А в это время оставшиеся в доме Элая и её отец готовились ужинать, когда внезапно на коммуникатор Аргоса Тор пришло сообщение от неизвестного отправителя с сообщением: «Вам и вашей дочери это будет интересно!» Показав сообщение Элае, её отец открыл аудиозапись, которая прилагалась к сообщению, и вот что они услышали:
― А чего ты, собственно, хочешь, Вадим? Зачем ты мне мешаешь? ― это был голос Уоррена. ― Почему тебе стала так дорога эта страна? Из-за этой малышки, Элаи? Да, понимаю. Она очень хороша, но тебе нужно быть понастойчивее, иначе я буду у неё первым.
― А тебе, позволь полюбопытствовать, зачем это нужно? ― теперь говорил Вадим. ― Нашёл себе нового хозяина и теперь рад выслуживаться? Ещё не наигрался в свои шпионские игры?
― Ты так говоришь, как будто совсем меня не понимаешь! Мы же оба с тобой шпионы, и оба выполняем задания командования, нравится оно нам или нет.
― Ну, тебе-то уж твоё точно по душе!
― А тебе твоё нет? Поселился здесь на всём готовом, крутишь шашни с дочерью Верховного мудреца, а этот старый дурак даже не подозревает, кто ты на самом деле! А что скажет Элая, если узнает, что её дружок оказался русским шпионом, который должен разузнать всё о Маринее и доложить своему правительству? Будет ли она с тобой также мила после этого, а, Вадим?
― Разведка разведке рознь. Моя страна не желает Маринее зла, в то время как Соединённые Штаты лишь ищут новый сырьевой придаток и выкачают здесь всё до последней капли нефти, до последнего кубометра газа ради собственного обогащения!
― Да прекрати! Можешь мне не рассказывать эти сказки про плохую Америку и хорошую Россию. Советского Союза больше нет, и теперь вы такие же, как мы. А что до истинных мотивов твоего задания, возможно, даже ты сам не догадываешься о них!
Уоррен давно ждал этого момента. Он держал эту запись при себе и берёг, как зеницу ока, рассчитывая в нужный момент опубликовать, чтобы как можно больше маринейцев узнали, кто такой на самом деле этот русский журналист. С этой целью он разослал подобное сообщение не только Аргосу Тору, но и другим членам Совета мудрецов, а также в редакции нескольких местных СМИ.
Вадиму повезло, что он не слышал этой записи, ведь ему трудно было бы сейчас смотреть в глаза этим двоим, да и найти подходящих слов для оправдания он бы, скорее всего, не смог. То, чего молодой человек боялся на протяжении всех этих месяцев, случилось. Позже станет ясно, что в полной мере эффекта, на который рассчитывал Джеймс, эта запись не возымела, но пока он ещё этого не знал.
Уоррену было мало унизить своего противника в глазах маринейцев, он хотел теперь уже окончательно расправиться с Вадимом, застрелить его прямо на улице на глазах у прохожих. Война уже близко, и неважно, какое впечатление создаст убийство, публично совершённое человеком, формально относящимся в ардестинианской дипломатической миссии. В любом случае, он собирается скрыться и присоединиться к регулярной армии, как только они вступят на землю Маринеи.
Уоррен проследил за Вадимом и узнал, что он сидит сейчас на веранде дома Гарри Пауэлла. Это было ещё лучше ― можно было убрать сразу двух ненавистных ему людей. По губам Уоррен прочитал, что Вадим уговаривал Гарри улететь с Маринеи, так как здесь становилось слишком опасно.
― Вот ещё, чтобы я убрался, как последний трус?! Да ты понимаешь, о чём просишь меня, парень?! ― возмущённо вопрошал старый лётчик.
― А о племяннике ты подумал? Ведь Томии легко может погибнуть в жерновах этой войны! И за что?
― Судьба Томми в его руках, так же, как и моя! И твоя тоже, Вадим! Ведь ты же не улетаешь! Не бросаешь Маринею, а готов сражаться и умирать за неё! Я знаю, ты делаешь это во многом из-за Элаи, ну а я вот просто полюбил эту страну, этих людей, и тоже не дам так просто её в обиду!
― Ладно, я вижу, мне тебя не переубедить! Тогда, удачи, Гарри Пауэлл!
Вадим встал и пошёл по дорожке по направлению к улице и, пройдя уже почти её всю, услышал внезапный окрик Гарри: «Берегись! Справа!» Старый лётчик всё ещё обладал отличным зрением и сумел вовремя заметить Уоррена, приближающегося к Вадиму с пистолетом, направленным ему в голову. Пауэлл успел закрыть Соболева своим телом, так как Уоррен, не ожидавший такого развития событий, на секунду-другую замешкался. Но уже затем он выстрелил несколько раз в сторону обеих своих жертв.
Вадим среагировал быстро и, поддерживая раненного Гарри, а заодно прикрываясь им, достал пистолет и тоже стал стрелять. Он ранил Уоррена в ногу, хотя и не стрелял прицельно. Американцу пришлось спешно ретироваться, а его план так и не был доведён до конца.
Гарри умирал, очень быстро теряя кровь. Стали сбегаться прохожие и жители соседних домов. За Уорреном бежать все боялись, так что Вадиму предстояло решить, преследовать ли его самому или остаться с Гарри в последние мгновения его жизни. Преодолев желание пуститься в погоню, Вадим выбрал Гарри. Держа его на руках, сам весь пропитавшийся кровью, Соболев смотрел в глаза старому лётчику, которые из последних сил смотрели на него самого. Гарри сделал попытку улыбнуться и сквозь хрипоту и кровь в горле еле слышно произнёс: «Вот видишь парень, я ещё на что-то пригодился, а ты говоришь, уезжай! Передай Томми, что я его люблю!»
Гарри умер. Прямо как Джоанна тогда в порту, пронзённая пулями Уоррена. Ещё одна жертва. Ещё одна вина для Вадима.
А между тем разъярённая толпа жителей Айяделлы, в которой насчитывалось несколько тысяч человек, вооружённая, чем попало, стихийно надвигалась по всем улицам в сторону посольства. Это было страшное зрелище: люди были доведены до последней черты и готовы были на всё. Обычно спокойные и добродушные маринейцы словно стали другими людьми: жестокими и кровожадными. Судьбе сотрудников ардестинианского посольства в эти минуты можно было только посочувствовать.
Впрочем, не все, конечно, жители Маринеи дошли до такой крайности. Очень многие старались остановить толпу, отговорить, призвать к разуму и милосердию. Но тщетно! Радикально настроенные маринейцы, в особенности это была молодёжь, ничего не желали слушать и с ещё большей решимостью свершить своё кровавое правосудие устремлялись к цели.
И вот толпа уже совсем рядом с посольством, до ограды остались какие-то десятки метров. В окна полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Немногочисленная охрана здания ничего не могла противопоставить им и, забежав за ограду, собралась укрыться внутри. Но в этот момент произошло то, чего никто не ожидал, ― взрыв, мощнее которого маринейцы ещё не видели и не слышали.
Моментально всё здание превратилось в один большой сгусток пламени. Да, собственно, и от здания то почти ничего не осталось: куски стен, стёкол, мебели разбросало далеко за пределы территории посольства. Они стали словно градом сыпаться на подступившую толпу. Появились первые убитые и раненные. Воинственный пыл маринейцев мгновенно упал, и ошарашенные люди тут же отхлынула назад.
Затем, когда первый шок прошёл, жители Айяделлы, ещё совсем недавно желавшие растерзать посла и его команду, бросились им на помощь. Прежние маринейцы снова вернулись, и теперь уже вся толпа стремилась потушить пожар и помочь выжившим, если такие вообще остались. Однако жар от пламени были столь сильный, что своими силами потушить пожар люди не могли ― это было просто опасно, да и физически невозможно. Необходимо было использовать специальную пену, которую могли разбрызгать над местом пожара иланофоры.
Машины появились в небе спустя десять минут и сразу же приступили к тушению. Когда пламя унялось, маринейцы бросились разбирать завалы и искать раненных, но таковых не было. Тримос Нодр и все его люди были заранее убиты головорезами Заониса, которые скрылись незадолго до взрыва. Согласно приказу своего шефа с началом вторжения они должны были перейти полностью на нелегальное положение и помогать войскам, совершая те же самые диверсии в тылу.
Уоррена среди убитых не было, хотя Заонис с генералом и собирались от него избавиться. Хитрый шпион, он почувствовал заранее, что скоро запахнет жаренным и вовремя успел сбежать.
Генерал Кратос привёл все свои силы в полную боевую готовность, ожидая формального приказа от президента Ардестинии, выдвинуться к берегам неприятеля. И такой приказ вскоре был получен, несмотря на протесты и увещевания Тавора Кратоса, которого уже особенно никто не хотел слушать.
Аргос Тор безуспешно лихорадочно пытался связаться с ним или кем-то ещё из руководства Ардестинии, чтобы попытаться остановить начало войны ― до него тоже уже никому не было дела. Никто даже не собирался уведомлять Совет мудрецов о начале военных действий! По этой же причине участь маринейского посольства в Эваскеле была незавидна. Пора было собирать жатву!
========== Глава XVII ==========
И вот вторжение началось. Спустя семь месяцев после подписания мирного соглашения между Ардестинией и Маринеей и последовавших за этим событий: будораживших воображение маринейцев циничных диверсий, странных убийств, попыток всячески подорвать сложившиеся устои жизни маринейского общества. В конце концов, милитаристская клика во главе с генералом Кратосом, не выдержавшая столь длительного «подготовительного» периода и стремящаяся во что бы то ни стало поскорее разделаться с ненавистным противником и взять реванш за поражение двадцатипятилетней давности, продавила своё требование о военном вторжении ардестинианских вооружённых сил на территорию Маринеи.
Тавор Кратос пытался убедить брата и поддерживавшую его часть магнатов, что нападение преждевременно и что необходимо ещё несколько месяцев, чтобы окончательно путём диверсий подорвать оборонную мощь Маринеи, а затем решить дело быстро и без особых потерь. Но на этот раз всемогущему главе «Ардестиниан Корпорэйшн» пришлось уступить — слишком велико было всепоглощающее желание ардестинианской элиты дорваться поскорее до маринейских природных богатств. Настолько велико, чтобы затмить даже разумные доводы Тавора Кратоса, который предупреждал их, что не стоит недооценивать силу воли маринейцев.
Шеф разведки Заонис, до этого стоявший на стороне генерала, также вынужден был поддержать мнение Тавора Кратоса, так как верные ему агенты предупреждали, что даже несмотря на несколько удачно проведённых диверсий, покушений на известных маринейцев и некоторый общий упадок духа людей, в целом, Маринея не испытывает больших проблем со снабжением едой и другими товарами, оборонным комплексом, а также общее настроение жителей не свидетельствует о сильном ослаблении страны. Даже наоборот, маринейцы стали более собранными, морально готовыми к будущей возможной войне.
Однако жажда наживы победила, и агентам было дано задание во время начала высадки сил Ардестинии отключить, по возможности, системы электронного обмена данными между всеми учреждениями Маринеи, в том числе оборонными объектами. Всё остальное сделает уже военная машина ардестинианцев. Генерал Кратос, который собирался лично, с борта иланофороносца руководить операцией, делал основную ставку на новейших боевых роботов, а также иланофоры последнего поколения. Ну и, конечно же, живая сила, которой в армии Ардестинии насчитывалось до семи миллионов человек (при общей численности населения около семидесяти пяти миллионов), должна была стать основной ударной силой в этой войне.
Начало войны для Ардестинии прошло довольно удачно. Даже несмотря на то, что агентам не удалось вывести из строя электронную систему обмена данными, а некоторых из них быстро схватили и изолировали, массированный удар с воды, воздуха и на суше привели к тому, что несколько городов, в том числе уже хорошо известный нам Урт, были буквально сметены с лица земли. Силы обороны действовали с некоторой задержкой — всё-таки маринейцы не любили воевать, да и не были созданы для этого.
Уже через полчаса информация о вторжении дошла до сведения Совета мудрецов, который собрался на экстренное заседание по этому поводу. В Айяделле, да и других городах люди выглядели подавленными, утратив свою привычную весёлость и жизнерадостность, однако паники нигде не наблюдалось. Совет обороны, куда входили Великий мудрец и командующие всех родов войск маринейской армии, организовали первую волну мобилизации, которая касалась пока только мужчин, но при необходимости женщины могли тоже включиться в вооружённую борьбу. Пока же они вели не менее важную работу в тылу, главным образом, в больницах и госпиталях.
В каждом городе или посёлке действовали свои сборные пункты, куда стали в срочном порядке собираться мобилизованные. В принципе, учения по обороне регулярно, не реже раза в полгода проводились Советом обороны, и люди знали, что делать и куда идти. Также у каждого дома хранился комплект военной формы, а оружие мобилизованные получали на местных складах при военных частях.
Мобилизация была проведена быстро и слаженно, и уже через полтора, а кое-где через два часа между атакующими и защитниками начались противостояния. Обе армии были хорошо вооружены, но у маринейцев было одно преимущество — они сражались за свою Родину, и война эта была справедливой в их глазах, тогда как ардестинианцы всё равно не могли не понимать, что делают, в общем-то, несправедливое дело. К тому же, маринейцы гораздо лучше знали местность своей страны и возможности, которые получится использовать на каждом конкретном участке фронта, и это составляло их дополнительное преимущество.
Вадим с готовностью включился в борьбу. Все последние дни он с напряжением ждал чего-то подобного, и теперь, когда Ардестиния показала своё истинное лицо, ему стало даже легче, и задача сводилась отныне к тому, чтобы отстоять независимость этой ставшей такой родной для него страны. Попутно он старался выяснить местоположение Уоррена — тот скрылся куда-то в самом начале вторжения и теперь наверняка присоединился к регулярным частям ардестинианской армии. Вместе с ним сбежали и многие другие «сотрудники» посольства.
За время жизни на Маринее Вадим прекрасно обучился обращаться с местным оружием. В целом, оно напоминало привычные ему образцы, но было плазменным, стреляющим сгустками энергии, в зависимости от типа заряда, смертельными или нет для противника. К тому же у такого оружия практически не было отдачи, и поэтому стрелять из него было удобно даже новичку. Кроме этого Маринея обладала и большим набором тяжёлого вооружения, не уступающего ардестинианскому: танками и бронемашинами, иланофорами, боевыми роботами и кораблями. Небо страны защищали довольно эффективные лазерные комплекты противовоздушной обороны.
В результате действий диверсантов, кое-что из военной мощи Маринеи удалось подорвать, так же как были уничтожены несколько важных гражданских объектов, но в целом, страна была физически и технически готова к войне. Другое дело, в моральном плане…
И всё же война началась. Силы ардестинианцев атаковали Маринею со всех сторон, надеясь таким образом сразу же подавить любое возможное сопротивление. Как мы знаем, начало операции выдалось для них успешным, и некоторые города были либо уничтожены, либо захвачены, но уже спустя несколько часов повсеместно начались боестолкновения. Стремительно росло число убитых и раненых. Маринейцы и здесь были верны своим принципам гуманизма и старались использовать против противника не смертельные заряды плазмы, что, надо полагать, выглядело не совсем оправданным в такой ситуации. Но такими уж они были людьми.
Захватчики старались нанести минимальный ущерб территории Маринеи, так как магнаты имели на неё большие планы, но ардестинианцы не церемонились ни с кем из самих маринейцев, будь то мужчины, женщины, дети или старики, и количество убитых намного превышало количество захваченных в плен. Немногих выживших они планировали потом использовать как рабов. Видя такую жестокость со стороны врага, защитники Маринеи скрепя сердце тоже стали постепенно всё более применять именно летальное оружие, выбрав, как им казалось, меньшее из двух зол.
Обе стороны сражались мужественно, и никто пока не одерживал верх. Бои шли интенсивно, стихая более-менее лишь по ночам. Война, которую генерал Кратос мнил себе молниеносной и триумфальной, затягивалась. Однако он пока хранил спокойствие, по крайней мере, внешне. Может быть, генерал ещё и не осознавал, что дело дало трещину. Его брат Тавор, напротив, так как был прозорливее генерала, быстро сообразил, что всё пошло не так, и может повториться сценарий, который уже не раз происходил за всю историю этого мира, когда маринейцы успешно прогоняли своих врагов и с честью отстаивали независимость своей отчизны. Он боялся этого и до вторжения, но почти никто тогда не послушал главу «Ардестиниан Корпорэйшн».