– Держите, – Парис протянул каждому нечто наподобие черных выпуклых очков, состоящих из двух каменных пластин с тонкой прорезью, – не снимайте в течение первой недели, чтобы глаза привыкли к солнечному свету.
У всех в руках находилось по тугому тюку, набитому сушеным и вяленым провиантом разных сортов. Только у Рамухана их было два – один с едой, другой наполнен различными амулетами и талисманами.
– Да освещают ваш путь Вечерние Звезды.
С этими словами Парис закрыл решетку, отделявшую вход в широкий желоб с платформой. По краям железного диска, на котором и стоял отряд новоявленных охотников, вспыхнули вереницы огромных рун и иероглифов. Невидимая сила потянула площадку, оставляя подземный город все ниже и ниже под ногами.
Хаджар держал ладонь у рукояти клинка и, надев очки, смотрел на далекую белую точку в вышине черного колодца.
Поднимались в абсолютной тишине. Лишь изредка, постаравшись, можно было различить нервное сопение мальчишки Салифа. Хаджар так и не удосужился выучить его имя.
Примерно через десять минут довольно быстрого подъема Хаджар прикрыл глаза и улыбнулся. Лицо обдул пусть сухой, но такой приятный ветер. Поверхность была уже близко.
Еще через столько же времени площадка остановилась, из нее выдвинулись огромные штыри, и руны погасли.
– Идемте, – сказал Рамухан.
Он толкнул вперед ставни из полупрозрачной слюды, сквозь которую и прорывался свет. Ветер тут же вторгся внутрь. Он поиграл с фенечками бедуинов, висевших на слегка отросших за два месяца волосах.
В этот раз, оказавшись на вершине горы, сокрытой облачностью, Хаджар уже не ощущал того восторга, что прежде. Белые кучевые, кружившие вокруг со степенностью неподвижных гор облака. Близкое, иссиня-черное небо. Если присмотреться, можно было даже различить звезды. Из-за разряженной атмосферы слегка кружилась голова, но не более.
Чего не скажешь о жителях подземного города. Рамухан раздал всем (нацепил и сам) по широкой красной полоске ткани. Прикрепив ее к переносицам, горожане (в том числе Салиф с юношей) задышали намного свободнее.
Для Эйнена происходящее выглядело вполне резонным, а вот Хаджар опять плохо понимал, что происходит.
– Видимо, ты тоже не в курсе об истинном пути развития, – протянул вставший рядом Глен.
– А ты мне хочешь что-то рассказать?
Бывший враг, а ныне – член отряда изогнул бровь и надменно хмыкнул.
– Мне эти знания слишком дорого обошлись, чтобы делиться ими с кем-либо. Но скажу так – этот самый “истинный путь”, будь он действительно истинным, не был бы предан забвению в наших королевствах.
Хаджар посмотрел на пытавшихся отдышаться ведьм и колдунов. Действительно, может, он и не мог делать то же, что и они, и не понимал техник Шакара и иже с ними, но был в ладу с собственным телом.
– Куда больше меня волнует вопрос, – Эйнен подошел к краю скалы и вгляделся в бездонный ковер из облаков, – а как мы отсюда спустимся?
Кариса на это только улыбнулась. Оно подошла к входу в подземный город и коснулась каменного выступа. С глухим эхом отодвинулась в сторону часть стены, обнажая нишу, заполненную какими-то шарами.
Рамухан помог ведьме вытащить содержимое ниши. На поверку это действительно оказались шары из разноцветных лоскутов ткани. Каждый диаметром примерно в метр.
– Неужели вы хотите сказать? – Хаджару сложно было выговорить свое предположение.
– А ты боишься высоты? – Губы Тилис растянулись в кровожадной усмешке.
Рамухан каждому протянул по шару.
– Направьте в него поток энергии и держитесь крепче.
Демонстрируя на собственном примере, Рамухан просунул руку в веревочную петлю и обернул ее вокруг запястья. Убедившись, что все крепко зафиксировано, он выпустил поток рыжеватой энергии. Та, будто вода в кувшин, утекала в шар, делая его все больше и больше, пока ноги Рамухана не оторвались от земли и ветер не понес его в сторону облаков.
– Поторопитесь! – донесся приглушенный сомкнувшимися над головой облаками голос.
Все с той же кровожадной усмешкой Тилис схватила шар и спрыгнула со скалы, попутно задев Хаджара плечом. Следом за ней последовала и Кариса. Он взяла с собой мальчишку, у которого попросту не хватило бы энергии, чтобы преодолеть спуск на артефакте. Хотя вернее будет сказать – под ним.
Салифа взял с собой Глен, у которого тоже не возникло проблем с необходимостью лететь среди облаков на надутом энергией тряпичном “мячике”.
– Ты знаешь, – Эйнен развязал тюрбан и, обмотав его вокруг пояса, вдел в рукоять, схватившись за нее так же крепко, как утопающий за протянутую палку, – иногда мне кажется, что лучше было бы потратить все сбережения, но купить билет в караван дворян.
Хаджар еще раз взглянул в бездонную пропасть и шумно сглотнул. Мыском ноги он столкнул с обрыва камешек. Не для того, чтобы услышать эхо, а просто успокоить свои нервы. Этот прием ему подсказал еще Неро в тот день, когда они взбирались по перевалу Синего Ветра.
– Подожди меня, – чуть заикаясь, попросил Хаджар.
Так же, как Эйнен, он перевязываться не стал, а просто вдел руку в петлю. Та довольно сильно врезалась в запястье, но эта боль была даже желанной. Действовала успокаивающе и позволяла отвлечься от не самой приятной перспективы.
– На счет три, – предложил Эйнен.
Хаджар кивнул и выкрикнул:
– Три!
Схватив друга за плечо, он спрыгнул вниз. Ожидая привычного рывка чуть ниже пупка, Хаджар сильно удивился, когда он буквально “пошел” по облакам. Ни тряски, ни звона ветра в ушах, ничего, что свидетельствовало бы о стремительном падении.
Тканевый шар вполне успешно справлялся со своей задачей. Он медленно спускал ношу все ниже и ниже.
Холодные, влажные облака лизнули пятки. Эти ощущения оказались намного реалистичнее того сна, в котором Хаджар сражался то ли с тенью Травеса, то ли со своим собственным “я”.
Вскоре промозглость облаков сменилась на жаркий ветер. Даже на такой высоте в Море Песка все еще царило настоящее пекло. Пусть и не такое невыносимое, как у самих песков.
К тому же вид, открывшийся взгляду Хаджара, стоил того, чтобы провести два месяца в каменном мешке. Огромные просторы пустыни сверху действительно выглядели как переливающееся золотом море. Барханы походили на волны, барашками с них срывалась песчаная пыль.
Слишком красивое зрелище, чтобы не быть им плененным и не обмануться кажущейся безмятежностью. Кто, как не Хаджар, был знаком с опасностями этого региона.
Повернувшись к Эйнену, Хаджар хотел что-то спросить, но понял, что островитянина в данный момент лучше ничем не донимать. Тот, схватившись за петлю обеими руками, что-то тихо шептал. Видимо, молился своей Великой Черепахе или вовсе – праотцам.
Спуск с горы, стоявшей среди огромных барханов, занял не больше пятнадцати минут. Видимо, артефакт был не так прост, как казался на первый взгляд.
Внизу Хаджара и Эйнена уже ждали остальные участники экспедиции. Они навьючивали подготовленных заранее верблюдов стадии вожака. Высокие, крепкие, те выглядели так, будто были способны пересечь всю пустыню несколько раз и при этом даже не вспотеть.
Всего их было четырнадцать. Связанные в длинную вереницу, они спокойно паслись и ели… песок. Выглядело это несколько неправдоподобно, но тоже – удивительно.
– Выбирай любого, – Рамухан кинул Хаджару тряпичное “седло” и вернулся к своим делам.
Как и в случае с шаром – Хаджар бы предпочел перемещаться на своих двоих, но понимал, что это, увы, невозможно. В итоге его выбор пал на самого маленького и даже кажущегося хилым верблюда. Именно этот фактор и стал решающим. Хаджар счел, что в случае чего сможет с ним справиться.
– Ну, здравствуй. – Хаджар погладил махину по жестким, шершавым ноздрям.
Верблюд ответил тем, что боднул Хаджара в плечо. Так сильно, что тот едва устоял на ногах.
– Выдвигаемся! – скомандовал Рамухан, забравшийся на идущего в авангарде могучего зверя.
Хаджар выругался, быстро накинул седло между горбов и залез на широкую спину. Их отряд одновременно с тем, как солнце начало клониться ко сну, отправлялся на поиски мифической библиотеки.
Глава 355
За неделю пути ничего существенного не произошло. Разве что с лица пропали очки и теперь Хаджар мог свободно взирать на окружавшие его песчаные просторы. Настолько свободно, насколько позволяла белая повязка на лице. Она закрывала нос, рот и уходила под воротник кафтана.
В последнее время участились песчаные бури, а их отголосками служили пылевые волны. Ничего страшного для крепкого организма практикующего, но постоянно кашлять – перспектива не из радужных.
Отряд шел в практически полной тишине. Каждого одолевали его собственные думы. Лишь изредка Глен советовался с Салифом, а потом они вместе общались с Рамуханом и негласный, но очевидный глава отряда менял или сохранял направление движения.
Пустыня на подобное молчание отвечала собственным безмолвием. Все те же величественные барханы величиной с макушку высокого дерева. Порой маленькие оазисы, шириной не больше деревенской площади. В таких не попадались ни караваны, ни бедуины. Просто потому, что сегодня этот оазис мог радовать путника холодной водой и тенью от растительности, а завтра на его месте уже мог возвышаться очередной бархан.
Пустыня была непредсказуема. Почти так же, как Эйнен.
– Слышит Великая Черепаха, я уже скучаю по подземному городу, – вздохнул островитянин.
– Еще недавно ты скучал по пустыне.
Эйнен ехал впереди, и потому Хаджар не видел его эмоций. Но что-то ему подсказывало: на каменном лице островитянина сейчас отобразилось нечто, похожее на “закатил глаза”.
– Человек всегда скучает по тому, чего у него нет, – ответил Эйнен и замолчал.
Вплоть до самой ночи отряд вновь шел в тишине. Рамухан и Глен сверялись с картой, нарисованной Салифом. Мальчишка о чем-то общался с Тилис, что неудивительно – они быстро нашли общий язык. Судя по косым взглядам, сошлись на почве общей ненависти к одним и тем же людям.
Кариса же попросту загорала.
Ведьма, впервые в жизни оказавшаяся на поверхности, разделась едва ли не догола. На ней из одежды осталась только легкая набедренная повязка из полупрозрачной ткани.
Облокотившись на горб верблюда, она купалась в солнечных лучах. Несмотря на безжалостно палящее светило, ее кожа лишь бронзовела, покрывая загаром, а никак не ожогами.
Наверняка связано это было с ее близостью к духу огня или как там Парис описывал особенности своей подчиненной.
По первости на нее все глазели, включая даже Рамухана и Салифа, но теперь, по прошествии времени, не обращали внимания.
К радости Хаджара и Эйнена, истомившихся от безделья, к ночи восьмого дня отряд все же добрался до самого опасного региона Моря Песка. По словам Салифа, прожившего на этом свете достаточно, чтобы считаться кладезем знаний, место это называлось Сердцем Демона. Весьма пафосно, но внешне подходило на все сто процентов.
Хаджар, уже видевший несколько чудес природы, вновь не смог сдержать возглас удивления. Они стояли на гребне бархана и смотрели вперед.
Позади, за спинами, простиралась пустыня. Волны барханов захлестывали друг друга. Укутанные светом звезд и луны, они слегка мерцали и создавали иллюзию, будто под ногами лежат несметные горы сокровищ.
Впереди же виднелись все те же барханы. Вот только они не светились и не мерцали. Будто поглощая тот небольшой свет, что могла предоставить ночь, они были черными. В небе же довольно часто сверкали молнии. Красные, будто кровь, они змеились по небосводу, оставляя за собой неприятный запах гари.
Будто сжигали что-то в вышине.
– Надо ж…
Мальчишку, собиравшегося протянуть руку, чтобы взять немного черного песка, остановил Рамухан. Сделал он это пинком ноги. Парнишку подняло, крутануло несколько раз и отшвырнуло от границы. Четкое разделение песка служило индикатором того, где заканчивается Море Песка и начинается Сердце Демона.
– Жить надоело? – прорычал Рамухан, нависая над подростком.
Никто, даже Салиф, не собирался останавливать главу отряда.
– Я ничего такого не сделал! – утирая сопли, цедил сквозь зубы мальчик.
– Ты чуть не оставил Салифа без помощника! – не унимался Рамухан. – Или ты предлагаешь нам таскать вещи старика и помогать ему справлять нужду?
От указания на не самые лестные обязанности щеки мальчика покрылись краснотой. Вовсе не от стыда, а от бессильного гнева.
– Рамухан, – Тилис, спустившись с верблюда, подошла к непосредственному начальнику, – не думаю, что мальчик тебя понимает. Как, возможно, и другие.
Она смерила Хаджара очередным, полным презрения и злобы взглядом.
– Показываю. – Рамухан сдернул с головы мальчика тюрбан и швырнул его в сторону черного песка.
Как только ткань пересекла границу, отделявшую одну местность от другой, небо прочертила очередная красная молния. За доли мгновения спустившись с высот, она превратила тюрбан в горстку пепла.
Но куда больше Хаджара поразил тот факт, что песок, в который она ударила, даже не оплавился. Напротив, будто голодный зверь, он распахнул “пасть” и поглотил молнию, став немного, но чернее.
– Что за отрыжка демона? – на балиумском выругался Глен.
Хаджар не мог его в этом винить. Сам он, только мысленно, выругался едва ли не на всех языках, на которых знал ругательства. А после нескольких лет общения с Неро знал их даже больше, чем порой мог вспомнить.
– Встаем лагерем у подножия бархана, – скомандовал Рамухан. – Салиф, ты со мной, остальные можете отдыхать. К утру я сделаю нам проход и мы приступим к заданию. Надеюсь, все готовы к тому, что нас ждет по ту сторону завесы.
– Завесы, – как-то заторможенно повторил Эйнен.
Хаджар взглядом спросил у товарища, что тот имел в виду. Эйнен тоже взглядом ответил, что не сейчас.
Следуя приказу главы, отряд разбил лагерь у подножия. Мальчишка, который, помимо помощи старику, выполнял функции оруженосца, поваренка и кострового, развел огонь, повесил котелок и уже начал кашеварить.
В прямом смысле.
Причем кашу, которую он делал, отказались бы есть даже рядовые из Лунной Армии. А бывали времена, когда приходилось затягивать пояса потуже и питаться разве что не вареной травой.
Охотники уходили налегке и потому много провианта не брали.
Когда все расположились на спальниках или покрывалах и приступили к “ужину”, Хаджар прошептал Эйнену:
– Ты что-то знаешь о завесах?
Островитянин подул на ложку, попробовал кашу, скривился, но проглотил. Гурманом он оказался еще тем.
– Только то, что они не возникают самостоятельно.
– Что ты имеешь в виду?
Эйнен покосился на товарища.
– То и имею, – ответил он. – Завесы кто-то накладывает. Обычно на сокровищницы или тайные библиотеки. И чтобы войти, нужно либо разбираться в искусстве печатей и взломать завесу, либо обладать ключом.
Конец ознакомительного фрагмента.