Офицер повел их по усыпанной гравием дорожке к строению из волнистого железа. Он отпер дверь, щелкнул выключателем, и они вошли. В центре комнаты стоял семифутовый фанерный тетраэдр.
— Я думала, что МВ — это просто каркас из трубок, — сказала Элизабет.
— Настоящая штука именно такая, — объяснил Инман. — То, что вы видите здесь, — это просто тренажер, чтобы познакомить вас с управлением. Мы хотим свести к минимуму использование реальной вещи. Вы слышали о теории «пробоя пространства»?
Элизабет кивнула. У одного из ведущих физиков Министерства обороны была теория, что МВ может преодолеть пространственно-временной барьер лишь ограниченное число раз. После этого МВ работать не будет.
— А где же настоящая машина? — спросил Пеллар.
Элизабет уже поняла это. У дальней стены стоял невзрачный кожаный саквояж. По ее расчетам, если трубы каркаса развинтить на четверти и упаковать вместе с батарейным блоком и компьютерной консолью, то все это должно было поместиться в этот саквояж.
— Она в безопасном месте, — уклончиво ответил Инман. Он распахнул дверь тренажера и включил маленькую лампочку дневного света. Они присоединились к нему внутри.
— Здесь достаточно места для трех путешественников и этих двух чемоданов, — сказал он. — Один чемодан может вместить разобранный тетраэдр, включая консоль и аккумуляторную батарею. Другой чемодан предназначен для материалов, которые вам понадобятся для вашего снятия показаний. Взгляните, — попросил он Элизабет, — достаточно ли одного чемодана для ваших нужд?
— Хм. Переводчик ЭВМ и принтер прекрасно вместятся, но с нашим блоком питания может возникнуть проблема с местом. Как вы думаете, мы могли бы использовать батарею МВ?
— Какая мощность вам понадобится? — спросил Инман.
— Сто ватт, вероятно, на два-три часа.
— Батарея МВ может легко обеспечить это. А теперь давайте продолжим. Я уверен, что вы оба знаете теорию изобретения. Она основана на процессе холодного синтеза Аризонского университета. В этом процессе тяжелая вода преобразуется до гелия - четыре и выделяет тепло. Просто, а? На самом деле все не так просто. Оказалось, что при синтезе исчезало больше тяжелой воды, чем можно было бы объяснить восстановлением гелия - четыре. Аса Грин, наш изобретатель, обнаружил, что потеря идет в реальное антивещество гелия - четыре, которое не было обнаружено, потому, что аппарат синтеза отправлял его в прошлое. В интересах эффективности и управления Грин разработал четырехгранный каркас из серебряных труб. Тяжелая вода циркулирует в каждом частичном участке трубы. Для управления макроскопическим движением он использует кристалл черного оксида урана, связанным с консолью и каркасом электрическим проводником. Для тонкой настройки он использует оголовье, — он указал на венец из тонкой золотой тесьмы, также соединенным с консолью. Таким образом, «водитель» поддерживает постоянный контакт с процессом синтеза в серебряных трубках.
— А на что именно похож этот «постоянный контакт»? — спросила Элизабет.
— Это визуальная вещь, — сказал Инман, — переживаемая образами, созданными в затылочной доле головного мозга. Что-то вроде удара по голове и видения звездочек, только боли нет, и вместо звездочек ты видишь движущиеся геометрические узоры. Вы играете в шахматы?
В прошлом году она заняла первое место на открытом чемпионате округа Колумбия, но осторожно ответила: — Я знаю ходы.
— И я тоже! — вмешался Пеллар.
— Отлично. Взгляните на это так: время движется в квантах — мысленно воспринимается как основания шахматной доски. Каждый момент отличается от следующего изменением положения «шахматных фигур» на основаниях. Когда вы стоите в МВ и приближаетесь к месту назначения, может показаться, что фигуры сгущаются вокруг центральной точки, как пешки и фигуры, защищающие короля в шахматах. Это зависит от вас, чтобы выбрать конечную точку во времени. Совсем как перекрестье в центре мишени, или конь, организующий спёртый мат. Если вы хороший шахматист, у вас не будет проблем с управлением МВ. Итак, давайте начнем.
— Сначала я, — заявил Пеллар.
Инман слабо улыбнулся, протягивая адвокату маленький черный кубик уранинита, а затем золотой ободок. Оба были прикреплены к консоли изолированными проводами. — Готовы?
— Готов.
Раздался резкий металлический щелчок, когда Инман закрыл треугольную дверь. Пеллар дернулся. — Эй! Он уронил черный кристалл. — Вы же не сказали, что будет такой звонок!
Инман усмехнулся. — Попробуйте еще раз, мистер Пеллар. На этот раз закройте глаза и представьте, что вы классный мастер, играющий вслепую.
Пеллар попробовал еще несколько раз, добился спорного результата, и затем передал оголовье и кристалл Элизабет.
Она всё поняла за считанные секунды. Она спросила Инмана: — Когда мы будем возвращаться, будем ли мы использовать такую же технологию?
— Нет. Вернуться гораздо проще. Вам не потребуются оголовье или кристалл. Вы просто захлопните треугольную «дверь» и возвратитесь назад. Вы резко остановитесь в точном времени и месте вашего старта. Он посмотрел на них обоих и улыбнулся. — Думаю, что мы подготовились к встрече с Флоренцией.
* * *
4. Флоренция
Элизабет, Пеллар и полковник пили капучино под навесом открытого кафе на площади Синьория.
Пеллар то и дело поглядывал на часы. — Ларви опаздывает.
Инман пожал плечами. — Вы его знаете?
— Только по репутации.
— То же самое. Очевидно, он мастер по снятию показаний. Я изучил все его прошлые дела, которые смог найти. Он умен, хитер, опасен, скользок, коварен.
— Да, — искренне сказал Пеллар. — Хороший бар.
Инман посмотрел через стол на Элизабет. Его рот дернулся.
Она слабо улыбнулась ему в ответ. Она знала, что Инман настоял, чтобы она прошла обучение МВ вместе с Пелларом и стала членом группы путешествий во времени. Пеллар отчаянно сопротивлялся, и, в конце концов, они пошли на компромисс. Пеллар умел управлять машиной. Она будет языковой связью с Леонардо и другими флорентинцами.
— Это, может быть, наш приятель, вон, он идет через площадь, — сказал Пеллар. — Да, это Ларви.— Он встал и помахал рукой.
Элизабет внимательно наблюдала за приближающимся адвокатом. Ему было около сорока, его волосы редеют, но седины нет. Широкая улыбка. Слишком широкая, решила она.
Пеллар представил их друг другу. Он объяснил и извинился за присутствие Элизабет: — Она говорит на средневековом итальянском языке. Что-то вроде гида.
— «Пусть так и будет», — подумала она. Они перешли к делу. Следующая остановка — у костюмера.
***
— Одежда должна быть простой, но элегантной, — объяснила Элизабет. — Для вас парни, туники и трико, с гражданскими фуражками и мягкими кожаными сапогами. Туники могут быть из шелковой парчи, прошитой золотой нитью, с меховой отделкой на манжетах и воротниках. Также рекомендуются соответствующие плащи. Я буду носить серый шелк, покрывающий множество нижних юбок, с одной нитью жемчуга. Все эти вещи доступны на местном уровне.
— Для костюмированного бала в посольстве? — вежливо спросил менеджер магазина.
— Что-то в этом роде, — сказала Элизабет. Она наблюдала, как двое мужчин прихорашивались в примерочной комнате. У Пеллара была хорошая фигура. Его ноги красиво обтягивали облегающие колготки — колготки, скорее похожие на женские колготки, только из более тяжелого материала. Дизайн туники был поистине изысканным: красные розы, вплетенные в светло-голубой фон, и вышитые золотыми и серебряными нитями, а также бриллианты и жемчуг. Наряд дополняли туфли от Гуччи из мягкой черной кожи, а тунику — большая золотая пряжка. Пока они смотрелись, портной накинул поверх адвоката длинную, до колен, накидку и повернул его лицом к зеркалу.
— «Впечатляет», — подумала Элизабет.
Ларви был одет точно так же. Он перевел дух и сделал пируэт, как балетный танцор.
***
Некогда площадь Черного Лебедя, а теперь стоянка на пятьдесят машин, была должным образом расчищена и закрыта на ночь. Теперь команда МВ под покровом темноты установила большую парусиновую палатку и принесла два чемодана. Под критическим взглядом Элизабет, Пеллар открыл чемодан с разобранной машиной, и начал собирать ее заново. Полковник Инман, молча, наблюдал за происходящим. Через двадцать минут, после нескольких возгласов и проклятий, все было готово. А теперь последняя проверка фонариком двух ее спутников. Одежда, шляпы, плащи — все в порядке. Далее, дорожный чемодан. Она расстегнула кожаные ремни, подняла крышку и отодвинула в сторону бритвенные принадлежности и запасное белье. Переводчик ЭВМ, видеокамера — всё было на месте. — «Все ли готово»? — спросила она себя. — «Необязательно». Она встала и повернулась лицом к мужчинам. — Я думаю, мы должны убедиться, что ЭВМ находится в рабочем состоянии.
— Я уже проверял, — сухо ответил Пеллар.
— Здесь?
— Нет, еще в Вашингтоне.
— С тех пор она несколько раз летала на самолете и ездила на такси.
— Если это так вас беспокоит, — пробормотал Пеллар, — давайте. Проверьте еще раз.
Она, молча, вынула блок из чемодана, затем открыла отделение для хранения МВ, достала блок питания, подключила его к боковой панели ЭВМ, и щелкнула выключателем. На передней панели переводчика вспыхнул зеленый светодиод. — ЭВМ, — сказала она, — вы в рабочем состоянии? Peritaliano?
Из корпуса раздался хорошо поставленный баритон. — Да. Я готов. Possochiederlechi è?
— Я не думаю, что мы встречались. Io sono la signorina Elizabeth Gerard.
— Ах, Signorina Gerard, sono molto licto di fare la sua conoscenza.
— Grazie. Считаете ли вы себя компетентным, чтобы обеспечить патентное показание под присягой на итальянском языке?
— Si.
— Прекратите, Элизабет, — прорычал Пеллар. — Машина работает. Пошли!
— Да, — ответила она. — Увидимся позже, мистер ЭВМ.
— Arrivederci, signorina.
Она вытащила вилку из розетки и все переупаковала. — Джентльмены, — сказала она двум адвокатам, — вы можете войти. Она подошла к ним, передала фонарик Инману, взяла незажженный керосиновый фонарь из консоли МВ, и огляделась в поисках трутницы с кремнем и кусочком стали. Она нашла их, сделала несколько резких ударов в сторону, и получила множество искр, ни одна из которых не зажгла открытый фитиль. Она сделала паузу, расстроенная.
— Эй, без проблем, — сказал Ларви. Он вытащил зажигалку, щелкнул ею и прикоснулся пламенем к фитилю. Она выхватила у него зажигалку и сунула ее в поясную сумочку. — Ей-богу, Ральф, — задумчиво произнесла она, — если вы сделаете это в 1500 году во Флоренции, вам, наверное, поставят памятную доску.
— Мемориальную доску? Он неуверенно улыбнулся.
— Дощечку. Там будет написано: «Здесь мы сожгли английского колдуна Рафаэля Ларви».
— Ой. Извиняюсь.
Она закрыла треугольную дверь, которая отозвалась удовлетворительным щелчком. — Ладно, Кутберт, действуйте. Адвокат натянул обруч на лоб, подключил его к консоли, и начал настраивать циферблаты.
В полутьме она украдкой поглядывала на Пеллара и Ларви. Неужели они так же напуганы, как и она? — «Вполне вероятно», — подумала Элизабет. Она глубоко вздохнула. Ей показалось, что за серебряными трубками она различает смутные очертания полковника. Он продолжал выцветать и увядать.
В это мгновение Инман, палатка, и все, что находилось за пределами тетраэдра, замерцало и исчезло.
* * *
5. Где 1503 год?
Она наблюдала, как Пеллар изучает циферблаты с очевидной компетентностью. Дни проносились мимо, как свет стробоскопа. Задержка сетчатки глаз вскоре слила все в серые сумерки.
Она наклонилась вперед и посмотрела на три циферблата хронометра: год... день... час. 1575 год... 1570... 1565 год... 1560. — «Пока все идет хорошо», — подумала она. Но... он замедляется? Нет, Кутберт, не останавливайся здесь. Он почти остановился! Вода просачивается внутрь! Она громко крикнула ему в ухо: — Кутберт, не останавливайся! Шевелись!
Толчок, много воды. — Кутберт, — завопила она, — ты попал в Великий Потоп 1558 года. Продолжай двигаться! Если вы здесь остановитесь, мы утонем! Она поспешила к задней части тетраэдра и вытащила аккумулятор из воды.
Потребовалось мгновение, чтобы сообщение дошло до него; затем старший помощник ускорился так быстро, что у Элизабет даже голова закружилась.
— Слишком быстро, Кутберт, — крикнула она. — Вы промахнетесь!
— Заткнись! — крикнул он. — Я управляю! Но, наконец, он замедлился до остановки.
Они посмотрели сквозь серебряные прутья. Было раннее утро. Площадь была пуста. За исключением одного... человека, который лежал лицом вниз в нескольких ярдах от них.
— Тсс... Она приложила палец к губам, призывая к тишине. Она прислушалась. Нигде ни звука. Она понюхала воздух. Он был кислым, тошнотворным.
Она снова посмотрела на тело и ее горло сжалось. Она выдавила из себя скрипучий вопрос. — Кутберт, вы уверены, что мы находимся в нужном временном интервале?
— Да, наверное, — пробормотал он.
— В каком году? Проверьте свой хронометр.
— Проверьте сами, если вам так интересно.
— «Какой идиот», — подумала Элизабет. Она вернула блок питания на место и уже собиралась двинуться к панели хронометра, когда заметила движение на площади.
Это была крыса, и она направлялась к ним. Тем временем Пеллар, возможно под влиянием тремоло в ее голосе, вернулся к инструментам.
— Тысяча триста сорок восемь, — ответил он. — Теперь вы счастливы?
Ее спокойствие поразило ее. — Кутберт, вытащи нас отсюда.
— Может, нам стоит выйти и осмотреться, — беспечно отозвался адвокат.
— Черт возьми, Кутберт, вы меня слушаете? Тысяча триста сорок восьмой год — это год Черной Смерти. Полгорода погибло. Это один из мертвых, вон там. Чума распространяется блохами на крысах. Как и та, что идет сейчас сюда. Там! И она показала пальцем.
— Кутберт, — настаивал Ларви, — давай убираться отсюда к чертовой матери! Пеллар с открытым ртом уставился на приближающегося грызуна.
— Ну, Кутберт? — слабо вымолвил Ларви.
Элизабет бесшумно скользнула к Пеллару, сняла с его головы оголовье управления и натянула его себе на голову. Он не протестовал. Она сомневалась, что он понял, что она взяла верх. Она быстро настроила индикаторы. Начала появляться шахматная доска. Сначала медленно. День. Еще один день. Потом все быстрее и быстрее. Вспышка, вспышка, мерцание, мерцание. Неделя, месяц. Быстрее. Год.
Она представила себе, как поперечные волоски выстраиваются в линию в ее затылочной доле. Правильный год. 1503-ий. Она посмотрела на панель хронометра. Правильный месяц. Апрель. А потом нужный день и в нужный час — за несколько минут до рассвета.
Они были там. Она отсоединила кабель, но оставила золотой обруч на голове. Пеллар бросил на нее полный ненависти взгляд.
* * *
6. Черный Лебедь
Она высоко подняла фонарь и посмотрела сквозь серебряный каркас на темную площадь.
Нигде никакого движения. Никакого звука. Очень скоро это изменится. Рассвет настигнет ее через несколько минут. Стража откроет городские ворота. Улицы начнут заполняться людьми и повозками. Она посмотрела на мужчин. — Все чисто, ребята. Давайте двигаться! Она держала фонарь, пока двое мужчин развинчивали трубки и загружали их в чемодан МВ. — Хорошо, теперь, давайте, разбудим содержателя гостиницы. Она погремела ручкой огромного, обитого железом входа.
— Эй, она заперта!— пожаловался Пеллар. — И что теперь?
— Мы постучим. Она подняла бронзовый молоток, болтавшийся на цепочке, нашла примерный центр металлической тарелки и сильно ударила по нему. Дверь задребезжала и запела от удара, и площадь содрогнулась. Она снова постучала. И еще раз.
В самый разгар последнего штурма дверь рядом с тарелкой открылась, и оттуда выглянули два мутных глаза. Скрытый рот проскрипел: —Nonc'estanza... nonc'estanza... va... va... va! Мест нет... уходите!
Она сунула руку в карман и достала свежеотчеканенный золотой флорин. Другой рукой она держала фонарь. Монета сверкнула.
— Нам понадобится весь первый этаж, — твердо заявила она по-итальянски. Она знала, что по местному обычаю это означает второй этаж.
— Все занято... — булькнул трактирщик. Но его глаза не отрывались от монеты.
—Quanticlienti? — спросила она. Сколько гостей?
—Otto. Восемь.
— Сколько за каждую ночь с каждого?
— Сорок сольдо.