– Кнопка, – Эдди отстранил меня от себя и принялся вытирать большими пальцами моё лицо от слёз, – Кнопка, не плачь, пожалуйста. Что мне сделать, чтобы ты успокоилась?
В голосе Эда слышалось неподдельное беспокойство. Конечно, брат, как и всегда, переживает за меня, я знаю. Я знаю, что всё, что он сделал, было из добрых побуждений, но не могу… Не могу забыть. Хоть простить придётся. Когда-нибудь. Но не сейчас. Пока не могу. Сейчас рядом с самым родным человеком во всей вселенной я постоянно вспоминаю самый жуткий, отвратительный момент моего прошлого, каждый раз содрогаясь от неприятных ощущений. Я по-прежнему ощущаю влажные горячие руки Алекса на своём теле, и знание того, что никакого Алекса на самом деле не было, ситуацию нисколько не сглаживает. Я-то продолжаю помнить всё так, будто это было вчера
Забавно – самый близкий и дорогой для меня человек теперь ассоциируется с самым мерзким и ужасным днём в моей жизни. Я грустно усмехнулась, взяла себя в руки, и поток слёз остановился так же мгновенно, как и начался.
– Я быстренько в ванну и в столовую. Подождёшь? – спросила у брата, отстраняясь.
– Сколько угодно, – Эд опустил руки и проводил меня взглядом до комнаты.
Когда я вернулась в столовую, Эдди уже сидел за столом с бокалом в руке и потягивал какую-то коричневатую жидкость. Неужели коньяк? Подойдя ближе, я разглядела на столе мои любимые блюда – стэйк, рыбу и овощи на гриле, деревенскую картошку, лазанью от «Мичелато», оттуда же – пиццу и высокий стакан с молочным коктейлем, в составе которого можно не сомневаться. А еще – воду без газа и белое вино.
– Эдди, – ошарашено заговорила я, – ты пригласил на ужин отряд канджу-дэ? Потому что этим количеством еды точно можно накормить пару десятков здоровенных мужиков с отменным аппетитом…
Эд виновато пожал плечами.
– Я не знал, что именно ты захочешь. А ещё у меня для тебя подарок.
И вот тут мне стало как-то тревожно. Последним подарком без повода от Эдди была новейшая аудиовидеосистема для моего джиу.
Я отказалась принимать от Эда новый аппарат, потому что он слишком дорогой, и брат, видимо, решил подарить мне его по частям. Скоро, наверное, вручит новый модуль для тепловой подушки моей Старушки, а закончит новым железом для, надо признать, порядком прогнившего корпуса…
Но Эд удивил меня, достав откуда-то из-под стола коробку с известным логотипом фирмы-производителя сетбуков.
– Эд, – мои глаза заметно округлились, – это слишком дорогой подарок…
– Глупости, – ответил брат, – ты прекрасно знаешь, что я могу себе это позволить. И тебе он нужен. Гораздо удобнее заниматься за своим сетбуком в своей комнате, чем брать у Эльзы или бегать в библиотеку.
– Я люблю бегать в библиотеку… но спасибо, – отказываться от подарка я не собиралась – сетбук мне действительно очень нужен для учёбы. Хотя возникло такое ощущение, что брат пытается купить моё прощение… Но я быстро откинула эту мысль – слишком хорошо он меня знает, чтоб на такое надеяться.
Я отложила подарок в сторону и села за стол. Надо признать, яства с их ароматами пробудили во мне зверский аппетит. Разделавшись со стэйком за пару минут, я перешла к рыбе, закусывая её пиццей. Как оказалось, я была очень голодна. За последний месяц я и правда мало ела и, вероятно, действительно похудела. Прикончив кусок пиццы, я решила налить себе воды и столкнулась взглядом с улыбающимся братом.
– Что? – смущённо спросила я.
– Ничего, – Эдди помотал головой, как бы подтверждая свои слова, – просто рад тебя видеть здесь.
Я выпила воды и задала, наконец, вопрос, который буквально крутился на языке с самого начала вечера:
– Ты знаешь что-нибудь о дяде Максе?
Эдди перестал улыбаться и сосредоточенно принялся накладывать лазанью в свою до сих пор пустующую тарелку.
– Йенс звонил мне вчера.
И вот тут мне стало обидно. Конечно, хотелось, чтоб он и мне позвонил… Это ведь я помогла выявить причастность дяди Макса к похищению людей…
– И? – не выдержала я затянувшегося молчания, нервно перебирая в руках салфетку.
Эдди прожевал очередную порцию своего любимого блюда, отложил в стороны приборы и продолжил рассказывать:
– Никаких следов Максимилиана им найти не удалось. Портал из его комнаты вёл прямиком в лес, что находился неподалёку от лагеря. На том месте было построено ещё три выходных портала в разные направления герехтайтских лесов. Один даже на север. Наши люди прочесали окрестности по каждому направлению вдоль и поперёк, и ничего.
– Ясно, – я была, мягко говоря, разочарована, – и что они будут делать дальше?
– Сейчас Йенс обыскивает все планеты в поисках хоть каких-то зацепок. Информация, полученная от Милены – о похищениях людей на протяжении последних трёх лет – может оказаться очень полезной. Выяснили уже шесть имён пропавших без вести. Теперь пытаются восстановить события, предшествующие похищениям.
– И где сейчас Йенс? – осторожно поинтересовалась я, опасаясь, что брат расценит мой интерес как личный. Но именно так, судя по всему, и произошло.
– Ника, – Эд пристально всмотрелся в моё лицо, – тебя не должно это интересовать.
– Эдди, – я разозлилась, – не тебе решать, чем мне интересоваться! К тому же, именно меня это и должно интересовать. Так уж вышло, что я была вовлечена в расследование этих похищений! И более того, мои личные интересы в лице дяди Макса в это дело тоже замешаны.
Почему все вокруг считают, что имеют право указывать, как я должна поступать? Что такого я должна сделать, сколько лет мне должно исполниться, чтобы брат стал принимать меня, как равную? Как взрослого, самостоятельного человека, имеющего право на свое мнение! Да и на свою собственную приватную жизнь!
Брат помолчал с минуту и всё же ответил:
– Как раз сегодня Йенс должен отправиться на Фристхенд.
Фристхенд – это одна из двух планет системы Миит, которая не вошла в Миитское содружество. Их космограницы – непреступная крепость, их правитель – настоящий монстр! Я помню, как он в своём выступлении назвал Герехтайт продовольственными оккупантами, сказал, что народ Фристхенда не продаётся, и вообще нёс какую-то чушь…
Я резко вскочила со своего места, но, поняв, что мне некуда и незачем бежать, села обратно с глупым выражением на лице.
– Как? – спросила я шёпотом. – Они же не сотрудничают с миитскими планетами… Они же обособленно держатся… Они же ясно дали понять, что просто расстреляют из бластеров любого, кто к ним сунется, я помню выступление их Аскаэра…
– У них не Аскаэр, – перебил мой неуверенный лепет брат, – у них Бастунд.
А на мои глаза начали медленно наползать предательские слёзы – мне было настолько тревожно за Йенса, что внутри все перевернулось. Мысль о том, что прямо сейчас ему угрожает смертельная опасность, просто убивала, разрывая мое сердце и душу на мелкие кусочки.
– Ты его любишь… – брат остановил медленно разрастающуюся во мне панику своим бредовым предположением.
– Что за глупости, Эдди, – спокойно ответила я, стараясь говорить убедительно. И, более того, я действительно была уверена в своих словах. – Мы слишком мало знакомы. Я не буду отрицать, что он стал мне дорог. И возможно, имеет место влюблённость, но точно не любовь. И я тебе больше скажу – после того, что произошло, я обязательно избавлюсь и от этого чувства…
– Ник, – тихо перебил меня Эддон, – во-первых, не переживай. Йенс – профессионал, и я уверен, что ему ничего не угрожает. И, во-вторых, тебе абсолютно не за что обижаться на него.
Я посмотрела на брата с иронией, как бы намекая, что он не прав, но Эдди не обратил на это внимания и продолжил, замерев и уткнувшись взглядом куда-то чуть выше моей головы. Он словно вспоминал что-то, пытаясь воспроизвести картинки из прошлого.
– Ты спряталась в своей комнате, и когда я вошёл в гостиную, застал Йенса с выражением полного ужаса и беспомощности на лице. Это было так странно, потому что этот мужик, кажется, всегда абсолютно уверен в себе, и застать его врасплох невозможно…
Эдди грустно хмыкнул, а я поняла, что он говорит о том злосчастном дне, когда я поцеловала Йенса три года назад, и смутилась. Краска прилила к моим щекам, обдавая их жаром, и я искренне порадовалась, что брат продолжает буравить взглядом стену и не смотрит на меня.
– Когда он, наконец, обратил на меня внимание и заглянул мне в глаза, я как-то сразу понял, что произошло, – продолжил Эдди. – Ты можешь себе представить, как я разозлился?
Конечно, этот вопрос был риторический, и я даже не попыталась ответить.
– Естественно, я двинул ему по морде, и Йенс, естественно, даже не пытался сопротивляться. Он, по-моему, был даже рад. Наверное, он с превеликим удовольствием и сам бы себе врезал. Тем не менее, Регнер быстро собрался. Он порывался пойти к тебе, чтобы поговорить, но я его отговорил, решив, что в ближайшее время ты захочешь побыть одна…
Я кивнула. Вот в этом брат не ошибся. Я бы не смогла говорить с Йенсом в тот же вечер. Да я бы его просто в комнату не пустила.
– А когда Йенс разъяснил мне всю ситуацию насчёт зачистки родственников сотрудников секретных служб, я, скажем так, убедил его, что лучше ему уехать, надавив на то, что знаю тебя гораздо лучше. И хоть совесть поедом его ела, он всё же согласился со мной… ради тебя… Да чего там говорить… И так было понятно, что нет у вас будущего. Десять лет отношений на расстоянии, пока ты не закончишь академию? Лучше уж сразу было это остановить… Как пластырь оторвать… Кнопка, ну подумай сама. У вас действительно нет и не было шансов на «счастливы вместе». И как минимум ещё лет семь не будет. Пока ты не окончишь учёбу… И какие-то отношения возможны только в том случае, если ты поступишь на службу в консульство… Но я не хочу, чтоб ты таила в душе обиду на Йенса. Если кто и заслужил твой гнев, так это я. Регнер просто поверил мне и хотел поступить, как лучше для тебя. Поверь, ему это решение далось очень непросто. Все эти три года он при каждом удобном случае спрашивал о тебе… Мне кажется, он до сих пор злится на меня из-за того, что я его обманул… Обещал ведь только ваш идиотский поцелуй стереть, а сам буквально вырвал Йенса с корнем из твоей головы и сердца. Кноп, вот сейчас остуди голову и подумай, неужели я был абсолютно не прав в этом?
И я задумалась. Великий, какая же тяжёлая ситуация… Я абсолютно не знаю, как мне всё это переварить и как к этому относиться. Но я совершенно точно знаю, что никогда не забуду того, что Эдди заставил меня пережить с вымышленным Алексом. А что касается Йенса… Где-то в глубине души я понимаю, что брат выбрал верный путь. Ведь в противном случае всё это время я бы тешила себя надеждой на светлое будущее с Регнером. И возможно, это мешало бы мне жить нормальной полноценной жизнью. А, зная себя, я вообще могла бы проявить настойчивость, и кто знает, чем бы это закончилось? Слабоумием из-за парочки зачисток? Хотя убрать из памяти наш первый поцелуй было бы вполне достаточно… Йенс уехал бы через пару дней обратно в Столн, чтобы приступить к своим обязанностям начальника секретного отдела, я бы помахала ему ручкой, позабыв о своём позорном поступке, и Йенс Регнер остался бы в моей памяти тёплым воспоминанием о первой влюблённости.
И, несмотря на то, что произошло со мной за последний месяц, несмотря на то, что брат сейчас доложил мне об ещё одном своём косяке, я первый раз за месяц искренне улыбнулась. Мне невероятно приятно было слышать, что Йенс беспокоился обо мне все эти годы, а знать, что он не бросал меня, что хотел остаться и поговорить – и вовсе бальзам на мою многострадальную душу.
И пусть у нас ничего не может быть, осознание того, что и я ему не безразлична, пусть и не так, как он мне, согревало изнутри, разливаясь коньячным теплом по всему телу. Кажется, именно сейчас я впервые за долгое время отпустила волнения и тревоги, преследующие меня двадцать четыре часа в сутки, полностью оправдав Регнера в своей голове и сердце. И пусть это моё душевное спокойствие быстротечно, но оно дорогого стоит…
ГЛАВА 3
Первый раз за все мои двадцать лет между нами с братом повисло неловкое молчание. В этой оглушающей тишине мы закончили ужин, и я, поднимаясь из-за стола, чтобы помыть руки в кухне, спросила у брата, пытаясь развеять неловкость:
– Что у вас с Дайной?
Эдди негромко хмыкнул, но я даже из кухни услышала радость в этом глухом звуке.
– А ты разве не знаешь?
– Мы созваниваемся пару раз в неделю… Но она, как оказалось, не любитель распространяться о своей личной жизни. Она просто говорит, что счастлива «как прозревший слепой…» – странное сравнение, – я улыбнулась, вспоминая довольный голос подруги.
Эдди вошёл на кухню с грязной посудой в руках и растянул губы в моей любимой улыбке.
– Да, всё и правда хорошо. На следующей неделе я беру отгул и на три дня еду в Столн.
Ого. Я искренне удивилась и обрадовалась. Эдди и отдых… Он ещё ни разу в жизни не брал отпуск или отгул с тех пор, как начал подрабатывать, учась в академии.
– Не хочешь со мной? – удивил меня Эддон своим предложением.
– Эд, я конечно, с удовольствием повидалась бы с Дайной, но не хочу ни учёбу пропускать, ни мешать вам… Может, она сама как-нибудь приедет…
Эдди молча кивнул, принимая мой отказ, и спросил:
– А что с Ричем? Он очень хороший парень…
«Знаю», – подумала я с грустью. И вот в былые времена я бы рассказала брату абсолютно обо всём, ничего не утаивая. Рассказала бы, как Рич внимателен, и как мы вчера кино смотрели – тоже бы рассказала. А вот сейчас почему-то совсем не хотелось откровенничать с Эддоном. Неужели я окончательно перестала ему доверять?
– Рич – хороший, да. Ты очень здорово его натаскал. Мне кажется, мы с ним вдвоём запросто уложим на лопатки весь наш курс минут за пять, – отшутилась я, подразумевая всё же некоторую долю правды.
– Ника, я не об этом.
«Да знаю я», – раздражённо подумала я.
– А о чём? – спросила вслух.
– Что у вас с ним? – напрямую задал вопрос Эдди.
– Эд, ничего у нас. Мы просто хорошие друзья.
– Как думаешь, может получиться что-то большее? В конце концов, когда-то тебе придётся заняться и своей личной жизнью.
Я только пожала плечами, и остаток вечера мы молча прибирали на кухне, после чего я уехала с тяжёлым сердцем, но с разложенными по полочкам в моей голове мыслями. Эдди прав. Когда-то мне придётся заняться своей личной жизнью, и в ней нет места Йенсу Регнеру, пусть и прощённому мной. Точка.
* * *
Эти выходные я решила посвятить самой себе. Одиночество, мысли, мох и деревья – что может быть лучше?
В лесу я не была с тех самых пор, как Эддон увёз меня из военного лагеря, поэтому успела очень сильно соскучиться. Я тосковала по деревьям, кустам и лесному воздуху, как по живому человеку, меня буквально тянуло туда магнитом.
Я подготовилась к длительному походу, собрав с утра пораньше свой рюкзак. Взяла кинжалы, планируя немного попрактиковаться, а то скоро разучусь держать в руках своё любимое оружие, положила бутылку воды и пару бутербродов. Написав Эл записку, в которой сообщала правду – хочу погулять по лесу – я отправилась в сторону мужских общежитий, чтобы пройти уже такой привычный путь и перемахнуть через забор.
Герехтайтский лес встретил меня лёгким ветерком и завораживающим видом. В середине февраля всё ещё стояла самая настоящая зима и ни малейшего намёка на приближение весеннего тепла не было. Лаои, как и всегда, впечатляли своим убранством – листва на нижних ветвях полностью опала и лежала теперь пушистым покрывалом, прикрывая массивные, слегка выпирающие из земли корни величественных деревьев. И чем выше поднимался взгляд, тем «богаче» на листву были лаойские ветки, и тем больше снега укрывало слегка побуревшие листья, которые из последних сил цеплялись за огромные ветки в надежде продержаться и не упасть на землю ещё хотя бы пару дней.