Когда солдаты Трао начали ломать дверь, русалочки ускользнули от них через зеркало. С тех пор Серафина постоянно волновалась за герцога и его храбрых воинов, отчаянно надеясь, что все они живы и здоровы. Хотя она никому в этом не призналась бы (даже себе), принцесса влюбилась в таинственного Блу. Он был полной противоположностью Махди, русала, разбившего ей сердце.
– Просто будь осторожна, – попросила Лин. – Я последовала за тобой в Атлантиду, но плыть с тобой в Лазурию не смогу.
– А куда ты направляешься? – полюбопытствовала Серафина.
– Обратно в свою деревню. Хочу поговорить обо всем этом с прабабушкой, она очень мудрая. Если существуют какие-то легенды о посещении Мерроу наших вод, бабуля наверняка их знает. Возможно, ключ к разгадке скрыт в циньских мифах и преданиях. Однако по дороге домой я тоже кое-куда заверну: в Великую Бездну.
Серафина внимательно посмотрела на подругу.
– И ты еще говоришь мне, что в Атлантиде опасно?
– Знаю, знаю, – отмахнулась Лин. – Но перед исчезновением отец отправился именно туда, вероятно, там он и сгинул. Когда я рядом с Бездной, у меня такое чувство, будто отец не погиб.
Лин рассказывала Серафине и Ниле о смерти своего отца. Это случилось год назад, когда он отправился исследовать Бездну. Тело его так и не нашли.
– Мне тоже не хватает отца. Мы с ним часто вместе катались на гиппокампах, – призналась Серафина. – Если бы я только могла, то вернулась бы во дворцовые конюшни – там бы я почувствовала его присутствие, – но я даже не знаю, остались ли там наши гиппокампы, да и целы ли сами конюшни. – Она горько рассмеялась. – Я не знаю даже, уцелел ли дворец.
Серафина словно наяву увидела, как чернопалый дракон крушит дворцовые стены, как безжизненное тело ее отца падает сквозь воду, как стрела пробивает грудь матери, как сверху спускаются солдаты. Казалось, эти видения будут мучить ее вечно, как и вызванная ими скорбь. Однако принцесса понимала: придется взглянуть в лицо своим потерям, и неважно, насколько тяжело ей это дастся. Вража была права, сказав Серафине, что ей нужно вернуться домой.
Следовало признать правоту еще кое-кого, но до сих пор принцесса не хотела смотреть правде в глаза. Если она сейчас этого не сделает, то, возможно, другого шанса уже никогда не представится.
– Слушай, Лин…
– М-м-м? – промычала та, пережевывая моллюска.
– Прежде чем мы отправимся в путь, я должна кое-что тебе сказать… Прости, что не послушала тебя тогда, у устья реки Дунай. Ты тогда сказала, что моя мать, вероятно, мертва, а я не хотела этого признавать.
– Забудь об этом, Серафина. Ты уже извинилась передо мной за тот случай.
– Нет, я извинилась за то, что уплыла с косяком рыб, а не за то, что отказалась тебя послушать. Ты пыталась заставить меня принять очевидное, сказала, что как омнивокса обязана говорить правду, потому что на тебе лежит ответственность. Ты никогда не отказывалась от этой ответственности, даже если я сердилась или вела себя глупо. Я просто хочу, чтобы ты знала: я считаю, такое поведение требует большой храбрости.
Лин пожала плечами.
– Дома меня часто дразнили, так что я привыкла. Мне с раннего возраста пришлось воспитывать в себе характер. Нужна сила, чтобы противостоять врагам.
– И друзьям, – горестно заметила Серафина.
Лин рассмеялась. Русалочки доели завтрак, пришла пора трогаться в путь.
– Мы должны спасти мир, – провозгласила Лин, закидывая на плечо сумку.
– Береги себя, – попросила Серафина, крепко обнимая подругу.
– И ты тоже, – сказала Лин, похлопывая принцессу по спине.
Отплывая от пещеры, Серафина оглянулась и посмотрела Лин вслед. Издалека подруга казалась такой маленькой, такой одинокой.
– Да, Лин, мы должны спасти мир… а кто спасет нас? – вслух подумала Серафина.
Потом повернулась и начала долгое путешествие домой.
8
– Никакая ты не принцесса Нила, – фыркнул помощник третьего верховного привратника Императорской Палаты. – Принцесса Нила под страхом смерти не вырядилась бы в такие тряпки. Ты обманщица, возмутительница спокойствия, возможно, опасная. Немедленно покинь дворец, не то я вызову стражу.
Нила застонала. Она препиралась с помощником привратника Императорской Палаты уже добрых десять минут, а до этого успела поругаться с исполнительным помощником хранителя подъемных ворот, старшим помощником управляющего Императорским Внутренним Двором и помощником старшего дворецкого; ее уже дважды выставляли из дворца в парадное фойе.
Она приплыла во дворец час назад. Нырнув в зеркало в Инкантариуме речных ведьм, она заблудилась в Вадусе и долго блуждала, пока не нашла выход. В конце концов, нырнув в очередное зеркало, она попала в какой-то маталийский магазин одежды. К счастью, там толклось столько народу, что никто не заметил, как русалочка вынырнула из зеркала в примерочной. Она еще никогда так не радовалась тому, что оказалась дома. Выплыв из магазина, русалочка увидела дворец: сияющие золотые купола, грандиозные колонны из горного хрусталя и сводчатые арки – от этого зрелища у Нилы перехватило дыхание.
Сам дворец имел форму огромного беломраморного восьмиугольника, с башнями, на каждой из которых реяло знамя Матали – саблезубый дракон на красном поле, сжимающий в передних лапах серебристо-голубое яйцо. Дворец был построен императором Ранаджитом десять веков назад на вершине глубоководной скалы, расположенной к юго-западу от Индии. Когда последующим императорам становилось тесно в этих хоромах, они строили новые на соседних горных склонах, соединяя старые и новые постройки крытыми мраморными мостами. Эти тонкие, изящные переходы позволяли придворным и министрам, жившим в более поздних пристройках, вплывать и выплывать из дворца, не запачкав своих дорогих одежд грязью из струящихся вокруг дворца течений.
Подплыв поближе, Нила заметила, что дворец изменился: все окна закрыты ставнями, двери под арочными проемами заперты. Маталийские воины – пани йод’дха’ом – патрулировали периметр.
– Простите, вы не могли бы мне сказать, что здесь происходит? – обратилась Нила к проплывающему мимо русалу.
– Ты что, под камнем живешь? Мы готовимся к войне! Император и императрица убиты, принц пропал. Матали на военном положении, – огрызнулся русал. – За всем этим стоит Ондалина, помяни мое слово.
Нила испытала такое потрясение, что ей пришлось сесть. Слова русала словно ножом вонзились ей в сердце. Во время нападения на Лазурию поднялась такая суматоха, что принцесса потеряла из виду свою семью. В последующие дни она думала, что ее родных взяли в плен, но ей и в голову не приходило, что нападавшие могут их убить. Дядя Байлаал и тетя Ахади… мертвы. Русалочку охватила горечь утраты, и она закрыла лицо руками. Почему? Дядя был справедливым правителем, а тетя – такой доброй и сердечной. А Махди… пропал. Это значит, что теперь ее родители стали императором и императрицей. А Язид с ними? Спасся ли он во время резни?
Через несколько минут Нила подняла голову. Сидя на скамейке, горю не поможешь, осознала она.
«Вставай и сделай что-нибудь», – приказала она себе.
Нила со скандалом проложила дорогу через толпу стражников и придворных, добравшись-таки до Императорской Палаты, в каковую пыталась теперь попасть. Она должна поговорить с родителями, рассказать обо всем. И ей совершенно не хотелось тратить ни одной лишней минутки, споря с каким-то слугой.
– Я принцесса! И была в Лазурии, когда на нее напали. С тех пор я добиралась до дому вплавь, потому-то так и выгляжу! – заорала Нила, от досады ударяя по воде хвостом.
– А-а-а! Видали! Еще одно доказательство того, что ты никакая не принцесса Нила, – презрительно уронил помощник. – Известно, что принцесса никогда не кричит.
Нила наклонилась к нему поближе.
– Когда мой отец узнает, что я приплыла сюда, а ты отослал меня прочь, ты будешь охранять дверь чулана с метлами!
Помощник нервно побарабанил пальцами по подбородку.
– Полагаю, ты могла бы заполнить бланк. – Он отвернулся и пошарил на полке у стены. – Кажется, у меня где-то был один. Ага! Вот он. «Официальное прошение о даровании милости подать петицию о возможности получения императорской аудиенции».
Кипя от злости, Нила поинтересовалась:
– Если я это заполню, ты пропустишь меня во дворец?
– Через полгода. Либо заполняй, либо приплывай через неделю.
В этот миг двери Императорской Палаты распахнулись, и из них выплыли трое придворных. Решив не упускать такую возможность, Нила прошмыгнула мимо них и нырнула в зал, оставив помощника причитать:
– Стой! Нужно заполнить бланк! Таков порядок! Ты нарушаешь веками устоявшийся порядок!
Императорская Палата была украшена со всевозможной пышностью, дабы поражать друзей и врагов. Арочные окна закрыты тонкими, как кружево, коралловыми экранами. Беломраморные стены покрыты мозаиками из кусочков лазурита, малахита, нефрита, а также жемчужин; на мозаиках изображены представители императорских семей Матали. Мерцающий свет обеспечивали сотни фонарей, в которые были вставлены розовые стеклянные шары с булькающей в них лавой. В стенных нишах стояли мурти – статуи божественных морских ду́хов. Огромный, сводчатый потолок зала был выложен ограненными кусочками хрусталя, которые отражали свет на два золотых трона, стоящие на высоком помосте. На тронах восседали новые император и императрица – Аран и Сананда. Перед возвышением толпились придворные.
На миг у Нилы перехватило дыхание, и она замерла, пораженная видом отца и матери, восседающих на тронах, разодетых в роскошные императорские одежды (такие пышные, что из них едва-едва выглядывали лица). Принцесса знала, что существуют строгие правила, по которым надлежит приближаться к императорским особам, но при виде родителей ее переполнила радость, и она бросилась вперед, забыв о строгом этикете.
А еще она забыла о дворцовых стражах, выстроившихся перед троном неприступной цепью. Стоило ей приблизиться к тронам, как воины обнажили мечи, преградив ей дорогу.
– Как смеет жалкая баламутка приближаться к императорским особам? – загремел великий визирь Хелефу.
Действительно, узнать Нилу почти не представлялось возможным: выбеленные волосы скручены в узел на затылке, вместо шелкового платья – жакет, застегнутый не пуговицами, а рыболовными крючками.
– Хелефу, ты что, не узнаешь меня? – грустно спросила принцесса.
В глазах великого визиря, наряженного в синий кафтан и золотистый тюрбан, не было и тени узнавания.
– Мы не знаем, как она сюда пробралась, – отрапортовал один из стражей.
– Нужно заполнить бланки, – мрачно сказал Хелефу. – Много бланков. Уберите ее отсюда, сейчас же.
– Нет, подождите! Хелефу, это же я, Нила!
Шокированные неподобающим шумом, придворные даже перестали перешептываться.
Услышав имя дочери, Сананда повернула голову на шум, на лице ее читалась надежда. Увидев неряшливого вида незнакомую русалочку, императрица разочарованно нахмурилась.
– Уведите ее, Хелефу, – приказала она, взмахнув унизанной тяжелыми перстнями рукой.
– Мата-джи, это же я, твоя дочь! – завопила Нила.
Сананда фыркнула и презрительно скривилась.
– Моя дочь никогда бы не… – Она осеклась. – Славься, великая Нерия, – прошептала она, подплыла к Ниле и обняла ее. Аран последовал за супругой и крепко обнял дочь и жену. Потом они разжали объятия, и Сананда сжала в ладонях лицо дочери.
– Я уж думала, мы больше никогда тебя не увидим. Я думала, ты… ты…
– Т-с-с-с, мата-джи. Давай не будем говорить об этом, – хрипло пробормотал Аран. – Теперь Нила дома.
Сананда кивнула, снова поцеловала дочь и отпустила ее.
– А Язид здесь? – с надеждой спросила Нила.
– Нет, – грустно ответил Аран. – О нем нет никаких известий, как и о Махди.
Нила разочарованно кивнула.
– Я надеялась, что им удалось сбежать.
– Мы не должны терять надежду, – твердо сказал Аран. – Ты знаешь, что стало с Серафиной? С Дезидерио?
– Серафина жива. О Дезидерио мне ничего не известно.
– Где ты пропадала так долго? Мы страшно переволновались! – воскликнула Сананда.
Нила вдруг осознала, что взгляды всех придворных устремлены на них, и понизила голос.
– Ситуация очень… непростая. Дело не терпит отлагательств. Я вам обо всем расскажу за чаем.
Чай с легкими закусками императорская семья ежедневно вкушала в отдельной столовой, вдали от взглядов двора, поэтому Нила знала: во время этой трапезы она сможет говорить, не опасаясь, что ее подслушают. Наученная горьким опытом, она сделалась очень осторожной: повсюду могли скрываться шпионы.
– Хелефу, мы желаем выпить чаю, – объявил Аран.
– Сейчас, Ваша Милость? Это в высшей степени необычно. Еще только три часа двадцать одна минута, а чай всегда подают равно в четыре пятнадцать, – заметил Хелефу.
– Сейчас, Хелефу.
Великий визирь с несчастным видом склонил голову.
– Как пожелаете.
Не успел он отдать распоряжения слугам, как к нему подплыл какой-то бледный, взволнованный министр и что-то прошептал на ухо. Хелефу выслушал его, мрачно кивнул и сказал:
– Ваша Милость, только что созвано экстренное заседание военного кабинета министров. Ваше присутствие крайне необходимо.
– Иду, – вздохнул Аран, потом повернулся к дочери: – Боюсь, чаепитие придется отложить.
– Пита-джи, мы что?.. – У Нилы не хватило сил, чтобы закончить вопрос.
– Начали войну? – подсказал Аран. – Большинство в кабинете министров выступают за то, чтобы напасть на Ондалину. Наши советники убеждены, что за убийством Байлаала и Ахади стоит Колфинн. Мои советники полагают, что он, возможно, держит Махди и Язида в плену. Боюсь, вопрос не в том, вступим ли мы в войну, а в том, когда мы это сделаем. Я отправил весть правителям всех королевств с просьбой созвать Совет Шести Вод. – Он покачал головой. – Однако, учитывая, что Изабелла предположительно мертва, а Колфинн развязал войну, это будет скорее Совет Четырех, если он вообще соберется. А теперь я должен идти к моим собственным членам совета. – Он поцеловал Нилу. – Мы скоро поговорим, дитя мое.
Нила смотрела, как отец уплывает. Он держался с достоинством и выглядел уверенно, но плечи его слегка поникли. Аран был вторым сыном, и его не готовили к императорскому трону. Нила видела, что потеря брата вкупе с новыми обязанностями тяжким грузом давят отцу на плечи.
«А скоро я добавлю ему забот», – подумалось ей.
– Хелефу, позови Сьюму, вели ей помочь принцессе, – приказала Сананда. – Пусть в комнату моей дочери принесут еду и напитки, песок для омовения и чистую одежду.
– Слушаюсь, Ваша Милость, – отозвался великий визирь.
– Подожди, мата-джи, сначала я должна кое-что тебе рассказать. Немедленно. Это срочно. Мы можем уединиться в твоих личных покоях?
Сананда посмотрела в лицо дочери и озабоченно нахмурилась.
– Что? В чем дело? – спросила Нила.
– У тебя круги под глазами! Ты так осунулась, – вздохнула императрица. – И – прости, но кто же тебе скажет, как не мать, – у тебя на лбу появилась морщинка.
Сананда быстро щелкнула пальцами, и слуги принесли блюдо с чиллавондами. Императрица тут же взяла одну конфету и, увидев, что Нила не последовала ее примеру, округлила глаза.
– Дорогая, в чем дело? Ты заболела?
– Со мной все хорошо, просто я не голодна, – ответила Нила.
За время, проведенное в компании йеле, русалочка утратила вкус к сладостям. Изучение конвока и прочих сложных заклинаний так ее увлекло, что она и думать забыла про бинг-бэнги, зи-зи и прочие вкусности.
В зал вплыла Сьюма, ама Нилы. Стоило старой няне взглянуть на свою питомицу, как она побледнела.
– Великая Нерия, что с твоими волосами, дитя!
Нила нетерпеливо вздохнула. Она выжила во время страшной атаки на Лазурию, сбежала от Трао и Бяменесьо, пересекла опасные моря, чтобы добраться до йеле, на нее возложили обязанность уничтожить Аббадона, и вот, ей приходится выслушивать причитания матери о появившейся у дочери морщинке и вопли няни, расстроившейся из-за цвета ее, Нилы, волос.