– Ко мне начинают возвращаться воспоминания. Других… жизней. – Я стараюсь казаться безразличной. Правда все еще выглядит неестественной, какой-то неправильной. – Откуда ты узнал, что я здесь?
– Нашел это на территории дворца. – Пока мы спешим по жутко тихим коридорам, он достает что-то из кармана плаща и передает мне. Мой журнал.
– Не стоило это носить с собой, – говорю я дрожащим голосом. – Кто-нибудь мог увидеть тебя с ним и понять, что ты мне помогаешь.
– Подумай, Джулс, – говорит Лиам, опуская журнал обратно в нагрудный карман куртки. Он замедляет шаг, открывая дверь справа от нас. Мы проскальзываем в еще один тихий коридор, вдоль которого на большом расстоянии друг от друга находятся двери. Жилые комнаты. В любой момент одна из этих дверей может распахнуться, и тогда мы пропали. Остается лишь молиться, что все гости празднуют внизу. – Есть еще одна причина, по которой я могу тебя искать. История гласит, что ты убила моего брата. Никто не считает нас союзниками.
По спине пробегает холодок, когда до меня доходит значение его слов. Каро и Айван думают, что Лиам хочет мне навредить. Небезосновательно. Он должен ненавидеть меня. Я не убивала Роана, но он был бы жив, если бы не я и моя детская влюбленность.
Лиам молчит, пока мы не добираемся до верхнего уровня, отделанного серебряным и голубым плюшем. На стенах гобелены, изображающие историю Семперы. Я плетусь за Лиамом, а мимо меня проходит жизнь Королевы: искусно сплетенные сцены битв с лужами блестящей крови, которые в приглушенном свете выглядят совсем уж нереальными.
Фигура на одной из картин привлекает мое внимание. Мужчина средних лет сидит на черном коне и держит зелено-золотой флаг, пока вокруг него бушует битва. Серебристый пес гордо стоит у его ног. Мужчина достаточно неприметен, не считая выражения его лица: даже в миниатюре он выглядит скучающим.
Я останавливаюсь и машинально подношу руку к гобелену. Но внезапно далекий смех женщины возвращает меня к реальности, и я спешу за Лиамом.
Ближе к концу коридора он достает ключ и толкает меня за синюю дверь. Мы проскальзываем внутрь, и я наконец вздыхаю от облегчения.
Это комната аристократки, с разбросанными платьями и побрякушками, свидетельствующими, что кто-то провел часы за примеркой одежды, которую потом бездумно отверг. Я чуть не наступаю на жемчужное ожерелье, лежащее на полу. Чувствую злость на безумную роскошь, но не такую сильную, как когда-то: голова все еще как в тумане.
На негнущихся, ватных ногах падаю в мягкое кресло, а Лиам подходит к шкафу в дальнем конце комнаты. Сквозь открытые створки я вижу бархат и шелк, заполнившие его.
Теперь, немного расслабившись, начинаю ощущать всю опасность ситуации, в которой мы оказались.
– Зачем так рисковать, Лиам? – тихо спрашиваю я, пока он роется в одежде.
На ответ у него уходит секунда.
– Судьба Семперы связана с твоей. – Лиам даже не оборачивается. Я помню, что он сказал, когда вывел меня из Эверлесса, открыв мне тайну, что я – Алхимик, пытаясь убедить меня сбежать.
Если ты умрешь, мы все потеряны.
Меня словно плащ накрывает дрожь, когда я вспоминаю голос Каро, описывающий, как она сломает меня, а потом вселится в мое тело, как сделала и с Королевой, присвоив себе мою магию, чтобы заставить мир подчиниться ее воле. Я гоню эту мысль и почти испытываю благодарность, когда Лиам поворачивается, держа в руках облако кружев и бархата.
– Что это? – спрашиваю, почти смеясь.
Лиам пересекает комнату, останавливается передо мной и кладет платье на приставной стол.
– Береговая Гавань будет в повышенной степени готовности, пока ты здесь, – говорит он. – Вскоре они узнают, что стражу оглушили. Хотя Ина с Каро будут заняты коронацией, остальные станут всюду искать тебя. Но они точно не ожидают, что ты скроешься у них под самым носом, среди гостей. Это наш лучший шанс на спасение.
– Коронация Ины, – эхом повторяю я.
Даже после встречи с ней это странная мысль: Ина – моя подруга, сестра – новая Королева Семперы. Потом до меня доходит смысл и остальных слов Лиама, и я фыркаю.
– Думаешь, раз я буду в платье, Ина меня не узнает.
Лиам поднимает что-то темное и дымчатое, лежащее сверху груды ткани. Вуаль.
– Все женщины носят такие, – тихо говорит он, и в его голосе слышатся эмоции, которые я не могу понять. – Знак уважения несостоявшейся свадьбе.
Свадьбе Роана. Я сглатываю внезапный комок в горле.
– Если нас раскроют, ты не сможешь это объяснить.
– Думаешь, я не понимаю? – Лиам раздражен. – Я знаю, что умру, если что-то пойдет не так. Вот почему тебе нужно мне довериться. – Он снова поднимает платье и бросает его мне на колени, избегая моего взгляда. – Приготовься, чтобы мы могли выбраться отсюда и отвезти тебя в Эмбергрис.
Я опускаю руку в холод ткани, но не спешу надевать платье.
– Ты должен уйти, прежде чем нас поймают.
Пытаюсь воскресить свое старое отношение к Лиаму, память о днях в Эверлессе, когда я видела в нем врага: его осанка идеальна, лицо каменное, глаза холодные. Старый Лиам Герлинг, внушающий страх, неуязвимый, доспехи из плоти и костей, эгоистичный и жестокий.
Это почти срабатывает, пока он не отвечает:
– Опасность меня не волнует.
– Не говори так, – огрызаюсь я, глядя куда-то ему за плечо.
Он стоит совсем близко ко мне: протяни руку – и дотронешься. Но я этого не делаю. Не могу. Мне нужно его оттолкнуть, как и Ину. Только так он будет в безопасности.
Слова льются с моих губ словно горячий яд.
– Я просто… не хочу больше крови на своих руках, даже твоей.
– Нет, – тихо говорит Лиам. – Думаю, нет.
На грудь словно камень опустился. Я натягиваю рукава и крепко сжимаю кулаки, стараясь причинить себе боль ногтями, впивающимися в ладони.
– Я годами ненавидела тебя. Боялась. Можешь понять, почему мне сложно поверить тебе теперь?
Лиам всматривается в мои глаза, словно в них ответ. Но я стараюсь выглядеть безразличной.
Наконец он произносит:
– Мы больше не дети. Люби меня или ненавидь, у нас теперь общий враг.
Я обнимаю себя руками, чтобы остановить видимую дрожь. Надеюсь, Лиам ошибочно примет ее за злость.
– Это все, что у нас есть.
Я беру одежду, которую он выбрал для меня, и, не оглядываясь, гордо иду в ванную, хотя мне очень хочется посмотреть на него. По пути не забываю прихватить тонкий кинжал в ножнах с одного из шкафчиков.
Не мясницкий нож Аммы, но лучше, чем ничего.
Пока я отмываю лицо и руки и снимаю дорожную одежду, Лиам по другую сторону двери дает мне четкие инструкции. После коронации Ины – при мысли об этом дрожь бежит по всему телу – все соберутся в восточном бальном зале, чтобы отпраздновать. Балкон оттуда выходит на бухту, с него спускается лестница, ведущая на пляж. Мы пройдем через зал, спустимся с балкона прямо на пляж, куда его друг Элиас, еще один гость коронации, пригонит лодку, чтобы увезти нас прочь.
Пока закалываю волосы и надеваю платье, мне хочется спросить, серьезно ли он считает, что это сработает, и собирается ли сбежать вместе со мной, оставив позади притворную верность и мнимую безопасность.
Но вместо этого опускаю вуаль на лицо, и теперь мир накрыт прозрачным узором серой тафты. Смотрю на себя в зеркало: согласно легенде, я кузина Элиаса из Коннемора.
Платье сидит идеально. Оно бархатное, цвета темно-синего ночного неба в разгар лета, с созвездиями белого кружева на локтях и ключицах. Вырез на спине открывает лопатки. Лицо скрыто под вуалью, а нож привязан к икре ремнем для путешествий, так что я вполне могу сойти за гостью коронации. Пока никто не станет всматриваться, что под вуалью.
Лиам как раз на середине описания, как лучше покидать бальный зал. Но, когда я выхожу из умывальни, слова замирают. Он смотрит на меня во все глаза, словно собираясь что-то сказать. Ловлю себя на мысли, что сейчас мне ничего так не хочется, как чтобы это все оказалось настоящим. Чтобы я действительно стала желанной гостьей на коронации сестры, вошла в бальный зал под руку с тем, кто смотрит на меня так, как сейчас Лиам, танцевала с ним без необходимости скрывать лицо.
Но я никогда не принадлежала к тому миру. И даже сейчас удивленное выражение лица Лиама становится холодным и нейтральным. Может, он и мой союзник, но не более. Я не могу предоставить Каро еще инструменты, чтобы разбить мне сердце. Она уже и так достаточно забрала.
Я сглатываю и прохожу мимо него. Лиам следует за мной, а я спешу на звуки музыки, доносящиеся снизу.
6
Когда мы добираемся до бального зала, все мои страхи и злость улетучиваются и мгновенно превращаются в восхищение.
Пол и стены из того же бледного камня, что и остальная часть замка, и через него бегут светящиеся серебряные и черные прожилки. Потолок – купол из стекла, пропускающий сверкающий водопад красного, оранжевого и фиолетового: солнце садится над океаном. Солнечный свет течет золотым потоком по стенам и полу, из-за чего люди, кружащиеся в танце, – их так много, точно больше двух сотен – словно плывут, даже через прозрачный серый туман моей вуали. Я забываюсь и крепче сжимаю руку Лиама.
Но чувствую его напряжение, напоминающее мне, что, несмотря на улыбку, он боится и мы в опасности. Он крепко берет меня под локоть и тянет вниз по лестнице, к толпе. Подол платья скользит по полу, кинжал под юбкой кажется тяжелым в своих ножнах.
В передней части зала мраморный пол поднимается широкой лестницей, и там, над ступеньками, выстроился оркестр. Я ничего подобного раньше не видела: десятки музыкантов создают мелодию на виолончелях, флейтах, барабанах и инструментах, которые я даже не могу назвать. Одна длинная флейта кажется сделанной из человеческой кости. Мелодия красивая, но не может успокоить мою дрожь. Пока мы продвигаемся вперед, музыка оборачивается вокруг меня как что-то осязаемое, язык, на котором я не говорю, но который все равно манит меня непонятным образом.
Над оркестром стоит пустой трон, вырезанный из блестящего темного дерева.
На полпути по лестнице Лиам останавливается, поворачивается ко мне и наклоняется ближе, чтобы прошептать что-то на ухо. Я пытаюсь не дрожать.
– Двери. Вон там. Видишь?
Я слежу за его взглядом и вижу стеклянные двери в другом конце комнаты, распахнутые и открывающие вид на роскошный сад, из-за которых доносится слабый шум разбивающихся волн. Они кажутся очень далекими, учитывая море людей, танцующих между нами, и шансом на спасение. Я киваю.
Лиам напряженно улыбается проходящей мимо паре.
– Они ведут на балкон.
Спускаясь по лестнице, я ожидаю, что вся толпа резко повернется ко мне, узнает меня, несмотря на вуаль, жду, что вот-вот услышу крики «убийца».
Но ничего не происходит. Люди в военной форме, как у Лиама, или пышных платьях и вуалях двигаются парами в сложном рисунке и не смотрят на меня. Они поглощены друг другом. Несколько взглядов все же скользит по мне, и сердце начинает бешено стучать – пока я не вспоминаю о ядовитых сплетнях, гулявших по Эверлессу, о различных богатых партиях, которые леди Верисса подбирала Лиаму, только лишь затем, чтобы он их отверг. Девушка рядом с ним привлечет внимание, но с этим ничего не поделаешь.
Компания людей с бокалами вина в руках подходит ближе, обсуждая меню банкетного стола. Один из них, мужчина в темно-фиолетовом пиджаке, отходит от группы и идет к нам, его взгляд прикован к Лиаму. Внутри все переворачивается, когда я узнаю лорда Ренальди с первой вечеринки-ужина в Эверлессе. Это он угрожал забрать год крови Беи за то, что она пролила на него вино, прежде чем Роан рассеял напряжение своим шармом.
– Мы живем в удивительные времена, – говорит он излишне громко, плохо проговаривая слова. – Наша первая смена власти за пять столетий – и в качестве Королевы мы получаем худенькую девчонку. – Он ухмыляется Лиаму и хлопает его по руке, дрожа от смеха.
Я напрягаюсь. Может, Ина мне и не верит, но мне больно слышать, что о ней такое говорят, поэтому держусь из последних сил, чтобы не вырвать напиток из рук аристократа и не выплеснуть ему в лицо за этот тон.
– Разве не так, лорд Герлинг?
Лиам улыбается. Его глаза – чистый лед, но, полагаю, Ренальди слишком пьян, чтобы это заметить.
– Посмотрим, – отвечает он, кивает, заканчивая разговор, и отходит от Ренальди, все еще направляя меня, слегка придерживая за рукав.
К потолку возносится заливистый смех. Компания идет прочь. Когда Лиам переводит на меня взгляд, я понимаю, что мои кулаки сжаты, а ногти впились в ладони. «Ты тоже сомневаешься в Ине?» – хочется спросить мне, но сейчас не время и не место.
– Как я и сказал, никто тебя не заметит, – бормочет Лиам. Он кладет руку мне на талию. Со стороны непонятно, но его прикосновение легкое и ничего не значащее, улыбка пустая, формальная.
Группка людей вертится у подножия лестницы, и все спускающиеся останавливаются и присоединяются к ним. Лиам ведет нас в их направлении, а я наклоняю голову, пытаясь увидеть, кто стоит посередине. И тут во рту пересыхает.
Ростовщица времени средних лет, одетая так же красиво, как и все здесь, в зеленый костюм с золотой окантовкой, сидит за маленьким столом с блестящими инструментами перед ней. Они меньше и чище, чем инструменты Дуада из Крофтона или Вика, ростовщика времени, который забрал десять лет моей жизни в Лаисте, но все же острые, угрожающие.
И здесь меня накрывает странное, непонятное чувство. Что-то не так, потому что люди подходят к ней один за другим, улыбаясь и болтая, охотно протягивая руки. В Крофтоне очередь перед лавкой Дуада состояла сплошь из отчаявшихся бедняков: понуро опущенные головы, тихие голоса умоляют Колдунью благословить их лишним часом-другим. Когда я отправилась к Вику в Лаисте, он сперва забирал каплю крови у каждого пришедшего, чтобы проверить оставшееся тому время, посыпал ее специальным порошком и поджигал, а потом осторожно отсчитывал секунды жизни пламени, чтобы убедиться, что не заберет больше нужного и не убьет клиента. Ростовщица времени в зеленом ничего не отмеряет. Все здесь могут пожертвовать годы, даже десятилетия, если именно это она забирает.
Парочка отходит от стола и проходит мимо нас. Я слышу, как женщина говорит:
– Дорогой, осторожнее: испачкаешь мое платье в крови!
– Что это? – Мой шепот излишне напряженный. Злость из-за несправедливости бурлит во мне.
Взгляд Лиама бросается из стороны в сторону. Он видит то же, что и я: эта очередь преграждает нам путь к побегу. Что бы это ни было, нам нужно через нее пройти.
– Десятина для Ины, – бормочет он, беря меня за руку и подтягивая ближе. – Все должны предложить год собственной крови. Это вроде как некий дар. Прости, я не понял…
К горлу подступает ком. Год. И этим людям даже все равно; они смеются и улыбаются, закатывая рукава, обнажая руки и ладони, словно это какой-то пустяк. Их плоть гладкая, без отметин. Никаких следов, что раньше у них забирали кровь.
Для них действительно год – ничто. Им никогда не приходилось жертвовать даже днем.
Когда сребровласый джентльмен отходит от стола, я наблюдаю, как ростовщица времени закрывает флакон с его кровью и кладет на бархатную подушечку рядом с десятками других. Мужчина больше переживает из-за своей одежды, вытирая каплю крови узорчатым платком.
Так много крови красиво мерцает во флаконах, словно скопление драгоценных камней. Мужчина позади меня ловит мой взгляд и вскидывает бровь.
– В очереди?
Лиам отвечает за меня.
– Да, – он ставит меня рядом с собой и тихо говорит: – Все нормально. Я отдам еще один год за тебя…
– Дело не в этом, – заикаясь, отвечаю я. – Просто… не думаю, что мое время можно поглотить. Оно навредило Каро, когда она пыталась выпить его впервые в Эверлессе. Думаешь, оно и Ине навредит?
Слова заканчиваются, когда еще один страх, похуже, охватывает меня. Что если моя кровь снова попадет в руки Каро? Какую темную магию она тогда создаст?
Даже сквозь вуаль я вижу, как шок, а потом сомнение проскальзывают по лицу Лиама. За годы изучений он не узнал ничего подобного о моей крови.