Кенли даже пожалела, что выпила мало вина, и его действие давно исчезло. Легкий дурман, быть может, помог бы ей принять решение, а потом она вспомнила мать и стыд за голые коленки, а следом свои собственные слова и покорность ненавистному тирану. Это все могло стать напрасным, а принц мог и вовсе просто ее обмануть. Была ли она уверена, что их бокалы действительно были наполнены из одного кувшина? Нет. Верила ли она Ноктему? Да, и это ее скорее пугало, чем радовало. Верить наследнику Тиндора − последнее, что она вообще должна делать в своей жизни, если клятвы Астора для нее не пустой звук.
Она должна была продолжать свою игру, что бы там в ней не вздрагивало от сомнений. Их накануне победы всегда больше, чем на всем остальном пути.
Решив так, она запретила себе думать и послала собственному отражению воздушный поцелуй, надувая выкрашенные в алый блестящие губы.
− Какая же ты хорошенькая, − шептала Ника, качая головой. – Вот бы он сделал тебя своей любовницей, а мне позволили бы тебе прислуживать. Он ведь может быть и ласковым, если ты ему действительно нравишься. Это он на публике такой грозный и грубый, а с ним в спальне наедине все по-другому…
Она вздохнула так, словно в ее жизни не было мужчины лучше, но Канелия знала, что в жизни Нины другого мужчины вообще не было − ни хорошего, ни плохого. Да и ей самой, кажется, иной судьбы ждать не приходилось − разве что принц заиграется окончательно и перепутает белые фигуры с черными.
− Сегодня я обязательно останусь с ним наедине, − прошептала Кенли, внимательно следя за собственными губами в отражении, чтобы изучить каждую линию и знать, в какой миг ее губы особенно соблазнительны.
Советы Нины сегодня были ей не нужны. Больше всего на свете Канелия надеялась, что именно сегодня все закончится. Даже если где-то будет стражник, неужели он успеет остановить ее быстрее, чем она перережет королю горло одним из своих обручей на ноге?
В обеденный зал она зашла полная решимости, но поразилась тому, как он был пуст. Огромный стол, персон на пятьдесят, был накрыт, но сидело за ним лишь двое. С одной стороны сам король, с другой − принц.
Обоим прислуживали мальчики-пажи, такие похожие, словно были близнецами. У дверей стоял караул, и еще один стражник замер чуть поодаль за спиной короля.
Было так зловеще тихо, что Канелия боялась дышать. Она стала у стены, опустив голову, и ждала, когда о ней вспомнят, слыша, как столовые приборы едва слышно постукивают по тарелке.
− Итак, выпьем, сын мой! – внезапно объявил король и поднял свой серебряный кубок.
− За что на этот раз, владыка? – спросил Ноктем, знаком веля пажу наполнить свой кубок.
Канелия не смогла не отметить, что вино наливалось из разных кувшинов, и едва сдержала усмешку, не понимая толком, чему радуется.
− За покорение народов севера! – провозгласил король.
− В сотый раз полностью согласен с вами, − ответил на это принц, поднимая свой кубок, а затем резко осушая его до дна, чтобы тут же выбросить через плечо как ненужную вещь.
Багровая капля упала на его белый воротник.
Со зловещим эхом кубок ударился о мраморный пол.
Король рассмеялся и поманил Канелию пальцем:
− Иди сюда, девочка.
Она с готовностью подошла и тут же опустилась на колени, на этот раз не позволяя себе фривольных виляний бедрами. Сегодня она была воплощением покорности и кротости, потому что играла не для публики, окружавшей короля, а для него лично.
Только внимательный взгляд Ноктема заставлял странно ежиться. Ей казалось, что от его глаз у нее горят щеки. Она его не видела, но была уверена, что он сейчас смотрит на нее и ждет. Даже красное пятно на его воротнике казалось чем-то правильным и честным, куда более честным, чем все ее клятвы. Это пятно было словно послание ей, но она не хотела его понимать, не хотела даже думать, что именно оно значит.
Король вытянул вперед ногу, чтобы поставить перед ней свой сапог, а потом приказал:
− Целуй!
Канелия прикрыла глаза, понимая, что король приказывает ей, а говорит при этом с сыном. Видимо, спор действительно был. Замешкавшись на миг от внезапного обжигающего грудь сомнения, Канелия подползла на коленях ближе и склонилась к ногам владыки, чтобы коснуться алыми губами пыльных дорожных сапог, видимо, специально нечищеных.
− Видишь? – спросил король с усмешкой.
− Вы как всегда правы, владыка, − ответил Ноктем, разводя руками и возвращаясь к своей трапезе, словно это не он мгновение назад внимательно изучал взглядом девушку.
Всем это, видимо, показалось. Владыка хмыкнул, словно случайно уронил салфетку и снова вернулся к трапезе, вытягивая к девушке обе ноги. Понимая, чего от нее ждут, Канелия послушно взяла салфетку и стала бережно вытирать сапоги, не поднимая головы. Король же явно решил поиздеваться.
− Ты помнишь королеву Астора? – спросил он у сына, требуя, чтобы его кубок наполнили вновь.
− Разумеется. Достойных врагов забывать невежественно, − ответил принц совсем равнодушно.
Канелии вдруг показалось, что она слышит нотки упрека и даже разочарования, будто он говорил ей:
«Твоя мать была достойной женщиной, а ты? Посмотри на себя? Кто ты после этого?!»
Она склонила голову чуть ниже, чтобы на лице не возникло эмоций, и никто не смог их заметить за рассыпающимися прядями волос.
− Нашел достойную, − отмахнулся король и снова рассмеялся: − Но она была хороша. Мне даже жаль, что я не поимел ее.
− Да, жаль, что вас не удовлетворил бы ее труп, − как-то совершенно невзначай заметил принц.
Это уточнение заставило все внутри у Канелии перевернуться. Она вновь лишилась самообладания, и именно в этот миг король вдруг наклонился к ней, схватил за подбородок и заставил ее подняться, внимательно глядя ей в глаза.
− Зачем мне труп, если у меня есть плоть от плоти. Посмотри, как она хороша. Даже похожа на мать.
Жесткие руки сорвали маску и заставили Канелию повернуть голову.
Она увидела глаза принца, внимательные и цепкие, как когти орла. Он смотрел на нее и, казалось, проникал куда-то вглубь, а потом пожал плечами и спокойно отрезал кусок мяса.
− Может и похожа. Не вижу в этом ничего интересного.
− Она тебе даже не нравится? – удивился король и снова повернул Канелию к себе, чтобы заглянуть в ее взволнованные растерянные глаза. – А я уже подумал, что после того, как ты наведывался к ней, захочешь попросить ее у меня.
− Я не маленький мальчик, владыка. Мне не нужны чужие игрушки, − спокойно ответил Ноктем. – У меня есть свои.
− Конечно, конечно, − рассеянно ответил король.
Он зловеще улыбнулся и провел пальцем по губам Канелии. Она охотно приоткрыла их и закрыла глаза, пытаясь расслабиться и стать по-настоящему покорной.
Только почему-то от осознания, что принц Ноктем здесь и все видит, внутри все сжималось.
− Ты хочешь остаться со мной сегодня? – спросил король, словно уже забыл о сыне.
− Да, владыка. Я очень долго ждала этого шанса, − прошептала Канелия, стараясь не дерзить.
− Тем лучше, тогда покажи мне свое старание на деле, − уклончиво велел король.
Кенли поспешно посмотрела на него и успела поймать выразительный взгляд вниз. Проследив за ним, она отчетливо увидела выпирающий в области паха бугор и все поняла, только сначала надула губки и посмотрела на правителя пораженными глазами.
− Вы, правда, позволите? – спросила она, готовая опуститься к его ногам и тут же выполнить его просьбу.
− Позволю, но если будешь плохо стараться, я отдам тебя страже, − уверенно сказал король и посмотрел куда-то сквозь Канелию.
Он явно пытался поймать взгляд принца, но тот или ускользал или был слишком безразличен, потому правитель зло усмехнулся и дернул Канелию вниз, как бы поторапливая.
Кенли послушно опустилась на пол у расставленных ног. Этому она все же училась, как только можно было учиться, не видя других мужчин. Говорят, король очень боялся что-нибудь подхватить, потому, если уж его женщина оказалась с другим, к нему она уже никогда не возвращалась. Это и спасло Кенли от жестоких оргий, в которых погибали другие плененные северянки.
Ни о чем не думая, она развязала шнурок на его штанах и чуть приспустила их вниз. Высвободив член из одежды, она тут же накрыла его руками и провела языком вокруг головки, дразня ее и смачивая, а потом взяла в рот, закрыла глаза и вспомнила все, что ей говорили. Старалась как можно больше захватить, ласкать языком и дышать размеренно и глубоко, а главное не давиться, когда рука короля легла на ее голову и стала грубо направлять ее движения.
− От, хороша все же северная девка. Еще немного и причмокивать будет от удовольствия, − сообщил король.
− Поздравляю вас, владыка, − ответил на это Ноктем.
От его мягкого и в то же время насмешливого голоса у Канелии внутри все содрогнулось. Она едва не закашлялась, но ее схватили за волосы и с диким рычанием стали еще быстрее натягивать на член, так что дрожал весь стол.
Внезапно звякнули столовые приборы. Отодвинулся стул, а затем послышались шаги. Король замер, потому Канелия отчетливо услышала все это.
− Благодарю за ужин, но я вынужден откланяться, − сказал Ноктем, только теперь уже не мягко, а жестко и очень уверенно, словно имел право на все.
− Завидуешь? Я ведь могу отдать ее тебе, − напомнил король и как-то странно погладил Канелию по макушке, снова толкнув носом в собственный пах.
− Да, пожалуй, я действительно завидую, − внезапно весело признался принц. – Совершенно несправедливо, что вы развлекаетесь в одиночку, но меня ждет моя женщина, так что я предпочту приберечь свои силы для нее.
Король снова рассмеялся, а потом отмахнулся от сына, снова управляя действиями Канелии, пока ее горло не заполнилось противной жижей, которую Кенли спешно проглотила, не разбирая вкуса.
− Вылижи все и поправь мою одежду, − приказал король, а сам наполнил свой кубок.
Куда подевался королевский паж, Канелия не знала. Она старательно выполняла приказ. Вылизала член, чтобы на нем не осталось и капли спермы, а затем поправила штаны короля, чувствуя полное безразличие к собственным действиям и горечь в груди, а в голове почему-то звучали слова принца: меня ждет моя женщина. Выделенное слово «моя» задевало еще больше.
− Хочешь стать моей постоянной любовницей? – спросил король, когда она покончила с последней завязкой.
− Да, повелитель, − ответила Канелия и подняла к нему огромные влажные и молящие глаза.
В них смешалось так много, что даже самый внимательный взгляд уже не смог бы отличить мольбу от муки.
− И ты согласишься на все? – спросил король, опустошая кубок.
− Да, владыка.
− Даже следить за моим сыном?
Только тогда он посмотрел на сидящую на полу Канелию. Заглянул ей прямо в глаза и зловеще улыбнулся.
− Все, что угодно моему повелителю, − ответила на это Кенли, не понимая, что ее ждет.
Глава 5 – Дурман
У Кенли кружилась голова. Ее ладонь крепко сжимал сам король и вел ее по коридору к собственной спальне. Она покорно семенила за ним, не поднимая головы, и слушала, как звенят доспехи стражника, сопровождавшего их даже сейчас.
Канелии почему-то казалось, что выбор она сделала неверный. По крайней мере, вместо радости она испытывала горечь, и дело было совсем не в том, что убийца ее матери ведет ее в свою спальню. Дрогнувший голос принца Ноктема − вот что действительно впилось в ее разум.
− Что он хотел от тебя? – спросил король, когда слуга открыл дверь его спальни.
− О ком вы, владыка? – спросила Канелия, опасаясь отвечать поспешно, а сердце ее уже содрогнулось, вспоминая принца и его морщинку на лбу.
− Мой сын, − коротко ответил правитель и дал какой-то знак слуге.
Расторопный молодой человек мигом достал откуда-то наполненный кубок, но король, посмотрев на него, кивнул в сторону Канелии и отступил к большому креслу у камина.
В отличие от комнаты принца, покои короля пестрили роскошными мелкими деталями: гобелены, ковры, канделябры, даже шторы из темного бархата были украшены золотой вышивкой, будто каждая деталь должна напоминать о величии своего хозяина.
− Пей! – приказал правитель, садясь в кресло, как только слуга поднес кубок. – И рассказывай мне правду.
Канелия приняла кубок и безропотно выпила все, что в нем было. Вино оказалось крепче того, что приносил ей принц. Оно сразу ударило ей в голову. Щеки Канелии покраснели и наполнились жаром так сильно, что она не смогла не прикоснуться к ним руками. Их жгло, а источник этого жара пульсировал у нее в голове. Подобное ощущение пугало.
− Я не понимаю вас, владыка, − с трудом прошептала она, опустив голову. – Принц заставил меня играть в шахматы, больше ничего.
Король Виндор махнул рукой, словно отгонял ночного мотылька, по глупости залетевшего в его покои.
Слуга тут же забрал у Канелии пустой кубок и удалился, а стражник, закрыв дверь, остался в комнате, застыв, словно статуя.
Канелия снова вспомнила предупреждение принца. Он говорил, что ей не остаться с королем наедине, но она не верила, видимо, зря.
− Забудь все, чему тебя учили, чтобы мне угодить, − внезапно потребовал король. – Это нужно, чтобы угодить публике, даже если она состоит из одного лишь принца. Ясно? Мне не нужна твоя ложь в моей спальне, я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтобы обманываться.
Его тон переменился, да так, что Канелия испуганно подняла глаза, позабыв на миг о своей роли. Едва различимая усмешка короля ее поразила. Он смотрел на нее точно так же, как днем смотрел принц Ноктем. Тот же прищур в глазах, та же улыбка и складка на лбу. Канелия с ужасом поняла, что они были похожи куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
− Не бойся, если я знаю, что ты не такая податливая, как хочешь казаться, то это не значит, что я не собираюсь насладиться твоим юным телом сполна. Ты – мой трофей, дань, уплаченная Астором, и я не откажусь от наслаждения, но…
Он встал и подошел к Канелии. Осторожно коснулся ее подбородка, чтобы приподнять его и заглянуть в глаза. Кенли стало страшно. Его глаза были такими же внимательными и пронзительно уверенными, как глаза Ноктема. Ей вдруг стало так же неуютно и страшно с королем, как и с его сыном в одной комнате. Чего ждать, она не знала, как вести себя, не могла понять. От вина в голове поднимался странный туман и слабостью расходился по всему телу, окутывая ее целиком.
− Если хоть один мужчина к тебе прикоснется − ты умрешь, − предупредил король, − но это правило не распространяется на Ноктема. Он моя плоть и кровь, а значит я разделю с ним все, что он только пожелает получить. Только запомни: понесешь от одного из нас − я тебя размажу вместе с ребенком, потому что потомки шлюх нашему роду не нужны. Ясно?
− Да, − тихо прошептала Канелия.
В действительности она ничего не понимала. У нее кружилась голова, а разум никак не мог понять, причем здесь принц и зачем вообще король о нем говорит, а главное, что он в действительности знает и думает.
Ей всегда казалось, что она легко сможет его обыграть, обмануть, стать соблазнительным подарком, а потом, когда он поверит ей, вонзит ему нож в спину и не пожалеет об этом. Теперь же она стояла в его спальне, маленькая и беспомощная перед его темными внимательными глазами.
− Сегодня ты заслужила от меня награду, − вдруг сказал Виндор.
Его рука скользнула в ее волосы, легла на затылок. Губы Кенли вздрогнули. Она ожидала чего угодно, но не крепких объятий с требовательным жадным поцелуем.
Губы короля, жесткие и решительные, буквально обожгли ее. Жар от головы прокатился по всему телу. Даже ноги подкосились, но ее обняли еще сильнее, а потом и вовсе подхватили на руки, приоткрывая языком ее губы и жадно пробираясь в ее рот.
«Он может быть совсем другим, если захочет, таким нежным, что с ним не может не быть наслаждения», − вспомнила Кенли слова Нины, и догадалась, что дело не столько в короле, а в том, что она только что выпила.
Все ее ощущения обострились. Возбуждение волной обрушилось на тело и разум. Ей захотелось не просто ответить на этой поцелуй, а вцепиться в волосы короля, податься вперед, чтобы его язык мог оказаться глубже, чтобы она сама задыхалась еще больше от нестерпимого, зудящего желания.