– Чего тебе надо?
– Хочешь знать, как отметил Рождество я? Сначала отрубил башку монстру. Затем проделал то же самое с его хозяином.
– Тебе нужны деньги? Возьми. Правда, сегодня был паршивый денек, так что тебе, блин, не повезло. А рождественскую выручку я уже отнес в банк.
Насколько я знаю Касабяна, он всегда любил драматические эффекты. Поэтому я не могу удержаться, чтобы не поразить его выходкой в духе Винсента Прайса[16].
– Мне не нужны твои деньги, Кас. Мне нужна твоя душа, – говорю я и выхожу на яркий свет, чтобы предстать перед ним во всей красе.
Это вызывает именно тот эффект, на который я рассчитывал. Рот его широко распахивается, но он не может выдавить ни звука. Одна из рук поднимается, чтобы прикрыть раззявленное отверстие, как бы в попытке прервать беззвучный вопль. Выпучив глаза, он отступает на шаг от прилавка.
Простите меня – и Бог, и Люцифер, и все ваши ангелы, как верхние, так и нижние, – но это просто дико смешно. Это как съехать с американских горок.
– Захлопни пасть, Кас. Ты стал похож на надувную овцу из рекламы в порножурнале. – Я стою примерно в десяти футах[17] от прилавка, позволяя ему вдоволь собой налюбоваться. – Помнишь, что ты подарил мне на Рождество? Правильно! На то самое, которое было одиннадцать лет назад. Я говорю об осуждении на вечные муки. От такого подарка избавиться непросто.
Он опускает руки вниз и хватается за прилавок, словно пьяный, пытающийся решить, как лучше падать – лицом вперед или спиной. Я покрепче берусь за электрошокер.
– Не переживай. Я знаю, что в этот раз для меня нет подарка. Но я приготовил кое-что охеренное для тебя, Кас. Давай, присядь на колени к Санте, и я тебе всё покажу.
Я делаю маленький шажок поближе к прилавку, а Касабян соответственно от него. И в этот момент он делает самое смешное, что можно себе представить: он поднимает одну руку и в ней оказывается револьвер – кольт»«Миротворец» сорок пятого калибра. Любимое оружие Уайетта Эрпа[18]. Он всаживает мне в грудь и живот пять-шесть пуль, безнадежно портя такой, казалось бы, прекрасный момент.
Я падаю на колени, в глазах темнеет. Электрошокер валится за спиной на пол, вслед за ним оседаю и я. Легкие пытаются втянуть в себя воздух. Сердце напряженно бьется. Оба внутренних органа, кажется, изрядно озадачены случившимся. Смерть окутывает меня мягкостью и теплотой, как свежее пуховое одеяло, только что вынутое из сушки. Наконец сердце останавливается.
ЧТО-ТО СТРАННОЕ произошло со мной, когда я был в Нижнем Мире. Меня стало трудно убить. Оказавшись там, я стал первым и единственным живым человеком, ступившим в Ад. Я стал чем-то вроде циркового уродца. «Заплатите доллар и увидите Джимми – мальчика с собачьим лицом». Позже, когда им надоело лупить меня, разглядывать и выставлять напоказ, как породистого пуделя, они решили, что будет забавно посмотреть на мою смерть. Они заставили меня драться на арене, и это постепенно переросло в довольно значимое мероприятие. Представьте себе Суперкубок, проводящийся каждую неделю-две.
Естественно, такое место, как Ад, и такая штука, как арена, не могут обойтись без жульничанья. Адские жители не любят проигрывать даже больше, чем люди. Почти перед каждым боем появлялся подкупленный тренер или прислужник с каким-нибудь хитрым маленьким подарком. То мне давали специальное оружие, то какие-нибудь адские снадобья. То шептали в уши дьявольские заклинания. Конечно, это помогало в какой-то степени, но не делало из меня Супермена. Меня резали ножом и кололи пиками. Меня сжигали. Однажды меня разорвал пополам гигантский краб, истекавший огнем и оравший мучительными голосами всех сожранных им душ. Мои ребра и череп истирались в кашу.
Но я не умирал.
Понятия не имею, что влияло – заклинания, снадобья, Царская водка или моя безупречная жизнь, – но я менялся. С каждым разом, когда я должен был умереть, но не умирал – я делался сильнее. Это означало, что следующая атака будет жестче, быстрее и безжалостней, чем предыдущая. Через некоторое время я стал с нетерпением ждать новых побоев. Они меняли меня, и каждое изменение означало приобретенный иммунитет к той или иной атаке. В конце концов я стал Грязным Гарри из плоти и костей, покрытый непробиваемой броней.
К тому времени, когда представители господствующего в Аду класса – в лице демонов старой школы и новопрославившихся извергов – решили, что подошла пора от меня избавиться, было уже слишком поздно. Я развился до такой степени, что стал заниматься более интересными делами, чем простые убийства на арене. Я начал подрабатывать в Аду в качестве киллера-фрилансера, а это значило, что я получил защиту от сил гораздо более темных, чем заурядные черти с хвостами и вилами.
Но, с другой стороны, до сегодняшнего дня в меня еще ни разу не стреляли.
– Старк? – услышал я голос Касабяна в миллионе миль от меня. – Это правда ты? – Он тихо и нервно хохотнул. – Мейсон обосрется!
Я выбрасываю левую руку в сторону, хватаю револьвер за еще теплый барабан и прижимаю его к полу. Жирный палец Касабяна застрял внутри спусковой скобы, поэтому толстяк опускается вслед за оружием. Тем временем моя правая рука ныряет внутрь сапога и вынимает оттуда черный костяной нож. Я слегка приподнимаюсь и описываю ножом плавную дугу. Голова Касабяна отделяется от шеи, падает на пол и откатывается в сторону, как тыква. Тело валится на пол.
Отрезанная голова Касабяна вопит из-под стойки со свежими диснеевскими фильмами:
– Господи Иисусе! Бл…ь, я мертв! – Это качественный вопль. В Нижнем Мире я стал своего рода знатоком по воплям, и этот, поверьте, один из самых лучших. – Я умер! Я умер!
Пошатываясь, я встаю на ноги, поднимаю за волосы визжащую дыню Касабяна, засовываю «Миротворца» в джинсы и хватаю освободившейся рукой лежащее тело за лодыжку. Если хотите избавиться от улик в такой ситуации, то прежде всего нужно утащить тело. Возможно, вы подумаете, что проще всего перебросить тело через плечо, как поступают пожарные, но поднимать безвольный организм – это все равно что бороться с двумя сотнями фунтов[19] желе. Оно дергается, двигается и всячески отказывается оставаться там, где его поместили. Тащить тело по полу, конечно, медленнее, но не так изнурительно.
Я волоку Касабяна вверх по лестнице. Голова его по-прежнему вопит благим матом, а тяжелый торс бьется о ступеньки позади нас.
Весь второй этаж – одно большое помещение. Оно огромное, с хорошим большим окном на одной из стен, но практически без мебели. Здесь есть кровать, пара стульев, большой цветной принтер и стол, заваленный магнитофонами и DVD-резаками, – эдакий маленький видеопиратский заводик. Я бросаю тело у двери и ставлю голову на рабочий стол. Револьвер кидаю на кровать. Касабян продолжает визжать, как банши, что, в общем-то, недурно для парня, у которого больше нет легких.
Я подтягиваю стул и сажусь прямо перед ним. Выкопав сигареты из окровавленного теперь пиджака Брэда Питта, я закуриваю одну и выдыхаю в лицо Касабяна дым.
– Чуешь запах? Это значит, ты не умер.
Он прекращает орать и смотрит на меня. Затем замечает свое тело на полу и начинает вопить снова. Я медленно и глубоко затягиваюсь и еще раз выдуваю густое облако канцерогенного дыма ему в лицо.
Он замолкает и начинает наконец ко мне присматриваться.
– Старк? Ты же умер.
– Скажи мне, Кас, каково это – очнуться в самой ужаснейшей ситуации, какую можно себе представить? Правда, в отличие от меня тебе повезло – ты хотя бы знаешь, почему это случилось.
– Да пошел ты на х…й! Самым хитрым себя возомнил? Ты используешь магию. Скоро о том, что ты здесь, узнают все Саб Роза, включая Мейсона. А он тебя убьет!
Я фыркаю, имитируя звук неправильного ответа в игровом шоу.
– Плохая попытка, жирный. Этот нож не засоряет эфир и не оставляет магических следов. Он уникальный – чисто технология «стелс». Более того – он не убивает своих жертв, пока я ему не разрешу.
– Господи, что ты наделал!
– Господь отлучился по делам, Кас. Ты беседуешь со мной.
Он глядит на меня большими задумчивыми глазами:
– Я думал, ты умер. Когда ты исчез, мы все подумали, что ты умер. Неужели то, что сделал Мейсон, сработало?
– Я остался жив и провел одиннадцать лет в Аду. Так что да, сработало.
– Неужели ты сумел это вынести? Значит, Мейсон был прав…
– В смысле?
– Он сказал, что за всю жизнь встретил только одного по-настоящему великого прирожденного мага.
Наверное, мне это должно польстить.
– Похоже на Мейсона. В смысле звучит как комплимент. Но на самом деле он зовет меня великим только для того, чтобы самому выпендриться.
Я отворачиваюсь, делая вид, что проверяю комнату, но в действительности мне нехорошо. Места, куда попали пули, обожжены и кровоточат, и я почти уверен, что у меня сломано несколько ребер. Скорее всего к утру все заживет, но гулять сегодня мне уже не захочется. И уж, конечно, я не стану доставлять Касабяну удовольствие тем, что покажу, как страдаю от боли.
– Видимо, это правда. Ты выжил среди демонов и вернулся обратно.
– Меня вернуло желание сломать тебе шею. Тебе и всем остальным.
Внутри начинает закипать застарелый гнев, но я не хочу терять над собой контроль. Это слишком сильно напугает Касабяна, и тогда он станет бесполезным для допросов. Надо перевести дыхание. Я не смогу ничего планировать, если начну бегать и выть, как бешеный пес.
– К твоему сведению, я не пользовался магией в Нижнем Мире. Там наша магия выглядит как посмешище. Она ни хрена не работает. С таким же успехом ты можешь выкрикивать рецепты пирожных. – Чтобы успокоиться, я глубоко затягиваюсь сигаретой. – Я забыл почти все, что мы делали в Круге, но внизу освоил пару новых трюков. Это Адская магия. Каждый ее элемент будто специально создан для того, чтобы заставить тебя плакать.
– Ты убьешь меня?
– А ты разве не заметил, что я отрезал тебе голову? Если бы я хотел тебя сегодня убить, ты бы уже умер.
– Зачем ты пришел за мной? Из-за девушки?
– Пока что я не хочу о ней говорить.
Пока что я не могу о ней говорить.
– Чего тебе нужно, а?
– Мне нужны вы все. Все, кто помогал Мейсону сбросить меня вниз.
– Я ничего не делал.
– Верно. Ты просто был там. Ты знал, что произойдет, но стоял и ничего не делал.
– Мы не знали, что произойдет.
– Но ты был в курсе, что Мейсон собирается от меня избавиться.
Касабян пытается что-то сказать, но все время отводит глаза.
– Что он тебе обещал?
– Солнце и луну. Все мечты сбываются, если стоять в стороне и держать язык за зубами. От такого предложения было трудно отказаться.
– Поэтому ты согласился. А потом Мейсон тебя кинул, и ты оказался здесь. Вот ведь неожиданность! Так и быть, из всех членов Круга тебя я убью последним.
– Но почему?
Он хмурится так, будто мое нежелание убивать его первым оскорбило его чувства.
– Потому что ты жопоголовый. Ты третьесортный маг и второсортный человек. Мейсон и остальные допустили тебя к алтарю только по одной причине: ты – балласт на всякий случай.
– Значит, ты собираешься найти остальных членов Круга и хочешь, чтобы я тебе помог?
– Я много чего хочу. Но могу начать и с этого. – Я слегка ерзаю на стуле, пытаясь найти удобное положение, не травмирующее ребра. Получается не особо. – Так и где теперь тусят крутые пацаны?
– Ты спятил? Ты представляешь, что они со мной сделают, если я тебе расскажу?
Находясь в Нижнем Мире, я многое узнал о том, что такое правильные угрозы. Раздуй их до гигантских размеров. Сделай их шокирующими. Никогда не обещай никому надрать задницу. Сообщи, что собираешься выдернуть язык, залить жидкий азот в глотку, вытащить внутренности ледорубом и засунуть их между стеклопакетами, превратив окно в аквариум. Но угрозами следует разбрасываться с осторожностью. Многие – как демоны, так и люди – совершенно не видят берегов, и угрозы порой приходится приводить в действие. Нечасто, конечно, но с такой вероятностью всегда приходится считаться.
– Хочешь знать, что я с тобой сделаю? – спрашиваю я тихим ровным голосом. – Видишь вон то туловище? Я утащу его в самую темную и глухую часть Гриффит-парка и оставлю на съедение койотам.
– Прошу, не надо!
– Тогда рассказывай. Где Мейсон?
Мейсон являлся лидером нашего магического круга, и он, подобно Капитану Кенгуру, сделал меня своим «Мистером Зеленые Джинсы»[20]. Мейсон был очень талантливым магом и никогда не упускал случая нам об этом напомнить. Практиковал он магию ради денег. По крайней мере, вел себя так, будто для него это главное. Но, по правде говоря, никто из нас не знал, чем он занимается вне Круга. Разве что, только Паркер. Они были близки. Паркер – типичный бандит с телосложением боксера и зачатками магических способностей, делающими его довольно опасным. В этом человеке Мейсон разглядел для себя хорошие возможности и превратил его в своего домашнего питбуля. С тех пор руки Мейсона всегда оставались чистыми, поскольку Паркер с радостью проливал за него чужую кровь.
Кроме того, Мейсон взял за правило звать меня Джимми, поскольку мое полное имя – Джеймс. Никто никогда не называл меня «Джимми», я этого просто не допускал. Я всегда был Старком, оставляя личное имя для употребления в семье. Но Мейсон каким-то образом его узнал.
– Издеваешься? Неужто я похож на человека, который до сих пор общается с Мейсоном? Я впариваю порнуху и Шварценеггера недоумкам, – говорит Касабян. – Я даже не помню, видел ли его вообще с той ночи, и, признаюсь тебе, несказанно этому рад. С тех пор как тебя не стало, эти демоны – или кто там они? – зарядили его силой. Он теперь как Супермен. Нет, скорее как Халк. Он изменился прямо у нас на глазах. Кожа, кости… все тело стало очень странным. Он как бы светился, и под его кожей бегали мерзкие бугры.
– Похоже, они нашпиговали его небиро.
– Что такое небиро?
– Паразиты. Они живут за счет энергии того, в ком поселяются. Единственная причина, по которой носитель не умирает сразу, – в том, что небиро выделяют сверхъестественную энергию. Проще говоря – они срут магией. И эта магия поддерживает жизнь в хозяине, который питает своих паразитов. Демоны лопают эту мерзость, как попкорн. Не знал, что их используют и для людей.
– Что бы с ним ни произошло, но он уже не прежний Мейсон. Теперь он и Мейсон, и что-то еще. Теперь он ведет себя так, будто превратился в старшего брата Бога – в человека, который ворует деньги у Бога, угоняет его машину и трахает его девушку. Вот что такое теперь Мейсон. Он стал парнем, который не боится даже Бога. И он ушел, забрав Паркера с собой.
Я знаю, что он говорит мне правду. Таким же странным образом, как само собой возникшее в голове имя Карлос в «Бамбуковом доме кукол», я знаю, что Касабян говорит мне правду. Не очень здо́рово знать что-то и не понимать, каким образом оно попало в голову. Позже я обязательно с этим разберусь.
Я стряхиваю пепел с сигареты и засовываю ее в рот Касабяну. Он затягивается несколько раз и, кажется, немного успокаивается. Потом я кладу сигарету в пепельницу на столе. Не хочу докуривать то, к чему он прикасался.
– Ближайшие несколько дней у меня к тебе будет много вопросов. Возможно, недель. Сколько бы это ни заняло времени. Будь откровенен, ничего не скрывай, и я верну тебе твое тело.
– Торчать здесь и ждать, пока за мной придет Мейсон? Не сделка, а мечта.
– Поработай со мной, и он здесь не появится.
Глаза Касабяна становятся пустыми. Он будто смотрит вдаль – на что-то такое, что не вижу я.
– Да, ты прав, – говорит он. – Я жопоголовый. Все наши получили власть, деньги и легкую работу. А меня выкинули. Я потерял всё.