Чарльз Л. Харнесс
Окно Аракнида
Перевод с английского Белоголова А.Б.
Археология 411
Каждое утро, в течение многих лет, сразу после того, как он выключал будильник, и был ли он в кампусе или в поле, профессор Шпейдель позволял себе краткий мечтательный момент.
Он представлял себе список имен:
Жан Шампольон, Розеттский камень, 1822.
Сэр Генри Лейард, Ниневия, 1845.
Генрих Шлиман, Троя, 1870.
Сэр Флиндерс Петри, Египет, 1880.
Сэр Артур Эванс, Кносс, 1900.
Сэр Леонард Вулли, Ур, 1922.
Достопочтенный Жак Дерен, Феррия, 2095.
ДОКТОР РЕЙТЕР ШПЕЙДЕЛЬ, Аракния, 21…
Да!
У него могут быть сомнения и оговорки по поводу некоторых вещей. Он сомневался, что земной каменный век прекратился, а бронзовый век резко начался в 2000 году до нашей эры. Он сомневался, что Египет был старше Шумера. Он сомневался, что города майя погибли из-за истощения местной почвы. Но было одно, что он знал наверняка и в чем не сомневался. И именно ему, и только ему одному, было суждено открыть домашнюю цивилизацию неуловимых Аракнидов. Имя Шпейделя будет внесено в зал славы вместе с другими великими археологами. И от этой славы придет большое влияние и власть, и деньги. Он махнет рукой, и десятки помощников соберут прекрасно иллюстрированные тексты об Аракнии. На стереофоническом фронтисписе он будет скромно опираться на лопату рядом с целым куском изящнейшей аракнидской скульптуры, выполненной, несомненно, из алебастра. Статуя должна будет стоять на черной бархатной скатерти, расстеленной на том самом месте, где ее вытащат из раскопок. Он будет улыбаться. Это будет слабая, очень мудрая, очень уверенная улыбка.
Все было ясно, кроме даты. Сегодня утром, когда он медленно поднялся с раскладушки и стал искать свои тапочки, у него было предчувствие, что он сделает это текущим летом. У него была хорошая группа на этом полевом семинаре. Одно или два исключения; конечно, такие, как у него всегда были в группе такого размера. Но по большому счету, большинство были компетентны. Через пару недель он закончит раскопки здесь, на базовой линии, и пошлет несколько поисковых отрядов в другие вероятные места, где уже были найдены артефакты Аракнидов. Они знали, что искать. Где-то на этой, очень похожей на Землю, планете Феррия находились руины города с настолько развитой технологией, что они посетили все отдаленные солнечные системы местного звездного скопления более трех тысяч лет назад. Но потом, совершенно внезапно, они исчезли, почти без следа.
Это должно было произойти в этом году. Ему семьдесят лет. Департамент собирался отправить его в отставку. Лак-Кер, глава департамента, сказал ему об этом за несколько месяцев до экспедиции. — Нет никаких шансов вам остаться после этого, Шпейдель. В бюджете ничего нет. Извините.
— Но что, если я найду Аракнию в этом путешествии?
— Нет. Ответ все тот же. Во-первых, нет такой вещи, как Аракния. Во-вторых, даже если бы и была, все равно остается вопрос бюджета. В-третьих, вам семьдесят лет.
Ну, не важно. Он тут же написал во все фонды и музеи. Где-то должно быть место для него. Но ответы возвращались один за другим, и каждый из них был ударом ниже пояса. Каждые несколько дней он получал еще один ответ. «Наш штат на предстоящий сезон заполнен».
Боже, это был ад — становиться старым. Тридцать лет назад, когда ему еще только предстояло написать первое издание «Сравнительной археологии», он получил дюжину предложений, когда завершил свою первую экспедицию. Конечно, надежда еще оставалась. Он еще не получил известий от «Интерстеллар Джиографик». Они финансировали Дерена, первооткрывателя этой планеты, пятьдесят лет назад. Он должен получить от них сообщение в любой день. Он дал им три предложения разного масштаба и стоимости, все они были направлены на поиски затерянного города. Третье и самое дешевое предложение состояло в том, чтобы просто запустить орбитальный спутник, чтобы сделать комбинированное фото-гидролокационное сканирование всей планеты с компьютерным увеличением. «Джиографик» была его последней надеждой.
Он включил свет в палатке, быстро побрился, оделся и достал свои записи для утренней лекции. Через несколько минут двойные солнца Алгола вспыхнули над горизонтом, как ядерный взрыв. С другой стороны лагерной улицы было слышно, как началась болтовня. Почему молодые люди так шумят?
Молодежь, казалось, чувствовала себя обязанной шуметь день и ночь. С сигналом отбоя, когда здравомыслящие люди должны были готовиться ко сну, лагерь получал новый прилив энергии. Ночь приносила гитары, концерты, певцов и две луны. Одна большая луна и одна маленькая луна, прыгая и танцуя, вращалась вокруг большой луны. И там было хихиканье, музыка и вальс на лужайке в течение нескольких часов, вероятно, с алкоголем. Ночью он плотно застегивал полог палатки и отказывался осведомляться, что там происходит. Бог знает, что они там делали. Но утром они выглядели свежими и яркими. Вот, что было важно. Ему было все равно, чем они занимаются, лишь бы они были готовы к еще одному плодотворному дню работы на раскопках.
Они заставили его вспомнить его собственные студенческие годы. Он думал о девушках, пиве и застольных песнях. Почему он никогда не женился? Он слишком много времени проводил в поле. Было бы неправильно просить женщину разделить с ним тяжелую жизнь на раскопках. И все же, эти молодые люди сегодня... В группах, которые он приводил сюда из года в год, было много девушек. И несколько супружеских пар. Например, Торины. Девушки, казалось, не возражали против лишенной комфорта жизни. Но, конечно, они изменятся, когда начнут появляться дети. Нет, археология — жизнь не для женщины.
Он задумался о том, как одеваются молодые женщины. Выцветшие синие джинсы туго обтягивали их ягодицы. В его поколении этого бы никогда не сделали. В его студенческие годы девушки в поле носили платья. Как правило, хаки. Иногда, возможно, юбки с разрезом. Времена изменились, а он — нет. Значит ли это, что он действительно стареет? Он должен что-то найти в этой поездке. Не то чтобы это помогло ему в Университете. Следующим летом на курсе будет другой преподаватель, что бы ни случилось. Очень плохо. Он водил сюда группу уже двенадцать лет.
Археология 411. Раскопки на Феррии. Обследование артефактов. Изучение параллельной эволюции Аракнидско-Льяноанской культуры. Три учебных занятия в неделю в течение семестра.
Аракния, где ты?
Он слышал молодые голоса в столовой палатке, в полукилометре от него. О чем они говорили? О нем? Возможно.
Он знал, как они его зовут между собой. Всадник-паук. Они считали его маньяком. Что ж, возможно, так оно и было. Это был единственный способ сделать себе имя в этой области. Возможно, он был похож на капитана Ахава в поисках большого белого кита. Он видел добро и зло только с точки зрения того, что помогало или мешало его поискам легендарной Аракнии. Это допускало кристально чистую мораль. Иногда он просыпался ночью в холодном поту, и ему снилось, что он умер еще до того, как нашел город. Завладеть навязчивой идеей и никогда ее не отпускать. Именно так поступали и другие. И он тоже.
Он мрачно улыбнулся. Пусть они щебечут и болтают, если это то, что они должны делать. Только бы сегодня они нашли один-два артефакта.
Он посмотрел на лагерную улицу. По ту сторону небольшой долины и среди невысоких холмов виднелись разбросанные здания горной компании «Вольфрам Майнинг». Главный инженер учился у него много лет назад. Вчера вечером они вместе сели ужинать в столовой рудника. Инженер сочувственно отнесся к проблемам профессора. — Профессор, все, что вам нужно, это найти этот город, и тогда у вас будет столько славы, что каждый фонд на Земле будет искать вас. Может быть, вы копаете недостаточно быстро. Может вам стоит одолжить один из моих бластаваторов на пару дней. Проходит сквозь твердый камень, как сквозь масло.
Шпейдель рассмеялся. — Я ценю это, Закари. Правда, я признателен. Но мне придется отказаться от предложения. Если мы будем копать быстрее сантиметра в час, то обязательно что-нибудь упустим.
Закари Стоун покачал головой. — Ну, если передумаете, дайте мне знать. Я пошлю машину, куда вы скажете, в любую точку планеты.
— Я... Шпейдель вдруг чихнул и выудил из кармана носовой платок.
— Будьте здоровы! — воскликнул инженер, прищурившись. — Профессор, вы чем-то заразились.
— Чушь. Это всего лишь послеполуденный ветер — мистраль. Начинается на плато Сильва. Течет вниз по долине каждый день. Он высморкался, затем тщательно застегнул куртку вокруг горла.
— Сильва? Вулкан?
— Да, в этой области. Вершина потухла на протяжении многих веков. Потоки лавы образовали плато. Теперь все это покрыто лесом. Там ничего нет.
— Может, нам стоит послать наверх бластаватор? Распахать немного лаву.
— Не стоит этого делать. Аракния не на Сильве. Все признаки указывают на другое место. Мы собрали артефакты в дюжине мест, но ничего на Сильве.
— Может быть, они там есть, но просто засыпаны.
— Тогда мне это не подходит. Я должен найти и каталогизировать вещи, которые я могу найти быстро. Если я ничего не получу от «Интерстеллар Джиографик», это моя последняя поездка. Я должен показать результаты, и я должен отправить мою молодежь туда, где я знаю, что они могут найти что-то.
— Конечно, Профессор. Это ваша возможность показать себя. Просто дайте мне знать, если я смогу помочь.
Хорошо иметь друзей. Но инженер ничем не мог ему помочь. По крайней мере, не на этих раскопках.
* * *
2. Четыреста курганов
После завтрака он закончил свою утреннюю лекцию с маленького помоста в столовой палатке.
— Наша сегодняшняя тема — четыреста курганов, расположенных в двух километрах к северу от нашего лагеря. Как мы знаем, эти курганы аккуратно выстроены рядами, двадцать на двадцать, и состоят в основном из оксида железа Fe2O3. И именно поэтому великий Дерен назвал эту планету Феррией. И тут начинается тайна. Потому что наряду с железом там были обнаружены подозрительные проценты и других металлов. Там были никель, кобальт, вольфрам, молибден, хром. Такие металлы, какие находятся в наших собственных железистых металлических конструкциях. В нашей технике. В наших сухопутных экипажах. В наших морских судах. И, что самое интригующее, в наших космических кораблях. Были ли эти ржавые груды когда-то гордыми кораблями, претендентами на глубины космоса? Я почти уверен, что так оно и было. Но большое количество беспокоит меня. Неужели все корабли аракнидского флота были захвачены на планете какой-то ужасной катастрофой? Ах, что бы мы отдали, чтобы узнать это! И где-то здесь нас ждет ответ.
— Было высказано предположение, что эта область действительно была затерянным городом, и что эти груды были домами. Невозможно. Железные дома? Нет. И всего четыреста домов? Неприемлемо. И не складские помещения и не склады. Нет, это были космические корабли. Откуда мы это знаем? Рядом с участком четырехсот курганов находится бетонный перрон, величиной в несколько гектаров. Как и вся эта территория, он покрыт пятнадцатью сантиметрами вулканического пепла. В прошлом году мы позаимствовали у фирмы «Вольфрам» бластаватор с дистанционным управлением и соскребли покрывающую породу на двухметровой дорожке, вплоть до бетонных площадок. Мы взяли образцы верхнего покрытия бетона и собрали несколько хороших радиоизотопов щелочноземельных силикатов. Таким образом, мы даже можем идентифицировать их ядерную топливную смесь. И не только это, по изотопным остаткам мы можем датировать их последний взрыв. Радиологическая лаборатория в Университете выдает эту дату как три тысячи, плюс-минус триста лет, до настоящего времени. Это прекрасно совпадает с данными других известных посадочных площадок на четырех других планетах, включая две на Земле, то есть одну в Северной Сахаре и одну в Калифорнии. Студенты, только представьте себе эти чудесные исследования событий, происшедших тридцать веков назад. Они взлетели с этого самого места, всего в нескольких километрах, и приземлились на нашей родной планете. Вы можете почти видеть их. И затем... Он неуверенно понизил голос. — А затем они исчезли. Больше никаких полетов на Землю, никаких исследований, нигде. Они исчезли в одночасье. Почему? Какая страшная беда постигла их? Ну, может быть, на этот раз мы узнаем это.
— Ну а теперь хватит болтать. Давайте приступим к работе! Тем не менее, через час профессор обнаружил, что произносит еще одну речь.
— Уже было сказано... (и тут профессор намеренно процитировал самого себя) — что археология — это процесс разрушения.
Группа участников семинара бросила лопаты и сита и собралась вокруг ученого.
— Да, разрушение, — мрачно продолжал профессор. — Но мы имеем в виду сознательное разрушение. И не забудьте про атрибут. Это... — он указал на траншею Джона Торина, — осознанное разрушение?
Группа смотрела на молодого студента с тайным сочувствием. Это будет плохой день для него.
— Льяноанцы, — продолжал профессор, — построили здесь стену. Стену из обожженных солнцем глиняных кирпичей. Затем стена рассыпалась, как это делают другие такие стены. Надвинулась пустыня и покрыла все вокруг. И вот спустя четыре тысячи лет мистер Торин приходит со своей лопатой и роет прекрасную траншею. И прокапывает ее прямо через стену. Мистер Торин, это разрушение, но это не осознанное разрушение. Могу я спросить вас, сэр, почему ваша траншея не остановилась, когда она подошла к стене?
— Наверное, сэр, потому что текстура стен была такой же, как и почва. Я просто не видел линии, где кончалась почва и начиналась стена. Кирпичи, в первую очередь, были сделаны из почвы пустыни, и я думаю, что они под воздействием атмосферы превратились обратно в почву.
— Значит, вам следовало быть особенно осторожным, а, мистер Торин? Ну, тогда можете ли вы теперь показать классу стену, которую вы пронзили с таким энтузиазмом?
Торин вспыхнул. Его ткнули носом в его работу. Слава богу, освещение было в самый раз. Он с трудом различил полоску чего-то толщиной около дециметра. Но он знал, что если бы профессор не сказал ему, что она там, он бы ее пропустил. Он опустился на колени и показал на границу.
— Отлично. А теперь, давайте, поменяемся. Он осторожно взял лопату из рук студента и дал ему копательный нож. — Теперь вы приступайте к определению стены. Продолжайте, класс.
Торин вздохнул. Он надеялся, что это не послужит примером для полевой работы. Он был рад, что жена не присутствовала при его унижении. К счастью, сегодня Корет печатала отчеты в палатке администрации.
И этот укус с ножом. Как бы говоря ему, что ему нельзя доверять ничего такого грубого, как лопата.
Он философски сжал челюсти и начал рубить. Он не знал, как ему удастся проложить траншею шириной в метр по всей длине стены, используя только ручной нож. Лопата была единственным способом сделать это. Но он не собирался снова рисковать, действуя лопатой. Профессор может отправить его домой. Несмотря на то, что он специализировался в контрольно-измерительном оборудовании, ему нужно было это 3-х часовое занятие в песчанике. Он должен был закончить эту производственную практику. Нет, он не мог рисковать, вступая в конфликт с профессором.
***
Раскопки чередовались с лекциями.
— На скале в Тассилин, в Северной Сахаре, на нашей родной планете, высечен наскальный рисунок фигуры в скафандре. Кто были эти существа? Профессор окинул взглядом собравшуюся группу, сидевшую на земле вокруг костра, и его взгляд упал на Джона Торина.
Торин знал его реплики наизусть. — Скорее всего, Аракниды, — пробормотал он.
— Совершенно точно — Аракниды, мистер Торин. И подобные знаки есть в Туларе, в регионе Калифорнии. А откуда взялись Аракниды, мистер Торин?
Торин терпеливо сносил это. — Откуда-то отсюда, с Феррии.
— Да. Вполне определенно. Откуда-то отсюда, с этой самой планеты. Мы уже обнаружили здесь несколько их ракетных площадок. Мы нашли здесь их артефакты и фрагменты их статуй. У нас есть четкое представление о том, как они выглядели. Довольно маленькие паукообразные люди, со щупальцами. И точно так же, как мы ездим на лошадях, они ездили на мохнатых двуногих существах… Льяноанцы. Мы установили это по рисункам на керамике. Мы предполагаем, что здесь находится их родной город, который я назвал Аракния. Наша главная цель на этом семинаре — найти Аракнию.