Я вернулась к скамейке, надолго задумавшись над своим положением.
Мне действительно хотелось поскорее разобраться с этим делом. Ведь Ирлису похитили, чтобы рано или поздно оказать на султана влияние, и не будь она его женой, то с ней ничего подобного не произошло бы. А женой Татхенгана она стала благодаря мне. Я просто должна ей помочь! Помогая ей, я помогу себе.
Я передумала возвращаться в свои апартаменты. Вместо этого я решила вновь осмотреть покои Ирлисы. Я надеялась, что Татхенгана там уже нет и, следовательно, у меня появлялась возможность, провести осмотр более тщательно и без спешки.
Мои надежды сбылись. Оказавшись в спальне я переворошила все подушки, лежавшие на полу, заглянула под султанское ложе, перетряхнула постель. Что собственно я искала, я не знала. Но то, что обнаружила в пыли на подоконнике и на полу у окна, накопившейся за семьдесят дней, меня озадачило. Всюду были рассыпаны семена какого-то растения. Они были серые, продолговатые, несколько миллиметров в длину. Сыщики, исследовавшие спальню, если они на самом деле ее исследовали, наверняка, должны были их заметить.
Отыскав среди косметики пустую коробочку, я сложила в нее найденные семена. Конечно не все. Их было слишком много. Необходимо было установить, для чего используются эти семена. А где это установить, не обращаясь к султану за помощью? В библиотеке или архиве или где-то еще, где собрана информация об этой планете. Именно туда я решила отправиться, после того как осмотрю все комнаты. Поговорить с ее знакомыми, подругами было вторым делом, которым стоило серьезно заняться.
В комнате, где располагался алтарь, я пробыла много дольше, чем в спальне. Меня интересовал вопрос: приносила ли Ирлиса жертвы Зайрай? Если да, то значит, что не все ее желания исполнялись естественным путем.
Затем я тщательно осмотрела алтарь, и даже умудрилась разгадать секрет тайника. Это произошло случайно. Заводной механизм был замаскирован под одну из курительниц для благовоний, которые я пробовала сдвигать с места. Я не ожидала, что злополучная курительница легко отъедет в сторону, и участок стены алтаря повернется обратной стороной. Увидев паука, я опешила. Оживлять такое мерзкое создание не входило в мои планы. Я принялась лихорадочно, стараясь не смотреть на паука, двигать курительницу из стороны в сторону, но, похоже, из-за того, что я действовала вспешке, неожиданно раздался громкий щелчок, и чаша для курений упрямо застопорилась на месте. Паук продолжал находиться на внешней стороне алтаря. Его присутствие портило все дело.
Я огляделась, разыскивая что-нибудь, чем можно было бы прикрыть чучело. В соседней комнате я нашла кусок ткани, накинутый на графин с водой. Подходя к пауку, я старалась не смотреть на него. К счастью даже с закрытыми глазами я ловко справилась с поставленной задачей. Как мне было неприятно касаться руками волосатого существа, я все же смогла закрыть его тканью. И вздохнула с облегчением, когда, открыв глаза отметила, что ни единого паучьего волоска не попадается в поле зрения.
– Слава, Дарьяну, – прошептала я, продолжив прерванное занятие.
С алтарем было все более или менее понятно. Паучиха Зайрай казалась мне слишком большой, а объемные тела, как я знала по собственному опыту, могут хранить разные тайны. К, примеру, в ее круглом брюхе вполне можно спрятать труп… хрупкой женщины. Да, воображение мое разыгралось не на шутку. Предчувствие, что мое предположение может оказаться верным, напугало меня.
Я прошла под брюхом паучихи, пытаясь обнаружить хоть слабый намек на соединительные швы, но таковых не оказалось. Камень, из которого была сделана статуя, излучал серебристое сияние, и виделось оно лишь, когда я находилась под ней. В любой другой части молельной комнаты такого странного эффекта не наблюдалось. Чем дольше я находилась под статуей, задрав голову, изучая ее, тем больше во мне росло чувство, что паучиха живая. Она словно ждет момента, когда я отвернусь, чтобы наброситься на меня.
Три пары лап были увеличенными в тысячу крат паучьими лапами, а вот передние – руки, в отличие от человеческих, имели всего по четыре пальца, и были слишком толстые, какие-то непропорциональные по сравнению с телом.
А человеческая голова вообще разговор особый. То, что она женская угадывалось с первого взгляда. Лицо красивое, округлой формы, белые кудрявые волосы, широкий лоб, прямой тонкий нос, пухлые щеки, узкий подбородок и белые губы. Но вот глаза… зеленые с вертикальными красными зрачками, как у пресмыкающихся. Жуткое зрелище! Как можно спокойно спать по-соседству с такой статуей?
Глаза паучихи притягивали мое внимание. Рассматривая отдельные части ее тела, я невольно бросала на них взгляд. Помню, несколько раз даже останавливалась перед головой статуи и вглядывалась в манящую бездну ее глаз. Лишь боль в затекшей шее приводила меня в чувство, и я вспоминала, что собственно я здесь делаю.
– Погоди, я сейчас принесу стул и… мы узнаем… что у тебя внутри… – проговорила я вслух, и осеклась.
«Что это я болтаю?…»
– Сейчас я залезу… и мы сможем обняться…
Я залезла на стул, но, даже вытянув руки, не могла дотронуться до головы паучихи.
«Что я делаю? Зачем? Я же не хочу с ней обниматься!»
Только мысленный протест потонул в нестерпимом желании дотянуться до ее головы.
– Сейчас я принесу еще стул, а потом смогу залезть на алтарь… – сказала я.
Мне даже не казалось, что мой замысел может быть кощунственным по отношению к святому месту.
–…нет, мы повернем статуэтку человеческого ребенка, – едва договорив, я стала оглядываться, ища глазами эту статуэтку. Почему-то я нашла ее очень быстро. Это был мальчик, стоящий на коленях с вознесенными вверх руками и с выражением мольбы на лице. Статуэтка была вырезана прямо в стене, но у меня не возникло ни капли сомнений, что она часть целого механизма, который должен быть приведен в действие.
Я превратилась в одержимую. Мне хотелось во чтобы-то ни стало коснуться головы паучихи. Я даже не помню, как соскочила со стула, и подбежав к стене, ухватилась за статуэтку двумя руками.
Пальцы мягко ушли в стену. Статуэтка вдруг зашевелилась… Я резко убрала руки, испуганно отшатнувшись.
В этот момент меня осенило: я делаю все это не по своей воле! Осознав опасность, я рванулась к выходу из странной комнаты. Но…
– Мы ждем… – словно что-то щелкнуло в моей голове, я остановилась на полпути, и покорно вернулась к статуэтке.
Каменный мальчик медленно поднялся с колен, повернулся в мою сторону, низко поклонился, затем повернулся еще раз, но шум, раздавшийся сбоку, не позволил мне досмотреть, что он сделает дальше.
Я увидела, как черный алтарь начал отъезжать в сторону, и остановился, коснувшись стены. В полу образовались ступени, они поднимались все выше и выше, и когда самая верхняя почти достигла головы паучихи, все замерло. Стало тихо.
Я знала, что нужно делать. Я не боялась, просто знала так нужно. Подойдя к первой ступеньке, я начала восхождение, даже не замечая, как ступени позади меня уходят обратно в пол.
Все выше и выше. И вот последняя…
– Зайрай… – окликнула я.
– Лануф, – губы паучихи зашевелились, произнося мое имя.
На короткий миг ее влияние ослабло, и страх леденящей волной накатил на меня. Я отшатнулась, но не найдя под ногой опору, потеряла равновесие и начала падать. Я вскрикнула.
И вдруг длинные руки паучихи сомкнулись за моей спиной, предотвращая падение. Я поймала парализующий волю взгляд Зайрай. Страх мгновенно исчез. Спокойствие и странное равнодушие поглотило меня.
Я не заметила, как эти руки поднесли меня к голове статуи. Я вновь стояла перед паучихой бесстрастно уставившись в ее глаза.
– Зайрай! – неожиданно раздался чей-то голос.
– Ты здесь лишний! – громко ответила ожившая статуя.
– Она не жертва!
– Я… знаю…
Едва Зайрай отвела в сторону взгляд, как я очнулась.
«Мне нельзя смотреть в ее глаза», – понимала я, и отвернулась.
Жуткий страх сковал мое тело.
Там у входа стоял Татхенган. Он был напуган не меньше меня.
Паучиха окинула его гневным взглядом и полушепотом обратилась ко мне:
– Богиня, ты нарушила слово данное мне.
Меня трясло как осиновый лист, от страха я не могла даже открыть рот.
«Слово? Какое слово? Что я обещала?» – в панике метался мой разум.
– Ты обещала спасти мою планету…
«Я не помню, не помню, не помню…»
В страхе я закрыла лицо руками.
– Она здесь для этого, – уверенно сказал Татхенган.
– Лжец! – паучиха вдруг плюнула в него сгустком белой паутины. Но проворный султан увернулся, чем еще больше разозлил ее. – У вас иные цели! А я требую спасти мой мир! Ты не оправдал моих надежд, Татхенган!
Она плюнула еще раз. Опять промахнулась.
– Стой, где стоишь, или Богиня вернется туда откуда пришла, – рассвирепела паучиха.
Татхенган остановился.
– Хорошо, стою. Давай поговорим спокойно…
Пока паучиха плевалась в султана, я смогла взять себя в руки и немного успокоиться. Сердце сбавило темп ударов, и дыхание стало более ровным.
– Ты умрешь… – прошипела паучиха.
И я вдруг почувствовала, что мы начали опускаться. Султан пытался сохранять хладнокровие, но чем ближе приближалась Зайрай, тем бледнее становилось его лицо. Он не удержался на месте и начал отступать к стене.
Лапы Зайрай коснулись пола. Ее левая рука схватила меня за талию и оттащила в сторону, а правая потянулась к султану.
– Не надо умоляю… – с трудом пробормотал Татхенган.
– Пожалуйста, не убивай его, – дрожащим от волнения голосом проговорила я, увидев как ее пальцы сомкнулись на груди султана. Я зажмурилась, зная, если она сейчас его раздавит, я упаду в обморок. Без султана мне трудно будет найти Нацтера, и как выжить на этой планете, если власть перейдет в другие руки?
– Я убью всех людей на моей планете, ибо они не могут ее спасти! Татхенган, ты тоже умрешь, но… последним. Твоя гордыня помешала Богине выполнить на Дордодотернзисе свою миссию.
– Я спасу твою планету, – искренне пообещала я. – Только повремени убивать людей.
– Осталось мало времени.
– Я справлюсь, клянусь!
Я старалась не смотреть в глаза Зайрай, боясь потерять свою волю. И вообще ее вид вселял в меня смертельный ужас.
– Хорошо, я верю тебе, Лануф.
Она убрала руку от Татхенгана, и приказала ему:
– Приведи сюда заложника!
– Нет! – вскрикнула я, догадавшись, кого она имеет ввиду.
– Иди за ним!
– О, Боже, нет… Если ты его сожрешь, я не стану спасать твой мир! – на грани истерики заявила я.
Татхенган растерялся. Он не хуже меня знал, чем может закончится для Нацтера встреча с Зайрай. Паучиха нетерпеливо толкнула султана к выходу. Он с трудом удержался на ногах.
– Лучше убей меня! – воскликнул он. – Но я не приведу его!
Паучиха засмеялась.
– Я знаю, как мальчишка дорог вам. Татхенган, веди его, или я сама отправлюсь на поиски и тогда не гарантирую, что он останется жив.
Султан посмотрел на меня словно извиняясь, за то что ему не оставалось выбора. Он не хотел смерти Нацтера. Я закрыла руками лицо, желая скрыть слезы.
Вскоре он ушел.
Я попыталась освободиться от захвата паучьей руки. Паучиха отпустила меня, и я упала на пол, больно ударившись коленкой.
– Что ты хочешь с ним сделать? – спросила я.
– Я еще не решила. Хочу посмотреть на него.
– Только не убивай, умоляю…
Паучиха не ответила. Переступая с ноги на ногу, она задумчиво повертела головой.
– Мой верный друг мертв. Не ты ли случайно Воскрешающая?
– Да, это я…
– Оживи его.
Она ухватила пальцами кусок ткани, скрывающий паука, и сорвала его. Я со вздохом поднялась на ноги. Спорить и возражать не имело смысла. В принципе, мне ничего не стоило выполнить ее просьбу.
Когда паук зашевелился, я отвернулась.
– Спасибо, – тихо сказала паучиха. – Он больше, чем мой друг, он мой детеныш.
Тут открылась дверь. Татхенган вел перед собой Нацтера. Парень был с завязанными глазами, но шел уверенно.
Я посмотрела на Зайрай, готовясь к худшему. Паучиха держала в руках детеныша, и улыбалась ему. Взглянув на вошедших, улыбка медленно исчезла с ее лица. Она дождалась, когда оба подойдут ближе, потом усадила детеныша на шею, и обратилась к султану:
– Верни его Богине, и не смей более разлучать! Она вернула мне дитя и надежду, и потому я грубо вмешиваюсь в твои дела, султан. Но запомните, я запрещаю вам покидать мой мир, пока не буду уверена, что он в безопасности. И отныне любой корабль, осмелившийся прилететь на эту планету, не сможет покинуть ее без моего ведома. Я даю тебе время, Лануф, чтобы выполнить клятву. Чтобы вы не забывали обо мне, каждые тридцать дней я буду появляться во дворце. А через шесть месяцев начну убивать людей.
После этого она отпрыгнула в сторону и исчезла в стене.
Татхенган пришел в себя быстрее, чем я. Он начал развязывать Нацтеру глаза.
– Нацтер! – я бросилась к нему и расплакалась, обнимая.
– Лануф, я и не надеялся…
Султан предпочел не участвовать в сентиментальной сцене.
В молельне остались только мы вдвоем.
– Мне тоже не верится, что мы вместе, – сквозь слезы проговорила я.
– Кто с нами говорил?
– Хозяйка планеты. Давай уйдем отсюда.
Мы прошли в гостиную, где могли спокойно поговорить.
– Я боялся, что меня ведут убивать. Султан думал о какой-то жертве для Зайрай. Она и есть хозяйка?
– Да.
Я смотрела на парня, отмечая, что он выглядит слишком бледно. И кажется даже так подумала.
– Ты тоже неважно выглядишь, – заметил Нацтер. – Это из-за нее? Она угрожала расправой?
– Она хочет, чтобы мы спасли ее мир. Я не знаю, что делать. Без Айрена мне не справиться.
– Ты мне расскажешь, что с тобой произошло?
– Расскажу, но не сейчас. Меня трясет от ужаса, и мысли путаются.
Только спокойно поговорить нам не дали. Кто-то настойчиво постучал в дверь.
– Войдите, – разрешила я.
Вошел Татхенган с разносом, на котором стояли какие-то флаконы с разноцветными жидкостями и три бокала.
И опять мое сердце тревожно заколотилось в груди. Неужели он собирается нас разлучить? Я встала, намереваясь преградить ему путь к Нацтеру.
– Сядь, – велел он, ставя разнос на столик.
– Ты же не уведешь его обратно? – с надеждой спросила я.
– Не бойтесь, мне ни к чему гневить Зайрай. Я принес лекарство. Еще никому из живущих в моем городе не приходилось сталкиваться с прародительницей пауков. Это страшное испытание. Лануф, тебе повезло. Только я знаю, насколько крепки твои нервы, и не хочу, чтобы ты испытала послестрессовую депрессию.
Он наполнил два бокала разными жидкостями. Один протянул мне, а другой залпом осушил сам. И увидев, что я не решаюсь испить напиток неопределенного цвета, который не внушал мне доверия, сказал:
– Это успокаивающий настой. Пей, не тяни.
Я вопросительно посмотрела на Нацтера. Паренек кивнул, давая понять, что опасаться нечего. Только после этого я выпила напиток, сморщившись от горького вкуса, и вернула бокал Татхенгану. Потом села рядом с Нацтером, продолжая внимательно наблюдать за султаном.
Он налил еще один бокал, и подал своему бывшему заложнику.
– Пей, только мелкими глотками, не торопись, – потом сел в кресло напротив и внимательно посмотрел на меня. И напомнил: – Ты собиралась идти к себе.
– Я передумала.
– Тебе не надо было возвращаться.
– И что теперь? Разве что-то изменишь?
– Она назвала тебя Богиней, а значит рано или поздно ваша встреча произошла бы.
Он горько усмехнулся, затем встал и прошелся по комнате. Надолго задержался у окна. Мне захотелось уйти к себе. Нацтер понял мое желание, и ответил коротким кивком. Я уже собралась встать с софы, как голос Татхенгана остановил меня:
– Ты не мерзнешь, Лануф?
Я действительно чувствовала легкий озноб, но если бы султан не спросил меня об этом, я не обратила бы на него никакого внимания.