Толпа рассмеялась: Рернот на жениха для герцогини не тянул. Разозленный, что над ним хохочут, парень кинулся на Рагнера, намереваясь перерубить того в поясе. Герцог с кошачьей ловкостью отпрыгнул назад, отчего удар Рернота пропал, затем будто рухнул, ударив противника по ногам, и опрокинул его на землю. Без тяжелой защиты Рагнер мигом вскочил. Пока Рернот, опираясь на свободную руку, поднимался, он выбил ногой его меч, мастерски поймал это оружие и замахнулся сам – сделал вид, что еще немного и опустит клинок на голову Рернота – «белобрысый» в испуге плюхнулся назад на камни. Бой длился меньше минуты, и по его завершении на всю площадь раздались овации, перемешанные с оглушающим свистом: лодэтчане истово восхищались и гордились своим вождем – те, кто сидели, все встали. Рагнер протянул руку Рерноту, помог тому подняться и отдал меч.
– Не кисни, – тихо, чтобы никто их не слышал, сказал Рагнер. – Был бы ты легче обряжен, может, и вышло бы толку больше. А так: тяжелый, потный, пить хочешь – целый день на жаре – под нагрудником уже пожар вот-вот случится… Тело зря нагружаешь и утомляешь без нужды. Рернот, я понимаю, что в этом железе ты себя тверже чувствуешь, но учись быть голым да не слабым перед мечом и человеком, который его держит. Мужик ты и правда смелый, так чего боишься? На другой бой сними кирасу и защиту с ног. Готовься и кольчугу скоро снять. Убить тебя здесь никто не собирается, не то что в бою. Ну что такой смурый? – усмехнулся Рагнер, видя, что парень, который считал себя великим воителем, поник головой. – Подумаешь, проиграл… Я тут любого уделаю, а то, что на землю сел… Бывает… Никому неохота умирать, да еще в такой прекрасный весенний день, – главное: подняться и снова попробовать навалять… И я не раз проигрывал… Дай-ка мне свою пятерню, – протянул Рагнер согнутую в локте правую руку.
Рернот сразу заулыбался от такой чести – побрататься с самим Лодэтским Дьяволом и, довольный, соединил свою руку с его рукой «в замок».
– Теперь сделай так, чтоб я не пожалел, – так же тихо, но зло сказал Рагнер, разжимая пальцы – Если опозоришь наше братство, я тебе эту руку отрублю. Больше в мои разговоры первым не лезь. Я и покалечу тебя, и лицо разобью так, что уродом останешься.
Приглаживая волосы и отряхивая одежду, Рагнер отошел к эшафоту. Раздался новый шквал шума от восхищенной толпы. Герцог Раннор лишь улыбнулся и, забирая у друга свой меч, сказал ему:
– Аргус, угомони их живо.
Тот поднял вверх полусогнутую, сжатую в кулак руку – и шум стал резко стихать.
– Заткнулись! – крикнул Аргус. – Следующие на сёрёдину! Живее шевёлимся! Чёрез минуту не начнём: расходимся и драим свои жилища, а кто-то и уборные!
Герцог повесил кольчугу на руку, сверху положил цепь с кошельком, а меч взял так, чтобы его можно было легко достать из ножен. С мрачным лицом он пошел к ратуше и у входа в нее оглянулся – новый бой уже начался.
Зайдя за ворота, он увидел Маргариту в светло-голубом платье – том самом, в каком она когда-то провела свой «идеальный день» Матронаалия. Нежно-голубой, почти белый, цвет платья очень подходил и нынешнему светлому, солнечному дню: девушка казалась олицетворением весны и ее свежести. Черная свирепая Айада, виляя хвостом, стояла подле и терпеливо ждала разрешения излить любовь на хозяина. Пытаясь нагнать на себя еще больше хмурости, Рагнер грозно сдвинул брови и направился к ним.
– Ты чего мне тут, пленница, вольно шастаешь? – резко спросил он девушку и положил свободную руку на собачью голову, что стала тереться о его ладонь и лизаться. – Чего молчишь? Отвечай давай.
От такого приветствия Маргарита изумленно округлила глаза и часто захлопала ими.
– Соскучилась… – тихо и обиженно сказала она. – И Айада тоже…
Рагнер вздохнул и дал команду собаке на лодэтском. Та бросилась к деревьям у конюшни, а он повернулся к девушке и улыбнулся:
– Еще не расплакалась? – с нежностью глядел он на Маргариту.
– Рагнер! – выдохнула она. – Ты такой…
– Тс… тихо, – цыкнул он. – Ты так тряпку из меня сделаешь, – ласково добавил Рагнер – Видала, что пришлось только что учудить? А то решили, что я размяк тут с тобою и добрым стал.
– Видела, – сдвинула она брови. – Чуть сама не умерла от переживаний. Хорошо, что так быстро всё закончилось.
– Розу принесли?
Маргарита сразу же расцвела и кивнула.
– Она просто чудесная, Рагнер!
– Рад, что понравилось, однако я не тебе ее купил.
– А кому?
Маргарита пыталась понять: новая ли это шутка или он серьезен. На ее губах лежала легкая улыбка, но зеленые глазищи пытливо смотрели на Рагнера.
– Кому-кому… – пробурчал он. – Айаде!
Маргарита сжала губы в притворном гневе, зато теперь ее глаза пылали любовью.
– Куколка моя, – прошептал Рагнер. – Иди наверх… А то я хочу тебя целовать, а здесь нельзя – ты у меня пристойная дама. Но еще немного, и я сломаюсь. Пошли, моя красавица. В таком узком платье здесь вообще не стоит разгуливать. Я минут через восемнадцать приду к тебе, – подмигнул он девушке, которая заулыбалась и немного порозовела в щеках.
Он подозвал Айаду и проводил Маргариту до лестницы. Девушка и собака поднялись наверх. Рагнер же быстро осмотрел, что происходит в залах первого этажа, после чего сам поднялся по лестнице.
– Соолма у себя? – спросил он у дозорных на втором этаже.
Те подтвердили. Сбросив им на стол кольчугу и ремень с кошельком, но не расставшись с мечом, Рагнер пошел выше. Он постучался в дверь второй спальни на третьем этаже и услышал голос Соолмы. Открыв незапертую дверь, мужчина увидел свою подругу у окна. Ее лицо ничего не выражало, но Рагнер хорошо знал Соолму и видел, что она таит боль.
– Здравствуй, – проходя к окну, сказал он.
– Здравствуй, Рагнер, – спокойно ответила Черная Царица.
– Кормила сегодня собаку?
– Конечно, – с серьезными глазами улыбнулась она и обратила лицо к замку.
– Значит, розу видела… – заключил Рагнер и вздохнул. – Соолма, кажется, у меня с ней чувства… любовь… Хочу, чтобы ты знала. Что скажешь? Только не лги.
– Я рада за тебя, – холодно говорила Соолма. – Я могу ее принять, если ты так хочешь. Не беспокойся.
– Я собираюсь хранить ей верность, – тихо сказал Рагнер, внимательно глядя на свою подругу. – Иначе она не простит и иного не примет.
Соолма скривила рот. Ее черные глаза будто закричали в страдании.
– Говорил тебе: не влюбляйся в меня, – продолжал Рагнер. – У нас никогда не могло быть будущего, сама всё прекрасно знаешь: рано или поздно всё бы закончилось… Да и не стою я твоих мучений. Сейчас ты убедилась в этом лишний раз.
– Не продолжай, – справилась с собой Соолма. – Я всё понимаю.
Рагнер посмотрел на нее еще немного и, не зная, что добавить, пошел к двери.
– Спасибо, – сказал он у порога. – Если теперь тебе что-то не захочется для меня делать – просто скажи. Или если комната другая нужна, то выбирай любую…
– Нет. Я привыкла. Не тревожься ни за меня, ни за себя. Ни за нее, – холодно говорила Соолма. – Я не причиню ей вреда.
– Хорошо, спасибо еще раз, – открыл Рагнер дверь, но остановился в раздумье на пороге. – Вот еще что… Собаку больше не корми. Ты там теперь не только розу можешь увидеть. Больно будет нам двоим.
С этими словами он вышел в коридор и там тряхнул головой, прогоняя видение Соолмы и ее затаенных ото всех страданий. Через пару шагов он уже улыбнулся, зная, что его с нетерпением ждет подобная весне златоволосая красавица. Рагнер сбежал по лестнице на этаж ниже и обнаружил у дозорных взволнованного Эорика.
– Чего еще? – проклиная всё на свете, спросил Рагнер.
– Градоначальник, – сказал тот. – Только что. В башне ждет.
Теперь Рагнер по-настоящему помрачнел. Он тяжело посмотрел на друга и, перекосив рот, задумчиво усмехнулся.
– Замени Аргуса, – сказал Рагнер. – Пусть он идет к входу в башню. Я там тоже буду. Совиннак в кабинете?
Эорик кивнул и поспешил вниз. Рагнер в молчании надел кольчугу, закрепил ремень и цепь. Снимая с головы капюшон и выправляя хвост волос, он с печалью посмотрел на дверь своей спальни, после чего стал медленно спускаться по лестнице.
________________
В кабинет, что был на последнем этаже смотровой башни, первым вошел Аргус, Рагнер появился за ним. Ортлиб Совиннак стоял у окна, заложив руки за спину, смотрел на Главную площадь, где шли бои, и не спешил оборачиваться. Одет он был как средней руки торговец – в тунику до колен с воротником-капюшоном. Голову венчала черная тока из фетра. Напольные часы в кабинете показывали конец третьего часа. Обычно так рано Рагнер в ратушу не возвращался – из этого следовал вывод, что бывший градоначальник наблюдал за тем, как он приехал и как дрался.
«Значит, и Маргариту видел в окне», – понял Рагнер и сказал своим людям по-лодэтски:
– Выйти всем, кроме Аргуса.
Рагнер прошел к стульям у большого стола в центре кабинета, подвинул один из них ногой для градоначальника, а сам сел по другую сторону стола. Аргус остался стоять с рукой на мече недалеко от двери.
Ортлиб Совиннак медленно повернулся и встретился взглядом с Лодэтским Дьяволом: глаза-прорези столкнулись с колючим стеклом, и никто не собирался уступать.
– Садись, – процедил Рагнер.
Они вместе отвели глаза. Ортлиб Совиннак, будто бы не замечая Аргуса, протопал мимо него вглубь кабинета и сел за спиной Рагнера на скамью. Тот, разворачиваясь по ходу движения бывшего градоначальника, был вынужден встать, повернуть стул, снова сесть и сложить на груди руки так, чтобы его правая ладонь касалась рукояти кинжала.
– Как будет угодно долгожданному гостю, – усмехнулся он. – Шапку сними.
Ортлиб Совиннак молча снял току и шапочку под ней, наклонил голову.
– Гюс Аразак, – сказал Рагнер правду, на всякий случай защищая Маргариту.
– Разумеется, – усмехнулся Ортлиб Совиннак, надевая нижнюю шапочку и току. – Гюс – пронырливый подлец и гнус. Так я его прозвал… Он сперва кажется полезным… особенно, когда садишься с его спины на коня… Но вы еще крупно пожалеете, как и я, что связались с ним.
– С чем пожаловал? – холодно спросил Рагнер. – У меня мало времени.
Ортлиб Совиннак гордо поднял голову, выставив вперед бородку клинышком.
– Я готов вам помочь, – ответил он, упустив почетное обращение к аристократу. – Я дам вам план подземного хода. По пергаменту будет видно, что ему не менее сотни лет. И вторую, с таким же планом, бумагу, какой тридцать лет. Время – это доказательство неподдельности бумаг. Ход Альбальд Бесстрашный приказал засыпать много лет назад после неудачного заговора, но завал лишь на выходе и его можно будет разобрать дня за три. Герцог Альдриан о нем не знает. Ведет ход в покои самого герцога Лиисемского. Всё очень просто.
– Слишком, – проговорил Рагнер, не сводя глаз с бывшего градоначальника. – А как насчет других ходов? Или Альдриан дурак, что имеет один заваленный ход из замка?
– Я вам и о другом расскажу, не беспокойтесь, – с достоинством в голосе отвечал Совиннак. – И как заманить в ловушку герцога Альдриана Лиисемского, тоже открою, но дальнейший разговор случится только после того, как моя супруга покинет ратушу и будет в безопасном месте. Я же останусь. Я не боюсь. Как только она будет в безопасности, вам принесут планы и я проеду с вами туда, куда пожелаете. Более я ничего не скажу, пока она не покинет это здание, и я не увижу ее на площади в том окне.
Рагнер встал на ноги.
– Мне неинтересно, – ответил он.
Ортлиб Совиннак ожидал чего угодно, но только не этого. Он непонимающе и зло взглянул на Рагнера, а тот ему самодовольно улыбнулся.
– Я ухожу, – сказал Рагнер. – Ты тут тоже не рассиживайся. Кабинет люб тебе, да он уже не твой, а мой. После меня – на выход. Тебя проводят за ворота, и чтобы больше я твою бородатую башку не наблюдал – она мне не нравится. С удовольствием попрощаю ее с твоей толстой шеей.
Рагнер направился к выходу. Совиннак вскочил со скамьи и крикнул:
– Говори, что хочешь! Всё сделаю!
Рагнер хотел уйти, ничего не ответив, но у порога развернулся и с презрением посмотрел на бывшего градоначальника.
– Шестнадцать полных дней прошло! Нужно было появиться намного раньше.
Он вышел, хмурясь, напряженно думая и вспоминая короткий разговор. На винтовой лестнице, не оборачиваясь к Аргусу, Рагнер сказал:
– Альдриана уже нет в замке.
Они продолжили спускаться, и только на первом этаже Рагнер остановился.
– Он бы не пришел так поздно, если бы действительно хотел сдать своего герцога, – тихо сказал Рагнер Аргусу. – Скажи, что ты думаешь?
– Скорее всёгё, ты прав, – ответил его войсковой наместник, отводя в сторону глаза. – Разговор был слишком коротким. Нё он собирался остаться. Мы могли бы понять, допрашивая, лжёт ли он.
– Нет… Он бы сказал нам правду, но как-то всё равно обманул бы нас… У этого медведя два выхода из берлоги, как у барсука из норы… если не больше… Так, скоро будет наступление. Три дня у нас есть. Скоро будут гости – надо их встретить так тепло, как мы умеем, – растянул улыбкой свои большие губы Рагнер. – Позаботься, чтобы войско завтра было трезвым. С завтрашнего дня совсем не пить. Начинаем готовиться к громовой атаке.
Рагнер замолчал и прислушался.
– Слышу, как он топает, – тихо добавил герцог. – По этой лестнице, должно быть, едва забирался в свой кабинет… Еще и волевой… Вот что… – нахмурился Рагнер. – Ты думаешь: что я только из-за нее так поступил. Не только. Сложно объяснить… его кабинет в том желтом доме оказался очень непохожим на спальню в ратуше, где я живу: будто два разных человека. Я таким людям не доверяю. Но ты прав в том, что если бы я только из-за нее решал, то и тогда, не думая, его бы выставил.
________________
Маргарита сидела за столом, уткнув в него локти и поддерживая ладонями голову, убранную белым, шелковым платком. Ожидая куда-то запропастившегося Рагнера, она любовалась своей желтой розой, что обрела дом в округлом стеклянном кувшине. Уделив всё внимание цветку, девушка не видела, как входил и выходил из ратуши Ортлиб Совиннак. По странному совпадению Маргарита думала о «муже» и о том, что тот ни разу не подарил ей букета или иного бесполезного, но милого подарка, – ни до, ни после венчания. Затем она осознала, что ей вообще никогда до этого дня мужчины не дарили цветов. Даже Нинно, не считая ирисов на колечке.
Она услышала стук в дверь и узнала руку, но на всякий случай спросила прежде, чем открыть дверь.
– Умница моя, – зашел Рагнер, закрыл дверь на засов и обнял ее. – Не забывай спрашивать.
– Ты опять в кольчуге… – удивилась девушка.
Рагнер вместо ответа быстро поцеловал ее и отошел.
– Айада! – крикнул он, проходя в комнату. – Твоя очередь, моя девочка.
Собака уже неслась к нему – через миг она прыгнула лапами на нагрудные пластины и нежно заскулила хозяину в лицо, будто хотела сказать, что соскучилась намного больше Маргариты. Рагнер, чтобы не поранить собаку, осторожно взял ее за передние лапы и спустил их на пол. Приказав Айаде сидеть, он стал наглаживать ее большую черную голову.
– Что случилось? – спросила Маргарита. – Ты какой-то не такой… Или ты опять меня разыгрываешь? – весело прищурилась она.
Рагнер потянулся к ней и снова поцеловал, затем достал из кошелька небольшой мешочек из камышовой рогожи.
– Это тебе, – сказал он. – А роза Айаде!
Маргарита, успокоившись, взяла кулек. Рагнер чмокнул ее в лоб, отошел к сундуку и стал снимать кольчугу, а девушка присела за стол и, открыв мешочек, искренне обрадовалась лакомству.
– Спасибо, – положила она орешек в рот. – И за розу тоже. Я когда ее увидела, так поверить не могла. Еще ведь так рано для роз. И целый день сижу и смотрю на нее… Лишь когда Айада тебя почувствовала и встала, то я тебя увидела на площади… – говорила она и грустнела. – Рагнер! Что случилось?
Рагнер молча подошел к сидевшей за столом девушке, встал позади нее и, обнимая ее за плечи, поцеловал в макушку через платок, а потом уткнулся носом в ее голову.
– Кушай сласти, – услышала Маргарита его тихий голос.
– А ты хочешь?
– Нет.