— Пойми, — в её голосе даже появилась мягкость, — я всегда желала тебе добра. Но ты не отличался послушанием.
— Что ж, возможно, ты обрадуешься, когда проклятие семьи Альбу заберёт меня. Придёшь ли ты тогда на похороны или предпочтёшь торжествовать за чашкой крепкого чая?
Скрипнули ножки стула по паркету, когда Бенджамин рывком поднялся и одним глотком допил кофе. Лицо Эйш покрылось пятнами, а сама она медленно встала, едва касаясь кончиками пальцев скатерти.
— Бенджамин, ты груб. Так нельзя. Ты разбиваешь мне сердце. Я только что…
— Упивайся своим горем. Я предпочту жизнь.
Он вышел из гостиной, даже не обернувшись, и чуть не столкнулся в коридоре с дядей, который как раз собирался выходить. Ему даже не надо было ничего объяснять, он и так всё понял, так что вместо лишних вопросов только спросил:
— Как Себастьян? Уже вернулся?
— Скоро должен. Вечером мы заглянем к медиуму, может, удастся что-то узнать.
— Только осторожней. Твоя мать может считать, что угодно, но никто из нас не хочет вас терять.
— Поверь, я тоже.
Бенджамин даже не стал накидывать куртку, когда выскочил в хмурый непогожий день, который отлично подходил под его настроение. Такое же медленное, унылое и полное дурных предчувствий, а ещё — тихой боли от так и не затянувшихся ран на груди.
Успокаивало только то, что Себастьян с Мируной вернулись. Возможно, теперь, вдали от дома, они смогут втроём со всем разобраться.
========== -10- ==========
Комментарий к -10-
Для тех, кто ещё читает: по моим расчетам, осталось две главы. Может, будут чуть побольше по объёму, но я хочу уложиться именно в них.
И здесь последний спиритический сеанс) Дальше будет чутка другое.
Себастьян никогда не бывал у медиумов или даже гадалок, так что теперь с интересом оглядывался по сторонам.
В маленькой уютной комнате пахло земляничным чаем и яблочным пирогом, на стенах висели морские пейзажи, а между подушек дивана свернулся большой серый кот.
Никаких призраков, доски Уиджа или черепов.
Если в доме бабушки Анки всё дышало таинством смерти и выставленной напоказ мистикой, то тут витало безмятежное тёплое спокойствие. Медиум оказалась милой старушкой, которая подкрашивала уже седые волосы в сиреневый, бодро суетилась в своей маленькой квартире и стучала каблучками домашних туфель. Она представилась Родикой и искренне обняла Мируну.
Бенджамин с удовольствием отвечал на все вопросы и казался не унывающим. А Себастьян до сих пор вздрагивал, когда вспоминал, как нашёл его в ванне, едва не захлебнувшимся — или так казалось.
Себастьян сделал ещё глоток чая, признавая, что тот удивительно хорош. То ли с добавлением трав, то ли просто разительно отличался даже от того, что продавалось в чайных магазинах, но ягодный вкус с легкой горчинкой немного бодрил. Даже голова, которая ныла ещё с обеда, прошла. Себастьяну казалось, он даже немного расслабился, как и Мируна, которая придвинулась к нему ближе на диване и положила голову на плечо.
Он даже не помнил, когда они последний раз вот так сидели вдвоём и никуда не торопились. Себастьян перебирал этот год через размытые воспоминания и понимал, что после того, как первое, самое ядовитое горе, отступило, он всё равно не вернулся из него до конца. Ни к дому, ни к Мируне, только заменил пустоту внутри работой, которой всегда хватало. Это было удобным оправданием… для всего. Даже для его рациональности и практичности, в которой не было места призракам.
Может, поэтому и Мируна так вцепилась в призрака Делии. Она просто осталась в одиночестве, пусть никогда не упрекала в этом самого Себастьяна. Если у него всегда был брат, готовый встряхнуть и высказать прямо все мысли, то Мируна привыкла хранить свои печали и мысли внутри самой себя, только медленно распадалась внутри.
— Давно я не пила такой вкусный чай, — негромко призналась Мируна.
— О, мой любимый сбор! — Родика вошла с кухоньки, за ней Бенджамин с подносом с домашним печеньем и сыром. — Осталось ещё на несколько чайничков. Ну так что, с чем же вы пришли? Думаю, теперь после пары чашек можно и о деле поговорить.
Родика устроилась удобнее в кресле и поставила свою чашечку на соседний круглый столик. Она всё так же мило улыбалась, но теперь её взгляд изменился, стал более внимательным и сосредоточенным. А они втроём даже растерялись и неловко переглянулись друг с другом, не зная, как начать.
Родика разочарованно вздохнула и покачала головой.
— Так не пойдёт, дорогие мои. Вы пришли за ответами, но пока не расскажете, я не смогу помочь. Но если вам так сложно, я попробую кое-что сказать сама. Минутку.
В комнате стало очень тихо, только мерно стучали часы с маятником, пока Родика подолгу смотрела на каждого из них. Когда дошла очередь до Себастьяна, он невольно напрягся, но не почувствовал ничего, кроме взгляда Родики за стеклами очков в роговой оправе.
— Ага, — она откинулась на спинку кресла. — Вы знаете, что вокруг вас буквально густо от смерти и снов? Подожди, Мируна, не перебивай. Ты — паутинка, через которую могут просочиться призраки, а они и не заметят, как порвут. А вот с вами двумя всё сложнее.
Себастьяну стало не по себе, но он только молча продолжил пить чай, надеясь, что странные ответы им всё-таки помогут, а не запутают ещё больше. Бенджамин весь подался вперёд, натянутый, как струна, ему действительно было интересно.
— Ты блуждаешь в снах и лунном свете, Бенджамин. Это тоже дорога для призраков. Вот только дело в том, что идут они к твоему старшему брату, а не к тебе.
— Они выбрали не того брата, — горько усмехнулся Бен. — Себастьян далек от призраков.
— Только близок к смерти.
— Он умирает?
— О, нет! Не воспринимайте всё так буквально. Но вы же знаете историю вашего рода? Мируна рассказала про вашего предка, и я изучила вашу семью. Всегда два брата, которые связаны кровью и даром.
— Пока смерть не заберет одного, — протянул Себастьян. — Видимо, всё-таки меня.
Мируна промолчала, но сильнее сжала его руку и немного подалась вперёд, внимательно вслушиваясь в каждое слово, как верный прихожанин в воскресную проповедь. Себастьяна не оставляло ощущение, что она всё ещё далека от него, выскальзывает из пальцев в более близкий её взволнованной душе мир призраков и ледяных костей.
К их дочери.
Закралась противная мысль, что раз мёртвые души текут к нему самому, то теперь Мируна будет убеждать и его к ним обратиться. Смятение проникло в его сердце и сдавило неприятно грудь — казалось, он сам то ныряет в глубины тёмных вод с тайной посмертия Делии, то выплывает в четкий реалистичный мир, где им нет места.
Родика со вздохом поднялась — то ли понимала, что ей достались сложные клиенты, то ли от сомнений, что же со всем этим делать. Бормоча себе под нос, она подошла к шкафчику, набитому самыми разными книгами, и стала перебирать их. То и дело поправляла очки и хмурилась, когда быстро пролистывала страницы.
Бенджамин поднялся и прошёлся по комнате, с любопытством вглядываясь в обстановку. Между цветочными горшками на подоконнике примостились чёрно-белые свечи, по стенам — фотографии семьи Родики на осеннем барбекю, на каминной полочке ряд прозрачных баночек с надписями бисерным почерком. Во всём аккуратность и старание, чтобы детали не бросались в глаза. Не только сам потусторонний мир скрыт от простых людей, но и инструменты для прикосновения к нему.
— Ага! — обрадованно воскликнула Родика и постучала пальцем по странице книги. — Нашла. В узких кругах младший брат слыл некромантом. Но что важно, всегда был баланс. Некромант и врач. Сумрачная смерть и пульсирующая жизнь. И где-то эта цепочка прервалась, потому что сейчас вокруг каждого из вас осталась только смерть.
— И что дальше? — хрипло выпалил Бенджамин, который уже подошёл к Родике и заглядывал через плечо.
— Тут уж я не знаю. Но мы можем спросить у призраков. Если каждый готов услышать ответ. Они не всегда приятны.
— Да, хотим!
Мируна впервые подала голос — уверенно и решительно, её щёки порозовели, казалось, даже волоски на коже поднялись. Себастьян даже с некоторым удивлением взглянул на жену — сейчас в ней была болезненная страсть, а глаза темнели дурным огнём, который пробуждается внутри от прикосновения к чёрным тайнам, или когда собственное сердце омывается темнотой, из которой нет выхода на свет. Остаётся только идти вперёд.
Бенджамин только покачал головой и с неодобрением цокнул языком, и Мируна обожгла его взглядом, но он быстро завладел вниманием Родики:
— Я хочу защитить брата. Раз эти чёртовы призраки так и тянутся к нему, но через меня, хрен им. Что надо, чтобы они от нас отстали? Как с ними вообще справиться?
— Могу я поговорить с Делией?
— Как это всё связано с домом бабушки Анки?
Родика медленно посмотрела на каждого из них, и на короткий миг Себастьяну показалось, что она им откажет. Тень сомнения — или страха? — мелькнула в её лице, сжалась в уголках глазах, в скорбно опущенных уголках губ. Вместо тех самых ответов — тишина, разбиваемая монотонными часами.
— Придётся подождать пару часов, — Родика захлопнула книгу и вернула на место. — Я предпочитаю самое начало ночи, да и подготовиться стоит. Бен, идём со мной, тебе стоит хоть на что-то посмотреть.
Она удалилась в другую комнату, скрытую занавеской из бусин, откуда потянуло то ли дымком, то ли сладковатыми благовониями — может, сразу и тем, и тем. Бенджамин решительно направился за Родикой, но напоследок наградил Себастьяна суровым взглядом, в котором читалось «не наделай глупостей» — хотя больше такое напутствие подходило тому, кто шагает по прямой дорожке к призракам.
В гостиной они остались вдвоём с Мируной, замкнутые в странной неловкости и легком отчуждении. За окнами медленно темнело, и уютный тёплый свет от торшера омывал комнату блекло-красным, а свечи на полочках и круглом столе тускло мерцали, и тогда казалось, что их отражения в тёмном стекле сейчас могут увести в другую реальность. Чтобы хоть как-то скоротать молчание, Себастьян подошёл к небольшому окну и выглянул за занавеску, сам не зная, что ожидает увидеть. Вечер сумерками лип к стёклам в капельках дождя, и мутный двойник по ту сторону с искаженными чертами лица зло скалился в ответ.
Себастьян только покачал головой и шагнул назад.
Всё только его воображение.
Оглянулся на Мируну, которая всё это время наблюдала за ним, и во взгляде застыла тягостная задумчивость. Её тихий голос коснулся его изнутри, взметнув времена, когда они были без ума друг от друга и находили любые возможности для встречи, вопреки работе, делам и посиделкам с друзьями, с которых порой пытались улизнуть.
Себастьян и сейчас любовался Мируной. Может, он не всегда умел быть нежным или романтичным, но точно не хотел её терять — ни среди призраков, ни среди прошлой боли.
А слова оказались неожиданными.
— Знаешь, мне иногда снятся дурные сны. Дурные, темные. Я не всегда знаю после них, что правда, а что нет. Пару месяцев назад мне снилось, что я стою на могиле Делии, прямо ногами на вскопанной земле и чувствую, как она рвётся ко мне оттуда. Не из гроба — из землистого мрака. Я закричала и стала копать, прямо пальцами, но сколько бы я ни откидывала землю, её не становилось меньше, а голос Делии затихал и исчезал.
— Почему ты не говорила раньше?
Мируна, устроившись на диване с цветастым пледом, подтянула ноги к себе и теперь выдёргивала мелкие ниточки из прорехи на джинсах. Одёрнула себя и положила подбородок на коленки, взгляд — в сторону окна, мимо него.
— Мне казалось, ты предпочел забыть ее. Перешагнул через смерть нашей девочки, как через дурное проклятие и отвернулся. Казалось, твоя жизнь стала такой же, как раньше.
— Это не так.
— Ты никогда не хотел о ней говорить. Вспоминать даже мелочи. Помню… ты поздно вернулся с работы, за полночь, а я никак не могла уснуть и занялась уборкой на кухне. Там, в глубине шкафа, нашла ее первые бутылочки. Рисунок уже вытерся, делений почти не видно, соска изгрызана. Я сама не своя была, разрывалась между тем, чтобы выкинуть их тут же и оставить. А потом ты вернулся, вошел на кухню… и ничего. В твоем взгляде было спокойное равнодушие. Я быстро задвинула коробку обратно и застыла, не зная, что сказать. Ты ушел в ванну, зашумела вода, а я осталась одна.
Себастьян буквально потяжелел от накатившего чувства вины — он не помнил этого. Отлично представил сейчас, как Мируна в растерянности замерла на высоком стуле, придвинутом к шкафам, как пальцы оплели находку, а глаза сухо смотрели на него.
Но это не помогало вспомнить.
Может, он тогда слишком устал или память заботливо вычеркнула боль, поднятую изнутри, щемящую, колкую.
— Почему ты не говорила раньше?
— Я пыталась. А ты замыкался. Ты был мне нужен, Себастьян. Но не пустотой рядом. Может, каждый и борется с собственными призраками сам, но я не была к этому готова. Я не хотела быть одна. И когда появилась Делиа, снова, наша маленькая девочка, я поверила, что и ты оттаешь и вернешься — хотя бы к ней.
— Делиа мертва, — упрямо сказал Себастьян и сам тут же пожалел о своих словах — они прозвучали не так, как он хотел, слишком жестко.
Мируна не ответила на этот выпад, наоборот, она улыбнулась. От такой улыбки обычно хочется бежать как можно дальше, она похожа на лезвие, которое рассечет душу.
— Да, Себастьян, я знаю. Тебя не переубедить, даже если она живой шагнёт на наш порог.
— Когда возвращаются мертвецы, впору доставать соль и острый нож и не пускать их на порог.
— Ты жесток.
— А ты не видишь ничего другого. Неужели не понимаешь, что такими мыслями разрушаешь саму себя? Думаешь, мне легко смотреть на тебя, одержимую идеей призраков? Или возращением Делии? Я хочу лишь одного — покоя. И для неё, и для тебя.
— Я ей нужна. Я точно это знаю. И пока мы с этим не разберёмся, я не смогу быть спокойной.
Она замолчала, и стало ясно, что дальше обсуждать не собирается. Себастьян и сам отвернулся, уткнувшись лбом в холодное стекло, сдерживая раздражение от собственного бессилия. Ему оставалось только следовать за ней в надежде, что не потеряет её окончательно. Но противный внутренний голос шепнул: «а как далеко она готова зайти ради Делии?».
Их дочурка теперь превращалась в призрачного монстра, от которого им не скрыться и не уйти, который преследует по пустым коридорам и взывает к их сердцам.
В гостиную под стук бусин вернулась Родика, за ней — Бенджамин, и строго посмотрела на непричастное ни к каким злостным нарушениям окно так, словно на нём вычерчены все нужные ответы.
— Пора. Бенджамин, как мы и говорили, побудь в стороне и просто наблюдай.
— И кто же будет говорить с призраками?
— Ты, Себастьян. По крайней мере, попробуешь.
Затея Бенджамину не нравилась с самого начала.
В призраках он как раз не сомневался, но скептическое выражение лица брата не сулило ничего хорошего. Родика объяснила, что его сны — это тропа, которая может и его самого увести слишком далеко. А сейчас и так в комнате хватало тех, кто может притянуть призраков.
Но это не отменяло того, что Бенджамин волновался за Себастьяна, который невозмутимо сел по левую сторону от Родики, справа — серьёзная и тихая Мируна, которая тут же сжала протянутую сухую ладонь медиума.
Никаких досок, только чёрная гладкая ткань на круглом столике и пара свечей. Даже торшер погасили, и теперь особо и не разглядеть лица, вымазанные тенями. Бенджамин сел на диван и не сводил взгляда с Себастьяна, пусть и не знал, что сам может сделать, случись что. Он чувствовал себя глупо и беспомощно, даже после всех объяснений Родики.
Не вмешивайся. Не прерывай. Держись в стороне. И если уверен в угрозе — вот мешочек со смесью того, о чём знать точно не хочешь, высыпай по кругу.
Даже сквозь плотную грубую ткань содержимое пахло странно, и Бенджамин предпочитал не думать, что внутри, только вертел в руках, не зная, как перестать нервничать. Когда он волновался, то с трудом мог усидеть на месте и искал хоть какое-то занятие.