— Братец, — протянул Григор, с любопытством его разглядывая. Повертел в руках пистолет и, усмехнувшись, направил ему в лицо.
Сандор не дрогнул, упрямо вскинул подбородок и встретился с насмешливым взглядом серо-голубых глаз.
— Вот так просто? — странно, но он почему-то вовсе и не боялся, по крайней мере за себя. Может, то была защитная реакция, может, ещё какая психологическая хрень, но в тот миг эмоции угасли, будто резкий порыв ветра задул огонёк свечи.
Григор, похоже, расстроился, не получив желаемого эффекта. Опустил пистолет и, чуть помедлив, отбросил куда-то в кучу разбитых досок.
— Нет, сначала я тебе кое-что покажу. Ты ведь любишь смотреть, правда, братец? Хочешь увидеть своих друзей?
Сандор тяжело сглотнул и побрёл вперёд, Григор подтолкнул его в спину. Что ж, отец всегда говорил: «Пока ты жив, всё ещё можно исправить». Иногда смысл слов доходит спустя долгие годы. Пусть особым интеллектом брат никогда не блистал, но у него было достаточно времени, чтобы продумать свой план — целых двенадцать лет. Верно, он очень зол на Мартелла и его семью.
Пока что Сандор следовал его правилам, хотел убедиться, что заложники ещё живы. Выбор невелик — остановить Григора сейчас может только он.
Если бы они оказались в каком-нибудь дебильном супергеройском фильме, Сандору определённо выпала бы роль спасителя. Того, кто должен настучать плохому парню по башке и вытащить из пожара ребёнка с кошкой. Бред, конечно. Никаких героических порывов он в себе не ощущал, скорее следовал зову долга. Текст полицейской присяги ещё не выветрился из памяти.
Что там наболтала эта полоумная гадалка? «Встретишься с тьмой?» В его жизни такие «свидания» происходят регулярно. Постоянству этих отношений можно только позавидовать. Но в каком-то ироничном смысле предсказание всё же сбылось. «Тот, кто должен оградить мир от зла», — вновь прозвучали в голове слова леди Мелисандры. «Избранный, блядь!» — усмехнулся про себя Сандор.
Как бы там ни было, а остановить этого сумасшедшего ублюдка, с которым, к великому сожалению, они связаны кровными узами, должен именно он. Хреново работает исправительная система: уж по крайней мере Григора она точно не исправила. Мало того, в тюрьме он ещё неплохо так поддерживал форму, подкачался даже. Сандор не пытался оценить свои шансы в предполагаемой схватке, особенно после того, как упустил свой единственный козырь. «Проебал табельное, мать его, оружие!» — в порыве отчаяния упрекнул он себя.
Григор будто услышал его мысли. Они вышли к хлипкой деревянной лестнице, ведущей на крышу, и он окинул презрительным взглядом форменную куртку.
— Заделался легавым псом, — выплюнул, словно оскорбление.
— Мы всегда были по разные стороны, — невозмутимо констатировал Сандор.
Григор криво ухмыльнулся и толкнул его в плечо.
— Поднимайся, покажу кое-что интересное.
Сандор понял, что без зрителей Григору скучно играть свой спектакль. Тем лучше, значит, заложники ещё живы.
Девчонка Мартеллов (как её там, Тиена?) была привязана к толстой железной трубе. По коротким тёмным волосам стекали капли воды, а глаза на её бледном лице казались огромными, как у оленёнка. Совсем молодая, не больше двадцати ей, наверно. Разорванное платье прилипло к телу, а рассечённая губа распухла. Сандор отвёл глаза, бегло осмотрел крышу. Самого Мартелла нигде не наблюдалось. Он предположил худшее, но девчонку-то ещё можно спасти. А если удастся обезвредить Григора, появится время и отыскать её папашу.
— Что ты хочешь за девчонку? Деньги? — сейчас Сандор мог раздавать какие угодно обещания, которые не собирался выполнять: хоть грёбаный миллион фунтов и самолёт на Гоа. Плевать! Лишь бы брат повёлся.
Григор похабно осклабился, скользнув масляным взглядом по телу, распятому у столба, и расхохотался.
— Дурак, — совершенно будничным тоном заявил он.
И Сандор понял — так и есть. Ему нужны были вовсе не заложники, а жертвы.
Пока он лихорадочно соображал, что же делать, Григор приблизился к девчонке. Вид у неё был жалкий. Дождь смыл слёзы и тушь, но синяки на запястьях и шее скрыть не мог. Однако стоит отдать честь дочке Мартелла: держалась она стойко. Подняла на Григора полный ненависти взгляд и гордо вскинула голову, когда он с притворной нежностью коснулся её лица своей огромной лапой. Сандор не сомневался, что с таким же безразличным выражением тот свернет ей шею. Он уже шагнул ближе, чтобы вмешаться, но Григор обернулся.
— Мы здорово развлеклись. Девка с характером, — едва ли не причмокнув от удовольствия, произнёс он. — Уж куда лучше Элии. Та была пресная, скучная — не баба, а бревно. Ещё и ныла всё время. Нет, я люблю горячих девочек, — Григор снова обратил внимание на Тиену. — Тебе ведь тоже понравилось, малышка?
Сандор видел, что девчонка напугана до чёртиков, как бы ни старалась храбриться. И потому, предпринял ещё одну попытку переговоров, чтобы хотя бы переключить внимание брата на себя.
— Если ты отпустишь заложников, я постараюсь «замять дело»: тебя никто не станет искать. Начнёшь новую жизнь в другом городе. Ты ведь наверняка многое хотел сделать, пока был в тюрьме? — предложение ему и самому казалось насквозь фальшивым. Даже Григор не такой идиот, чтобы на это купиться.
Брат, однако, задумался или сделал вид. А потом развёл руками и расстроенно покачал головой.
— Не люблю делиться, ты же знаешь. Но… — он выдержал многозначительную паузу и изобразил улыбку. — Я готов поменяться. На ту белобрысую дылду, скажем.
Сандор стиснул кулаки и резко выдохнул.
— Не переживай, братец, её черёд тоже настанет. Мама ведь нам говорила, что у братьев все игрушки общие.
Этого уж Сандор стерпеть не мог. Григору не удалось достать его угрозами и насмешками, но это была последняя капля. Как этот ублюдок вообще смеет упоминать о матери, после всего горя, которое ей принёс?!
Праведный гнев затмил рассудок, и Сандор бросился на брата. Григор был готов и легко перехватил его руку. Томительно-долгие секунды они просто смотрели друг другу в глаза. Время слов вышло. И грянул гром, разрывая небо пополам ослепительной вспышкой.
Пару ударов отразить получилось, пару он пропустил, и в голове моментально зазвенело. Сандор сплюнул кровь и отступил. Преимущество у него только одно — скорость. А чтобы одолеть такого быка, как его братец, нужно что-то ещё.
Оглядеться не удалось. Григор толкнул его к бочкам, заполненным дождевой водой. Пока Сандор лишь уворачивался, выжидая удачный момент. Уклонился вправо, и пудовый кулак брата просвистел в воздухе. Григор здорово взбесился. Вновь швырнул его к бочкам, и Сандор сшиб их все, как кегли в грёбаном боулинге.
Боль тугим жгутом хлестнула по рёбрам, дыхание перехватило, когда он упал навзничь. «Блядь, какой же жалкий вид!» — мелькнуло в голове, когда он поднимался. Григор бросал его как паршивого щенка, пока не разбил очередную груду бочек.
Сандор упрямо поднимался каждый раз. Он единственный, кто стоит между этим безумным ублюдком и Тиеной Мартелл. Девчонка явно заслужила лучшую участь, чем быть растерзанной этим зверем. И другие, которые будут после, достойны иной судьбы.
Сандор сделал глубокий вдох и стиснул кулаки, глядя, как брат, тяжело шагая, приближается к нему. Григор тоже устал, и, наверное, хотел закончить всё поскорее.
Удар вышел смазанным. Едва задел скулу и вряд ли причинил брату существенный дискомфорт. Сандор готов был взвыть от отчаяния, но просто не имел права сдаваться. Пути назад нет. Там остались люди, которых он поклялся защищать.
Григор от души впечатал его в мокрую кирпичную кладку. Сомкнул ладони на его горле. Перед глазами поплыл вишнёвый туман. И Сандор не в силах был уже мыслить связно, лишь инстинктивно пытался разжать железную хватку брата.
В этот последний миг, когда лёгкие разрывались от недостатка кислорода, все чувства внезапно обострились. Косые струи ливня оглушительно громко барабанили по железному парапету. Тяжелое дыхание брата, смешанное с парами алкоголя, раздавалось над самым ухом и смех — знакомый хриплый смех. Не Карл был телефонным маньяком, а Григор. Самое идиотское озарение на пороге смерти.
Сандор попытался пнуть брата, но безуспешно — попал мимо, по бочками. Гремящая лавина покатилась по неровному склону крыши, звуча, словно похоронный марш, отбитый в безбожно фальшивом ритме. Лавина поглотила их обоих.
Ботинки скользнули по отполированной дождём резине, а в глазах потемнело. И, о чудо! Григор ослабил хватку. Собрав последние силы, Сандор оттолкнул его.
Уперев руки в колени, он использовал эту краткую передышку, чтобы прийти в себя. В это время раздался грохот железа и отчаянный крик.
Они находились так близко к краю, и опрокинутые бочки не оставляли брату места для манёвра.
Едва отдышавшись, Сандор подскочил к парапету. Но не успел. Глядя на распростёртое внизу тело брата, он попятился назад и упёрся спиной в кирпичную кладку дымохода. Слишком поздно, чтобы что-либо изменить. Но ещё не поздно, чтобы спасти Мартелла и его дочь.
Кашляя и прихрамывая, Сандор побрёл назад, туда, где всё ещё находилась Тиена.
***
Дальнейшие действия он выполнял уже на автомате. Старался сосредоточиться на деле, на том, что сейчас важно. Развязал девчонку и помог ей спуститься вниз. Выглядела она паршиво: зубы стучали от холода, и её всю трясло. Сандор предложил бы свою куртку, но толку? Она ведь тоже была насквозь сырой и тяжёлой, как конская сбруя.
Спросил он только одно: «Где твой отец?» К счастью, Тиена знала и молча повела за собой. Мартеллу было куда хуже. Григор запер его в операторской — небольшой каморке с пультом управления.
«Жди здесь», — сказал он Тиене. Но та упрямо попёрлась следом. Ключей естественно у них не оказалось, и пришлось вышибить дверь. Благо, она едва держалась на ржавых петлях, а дерево разбухло от влаги и прогнило.
Что ж, толк от девки действительно был. Она отыскала телефон и вызвала скорую и полицию, пока Сандор пытался определить жив ли ещё её отец.
Он ошибся: кинжал вовсе не пригодился Григору. Он покоился где-то под обрушенными строительными лесами в том цеху, где они встретились с братом. Григор просто разбил Мартеллу голову о стену. Он предпочитал действовать своими руками, а не оружием. Наверно, это доставляло ему особое наслаждение. Грёбаный урод.
Крови было много, и привести Мартелла в чувство так и не удалось. Сандор кое-как смог нащупать пульс и решил, что всё не так плохо. Шансы есть.
Тиена опустилась в потёртое и скрипучее операторское кресло и уронила лицо в ладони. Что-то тихо бормотала: проклятья или молитвы. Сандор не стал прислушиваться. Оборвав рукава рубашки, худо-бедно соорудил повязку. Теперь оставалось только ждать.
В операторской обнаружились огарки свечей. Видно, кто-то бывал здесь, но тактично убирал за собой мусор. Может, и сторож захаживал — неважно.
Все звуки смолкли, и они остались в полумраке и тишине. У Сандора не нашлось поддерживающих слов, он и сам был разбит на куски. Он молча нашарил в куртке растрёпанную пачку и прикурил от свечи. Прислонившись к стене, выпустил колечки сизого дыма в серый потрескавшийся потолок. Хоть сигареты не промокли. Минутка везения в этот дерьмовый день.
Боль пульсировала по всему телу — не было какой-то определенной точки, из которой она исходила. Голова разламывалась на части, а в горле саднило. Пока занимался делом, не думал об этом. Теперь же навалилась усталость, тяжёлая, будто могильная плита.
Рассеянно взглянув на часы, Сандор обнаружил, что стекло разбито. Горько усмехнулся про себя. Это было отцовское наследство. После его смерти мать разделила между ними памятные вещи. Григору достался бумажник из мягкой толстой кожи, а ему часы.
Долгое время Сандор просто таскал их в кармане. Браслет был велик, а оставлять дома такую ценную вещь он не хотел. Знал, что Григору они тоже нравятся. Большие римские цифры светились в темноте фосфорной краской. Иногда Сандор доставал часы ночью из ящика стола и любовался, думал об отце. Может, брат оказался и вовсе не рад, что ему хоть что-то досталось. Теперь-то уж точно не спросишь.
Погрузившись в воспоминания, он и не заметил, как истлела сигарета. Встряхнулся лишь, когда столбик серого пепла упал на пол.
Вскоре в гулких коридорах послышались голоса, и завод наводнили люди. Мартелла и Тиену забрали врачи. Сандор нехотя поднялся, и, припадая на левую ногу, отправился вслед за ними.
Ливень постепенно утих, а потом и вовсе сошёл на нет. Когда они прибыли в больницу, в тёмном небе проклюнулись звёзды.
Врач пытался убедить, что необходимо остаться хотя бы на пару дней, но Сандор отказался. К чёрту! Единственное, о чём он мечтал — это забуриться в свою тесную квартиру с неугомонным рынком под окнами и отгородиться от всех. Сочувствующие взгляды оказались ничуть не лучше осуждающих.
Очутившись дома под утро, он брякнулся на неразобранный диван и провалился в спасительный глубокий сон, как в чёрную дыру. Под обезболивающим оказалось не так уж и сложно ничего не чувствовать. Усталость победила все гнетущие мысли, но завтра они объявятся снова.
Кажется, в супергеройских фильмах этот момент вставляют после титров. Или нет, его не показывают вовсе.
========== Глава 10 ==========
Со службы Сандора живо прогнали на больничный. Согласился он с лёгкостью, думая о том, что через пару дней вернётся к своим обязанностям. Однако всё оказалось вовсе не так просто.
Шеф Сиворт, по-отечески похлопывая по плечу, сообщил, что он совершил едва ли не подвиг. Справился с опасным преступником, который много бед мог принести этому городу.
Сандор хмуро кивал, старался запомнить эту речь, чтобы воспроизвести в памяти в особенно тягостные минуты.
Ребята из «дежурки» его воспевали буквально, как героя. Он обезвредил маньяка — «Дартфордского Кровавого Зверя». Спас двоих заложников, да ещё и отделался едва ли не царапинами, победив противника в два раза тяжелее себя.
Угощаясь чаем (на работе ведь) вместе с ребятами, Сандор чувствовал вовсе не гордость, нет, скорее гулкую пустоту внутри. Выдержав, вежливости ради, с полчаса, он попытался тихо выскользнуть за дверь. Едва ли… Грёбаная трость не позволяла двигаться так проворно, как раньше. Врач заверял, что недели через две растяжение полностью пройдёт, и он будет как новенький. Пока что эта неповоротливость и медлительность раздражали жутко. Да и нога болела, что уж скрывать. Первые ночи он даже уснуть не мог без таблеток.
Йорен заботливо проводил на выход и попросил одного из своих парней добросить его до дома. Сам он уходил в ночной патруль.
На третий день своего вынужденного заточения Сандор сходил с ума от скуки и крутящихся в голове липко-тягучих, будто смола, воспоминаний. Да ещё и эти проклятые сны, мелькающие картинками из детства, не давали покоя.
Промаявшись бездельем до обеда, он вышел покурить на балкон и, опираясь на трость, поглядел на усыпанный листвой город. За крышами рынка торчали старые двухэтажные дома, а вдалеке виднелось разноцветное здание начальной школы. Было непривычно тихо, безлюдно и ветрено. Может, всему виной рабочее время, а может, таинственный похититель. Ребятишек на улицах и правда стало меньше, хотя сейчас, кажется, каникулы, да и праздник: канун Дня Всех Святых. Видно, родители заперли их дома.
Вернувшись в комнату, Сандор долго вертел в руках отцовские часы с разбитым стеклом. Можно, конечно, было отдать в мастерскую, но ему всегда нравилось чинить вещи самому.
Кое-как доковыляв до магазина с радиодеталями и всякой механической требухой, Сандор вернулся домой.
Когда с заменой стекла было покончено, он начистил мягкой тряпкой потёртый бронзовый корпус до блеска. Они вновь шли, как и прежде, отсчитывая секунды, часы и минуты. К сожалению, с людьми всё куда сложнее: некоторые вещи ремонту не подлежат.
Вечер третьего дня он провёл в компании ирландского виски. Что бы там не болтала бывшая, но проблем с алкоголем у него точно нет. Бутылка стояла в кухонном шкафу ещё с весны — коллеги подарили на день рождения, а повода выпить как-то не находилось. Потом Сандор и вовсе позабыл о подарке.