неразборчивость в меню, но на вкус рыбка оказалась неплоха. Возможно, потому что Жо давным-давно не набивал желудок и наполовину.
— Да, — философски заметил Квазимодо, — жизнь похожа на бесконечное кольцо. Сначала мы едим рыбу, потом она ест то, что от нас остается. Ладно еще, если в соответствии со своей кликухой. Стоит зазеваться, ведь и косточки наши обглодает.
— Ну, это ты зря, — благодушно заметил Хенк. — Нас скорее твои аванки мечтают прибрать. Неужто они на тебя такие злые? Да, нехорошо жрать отбивные из аванковых королей.
— Было дело, — с удовольствием кивнул одноглазый. — Правда, это скорее их прадедушка был. Жестковатый. Ну, нам тогда торопиться некуда было. Прежде чем мы его съели, он Ныру полноги оттяпал. Пришлось лечить.
— А нога? Вы ее в животе не нашли? — с интересом спросил Хенк.
— Где там. Она к тому времени, наверное, переварилась. Да и не лез я в кишки тому аванковому старикану. Мы его кусочек съели, — Квазимодо показал что-то размером с коровью ляжку. — Остальное так и протухло. Я пару зубов аванковому королю выбил, хотел в городе продать. Да потом зубки потерялись. Мы в то время вечно, то кого-то искали, то сами от кого-то удирали. Прямо как сейчас. Эх, и пожить мы с рыжей, как люди, толком не успели. Хорошо в Медвежьей долине было, — Квазимодо вздохнул и принялся отщипывать маленькие кусочки от запеченной рыбы. Ел бывший вор медленно и аккуратно. Сказывалось долгая беззубость. К новым искусственным зубам Квазимодо еще не привык.
"Иногда беззубость весьма напоминает воспитанность", — подумал Жо и спросил:
— А как у тебя лицо? Не болит? Выглядишь ты красным, но довольно, э-э, гладким.
— И правда, Ква, морда-то у тебя сгладилась, — с некоторым удивлением сказал Хенк. — Я как тебя у дома Дуллитла увидел, так и не признал сразу. Харя опухшая, какая-то на одну сторону съехавшая. Точно ты пил дней десять не просыхая.
— Зудит меньше. Я не чешу, — все как в лекарне приказывали, — с какой-то неуверенностью пробормотал вор. — Интересно было бы на себя полюбоваться.
— В вещах шкатулка есть с зеркалом на крышке. Утром достанем, посмотришь на себя — предложил Жо.
— Нет, не нужно, — Квазимодо отщипнул еще кусочек рыбы. — Доберемся, мне Теа скажет — как я теперь на физиономию. А так чего зря огорчаться или радоваться? Путь неблизкий, вдруг еще какой-нибудь злоумышленник на моем носе отметиться вздумает? Везет мне на всяких лекарей-чудодеев. Ладно, давайте костер тушить. Завтра с рассветом любоваться домом двинемся.
— Зря все-таки леди нам подстраховать не позволила, — сказал Хенк. — Сидим слишком далеко. Если что — не успеем.
— Если она ничего сделать не успеет, нам и подавно не успеть, — заметил Квазимодо. — Сказано не выпячиваться, значит, к дому ни ногой. Ты, Хенк, парень не робкого десятка. Жо тоже кое-что умеет. Но, уж простите, ребята, с леди вам не ровняться. Я с ней был в деле. Единственное, что успевал — спину ей иногда прикрыть. Когда дерется, — не женщина, берсек неистовый. Мне про них один мудрейший дарк рассказывал.
— Я знаю. В смысле, не про берсеков, а про нее. Я тоже видел ее в деле. Она с оружием все равно, что танцует, — Жо принялся заливать маленький костерок.
— Вот, — согласился вор. — Я хоть и не поэт, но соглашусь. Давайте спать ложиться. Если леди спозаранку явится, а у нас на дереве наблюдательном никого нет — уж тогда она прямо на нас потанцует.
— Думаешь, она уже утром вернется? — с сомнением спросил Хенк.
— Нет. Чтобы разобраться, что к чему, ей времени не хватит. Послезавтра — в лучшем случае. Но это так, догадки. Наше дело — наблюдать. Главное, ее в дом взяли — мы это в чудесную трубу рассмотрели. Дальше она свою игру сыграет. Не сомневайтесь.