А у меня тем временем появилась идея, чем можно занять моих людей, мы попрощались с Олегом, я снова переоделся и пошел заниматься своими непосредственными обязанностями.
Следующие шесть часов я изображал из себя самого настоящего профессора, пытающегося научить бедных студентов тому, чему они категорически не хотят учиться, и просто стараются отдать дань учебному процессу, чтобы не обидеть этого самого профессора. Примерно на втором часу безуспешных попыток поведать 'научным сотрудникам' о сути математики пришельцев, я уже почти был готов сдаться и бросить это бесполезное занятие. Самое интересное, что теперь я совершенно свободно говорил сразу на двух языках, помимо русского. Так как 'научная группа' включала в себя кроме русских ещё и немцев с американцами, вернее — американками, я как-то незаметно для себя стал говорить и для тех и для других, не дожидаясь переводов. И даже перебирая понятия из одного языка в другой, у меня ничего не получалось передать по основной теме. Вернее, некоторые надежды подавали, судя по выражению их лиц, пара человек, но остальные даже не пытались, хотя скрипение их мозговых извилин друг о дружку я слышал своими ушами. Надо было что-то менять, ибо если так пойдёт дальше, то об изучении техники пришельцев не может идти речи. Ну, должен же быть какой-то выход, про себя думал я. Как-то можно передать другим, то, что знаю я? Недаром один мой старый приятель постоянно говорил такие фразы — 'что если один что-то знает или умеет, то обязательно этому можно научить других'. И ещё — 'если ученик ничего не понимает, то это не значит, что ученик тупой, это значит, тупой учитель'. Вот что самое обидное, как бы тупой тут оказываюсь я сам, что обиднее всего. Я объявил перерыв и пригласил к себе тех двоих, кто, по моему мнению, подавал некоторые надежды.
Мы засели в пустующей мастерской, бывшей операционной пришельцев и стали соображать на троих. Только стаканов с водкой и солёных огурцов не хватало.
— Знаете, — слово взял интеллигентный с виду лысоватый мужчина, примерно лет сорока, Михаил Сергеевич, прям как бывший Генеральный секретарь, разве что без пятна на лбу, — когда я учился в институте, у нас был очень интересный преподаватель сопромата.
Мы все трое переглянулись. Я ведь тоже по студенческим годам пытался вникнуть в эту ужасную науку, но, к моему стыду, меня хватило только на более-менее успешную сдачу зачётов и экзамена. Сейчас же я даже не вспомню, что там и как, а главное почему.
— Так вот,— продолжил Михаил, — наш преподаватель переложил практически весь сопромат на байки и анекдоты, с его лекций студенты выходили держась за животы, и практически никто ничего на них не записывал. А задачки для семинаров он ставил очень специфические. К примеру — 'Для городского вокзала вам требуется рассчитать двухочковый деревенский сортир типа 'М и Ж' из липовых досок, но с условием, чтобы этот сортир обязательно развалился не позже чем через неделю после его приёмки строительной комиссией и при условии проходимости этого сортира в 40 человек в сутки и весом каждого человека от 60 до 120 кг. Важное дополнение — 'липа — это сосна, проведённая в отчётности как дуб''. Другие задания были не лучше, их всех объединяла общая канва, что последствия этих расчетов должны быть весёлыми для стороннего наблюдателя и грустными для экономики. То есть расчеты на самом пределе. И, сдаётся мне, что все эти задачки преподаватель брал из нашей советской реальности. Но, тем не менее, сдать на экзамене сопромат меньше чем на четвёрку, после таких лекций и семинаров — это надо было хорошо постараться. Может и здесь что-то можно придумать в том же духе?
Мы ещё немножко подумали, и через час, я уже рассказывал остальному собранию, какие тупые эти инопланетяне и какая смешная у них математика. 'Ну, скажите, пожалуйста, почему нельзя было придумать простого сложения и умножения, и зачем рассматривать элементарные числа исключительно как пространственные вектора. Нет, я согласен, что тут можно описать любое поведение свободного электрона в космическом пространстве всего одним числом, нет, я согласен, что понятие ноль и бесконечность — совершенные абстракции, каких тут в принципе быть не может. И всё равно, они настолько тупые, что их безукоризненную систему доступа можно сломать с помощью нашей простейшей математики. И вот теперь, давайте мы по очереди попробуем это сделать ещё раз'. Теперь с шутками и прибаутками на смеси разных языков, дело пошло явно лучше. Ещё через три часа уже несколько человек могли повторить мой подвиг в виде расшифровки кода доступа для панели открытия двери. Единственное, чего я просил, уходя на собрание совета, так это не особо увлекаться без надёжной вооруженной охраны, мало ли что может оказаться за очередной раскрытой вами дверью.
Собрание совета я откровенно проспал. Навалилась усталость после столь активного дня. Меня заслушали одного из самых первых, и я с важным видом рассказал, что — 'наш научный коллектив уже приступил к изучению математики пришельцев, нами разработана эффективная программа обучения и вскоре любой желающий сможет её освоить. В наших самых ближайших планах стоит изучение языка пришельцев и освоение их компьютеров и техники'. И далее в том же духе продолжал ещё целых пятнадцать минут, ибо меньше просто несолидно для такого человека, занимающего такую важную должность. В общем, слушатели прониклись и не стали задавать мне какие-либо провокационные вопросы. А то я уже был готов прочитать лекцию о математике пришельцев всем собравшимся. И без всяких шуток-прибауток, как своему коллективу. Другие выступающие отчитывались явно в том же духе, но, к счастью, меня сморил сон, и только в самом конце собрания меня разбудил Олег, недружелюбно толкнув локтём в бок.
— Хватит дрыхнуть, соня, — шепотом сказал он, — нас ждут впереди великие дела! — и, взяв меня под локоть, прямо как красу девицу, чтобы я, случаем, по дороге куда-либо не потерялся, отвёт в другое помещение, где вскоре стали собираться члены военного совета.
Когда все были в сборе, мы по кругу представились друг другу, так как далеко не все были хорошо знакомы, Олег вкратце рассказал всем присутствующим о текущем положении дел в нашем маленьком государстве и ближайших перспективах. Потом он передал слово мне, и я, не особо напрягаясь, рассказал о том, что у меня было в сонных видениях с некоторыми купюрами, естественно. От себя же я добавил, что пришельцы могут вскоре вернуться, чтобы вернуть себе контроль над базой и к их возвращению нам следует успеть подготовиться. Несмотря на отсутствие реального врага в настоящем времени, терять бдительность и снижать уровень подготовки наших новобранцев просто недопустимо. Следом за мной высказывались по кругу остальные участники, но ничего принципиально нового больше никто не сказал. В конце приняли общий план всеобщей военной подготовки, за исключением пленных негров, которых на совете, который я проспал, решили судить военно-полевым судом и по возможности приговорить всех к смерти за все их 'добрые' деяния, ибо еды на всех реально не хватает, даже с учётом обнаружения свободных синтезаторов пищи. Ну, это было и так понятно, что доверять неграм никто не будет, а оставлять потенциальных врагов за спиной не стоит. Хотя, если признаться честно, принятое советом решение мне было неприятно, одно дело сражаться с врагом и убивать в бою, а другое дело уничтожать людей просто за то, что так надо. Понимаю, что с главарями по-другому нельзя, они-то как раз заслужили живьем оказаться в утилизаторе, но там же и женщины были. Не так много, но... вполне такие себе симпатичные молодые негритяночки. Они-то тут причём? Не по мне этот геноцид по расовому признаку, и, слава пришельцам, на меня никто его не хочет возложить. Попробую записать себе в штат НИИ сотню-полторы чернокожих помощниц, благо у меня уже есть под это дело пара неплохих идей.
Когда я вернулся в свою лабораторию, в отсеках станции уже давно наступила ночь. Вот и прошел практически первый мирный за столь долгое время день, но я устал от него чуть ли не так же, как и тогда, когда приходилось постоянно дежурить у баррикад или бегать со стрельбой по длинным коридорам. Я стянул с себя шкуру и спокойно разлёгся на сдвинутых и скреплённых вместе лавках, превращённых в одно широкое ложе на троих, и мгновенно уснул, так и не дождавшись пока вернутся девушки, ушедшие совершать свой вечерний моцион перед сном в небольшую комнатку с утилизатором.
Едва вынырнув из объятий Морфея, в этот раз начисто избавившего меня от всяких снов и от особенно кошмарных, как в прошлую ночь, и не очень, в виде 'зелёной-зелёной травы у дома', что по идее должна сниться всем космонавтам, я обнаружил, что заключен в тёплые женские объятья. Причём спеленали меня весьма качественно, просто и тихо выползти не получится. Хорошо хоть тут гравитация пониженная, иначе мне все руки и ноги отлежали бы. А так даже вполне комфортно, греют с двух сторон, понимаешь, надёжно зафиксировав мои руки и ноги своими мягкими телами. И как меня девушки во сне ворочали, я даже не заметил. Так, раз пока мне больше не спится, а времени явно прошло не так много, на станции ещё официальная ночь, судя по тусклой редкой подсветке, стоит подумать о дальнейших своих действиях. Предпринимать какие-либо активные действия в ближайшие дни не стоит. 'Мозг станции' рекомендовал мне четыре дня отдыха, но кто ж мне их даст? Следовательно, медленно и печально стоит продолжать создавать видимость научных изысканий, и реально постараться разобраться с языком пришельцев, без которого всё равно никуда. Что у нас там ещё? Ага, вспомнил, требуется позаботиться о судьбе минимум сотни молодых негритянок. Ихние мужички пусть сами выпутываются, нечего было к нам лезть, а вот на женщин у меня есть некоторые планы. Первый, официальный — мне нужны потенциальные разведчики для лазания по коммуникациям станции и, которых, в общем, не особо жалко потерять будет. Тут мне запросто пойдут навстречу в совете, если я решу вопрос с их кормёжкой за свой счёт. С этим проблем нет, в моём хозяйстве теперь есть три управляемых вручную синтезатора пищи, как раз на полторы сотни дополнительных людей хватит. Меня могут лишь спросить — почему мне нужны именно женщины? Здесь всё просто. Они неагрессивны, так как прежние хозяева из них всю дурь выбили и совершенно не способны к самоорганизации по тем же самым причинам, следовательно, абсолютно зависимы от своих хозяев, вернее — руководителей. То, что нам от них и надо. Большинство негритянок достаточно миниатюрны и гибки телом, так что легко пролезут там, где иной мужик сразу застрянет. Опять же мне непонятно, где их пришельцы набрали в таком количестве и зачем именно таких. Второй мой план неофициальный, я хочу сохранить потенциальное генетическое разнообразие нашего биологического вида, если мы все вдруг навсегда покинем пределы нашей звёздной системы и придётся выживать в других мирах. Об этом лучше пока не говорить, но про себя помнить.
И вот ещё одна странная загадка, которую стоит постараться официально разгадать. Сколько я себя помню на этой станции, мне ещё ни разу не приходилось бриться. Начнём с того, что просто нечем. Разве что можно попробовать сделать это плазменным резаком, однако, слишком уж экстремальное развлечение получится. Да и нечего брить, собственно. Никаких 'лишних' волос у меня на теле нет. Ни усов, ни бороды, да и в других местах тоже что-то больше ничего не растёт. Только волосяной покров головы остался на месте, а в других местах просто идеальная эпиляция. У других людей то же самое, кстати, как я успел заметить. Пришельцы что-то эдакое сделали с нами сразу после похищения и вот результат.
Следующий момент, нуждающийся в некотором прояснении — отсутствие репродуктивности. Здесь у всех женщин нет месячных и вовсе не потому, что все они беременны, хотя многие из них по идее могли бы быть. Но нет, мы это тоже проверить успели. Возможно, всё это как-либо завязано на синтезированную пищу, в которую вносятся особые добавки. Тоже потребуется разобраться, если мы захотим выжить как биологический вид. Это отдельная тема для биологических исследований, кому ими заниматься у нас найдётся, осталось разобраться с оборудованием и расходными материалами. В перспективе хотелось бы перейти на естественно выращенную пищу, а не полагаться исключительно на синтезаторы.
Ну и осталась моя самая большая проблема — это те самые 'глюки', порождённые 'мозгом станции'. Если они соответствуют действительности, то вскоре предстоит большая драка с самими пришельцами, а я прекрасно понимаю всю глубину технологической пропасти, простирающейся между нами. Они прихлопнут как мух, потравят как тараканов, передушат как крыс, несмотря на всю нашу военную подготовку и трофейное оружие. Им доступен весь космос, а мы сидим в консервной банке. Пусть большой, но всё же именно консервной банке. Следовательно, нам срочно требуется искать выход наружу и доступные нам космические транспортные средства. А лучше не только транспортные, но и боевые. Я почему-то уверен, что на этой станции они где-то есть, осталось только до них добраться и научится ими управлять.
Несмотря на то, что я лежал совершенно неподвижно, стараясь не спугнуть сон плотно обнимающих меня девушек, долго это делать мне не удалось. Ольга слегка пошевелилась, немного меняя позу, затем пошевелилась Марина, слегка приподняв голову с моего плеча и переместив свою руку с моей груди вниз, и открыла глаза, явно почувствовав изменение ритма моего дыхания. Следом за ней открыла глаза Ольга. 'Ну вот, спалился', едва успел про себя подумать я, 'теперь точно больше поспать не дадут', и оказался почти прав.
— И кто это тут у нас такой бесчувственный мужчина, — тихо мне на ушко прошептала Марина, — мы с Олей приходим, неся большой подарок для него, а он уже бессовестно дрыхнет и совершенно не откликается на наши сигналы.
— И где этот ваш подарок? — так же тихо спрашиваю я её, впрочем, догадавшись, о чём идёт речь.
— Наш подарок теме — это мы сами! — вступила в тихую беседу Ольга, — И теперь ты от нас никуда не сбежишь, вот!
Сбежать у меня действительно не получилось, хоть я и сделал одну неуверенную попытку. Едва проснувшись, девушки захотели повторить эксперимент, в результате которого я опять увидел 'светлое будущее'. В этот раз оно было не таким ярким, и фантастичным, как в первый раз, чего нельзя сказать о сильнейшем телесном экстазе, который пробил меня сразу после окончания 'видений'. И даже после его окончания, когда я легко подрагивал всем телом, ловя возвращающееся эхо глубоких переживаний, девушки не отпустили меня, снова спеленав своими телами и постепенно усыпив нежными лёгкими касаниями своих рук.
Второй раз я проснулся совершенно отдохнувшим и полным сил. Меня опять сразу никуда не отпустили, однако позволили проявить инициативу и особо долго не 'мучили', если так можно сказать о том, чем мы занимались. Кстати, анализируя свои ощущения после, я успел заметить, что у меня появилась заметная потребность в сексе, чего ранее тут на станции совершенно за мной не наблюдалось. Причём особенно странным было то, что тяга к женщине никуда не пропадала сразу после секса, как для меня было характерно на Земле, даже наоборот, желание близости только росло и росло. Я не решился думать о том, что со мной в связи с этим открытием будет дальше, решив решать проблемы по мере их поступления.
После того, как меня, наконец, предоставили самому себе и многочисленным делам, я натянул шкуру и связался с Олегом по внутренней связи, чтобы узнать самые актуальные новости. Уж кто-то, а он всегда бывал в курсе всех важных событий, что происходят на этом куске космического камня.
— Наконец-то ты объявился, соня, — с укоризной в голосе поприветствовал меня Олег, — я уже сам собирался идти за тобой, практически около твоей двери стою, для тебя тут срочное дело есть.