Храм выглядел так же, как, наверное, выглядел четыре тысячи лет назад. Все осталось на своих местах. На полу ни следа ила, на стенах никаких водорослей, анемонов и кораллов, словно маленькие слепые обитатели моря понимали, что от этой богини нужно держаться подальше.
Серафина удивлялась хорошей сохранности храма и невольно любовалась его мрачной красотой. Тут стояли огромные статуи жрецов и жриц Морсы, сделанные из обсидиана, с вставленными в каменные глазницы полированными рубинами. Стены украшали разрисованные панели, на которых изображалось мрачное царство богини, вдоль стен стояли золотые курильницы и серебряные канделябры. Изумление Серафины постепенно сменялось нарастающим беспокойством. «Каким образом храм так хорошо сохранился спустя столько столетий?» – гадала она.
Русалочка выпустила из рук световой шар, и он медленно поплыл в темноватой воде. Принцесса поплыла к алтарю, но остановилась, увидев над ним мозаику – по крайней мере двадцати футов высотой, – изображавшую ужасную Морсу.
Пусть это было всего лишь изображение, но и оно нагоняло страх. Морса, питающаяся падалью богиня смерти, некогда принимала вид шакала. Потом она начала заниматься некромантией, запретным искусством вызывания мертвых. Тогда Нерия превратила Морсу в такое омерзительное создание, что никто не мог выносить ее вида.
Существо, глядевшее на Серафину со стены поблескивающими глазами, имело тело женщины, а ниже пояса – толстый змеиный хвост. Лицо ее, как и тело, было тронуто разложением. На голове она носила корону из скорпионов, вскинувших ядовитые хвосты для смертельного удара. На раскрытой ладони богини лежала безупречная черная жемчужина.
Однако больше, чем изображение, Серафину напугало нечто на полу перед алтарем: там расплылось темно-красное, цвета граната, пятно. Русалочка знала, что это, она только не понимала, почему вода не смыла пятно сотни лет назад. Обмирая от ужаса, она наклонилась, чтобы потрогать страшную субстанцию, не в силах отвести от нее глаз.
Желая поскорее выполнить возложенную на нее задачу, принцесса сделала глупость: проникла в помещение, у которого всего один вход.
И когда ей на плечо опустилась чья-то рука, ей было совершенно некуда отступать.
4
Серафина завизжала.
Она стремительно повернулась и сделала выпад кинжалом, так что его кончик оказался у нападавшего под подбородком.
– Пожалуй, мне стоило постучать.
– Лин! – потрясенно воскликнула Серафина. Голос у нее дрожал почти так же сильно, как рука, сжимающая оружие.
Лин попыталась было кивнуть, но не смогла: кончик кинжала Серафины царапал ей кожу.
– Я же могла тебя убить! – сказала Серафина, отводя руку с кинжалом. – И едва не убила! Что ты здесь делаешь?
– Присматриваю за тобой.
– Как ты оказалась среди этих развалин?
– Я нырнула в зеркало Вражи и оказалась в Вадусе. Какая-то витрина сказала мне, что я попала в Зал вздохов. Потом я нашла зеркало, ведущее в логово одной мурены (очень сердитой, надо сказать). Когда она рассказала, что за сегодняшний день я уже вторая русалка, вторгшаяся в ее дом, я поняла, что напала на след твоего хвоста. Нора оказалась узковата, протиснуться вместе с этой штукой было нелегко, – русалочка похлопала по шине, защищающей ее сломанное запястье, – но я пролезла.
– Как ты узнала, что я направляюсь в Атлантиду?
– От Авы. Ты же знаешь, она иногда видит будущее. Так вот, она увидела, как ты плывешь сюда, а потом с помощью заклинания конвока вышла на связь со мной. Она была сама не своя от беспокойства, поэтому я сказала, что плыву за тобой.
– Прости, Лин.
– За что?
– Я едва не отрезала тебе голову.
– Не о чем переживать, – улыбнулась Лин. – Если бы ты меня убила, старая добрая Морса вернула бы меня обратно. – Она кивнула на мозаику. Потом поплыла вверх и вгляделась в древнюю надпись над головой богини. – Это значит «Пожирательница душ», – сказала она.
Лин переводила гораздо быстрее Серафины, ведь она была омнивоксой – русалкой, умеющей говорить на всех языках.
– Пожирательница душ. Ух ты. Это так успокаивает, – фыркнула Серафина.
Лин поплыла вниз и осмотрела каменный пол перед алтарем.
– Вот это да. Это что же…
– Кровь? Думаю, да.
– Почему она все еще здесь? Как такое возможно?
– Меня беспокоит тот же вопрос, – сказала Серафина. Она снова протянула руку к темному пятну.
– Что ты делаешь? – спросила Лин.
– Хочу вытянуть из крови воспоминания.
Несмотря на то что прошло четыре тысячи лет, кровь ожила под рукой Серафины. Она стала ярко-красной, словно ее только что пролили, а потом красные нити оторвались от пола и закрутились маленьким вихрем, поднимаясь вверх.
Русалочки услышали чей-то голос, потом еще один и еще, пока наконец не зазвучали десятки голосов. Пронзительные крики, рыдания, мольбы, визг. Эти вопли привели Серафину в такой ужас, что она не смогла слушать дальше. Она с такой силой рубанула рукой по воде, что опрокинулась на спину. Кровяной вихрь рассыпался, капли крови упали на алтарь.
Лин привалилась к стене, сильно побледнев и дрожа.
– Здесь случилось что-то плохое, – пробормотала она.
– Должен быть какой-то способ это узнать, – сказала Серафина. – Мы могли бы прочесать другие храмы, отправиться в острокон или замок Шести и прочитать все надписи, какие найдем.
– Ага, могли бы, если бы имели год или два в запасе, – вздохнула Лин. Она ненадолго задумалась, потом у нее загорелись глаза. – Мы заплыли не туда, Серафина. Нам нужно в парикмахерскую или в лавку, торговавшую тогами. В какое-то место, где много зеркал.
– Зачем? – не поняла Серафина, но потом до нее дошло. – Витрины! Лин, ты гений!
5
– Итак, скажи-ка, как мне лучше уложить волосы? Собрать на затылке или распустить?
– Прошло четыре тысячи лет, а ее больше ничего не интересует, – пробурчала Лин.
– Тс-с-с! – прошипела Серафина, толкая подругу локтем, потом обратилась к даме в зеркале. – Определенно, леди Талия, лучше собрать на затылке. Тогда волосы очень красиво обрамляют лицо и подчеркивают ваши чудные глаза.
Витрина закрутила волосы на затылке и закрепила шпильками.
– О, ты совершенно права. А как насчет серег? Что лучше: рубиновые капельки или золотые колечки?
– Ты же помнишь, что тут повсюду бродят племена каннибалов? – прошептала Лин.
Они с Серафиной заплыли в женские бани. Здание, построенное из толстых каменных блоков, пережило катастрофу, почти не получив повреждений. В одной из комнат – возможно, это была раздевалка – стены были покрыты зеркалами. Большая часть зеркальных панелей потемнела, но одно зеркало осталось достаточно ярким; в нем-то они и обнаружили леди Талию, даму благородного происхождения. Кроме нее, других витрин в зеркале не было, она жила здесь одна последние четыре тысячелетия.
– Бедная леди Талия, – посочувствовала Серафина. – Вам, наверное, было так одиноко все эти годы, даже поговорить не с кем.
– Ничуть! Я разговариваю сама с собой, моя дорогая. Нет никого очаровательнее, умнее, изящнее, остроумнее и пленительнее меня.
Как все витрины, Талия была призраком. При жизни она обожала свое собственное отражение, а теперь ее душа навечно оказалась заперта в зазеркалье. Когда русалочки ее обнаружили, витрина поначалу вела себя высокомерно и отмалчивалась, но Серафина сумела так к ней подольститься, что леди Талия все же снизошла до разговора. По крайней мере, пока темой разговора оставалась она сама.
Серафина улыбнулась зеркалу.
– Итак, леди Талия…
– М-м-м? – промурлыкала витрина, застегивая сережку.
– Нам нужна ваша помощь.
– Я уж думала, вы никогда не попросите!
– Правда? Вы нам поможете? – обрадовавшись, воскликнула Серафина.
– Да. Во-первых, дорогая, сделай что-то с волосами, – сказала Талия. – Достань парик, примени заклинание. Что угодно, только приведи их в порядок. Во-вторых, черные тени для глаз сюда не подходят. И твой наряд просто ужасен!
– Э-э-э… Мы имели в виду немного другую помощь, – пробормотала Лин.
– А ты, – витрина указала на Лин, – избавься от меча. Это неженственно. Тебе нужно выщипать брови, подкрасить губы. И улыбайся, улыбка тебя красит.
Лин сердито посмотрела на витрину.
– Леди Талия, спасибо за ваши замечательные советы, мы вам очень за них благодарны. Однако нам нужна другая помощь, – сказала Серафина.
– Нам нужно узнать кое-что об Орфео, – добавила Лин.
– Я больше не хочу разговаривать, прощайте, – сказала Талия, резко отворачиваясь.
– Прошу вас, леди Талия, не уходите, – взмолилась Серафина. – Если вы нам не поможете, очень многие умрут.
Талия медленно повернулась к русалочкам, скучающее выражение ее лица уступило место страху.
– Не могу! Вдруг он меня услышит? – прошептала она.
– Он умер, Мерроу убила его много лет назад, – успокоила ее Лин.
– Вы уверены? – спросила Талия, глядя на русалочек с недоверием.
– Уверены. Зато монстр, Аббадон, все еще жив и собирается снова напасть. Он мечтает истребить все живое, как уничтожил жителей Атлантиды четыре тысячи лет назад, – пояснила Серафина.
Талия задрожала.
– Не похоже, что Орфео мертв. Такое чувство, что он по-прежнему жив, носится по улицам Элизии, точно дурной ветер. Мы заперли двери, закрыли окна, но это не помогло.
– Расскажите, что случилось, – попросила Серафина. Она сжала руку Лин, уверенная, что они вот-вот получат нужные ответы.
Талия грустно покачала головой:
– Он был так прекрасен. Редко встретишь мужчину такой красоты. Высокий, сильный, с бронзовым загаром, светловолосый и синеглазый. Его улыбка могла растопить любое сердце. Все женщины Элизии были в него влюблены, а он любил только одну: Альму, мою подругу. Она была хорошая и добрая, в то время Орфео и сам был таким. Он любил ее больше всего в этом мире, да и в следующем тоже. Они поженились, и жили очень счастливо, но потом Альма серьезно заболела, и все изменилось. Орфео не мог смириться с мыслью, что любимая скоро умрет. Будучи целителем, он использовал все свои умения, чтобы спасти ее, но все напрасно. Она так страдала, что молила о смерти, говорила, что это будет избавлением…
Талия замолчала, чтобы смахнуть слезу, и Серафина поняла: даже спустя четыре тысячи лет витрине больно вспоминать о смерти подруги.
– Когда Альма уже была при смерти, жрец, согласно обычаю, положил ей под язык белую жемчужину, чтобы поймать ее душу, когда та покинет тело, – продолжала Талия. – А когда Альма скончалась, ее тело положили на бамбуковые носилки и пустили по морским волнам, чтобы Хорок, древнее морское существо, хранитель душ, вынул жемчужину у нее изо рта и отнес в преисподнюю. Но когда носилки поплыли по морю, Орфео, обезумев от горя, стал кричать, молить Хорока не забирать Альму. Хорок ответил, что это невозможно. Тогда-то Орфео и сошел с ума. Он поклялся вернуть Альму, даже если для этого потребуется тысяча жизней. Вернувшись домой, он уничтожил все свои лекарства. Его напуганные дети убежали в дом своей тети. В последующие месяцы он почти ни с кем не разговаривал, не ел и не спал. Все его силы уходили на постройку храма Морсы. Когда храм был достроен, Орфео заперся внутри.
– Зачем? – спросила Лин.
– Чтобы вызвать богиню, упросить ее открыть свои секреты. Он отдал Морсе все, что имел: богатство, имущество, редкой красоты украшения Альмы, даже свой драгоценный талисман – идеальной формы изумруд, подаренный ему Эвексионом, богом целительства.
Я видела этот изумруд. Несравненная драгоценность, подарок бога, и все же Орфео его уничтожил. Говорили, будто он растолок его в порошок, смешал с вином и дал выпить тем, кого принес в жертву, чтобы умилостивить Морсу. Сила камня сделала их здоровыми и сильными, и Морсе понравились жертвы.
– Леди Талия, вы сказали «принес в жертву»? – переспросила Серафина, чувствуя, как к горлу подступает тошнота от одной только мысли об этом. Она вспомнила кровавое пятно на алтаре Морсы и воспоминания, вытянутые из крови. Голоса, которые они с Лин слышали… это были голоса людей, чьи жизни принесли в качестве подношения темной богине.
– Да, так я и сказала. Он начал с моряков и путешественников, – кивнула Талия. – Тех, кто оказался в Атлантиде без семьи, кого не стали бы искать. А потом взялся за нас. Он приходил по ночам. Никто не знал, что он творит, пока не стало слишком поздно: он стал таким могущественным, что никто не мог с ним справиться.
– Как же он сумел получить такую силу без своего изумруда? – спросила Лин.
Талия рассмеялась:
– Морса дала ему другой талисман, в десять раз могущественнее прежнего – прекрасную черную жемчужину. Это был ее символ, этакая насмешка над белыми жемчужинами Хорока, в которых он переносил души. В жемчужине Морсы тоже находились души: души тех, кого Орфео принес ей в жертву. Он давал ей смерть, а она взамен поделилась с ним своим запретным знанием. Наконец он стал таким могущественным, что создал Аббадона и заявил, что с помощью чудовища отправится в преисподнюю и вернет Альму.
Сердце принцессы отчаянно колотилось в груди. Они с Лин только что узнали, зачем Орфео создал Аббадона. Даже йеле этого не знали. Еще витрина рассказала им, как выглядел один из талисманов.
– Леди Талия, – взволнованно сказала она, – вы когда-нибудь видели остальные талисманы магов-правителей?
– О да, – кивнула Талия, – я видела их все.
– Вы можете нам сказать, как они выглядели? – спросила Серафина.
Талия не ответила: она сняла ожерелье и, нахмурившись, рассматривала его.
Серафина запаниковала. Она знала, как легкомысленны витрины (у нее дома, в зеркале, обитало довольно много этих созданий): любой разговор, не касающийся их самих, быстро им надоедал. Если Талия заскучает, то запросто может уйти в глубь зеркала. Серафине вовсе не улыбалось нырять за ней следом, ведь в зазеркалье вполне мог притаиться Олакрез Дрол.
– Это ожерелье просто великолепно. Благодаря его сиянию будет казаться, словно в ваших чудесных глазах пляшут золотые искорки, – быстро сказала Серафина, надеясь, что, услышав комплимент, витрина останется у зеркала.
Талия горделиво улыбнулась.
– Да, так и будет. Ты совершенно права, знаешь ли: и ожерелье, и мои глаза прекрасны.
– Наверное, талисманы тоже были красивы. Будучи такой красавицей, вы, несомненно, оценили бы их, – продолжала Серафина, понимая, что нужно что-то говорить.
– О да, – согласилась Талия. – Талисман Мерроу назывался Pétra tou Néria, «камень Нерии». Понимаете, Мерроу однажды спасла жизнь младшему сыну Нерии, Киру. Он превратился в тюлененка, и на него напала акула. В это время мимо проплывала Мерроу и, увидев, что малыш в опасности, подхватила его на руки и спасла. Нерия была так благодарна, что пожаловала Мерроу изумительный синий алмаз в форме слезы. Я его видела, он был ослепителен. Как и талисман Нави, лунный камень.
– Как он выглядел? – спросила Лин.
– Серебристо-голубой, размером с яйцо альбатроса. Он светился изнутри, как луна.
– В точности как ваше лицо, леди Талия, – ввернула Серафина.
Она не могла поверить в такую удачу. Талия знала, как выглядели все талисманы. Теперь нужно только прослушать каури о Странствии Мерроу, чтобы узнать, где спрятаны эти артефакты. Располагая такой информацией, они сумеют опередить Трао.
– Как выглядел талисман Сайкоракс? – спросила Лин.
Талия не ответила. Она смотрела не на русалочек, а на что-то у них за спиной, и глаза ее были полны ужаса.
– Уходите! Бегите отсюда! Скорее! – прошипела она.
Русалочки обернулись. В дверях стояли шестеро существ: высокие, человекоподобные, с сильными конечностями, сгорбленными спинами, толстыми шеями и чешуйчатыми, как у варанов, телами. Из-под массивных лбов с выступающими надбровными дугами поблескивали красные глазки. По обеим сторонам носа у существ росли бивни, хищно загибаясь вниз, чтобы удобнее было разрывать добычу. Губы черные, верхняя губа раздвоена, два ряда острых, как шипы, зубов обнажены.