– А что потом? – поинтересовалась Софи. – Снова сотрете им память?
– Настолько далеко я не заглядывал. И тебе не стоит, – он коснулся ее руки. – Знаю, тебе было больно узнать, что ты стерта, поэтому понимаю, почему не хочешь переживать это снова. Но…
– Дело не только во мне, – перебила Софи, замолкая, чтобы подобрать слова и объяснить то, что она начала постепенно осознавать. – Моя семья уже замешана в этом, хотим мы того или нет. И мне кажется, они должны знать. Может, они поступили бы по-другому, когда услышали «Незримых», будь они в курсе, что за ними могут прийти. Сами подумайте. Моя сестра смогла заглушить мысли так, что Гетен ее не нашел – но только потому, что вы дали ей возможность понять язык, на котором он говорил.
– Да, но подсознательное знание языка – это не то же самое, что сознательное знакомство с нашим миром. Как, по-твоему, им держать такой секрет в тайне и жить нормальной жизнью? Как они воспримут то, что их ребенка удочерил кто-то посторонний?
– Не знаю, – честно сказала Софи. Как же вся эта неразбериха ее раздражала. – Но мне кажется, что просто стереть им память уже не поможет.
Алден откинулся в кресле.
– Да. Пожалуй, не поможет. Но сейчас нет времени об этом думать. У нас в соседней комнате спит одиннадцатилетняя девочка, которая только что обнаружила, что все ее знания о мире – ложь. Ты сама помнишь, каково это – а тебе не пришлось смотреть, как твоих родителей похищают. Ей нужен кто-нибудь, способный объяснить, что происходит. А мне нужно, чтобы ты убедила ее жить именно здесь, ведь ей тут будет просто прекрасно – так и есть. Скажи, что будешь иногда заходить, но, в основном, будешь занята поиском и возвращением ее родителей.
– Вы серьезно думаете, что она будет просто сидеть, пока я ищу семью?
– Учитывая ограничения ее расы, выбора не будет. И ты уверена, что хочешь подвергнуть ее такой опасности?
Нет.
Особенно, если замешана мама Кифа.
– Возможно, если ты поможешь сестре понять, насколько жестокими могут быть «Незримые», она будет рада безопасному укрытию, – предложил Алден.
– Конечно, ведь когда слышишь, что твои любимые люди в опасности, всегда хочется сидеть и ничего не делать.
Алден вздохнул.
– Я и не говорил, что будет легко. Но я не сомневаюсь: ты придумаешь, как ее убедить. Софи, пожалуйста, – добавил он, когда она раскрыла рот. – Знаю, ты отвыкла обращаться ко мне за помощью. Но раньше ты доверяла мне в подобных ситуациях. Я долго думал, как вам с сестрой будет лучше. Она не может свободно прыгать. Не может защищаться. Не может даже полностью осознать тонкостей нашей повседневной жизни – что уж говорить о том, что само ее нахождение в нашем мире незаконно. Она будет только мешать, ограничивать: вы не сможете выбирать, куда пойти и как путешествовать, и под вашей защитой окажется человек – причем, очень уязвимый. Тебе и так придется разрываться между школой и…
– Школой? – перебила Софи. – Вы думаете, мы не успеем до начала учебы?
– Я… считаю, что лучше подготовиться, это не быстрый процесс – просто на всякий случай.
Софи прижала руки к животу, борясь с тошнотой.
– Я не вернусь в Фоксфайр, пока не найду семью.
– Мне кажется, зря. Твоя учеба и так пострадала из-за изгнания и увеличения каникул – не говоря уже о том, сколько всего ты пропустила, пока восстанавливалась после всевозможных травм. И Фоксфайр введет ускоренную программу, когда обучение возобновится, поэтому наверстывать упущенное станет сложнее. Обещаю, пока вы будете в школе, все остальные – включая меня – будут всеми силами искать твою семью или готовиться к противостоянию «Незримым». Вот оно, преимущество ордена. У всех своя жизнь, и они передают товарищам бразды правления, пока сами занимаются своими делами. У вас с друзьями все так же. Но давай отложим наш спор на будущее – если мы вообще к нему вернемся. Сейчас нам важно убедить твою сестру остаться здесь, где ей будет безопасно, спокойно, и где ее не найдут.
И снова: раздражающе убедительные аргументы. Но она обязана придумать, как почаще видеться с сестрой. Может, она…
– Я ощущаю, как ты думаешь, – перебил Алден. – И, если найдешь альтернативу, я открыт предложениям. Но пока нам нужно придумать, как убедить твою сестру, что все будет в порядке, пока она живет здесь.
– А вдруг нет? Вдруг мои родители…
Договорить она не смогла.
Алден склонился ближе, заправляя прядь волос ей за ухо.
– Мы оба знаем, я не могу обещать, что впереди лежит легкий путь. Но что я могу обещать, так это то, что ты сильная и со всем справишься.
Софи понимала, что он пытается ее подбодрить.
И у него получилось. Вот только…
– Иногда так надоедает быть сильной.
– Я тебя не виню. За последние несколько лет ты пережила больше, чем многие Древние за всю их долгую жизнь. Из-за этого приходится взрослеть слишком рано и взваливать на плечи ответственность, с которой дети твоего возраста не должны сталкиваться. Я не могу просить тебя продолжать, но… единственная альтернатива – сдаться, и…
– И тогда они победят, – закончила за него Софи.
Она поглядела на лебединую шею, огибающую монокль, и мысленно повторила клятву, произнесенную, чтобы его получить.
«Я всеми силами буду помогать нашему миру».
– А где мы вообще? – спросила она, переводя тему на ту, от которой не сбивалось дыхание.
– Вот как ты думаешь, какое место по своей природе лучше всего подходит для человека? Подсказка: это город, куда Совет редко приходит, потому что до него неудобно добираться.
– Вы принесли нас в Атлантиду?
– Да. И коту путешествие отнюдь не понравилось.
Софи не сдержала улыбки, представляя, как Алден спускается на дно океана в огромной воронке, удерживая вырывающегося Марти. Неудивительно, что от рукавов остались одни клочки!
Изначально Атлантиду построили в честь союза между эльфами и людьми, как место, где обе расы могли жить вместе и учиться друг у друга. Но несколько тысяч лет назад люди попытались захватить власть, и древний эльфийский Совет счел, что самым разумным решением будет исчезнуть. Поэтому они накрыли город воздушным куполом и затопили огромным цунами, оставив процветать в тайне под водой, пока люди забывали о существовании эльфов.
– Вы уверены, что прятать мою сестру в городе – хорошая идея? – спросила Софи, вспоминая оживленные улицы и каналы, которые видела, когда здесь бывала.
– Пока она не выйдет из дома, никто ее не найдет.
Софи вновь уставилась на гладкие стены без окон. Они поблескивали и были на самом деле довольно красивыми.
Но комната все равно казалась тюрьмой.
– Квартира большая, – заверил Алден. – И достаточно роскошная, чтобы сделать жизнь твоей сестры максимально удобной. Я также взял на себя смелость принести ее вещи из человеческого мира.
– Но чем она будет заниматься целыми днями?
– Чем пожелает. С ней будут опекуны. И животные. И Передатчик, так что вы сможете связываться, когда захотите. Еще я попросил сделать запас книг и игр. А Квинлин с Ливви будут приходить и учить ее сложной истории эльфов и людей
Да уж, вот это веселье…
Софи уже хотела озвучить свое недовольство, но тут зацепилась за одно из имен.
– Квинлин Сонден? Телепат, к которому вы меня приводили, когда я попала в Забытые города?
Алден кивнул.
– Фактически, это его квартира, хотя официально он живет на пятидесятом этаже. Он построил этот дом – вместе с защищенным этажом, где располагается его офис, – чтобы помогать мне с работой, которую нужно прятать от чужих глаз. Никто не станет твоей сестре таким преданным защитником, как Квинлин. А его должность главного менталиста позволит следить, не начал ли Совет что-то подозревать.
– Но вдруг моей сестре будет неприятно жить с каким-то незнакомым мужчиной? Особенно учитывая, что Квинлин не особо… милый.
За спиной раздался веселый смех, и Софи, развернувшись, увидела изящную темнокожую женщину, стоящую в узкой арочной двери, схватившуюся за бока в приступе хохота. Чтобы успокоиться, ей пришлось несколько раз судорожно вздохнуть.
– Да уж, милым я бы своего мужа точно не назвала.
– Бывшего мужа, да, Ливви? – поправил резкий голос из коридора.
Улыбка Ливви угасла, и она отступила, пропуская Квинлина в комнату. Он выглядел именно так, как помнила Софи: темнокожий брюнет с волосами до плеч и с резкими чертами под стать выражению лица. Все такой же невероятно красивый – как и все эльфы. Но выглядел он очень сурово.
– Вообще-то, «бывшим» ты официально так и не стал, – парировала Ливви, откидывая тоненькие косички, вплетенные в волосы. – Не хотелось развязывать драму. Поэтому если не хочешь самостоятельно заполнять документы и признавать нашу партию провальной, по закону ты застрял со мной.
Кажется, они говорили про развод – и Софи никогда не думала, что в Забытых городах он есть. Эльфы полагались на невероятно жесткую систему подбора пар, в которой те, кто отказывался подчиняться, клеймились «дурной партией» и до конца жизни сталкивались с презрением, как и их дети. Это была одна из немногих причин, по которой эльфы сталкивались с предрассудками. Их не волновали деньги и цвет кожи. Но плохие партии – и бесталанные эльфы – считались позором, несмотря на всю нечестность и необоснованность предубеждений.
Квинлин тяжело вздохнул, опуская плечи, и обернулся к Алдену.
– Мне кажется, не стоит впутывать Ливви. Я сам справлюсь…
– Ой, сколько прошло? Тридцать секунд? – перебила Ливви. – А мы уже пришли к «Я сам все сделаю»? Вот и разгадка, почему я от тебя ушла!
– А ты едва продержалась тридцать секунд без споров, – огрызнулся Квинлин. – Теперь ты понимаешь, почему я не пытался тебя вернуть.
Ливви сощурилась.
– Если бы я хотела, чтобы меня вернули, ты бы бегал за мной и молил о прощении.
Алден кашлянул.
– Может, поговорите об этом, когда останетесь наедине?
– Не останемся, – сообщила ему Ливви. – Я буду жить здесь, а он – внизу, и видеться мы будем только в присутствии девочки.
– У нее есть имя, – сказала Софи, хотя не знала, как сестре больше хочется называться – Натали или Эми. – И вот так она будет жить? Сидеть взаперти и слушать, как вы двое ругаетесь?
– Нет, – одновременно заверили Алден, Квинлин и Ливви.
– Прости, – добавила последняя. – Я давно тут не жила, и возвращаться странно. Но мы с Квинлином умеем притворяться, что между нами все хорошо.
– И… пожалуй, с Ливви твоей сестре будет спокойнее, – тихо признал Квинлин. – Она сможет составить ей компанию, пока я работаю.
– И наоборот, – добавила Ливви. – Хотя я буду работать в основном здесь. Собираюсь провести твоей сестре полную детоксикацию и избавить ее тело от человеческих химикатов. Заодно проведу полный осмотр.
– Вы врач? – спросила Софи, вспомнив, что Элвин проделал с ней то же самое, когда она впервые попала в Забытые города. Да и в улыбке Ливви было что-то очень знакомое.
Все встало на свои места, когда Ливви вновь откинула косички и среди густых волос сверкнули драгоценные синие бусинки. Софи ахнула.
– Вы Микстура!
Глава 3
– Ая все думала, когда до тебя дойдет, – сказала Ливви-Микстура, – похлопав Софи по голове. – Хотя, стоит признать, я не особо скрывалась.
Микстура носила только цветные карнавальные маски, прикрывавшие верхнюю половину лица, – далеко не такая серьезная маскировка, как у остальных членов «Черного лебедя», скрывающихся за разнообразным причудливым камуфляжем. И все же, разглядывая полные губы и мягкий круглый нос Ливви, Софи сомневалась, что узнала бы ее, не привлеки она внимание к своим косичкам.
– Погоди, – вмешался Квинлин. – Что за Микстура?
– Насколько я понимаю, врач, работающий с «Черным лебедем», – сказал Алден, внимательно изучая Ливви.
Квинлин застыл.
– Ты с «Черным лебедем»?
– Сюрприз? – ответила Ливви, и Софи не поняла, гордится та или нервничает.
Воцарилась тишина – настолько продолжительная, что перешла из неловкой в удушающую.
– Да, вот такого поворота событий я точно не ожидал, – наконец сказал Алден. – Но «Черный лебедь» давно доказал свою непредсказуемость. И… ты спасла жизнь моему сыну, Ливви, я перед тобой в неоплатном долгу.
Во время далеко не идеального проникновения в Изгнание грудь Фитца проткнул усик огромной многоножки. Если бы Микстура не остановила кровотечение и не вывела яд из организма Фитца, он бы не выжил.
– Ты ничего не должен, – заверила Ливви. – Это просто моя работа.
– И давно ты этим занимаешься? – резко поинтересовался Квинлин.
Улыбка Ливви угасла, и она расправила плечи.
– Ладно, если ты настаиваешь… Я принесла клятву примерно через год после свадьбы. И вот эта вздувшаяся жилка, – она указала на его лоб, – та самая причина, по которой я ничего не сказала.
– Я имею право злиться, что мне врали… – он посчитал на пальцах, – … почти восемнадцать лет! – закрыв лицо дрожащими руками, он тяжело опустился в кресло. – Восемнадцать лет.
– Мне всегда было интересно, догадывался ли ты, – тихо сказала Ливви. – Видимо, нет.
Квинлин рассмеялся так холодно, что по коже Софи побежали мурашки.
– Восемнадцать лет, – повторил Алден. – Ты, наверное, стояла у самых истоков.
– На самом деле, «Черный лебедь» существует куда дольше, чем вы думаете, – ответила Ливви. – Но Форклу понадобилась помощь с «Лунным жаворонком», и…
– Ты участвовала в проекте «Лунный жаворонок»? – одновременно перебили Алден с Квинлином.
– Ты знала, да? – спросила Ливви у Софи.
– Ну, стоило бы догадаться.
Софи знала, что когда-то Микстура состояла в Коллективе «Черного лебедя». А еще знала, что она помогла им восстановить способности Софи после неудачного прыжка. Один раз Микстура даже проговорилась, что была причастна к появлению таинственной аллергической реакции, которая проявилась у Софи в детстве – но ей до сих пор не было известно, что именно произошло в тот день. Мистер Форкл стер воспоминание, и так его и не вернул.
– Ты правда участвовала в проекте? – пробормотал Квинлин, глядя на Ливви так, будто впервые ее увидел.
– Форклу понадобилась медицинская экспертиза, – пояснила Ливви. – Хотя я слабо разбиралась в генетике. Но над ней он работал в основном с Каллой.
Еще одно имя, выбившее из Софи дух.
Калла была одной из гномов Аллювитерре, и она решила пожертвовать жизнью, чтобы спасти свой народ от смертоносной чумы, которую наслали «Незримые» с ограми. Теперь от Каллы осталось лишь прекрасное дерево – Панейк, растущее на пастбищах Хэвенфилда и покрытое розовато-сине-фиолетовыми цветками, несколько которых сейчас лежали у Софи в кармане. Потеряв мистера Форкла, она постоянно носила с собой пригоршню целебных цветов. Скорее всего, они бы его не спасли, но она будет до конца жизни жалеть, что не было шанса попытаться.
– Я подготавливала эмбрион Софи к пересадке ее человеческой матери, – продолжила Ливви, – и проверяла, точно ли тело матери примет ребенка, как собственного.
Софи съежилась. Ливви говорила так, будто она была каким-то отпрыском инопланетянина.
– Почему вы выбрали моих родителей? – спросила она, вспомнив разговор «Незримых», подслушанный сестрой. – В них было что-то особенное?
– И да, и нет. Они были особенны тем, что в них не было ничего особенного, если ты понимаешь, о чем я. Нам нужно было, чтобы в человеческом мире тебя никто не заметил, поэтому мы искали семью, которая бы не воспользовалась твоими умом и красотой ради собственного блага. И они должны были быть добрыми и любящими, чтобы тебе жилось спокойно и безопасно. А Форклу особенно понравилось недоверие твоей матери к человеческой медицине – так было меньше шансов, что тебя начнут пичкать химией.
– И все? Никаких других причин? – надавила Софи.
– Если они и были, Форкл держал их при себе. А что? – спросила Ливви.
– Похоже, это важно. Кто-нибудь из Коллектива может знать?
– …Возможно.
Софи не упустила заминки.
Но мысли Алдена были заняты куда более важным открытием.