— Недавно она опять дала о себе знать, — признала она.
Лея вздохнула и покачала головой, сожалея о том, что ничем не может помочь своей невестке и близкой подруге.
— Ты вроде говорила, это в порядке вещей, — напомнила она. — Новый приступ чем-то отличался от прочих?
Мара отвела взгляд.
— Ну давай, скажи мне, — выпалила Лея, возможно, чуть резче, чем собиралась. Мара посмотрела на нее в ответ — нет, не зло и не оскорбленно, а скорее недоверчиво. И правда, с чего это Лея решила, что Мара должна с ней делиться сокровенным? Разве она может хоть как-то помочь? Все прочие, кого поразило это заболевание, рассказывали своим врачам все и были впоследствии осмотрены светилами республиканской медицины. Они в деталях описывали каждое покалывание, каждый приступ боли, молили помочь им. И все до единого были мертвы — или скоро будут.
— Прости, — отстранилась Лея. Эти тревожные образы прочно засели у нее в голове. — Ты ничего не обязана рассказывать. — Она наклонилась вперед и поцеловала Мару в щеку, затем поднялась и протянула руку.
Мара взяла ее, но вместо того чтобы самой подняться, усадила Лею обратно и пристально посмотрела ей в глаза.
— На этот раз… матка, — сказала она.
Лея непонимающе уставилась на подругу.
— Приступ, — пояснила Мара, — случился, пока я спала. И пытался поразить матку.
Глаза Леи расширились от ужаса.
— Ты отразила его?
Мара кивнула с вымученной улыбкой.
— Ну, меня еще не убило, — невесело усмехнулась она.
Лея кивнула, восхищаясь упорством подруги. Всякий раз, когда болезнь предпринимала очередную атаку, Мара фокусировала Силу внутри себя и сдерживала натиск.
— Но в этот раз было труднее, чем обычно, — сказала Лея, предположив, что нашла причину весьма нехарактерной для Мары реакции — слез.
Подруга покачала головой.
— Да нет, ничего особенного, — ответила она.
— Тогда в чем дело?
Мара глубоко вдохнула и печально проговорила:
— В материнской утробе.
И тут Лею как громом поразило.
— Ты боишься, что не сможешь иметь детей, — сказала она.
— Я уже не так молода, — самокритично усмехнулась Мара.
И она не преувеличивала: Маре, как и Люку с Леей, было уже за сорок, но, если на секунду забыть о недуге, она была совершенно здоровой женщиной и еще вполне могла испытать радости материнства. Так что Лея всецело понимала ее тревоги, учитывая, что болезнь пыталась поразить ее женское начало.
— Когда я только вышла замуж, мы с твоим братом говорили о том, чтобы завести детей, — поделилась Мара. — Он с таким восхищением смотрел, как растут ваши трое ребятишек, и больше всего на свете мы хотели родить ребенка.
— Еще ничего не потеряно, — напомнила Лея.
— Возможно. Но кто знает, Лея? Я устала без конца бороться, а болезнь и не думает отступать.
— Но и не может отвоевать у тебя ни пяди, — напомнила принцесса.
— Я еще не сдалась, — заверила ее Мара. — Но детей мне сейчас не родить. Я даже не знаю, передастся ли им заболевание по наследству или убьет их еще в зародыше. И никому неведомо, когда все это закончится и не будет ли ущерб моему организму столь велик, что я никогда не смогу иметь детей.
Лея хотела ее хоть как-то успокоить, но что она могла возразить против таких непробиваемых аргументов? Она лишь положила руку подруге на плечо:
— Не оставляй надежду.
Мара с усилием улыбнулась.
— Не оставлю, — пообещала она. — К тому же теперь под моим крылышком Джейна, и это тоже очень здорово.
Лею невольно выдала краткая вспышка раздражения.
— Что? — насторожилась Мара.
Лея густо покраснела и громко рассмеялась.
— Что?
— Временами я страшно ревную Джейну к тебе, — призналась принцесса, улыбаясь при каждом слове. — Я вижу, какая между вами укрепилась связь, и я рада, что Джейне досталась такая чудесная подруга и наставница, и в то же время от этой мысли я несчастлива. Когда я вижу, как вы трудитесь вместе, мне хочется подбежать и обнять тебя крепко-крепко и одновременно взять и задушить!
Мара в тревоге взирала на Лею — ровно до того момента, пока та не наклонилась и не стиснула ее в крепких дружеских объятиях.
— Ты все преодолеешь, — пообещала Лея. — Ты обязательно справишься, и у тебя будут дети. А может, вскоре после тебя родит и Джейна. — Продолжая удерживать подругу, принцесса отдалилась на расстояние вытянутых рук. — Вот здорово, правда? Будем сидеть втроем и болтать обо всем на свете, пока Люк будет нянчить малышей.
Лучшие слова в такой момент едва ли можно было подобрать. Уголки губ Мары поднялись в улыбке, а в живых зеленых глазах мелькнул проблеск надежды. Но когда они возвращались в рубку, Лее представилась куда более гнетущая картина: как она рассказывает детишкам Джейны, какой отважной была у их мамы почившая ныне тетя, и от этой мысли у нее сжалось сердце. И все же ей удалось побороть подступающие слезы. Им всем следовало поддерживать Мару несмотря ни на что.
***
Приблизившись к кают-компании «Сокола Тысячелетия», Джейсен услышал характерное шипение и треск статических разрядов. Похоже, Энакин снова тренировался со световым мечом. Он все время тренировался.
Как правило, Джейсен старался не лезть к брату, зная, что их философия жизни слишком разнится и им ни за что не договориться. Но сегодня, после того спектакля, который устроили советники на встрече с дядей Люком, юноша был в настроении поспорить. Так что он направился прямиком в отсек.
Энакин, взмокший от пота, крутился на месте, отбивая мечом электрические разряды, которые выпускал в него небольшой шар на дистанционном управлении, летавший вокруг и пытавшийся найти бреши в защите.
С мечом младший брат управлялся мастерски. Джейсен был вынужден признать это, когда мальчик провел молниеносную комбинацию «влево-вверх-вправо», каждым отточенным движением отразив по разряду.
Тренировка закончилась, и Энакин, погасив меч и тяжело дыша, застыл на месте.
Джейсен медленно, почти насмешливо зааплодировал.
— Сам-то так можешь? — спросил Энакин, даже не обернувшись к брату.
— А это важно?
Мальчишка презрительно наморщил нос и фыркнул.
— Ты почти полжизни тратишь на танцы с этой штукой, — заметил Джейсен.
— Так мы ведь рыцари-джедаи — или скоро будем, — ответил Энакин.
— И всем джедаям следует днями и ночами танцевать с кибертренажером? — саркастически спросил старший брат.
— Ты тоже тренируешься.
— И провожу в уединении больше времени, чем ты, — согласился Джейсен.
Энакин посмотрел на него скептически, словно собирался спросить: «Ну и что с того?»
— И для уединения, и для тренировок есть свои причины, — попытался объяснить Джейсен.
— Чтобы отточить мастерство, — заявил Энакин.
Джейсен начал качать головой еще до того, как мальчишка закончил фразу.
— Чтобы углубить понимание, — произнес он.
— Снова за свое?
— Как и всегда, — твердо сказал Джейсен. — Когда ты тренируешься, о чем ты думаешь? — Снова это скептическое выражение. — Представляешь, как охотишься за гаморреанскими бандитами? — спросил Джейсен. — Спасаешь Галактику, как когда-то отец?
— Когда я упражняюсь, мой разум чист от посторонних мыслей, — отрезал Энакин, но старший брат вновь покачал головой, неудовлетворенный ответом.
— Ровно перед тем, как ты отдаешься Силе, и сразу после этого — о чем ты думаешь?
Энакин сердито посмотрел на брата.
— Почему это так важно? — выпалил он.
— Потому что у тебя неверное понимание Силы, — ответил Джейсен не менее резко. — Ты видишь в ней инструмент, оружие, которое можно пустить в ход против того, кого ты считаешь злом. Но это очень ограниченная философия.
— Так ведь Сила и есть оружие, — с расстановкой произнес Энакин. — Могучее оружие и большая ответственность.
Старший брат покачал головой:
— Это далеко не вся правда о Силе. Лишь та часть, на которой фокусируются такие, как ты, — те, кому нужно как-то оправдать свое тщеславие. — Казалось, еще чуть-чуть, и Энакин начнет брызгать слюной. — Сила — это способ обрести покой и понимание правды, а не орудие, должное подкрепить чье-то узкое восприятие добра и зла, — нравоучительно произнес Джейсен.
— А ты, значит, считаешь Новую Республику злом? — насмешливо бросил мальчишка.
— Она не зло и не добро, — пустился в объяснение старший брат, ничуть не обидевшись. — Не со всеми ее действиями я согласен. Отдельные сообщества пострадали от нее не меньше, чем во времена Империи.
— Но сейчас-то все делается ради высшего блага, — рьяно заспорил Энакин, явно недовольный сравнением Новой Республики с Империей.
Джейсен лишь хохотнул, насмешливой реакцией давая младшему брату понять, что тому стоит поискать скрытый смысл в только что произнесенных словах.
— Я устал все это выслушивать, — выпалил Энакин.
— Будешь выслушивать, пока не придешь к пониманию правды, — тут же нашелся Джейсен. — В этом моя основная задача.
— Дядя Люк сказал тебе об этом?
— Дело не в нем. Только в тебе и мне.
— Он собирается возродить Совет джедаев, — объявил Энакин, как будто эти слова в чем-то подтверждали его точку зрения.
— Он вынужден. — Тон Джейсена давал понять, что он не слишком-то рад такому повороту событий. — Чтобы предотвратить катастрофу, которую влекут на нас такие, как ты, — рыцари-джедаи, которые разбежались по Галактике, чтобы по собственным понятиям творить справедливость.
Махнув рукой, он собрался было уходить, но не успел сделать и пары шагов, как Энакин схватил его за плечо и повернул лицом к себе.
Мальчишка взвесил на ладони рукоять меча.
— Это, — произнес он многозначительно, — инструмент закона.
— Нет, — зарычал Джейсен. — Это инструмент, с помощью которого джедай может заглянуть в свою душу и обрести внутренний покой. Это мерило понимания Силы.
Судя по взгляду Энакина, он эту точку зрения не понял и не принял.
— Если во время тренировок ты не будешь полностью открыт Силе, твоя защитная стойка даст слабину и ты будешь пропускать выстрел за выстрелом, — пояснил Джейсен. — Нужно искать не повод для войны, Энакин. Нужно найти повод для мира и собственное место в Галактике.
— Твои красивые слова окажутся пустышкой, когда дело дойдет до настоящего боя, — возразил младший брат.
— Из джедая, который обрел гармонию, выйдет намного более умелый воин.
— Докажи! — с вызовом бросил Энакин. Его клинок зажегся и мерно зажужжал перед носом у собеседника.
— Придется, коли по-другому до тебя не достучаться, — спокойно ответил Джейсен. Он заглянул в глаза брата и зажег собственный меч.
Энакин закрыл входной люк — ни дядя, ни отец не обрадуются, узнав, что они здесь спаррингуют, — и повернулся лицом к брату, который уже надвигался на него размеренными шагами.
— Ты признаешь правду, когда я побью тебя! — заявил Энакин, но было видно, что Джейсен уже не слушает. Юноша находился в состоянии глубокой концентрации и был близок к тому, чтобы полностью очистить сознание и слиться с Силой в единое целое.
После затяжной паузы Энакин бросился в атаку, стараясь рубануть противника по плечу, но Джейсен с легкостью отвел удар. Тогда Энакин попробовал подступиться с другого края, но старший брат и в этот раз оказался на высоте. Два клинка сцепились и, описав широкую дугу, вместе пошли вниз, пока не оказались ровно между братьями. Тогда Джейсен крутанул рукоятью, попытавшись выбить клинок из рук младшего, но тот оказался начеку — увел лезвие вниз, чтобы высвободиться из опасного захвата, а затем вовремя поднял, не дав брату поднести кончик клинка к своему горлу и праздновать быструю победу.
Энакин повел новую атаку, но натолкнулся на очередной блок, и от соприкосновения клинков брызнули искры. Он наседал снова и снова, как будто стремясь яростным напором прижать брата к стене.
— Я ощущаю в тебе гнев, — произнес Джейсен, и от этих слов у Энакина по коже побежали мурашки. Слова намекали на темную сторону Силы, куда джедаям было ступать непозволительно.
Мальчик сбавил обороты и решил сделать упор на технику. Изящными и неуловимыми движениями он стал отражать нацеленные выпады Джейсена.
Еще несколько долгих минут они, фехтуя, перемещались по кают-компании. Когда казалось, что один из поединщиков получил преимущество, второй тут же находил, чем ему достойно ответить. Им приходилось доверять себе и друг другу, ведь световые мечи нельзя было переключить в режим тренировки. Малейший промах, неаккуратный блок или слишком глубокий выпад могли обернуться фатальными последствиями.
Но бой все равно продолжался: их различия во взглядах переросли в поединок на мечах, и очень скоро, несмотря на предостережение Джейсена, оба ввязались в яростную драку, нанося жесткие, размашистые удары и пытаясь выбить меч из рук соперника. Джейсен первым пришел в себя и стал действовать более аккуратно, элегантными движениями отводя выпады брата и почти не переходя в атаку.
Эта внезапная пассивность только подхлестнула Энакина действовать целеустремленнее. Он ударил слева — один, два, три раза, затем обернулся вокруг своей оси, перехватил рукоять поудобнее и точно так же атаковал справа — один, два, три раза.
Первые три удара Джейсен отбил, затем отразил еще два, а при третьем… присел.
Энакин был так захвачен поединком, что уже настроился на шестое подряд столкновение клинков, и то, что его лезвие прорезало лишь воздух, стало для мальчика полной неожиданностью.
Он потерял равновесие, а Джейсен явился откуда-то сзади, резким выверенным ударом выбив рукоять из руки младшего брата. Мальчишка отшатнулся и схватился за обожженную руку.
Джейсен погасил лезвие.
— Сила таится внутри и нужна для того, чтобы обрести равновесие внутри, — нравоучительно сказал он. — Мы не галактический патруль.
Энакин долго и пристально смотрел на брата, ошарашенный тем, что тот так уверенно одержал победу, несмотря на то что тренировался намного меньше.
— Дядя Люк с помощью Силы уничтожил «Звезду Смерти», — напомнил мальчик.
— А Мара использует ее, чтобы бороться с болезнью, — ответил ему старший брат. — Только когда мы в гармонии с собой, мы можем здраво рассуждать о том, какую пользу мы принесем в битвах за справедливость в Галактике.
Потирая руку, Энакин молча смотрел на брата, словно ожидая продолжения.
— Ты делаешь успехи, — подмигнул ему Джейсен и направился к двери.
— В другой раз я тебя побью, — услышал он у себя за спиной предсказуемую браваду и расплылся в широкой улыбке, шагнув в коридор, который вел к лестнице. Откуда-то снизу доносились звон металла и отцовская ругань — ремонт все никак не заканчивался.
— Ты сейчас тут все закоротишь! — орал Хан.
Вуки завыл, затем послышались треск разрядов и отцовское «О-ох!»
Из служебного люка показалась голова Чубакки.
— Вернись, ковер мохнатый! — крикнул ему Соло.
Чубакка одним стремительным грациозным прыжком вырвался из проема — точнее, прыжок казался Джейсену таким, пока он не заметил руку отца с искрящим кабелем, торчащую из служебного люка, и облачка дыма, поднимающиеся от вукийского седалища.
Он не удержался и захихикал, но постарался очень быстро спрятать ухмылку, когда разъяренный вуки, потирая зад, с громким воем бросился прямо на него.
— Это не я, — воскликнул Джейсен. — Это все Энакин.
Чуи снова взревел.
— Нет, мы ничуть не одинаковы, — запротестовал юноша.
Вуки раскинул лапищи — обхват три метра от одного кончика пальца до другого — и затряс лохматой головой, не переставая выть.
— Не говорил я, что на «Соколе» можно крутить «бочки», — возразил Джейсен. — И не крутил я их. Вон там Энакин, на него и ругайся.
— Аааа-ааа-аа!
— Может, спустишься и поможешь мне наладить компенсатор? — раздалось у него за спиной, и вуки развернулся на звук. Хан Соло стискивал в руках два провода, один из которых время от времени искрил. Лицо кореллианина так густо покрывала смазка, что глаза и зубы ослепительно сияли на грязном фоне.
Джейсен снова хохотнул — точнее, попытался это сделать, но вовремя осекся. Чуи снова повернулся к нему, а ничто так не унимает беспричинное веселье, как суровый взгляд вуки.