— Да, токолоши, — согласился, прихрамывающий на обе ноги Эрго. — Мне все колени искусали, мерзкие демоны.
— Только колени? — нервно хихикнул Жо.
— Заткнулись все, — приказала Катрин. — Я вам дам — "колени". Квазимодо, я тебя спрашиваю — кого хрена мы здесь делаем, среди дохлых мартышек, вместо того, чтобы сидеть на "Квадро" и ужинать?
— Я все объясню, — прохрипел одноглазый.
— Потом объяснишь. Сейчас показывай, что тебе пообкусывали...
Возвращались не торопясь. Как ни странно, никто серьезно не пострадал. Слабые лапы токолошей особого вреда людям не причиняли, а устрашающие клыки по большей части не могли прокусить одежду. Правда, Квазимодо, вдоволь навалявшийся с мохнатыми, был чуть ли не с ног до головы покрыт мелкими ссадинами и укусами. Еще здорово досталось левому колену Эрго, показавшемуся почему-то токолошам особенно аппетитным. Жо получил приличных размеров синяк от угодившего в плечо камня.
Катрин несла на плече тяжелый мешок, отобранный у Квазимодо, и старалась не ругаться. В общем-то, бывший вор вел себя не так уж глупо, если учитывать сложившиеся обстоятельства.
Утром пришедших в Каннут добытчиков поразила жуткая нищета некогда богатого города. Безлюдные пыльные улицы тянулись внутри городских стен. Часть кварталов выгорела дотла. Вода в большинстве колодцев была непригодна для питья, каналы воняли падалью. Жизнь теплилась в замке, и в уцелевшем Восточном квартале. Торговые Пристани, некогда гордость Каннута, пришли в полный упадок. Квазимодо страдал — от города, в котором он с такой легкостью зарабатывал деньжата, осталось одно воспоминание. Побывав на пристани, гости узнали, что купить приличную лодку решительно невозможно. И верфь, и все мастерские не работали. Наоборот, за собственный челнок гостям сходу предложили двадцать полновесных "корон". Удрученные Квазимодо и Хенк от сделки отказались и отправились на единственный рынок.
Здесь дело пошло чуть лучше. На уцелевших фермах вокруг города вырастили неплохой урожай картофеля. Вдоволь было и лука, и томатов. Удалось прикупить полмешка огурцов. Зато ни фасоли, ни чечевицы на рынке просто не нашлось. За муку пришлось выложить бешеные деньги. У сверхэкономного Квазимодо сердце разрывалось. Завернув в тряпичный ряд, приценились к одежде. Нельзя сказать, чтобы горожане ходили голыми. Одежды хватало. Не было новой одежды. Роясь в грудах тряпья, Квазимодо гадал, что скажет по поводу приобретения обносков хозяйка. Дело шло к вечеру, следовало поторапливаться, тем более, оставался еще один важный заказ. Квазимодо с тючком приобретенных тряпок добежал до лодки, в которой ждал Хенк. Решили разделиться, тем более, что челнок оказался все равно перегружен. Хенк отчалил, а одноглазый проныра занялся поисками "лекарства". Со спиртным в Каннуте дело обстояло туго. Квазимодо все же изловчился и достал два кувшина сливовицы. Что ни говори, даже сожженный Каннут был бывшему вору городом не чужим. Затем возникла проблема — как переправиться на противоположный берег. В сумерках немногочисленные лодочники категорически отказывались везти одинокого путника.
Когда Квазимодо, наконец, оказался на правом берегу, уже почти стемнело. Сразу же вор заметил пару токолошей. С мохнатыми тварями он был знаком и раньше. Вредные создания частенько попадались у рек и озер. Обычно опасности они не представляли — дальше кидания камнями, жутких завываний и прочих попыток напугать одинокого путника токолоши не шли. Поговаривали, что они похищают неосторожных детей, но это было скорее из области сказок. В городе Квазимодо слышал о том, что сотни диких дарков бесчинствуют в округе. Но что может сделать пара мохнатых тварей опытному вооруженному человеку? Раньше токолошей и за настоящих диких дарков не считали.
Квазимодо быстрым шагом двинулся по заброшенной тропинке. Помнил, что обещал вернуться до вечера, и торопился. Мешал неудобный мешок с двумя кувшинами сливовицы. Вор заметил, что токолошей, мелькающих в кустах, уже не одна пара, а четверо. Или шестеро...
— Они на запах сливовицы шли, — сказал хромавший Эрго. — Токолоши известные пьяницы.
— Может быть, — Квазимодо поморщился — царапины подсыхали, стягивая кожу на лице. — Хотя какой запах? Кувшины хорошо запечатаны. А я только глоток попробовал, когда покупал, — одноглазый оглянулся на Катрин.
Предводительница промолчала, и Квазимодо принялся рассказывать дальше.
Идти по тропинке было трудно — ходил по этому берегу вор три года назад, да и то всего пару раз. Сейчас кусты разрослись. Токолоши мелькали то сзади, то сбоку. Становилось их все больше, и Ква начал понимать, что серьезно вляпался, но отступать к городу уже не имело смысла.
— Слышу, впереди шум — думаю, окружают. Полез выше, чтобы обойти.
— Это я шумел, — покаянно признался Жо. — А то мы бы с тобой нос к носу столкнулись. Может, и драться не пришлось.
— Ну да, как же. На склоне я на одного из этих демонов обезьяньих чуть не наступил — сидит, гад, так нагло, глазами лупает. У меня этот фигов мешок чуть не выскользнул. Леди, вам там не тяжело?
— Иди-иди, — буркнула Катрин. — Рядом уже.
— Да, — значит, кувшины я спас, и тут меня Эрго окликает. Я чуть мешок опять не уронил. На холме завизжало, и токолоши на меня кинулись. Я рублю, а им это — интифиренто.
Жо хмыкнул:
— В смысле — индифферентно? А они ведь тебя могли числом завалить. Упорные твари.
Одноглазый засмеялся:
— Просто жуть до чего наглые. Лезут, жуют, обсасывают. Мне бы Теа такой смерти не простила.
— Да, хорошо, что Эрго подстрелил того бабуина, что тварюшку мучил. Остальные сразу наглость потеряли. Кэт, это на холме кто такой был? Тот, что мокролапку мучил? Жрец их?
— Политработник, — пробурчала Катрин. — Сворачивайте к берегу, пришли.
Квазимодо сидел сытый, благоухающий сливовицей, — Катрин щедро продезинфицировала укусы и царапины на многострадальном теле вора. Остальные расположились вокруг, тоже наевшиеся и благодушные. Трапеза впервые прошла в салоне за общим столом. Оказалось, здесь с лихвой хватает места для пятерых. Еда была вкусной, особенно свежие лепешки и копченая свинина. Да и сахарные помидоры тоже показались лакомством. На десерт появился большущий арбуз. Катрин, севшая у выхода и прислушивающаяся к тому, что происходит снаружи, не упрекнула ни словом. Конечно, сущим идиотизмом отягощать лодку дурацкой ягодой Лучше бы взять еще десять килограммов картофеля. Но у личного состава должны быть маленькие радости. Арбуз оказался действительно чудесным. Вон у Жо рожа какая счастливая.
Катрин ничего не сказала, когда Хенк понес на бак миску с едой. "Инструкцию" тоже нужно кормить. Хотя лепешки на это животное переводить совершенно не к чему.
Под конец команда приняла по маленькому стаканчику сливовицы и еще больше повеселела. Жо, глянув на наставницу, только пригубил.
— Я вырываюсь и прямо навскидку — щелк! — азартно рассказывал Эрго. — Смотрю — как ветром ихнего жреца сдуло. И визг, что уши насквозь проел, оборвался. Чудно — я из арбалета, может, раз шесть всего и стрелял.
— У тебя талант от природы, — одобрил Квазимодо. — Чуть потренироваться, и мог бы на Флот пойти, в арбалетчики. Им, между прочим, жалование на целую "корону" больше полагается.
— Э, где тот Флот? — Эрго любовался стеклянным стаканчиком, который первый раз держал в руках. — Погиб пиратский Флот. И комдор ваш погиб. Сожгли его здешние дарки, как чучело.
— Про командора не знаю, — Квазимодо задумчиво поглаживал щеку. — Если его кто и ухлопал — то точно, дарки. Но наш Флот просто так не возьмешь. Объединенной армии, конечно, больше нет. Но кто по-твоему, в Каннутском замке заправляет? Северяне, а то кто же. Бывшие флотские теперь по всему Желтому берегу расселись. Не важно, что они больше Флотом не называются. Наших северян не сковырнешь ни за год, ни за десять. Что бы там ни врали про разгром у Крабьего мыса, берег здешний под северянами, — одноглазый посмотрел на молчащую Катрин и начал выбираться из-за стола. — Что-то засиделись. Завтра с рассветом вставать. Давайте за посуду браться...
— Оставьте, — сказала Катрин. — Жратву я уберу, посудой завтра займусь. Мне у штурвала все равно не стоять. Жо — на вахту. Остальным отдыхать.
"Квадро" затих. Катрин убрала в холодильник остатки мяса и лепешек. Сдвинула на край стола грязные миски, поставила перед собой кувшин. Первый стакан пошел тяжело. Фу, совсем отвыкла от лечения. Долька помидора таяла на обожженном языке. В иллюминатор заглянул Жо:
— Кэт, ты бы поела нормально. Ты же мясо едва попробовала. Тебе нехорошо будет.
— Спасибо за заботу. Ты, кадет, лучше бди за рекой и берегом. Ты сегодня главный.
— Виноват, — голова мальчика исчезла.
Катрин не торопясь вновь наполнила стакан...
...Когда ощупью двигалась по коридору, в голове звенела и раскачивалась звонкая пустота. Катрин с трудом справилась с дверью каюты, рухнула на кровать. Последним усилием нащупала под воротом рубашки теплое деревянное ожерелье. И пришел сон...
Умывалась Катрин целую вечность. Чуть не утопила ведро. Речная вода тошнотворно благоухала рыбой и илом. Солнце жгло спину, река была теплой и противной. Голова и не думала прекращать разламываться. И вообще, голова категорически не думала. Не могла. Просто котелок мятый с болью. Начальницу никто не беспокоил — все благоразумно обходили корму. Утопиться, что ли?
Разогнувшись и сдержав стон, Катрин без сил села на трапик. И увидела на бортике кружку. Посудина приятно холодила пальцы. В нос ударил запах солода и хмеля. Катрин увидела белую пену и судорожно сглотнула. Пиво. Холодное. Ну, Ква, ты и сукин сын.
Катрин сидела, закрыв глаза. Во рту еще оставался вкус медленно выцеженной жидкости. Ох, почти оргазм. Нужно жить.
— Ква, иди сюда.
Одноглазый немедленно передал штурвал Эрго. Лицо у бывшего вора было застывшее, неподвижное. Волнуется.
— За пиво спасибо, — сказала Катрин. — А сливовица твоя — полное дерьмо. Или я слегка перестаралась. Но результат положительный. Жо проснется, расскажу. Извини, нет сил дважды повторять.
— Жо не спит. В магическом отсеке возится.
— Экие все бодрые, — с тоской пробормотала Катрин. — Зови его…
…— Это была Блоод, — голове Катрин, туго стянутой косынкой, стало полегче, и слова вываливались изо рта без прежних синтаксических судорог. — Блоод была злая, как собака. На нас, на меня. Почему долго не объявляемся. За наших она спокойна. По крайней мере, я так почувствовала. Она показала что решение, простое, — Катрин сделала плавательные движения, — подразумевается, что нужно плыть. И еще что мы тупые, — попытка постучать кулаком в собственный лоб, вызвала у молодой женщины стон. — Бло была в своей спальне. Значит, в "Двух лапах" все нормально.
— Исчерпывающе, — пробормотал Жо. — А что еще она сказала?
Квазимодо похлопал его по плечу:
— Полагаю, что это всё. Леди Блоод не из болтливых. К тому же, во сне трудно вести нормальную беседу. Главное — ее мысль не противоречит тому, что мы сами напридумывали. Очень жаль, что нам с тобой снится одна ерунда. Вместе с леди разглядели бы побольше.
— Верно, — Катрин болезненно морщилась, — но был еще один четкий фрагмент. Не знаю, связан ли он с Блоод, или просто спьяну привиделся. Заросшая речка. Или канал. По виду — весьма вонючее местечко. Тростник. Каменный забор. Мостки. На досках выцветшие пятна. Понятия не имею, что это за место.
— Возможно, пятна на досках объясняются подсознательной реакцией сновидения на алкоголь, — заметил Жо. — В состоянии опьянения вполне вероятно...
— Может, заткнешься, абстинент хренов? — неласково предложила Катрин. — Только кадет-недоучка рискнет издеваться над похмельным синдромом. Ква, чего ты замер?
— Там где забор и мостки, на калитке есть кованая ручка?
— Вроде бы, да. Я особого внимания не обратила. Знакомое место?
Бывший вор сглотнул:
— Кэт, это наверное, мой дом. В смысле, дом, где я родился. В Глоре.
— Здорово, — восхитился Жо. — Значит, все-таки Глор? Раз место такое известное, возможно, нам там письмо оставили. Или мама с Теа туда заходили. В любом случае — это след.
— Хорошо бы, — Квазимодо на друзей не смотрел. — Но может быть и другое объяснение. Я в том дворе глаз оставил. Поэтому он мне часто снится, особенно в последние дни. Если Кэт вдруг мои сны видеть стала...
— Вряд ли. Мне было совершенно спокойно. Ты то место, наверное, несколько иначе вспоминаешь. Твоя Теа могла туда зайти? За помощью или действительно письмо оставить?
— Могла. Мы там вместе бывали. Только это мог быть ложный сон, — вор по-прежнему смотрел на реку.
— Жо, будь любезен, — принеси мне водички. Желательно из холодильника, — Катрин потерла виски.
Мальчик кивнул и исчез.
— Слышь, Полумордый, — Катрин дернула одноглазого парня за штанину. — Ты это прекрати. Глаз глазом, но пора в себя приходить. Ты же женатый мужик. Кстати, всё не было времени сказать, — лицо у тебя приличным стало. Так — пара шрамов осталась, из тех, что бойцов украшают. Лицо есть, зубы есть — какого рожна тебе еще нужно? Нашел время кошмарами маяться.
Ква смущенно кашлянул:
— Кэт, я в зеркало смотрюсь. В каюте шикарное зеркало. Рожу прямо не узнать. Только сны все равно... Их много лет не было. Я уже и забыл о них. Теперь опять. Это потому что Теа рядом нет. Вроде как назад меня закинуло. В одиночество.
— Точно, — Катрин подперла щеку кулаком, — я сама в себя придти не могу. Намудрили, чтоб мне.... Только нам нельзя страдать. И ночной эфир кошмарами нельзя засорять. Мешает. Ты же теперь капитан. Мозги должны исправно работать. А ты вдруг насчет старых времен озаботился.
— Да я о них и не думаю, — Ква сердито засопел. — Это только во сне. Вдруг с Теа что-то случится, а я неведомо где? Вот и вспоминаю, как меня мордой размазало.
— Ну, мордами нас часто возило. Обычно мы выкручивались. Не стоит так буквально вспоминать-воспринимать. Ты, кстати, зачем, когда в Каннут шел, запасной глаз не вставил? Зачем тебе внимание привлекать?
Бывший вор посмотрел на нее укоризненно:
— Моя леди, сплю я плохо, но соображать еще не разучился. Мне нужно было хоть кого-то из старых знакомых нащупать. Знали-то меня в Каннуте как одноглазого. Что ж я заработанный авторитет терять буду и как лох какой-то неизвестный к деловым людям лезть?
— Ну и как, нашлись знакомые?
— А сливовица откуда? Страшный дефицит. Кэт, ты не представляешь, во что город превратился, — одноглазый печально покрутил головой. — В Каннут за последний месяц всего две барки пришло. Раньше за день больше принимали. Даже "деловые" из города сгинули. Одна нищета. Серебро ни во что ни ставят. Продукты на вещи напрямик меняют, как дикари. Мирные дарки все ушли. Ни одного клуракана в городе. Мы две кружки пива едва сторговали. Одну пополам с Хенком выдули, вторую в баклагу перелили.
— Спас мне жизнь, — Катрин вздохнула. — Сейчас зубы почищу и в себя приду.
— Эй, если вы уже про зубы говорите, могу я подойти? — поинтересовался из кокпита Жо. — Я то, что ты называешь зубной щеткой, несу.
Еще раз умывшись и приведя себя в порядок, Катрин осторожными глотками пила холодную воду. Мысли пришли в относительный порядок. Ква и Жо сидели на борту рядом. Одноглазый всё еще рассказывал про умирающий Каннут — в основном для любознательного мальчишки. Саму Катрин оставшийся за кормой город совершенно не интересовал.
— Хватит болтать, — Катрин отставила кружку. — К делу вернемся. Выносим резюме, — она глянула на вора. — Резюме — это краткий вывод из сказанного.
— Я усвоил, — деловито кивнул Квазимодо.
— Отлично. Есть основания полагать, что следуем правильным курсом. Задерживаться не станем. До моря имеем время обдумать план дальнейших действий. Технические предложения жду от вас. По ходу возражения, предложения есть?
— Возражений нет, — сказал Жо. — Есть предложение подумать о голозадом.