Он стиснул здоровенный жилистый кулак и саданул в воздух.
Лео пошевелил рукоять своего меча, снова высвобождая его из ножен. Он мог воссоздать в памяти ту атаку во всех деталях. Рвущий волосы ветер и грохот копыт. Древко секиры, передающее силу ударов в его ладонь. Искаженные ужасом лица врагов. Головокружительная радость, когда они дрогнули и обратились в бегство.
Между бровей Юранда вновь возникла маленькая озабоченная морщинка:
– Мы не имеем понятия, что находится за этим гребнем.
Лео вспомнил похороны Риттера. Слова, сказанные над могилой. Жена с безвольным подбородком, плачущая у камина… В его руках – жизни людей. Вот этих самых людей, готовых идти в огонь ради него. Его друзей. Его братьев. Он не сможет перенести потерю еще одного.
– Юранд прав. – Он с лязгом отправил меч обратно в ножны, заставил себя убрать руку с рукояти. – Мы не знаем, что находится за гребнем. К тому же, мать меня убьет, если мы туда полезем.
– Если вы туда полезете, мне можно будет уже не утруждаться.
Лео вздрогнул, вновь ощутив эту странную смесь облегчения и протеста, возникавшую всегда, когда он слышал голос матери. Впрочем, с каждым разом облегчения было все меньше, а протеста – все больше.
– Миледи! – Юранд отворотил своего коня в сторону, давая ей место проехать к Лео. Ее офицеры, отстав, толпились дальше на склоне.
– Мы неплохо справились с людьми Стура Сумрака на прошлой неделе, – проворчал Лео.
– Но сейчас Сумрак у нас на правом фланге.
Она рассекла воздух жезлом, указав в южном направлении. Лео поморщился. Все же было что-то неправильное в том, чтобы женщина размахивала полководческим жезлом, даже если она на данный момент действительно командовала войском.
– Это люди Черного Кальдера. А Кальдер не воин, как его сын… или мой, – она взглянула на Лео, подняв одну бровь. – Кальдер любит думать, как и я. Видишь вон тот лесок справа? Там он разместил свою конницу, дожидаясь, пока мы совершим какую-нибудь глупую ошибку.
Юранд выдернул у Гловарда из кулака подзорную трубу и навел в ту сторону.
– Металл, – буркнул он. – Среди деревьев.
Лео должен был чувствовать себя польщенным тем, что сделал разумный выбор. Но вместо этого он лишь рассердился, что упустил нечто столь очевидное.
– И что, мы теперь будем сидеть и позволять им смеяться над нами?
– Было бы жаль, если бы они упустили такое представление. – Его мать кивнула в сторону разваливающейся колонны, где царила еще большая неразбериха из-за необходимости обойти лужу на дороге. – Я послала в долину самых убогих оборванцев, каких только смогла отыскать, с приказом маршировать как можно менее стройно.
– Что?!
– Пускай они посмеются, Лео. Смех не оставляет за собой плачущих вдов. Наши лучшие отряды укрылись в долине за холмами, подальше от глаз. Если на нас нападут, мы будем готовы.
Наклонившись с седла, она откинула волосы с его лба:
– А это что такое?
– Ничего особенного, – отозвался Лео, отпихивая ее руки от заживающего рубца. – Мы тренировались. Я, Антауп и Барнива.
– Наконец-то удалось его зацепить, – сказал Антауп, посмеиваясь.
Юранд покашлял. Мать Лео сдвинула брови:
– Скажи мне, что вы не дрались двое на одного.
Знаменитое умение Антаупа обращаться с дамами, очевидно, не распространялось на губернаторшу.
– Э-э… не то чтобы…
– Когда ты наконец поймешь, что не можешь победить двоих сильных бойцов одновременно?
– Бремер дан Горст мог, – возразил Лео.
– Этот человек – не образец ни для чего! – отрезала его мать. – Подумай лучше о своем отце. Он был храбрым человеком, храбрее любого другого, но после измены твоего деда, и учитывая, какой слабой была Инглия, когда он принял губернаторство, он научился терпению! Он знал, на что годится. И никогда не имел чересчур высокого мнения о себе.
– А я, по-твоему, имею?
Юранд снова кашлянул, а мать Лео рассмеялась.
– Ты знаешь, как я тебя люблю, Лео, но это действительно так, хотя мне и больно это признавать. Впрочем, мало удивительного, что ты вырос таким горячим – ты ведь был зачат на поле боя.
Гловард и Барнива с улыбками переглянулись. Лео почувствовал, что краснеет.
– Мама, неужели это обязательно?
– Нет, конечно, не обязательно. Но ей-богу, каждое новое поколение, похоже, считает, что совокупление – это какое-то великое открытие, о котором до них никто не додумывался. А как они сами-то появились на свет, вот чего я не понимаю? Пора тебе уже обзавестись собственной женой. Кто-то должен за тобой присматривать.
– Я думал, это делаешь ты, – буркнул Лео.
– Мне некогда, мне надо сражаться.
– Вот в этом-то и проблема: ты ни черта не сражаешься!
– Похоже, ты так и не прочел Вертурио, которого я тебе дала? Умение не сражаться – главное на войне.
И она неспешной рысцой удалилась в западном направлении в сопровождении своих людей, как всегда оставив за собой последнее слово.
Юранд опять прочистил горло, и Лео резко повернулся к нему:
– Ну давай уже, откашляйся как следует, черт побери! Сколько можно перхать?
– Э-э, я просто хотел подчеркнуть, что миледи обычно очень здраво смотрит на вещи. И тебе действительно стоило бы прочесть Вертурио…
– Она губернаторша только до тех пор, пока король не утвердит меня на отцовском посту! После этого я смогу делать все так, как я хочу!
Три года прошло с похорон, а Лео все еще ждал гребаного назначения! Кипя яростью, он взглянул через долину на ублюдков-северян, наблюдающих со своего гребня.
– Угу, – пробурчал Юранд. Между его бровями опять залегла озабоченная складка.
– На чьей ты вообще стороне?
– Я на стороне Союза. Так же, как и ты – и твоя мать.
Лео не мог не ухмыльнуться:
– Ты, как всегда, само здравомыслие!
Юранд ухмыльнулся в ответ:
– Должен же хоть кто-то сохранять трезвую голову.
– Здравомыслящие люди дольше живут. – Лео стянул с рук перчатки, небрежно швырнул их Юранду и спрыгнул с седла, пока тот их ловил. – Но кто помнит этих ублюдков после их смерти?
Мальчишка-барабанщик, шагавший в голове следующего отряда, вообще бросил играть. Он брел, задевая коленями свой барабан и стуча зубами от холода. Когда Лео приблизился, он поднял голову и поспешно вытащил побелевшие руки из-под мышек, но не смог удержать палочки, и они полетели в грязь.
Прежде чем мальчик успел нагнуться, Лео наклонился и подобрал палочки. Зажав их в зубах, он скинул с плеч свой плащ и протянул его пареньку:
– Давай меняться!
– Милорд?
Мальчишка едва мог поверить своей удаче, высвобождаясь из постромки, на которой висел барабан, и закутываясь в лучшую в Срединных землях шерсть ценой в несколько дюжин марок.
Барнива, в кои-то веки улыбаясь, спрыгнул со своего коня и пошел в ногу с солдатами. Гловард и Юранд присоединились к нему. Белая Вода Йин тряхнул кудлатой головой, но тоже ухмыльнулся, протискиваясь в середину колонны.
– Я тогда отведу обратно ваших коней, так, что ли? – крикнул Антауп, пытаясь собрать все поводья.
– У меня кобыла! – крикнул ему Гловард. – Ты всегда хвастался, как тебя любят дамы!
По колонне прокатились неуверенные смешки. Впервые за долгое время, судя по виду людей. Лео твердо ухватил пальцами барабанные палочки, как делал это мальчишкой, когда маршировал со слугами вокруг губернаторской резиденции.
«Вождь должен делить тяготы со своими людьми», – говорил ему отец. Этим вечером Лео ждал сухой шатер, жаркий огонь и сытная трапеза, а им хорошо если достанется хоть какое-то одеяло и миска супа. Однако если по пути ему удастся немного их подбодрить, это уже будет неплохо. Неплохо для них, и неплохо для него. Кое-что, что можно показать этим ублюдкам, засевшим на холме.
Кроме того, во всем мире не было человека, меньше подходящего для безделья, чем Лео.
– Сейчас я попробую вспомнить, как барабанить, – крикнул он через плечо солдатам, – а вы попробуйте вспомнить, как маршировать!
– Я не такой гений, как Юранд, – отозвался Гловард, поворачиваясь к нему лицом и идя задом наперед, – но насколько я помню, секрет в том, чтобы ставить одну ногу впереди другой.
– Мы уж постараемся, милорд! – крикнул ему кряжистый сержант.
Люди уже начинали двигаться быстрее. Лео улыбнулся и принялся отбивать ритм.
– Большего я и не прошу.
Выбрать момент
– Ты что, спишь?
– Не-а, – прокряхтел Клевер. Это была только наполовину ложь, поскольку фактически он как раз успел проснуться. – Просто закрыл глаза, только и всего.
– Почему?
Он приоткрыл один глаз и взглянул на мальчика. Трудно понять, которого из двоих, поскольку солнце засвечивало его фигуру сквозь ветви. К тому же Клевер опять забыл их имена.
– Чтобы не видеть увечья, которые вы наносите благородному искусству фехтования.
– Мы стараемся как можем, – проворчал второй паренек, кем бы он ни был.
– Это несомненно послужит утешением для ваших матерей, когда вас убьют из-за того, что вы не прислушивались к моим мудрым советам.
Клевер занес руку над корзиной с яблоками, поводил ладонью, выбрал одно, которое ему больше понравилось. Симпатичное, с красным бочком. Откусил кусочек, пососал.
– Кисло, – отметил он, скалясь, – но терпимо. Прямо как наша жизнь, а, парни? Прямо как наша жизнь…
Они смотрели на него непонимающими глазами. Клевер испустил тяжкий вздох.
– Ладно, за дело!
Ребята безрадостно побрели обратно на солнце и повернулись лицами друг к другу.
– Ха! – темноволосый паренек шагнул вперед, размахнувшись своей палкой.
– Ой! – светловолосый отбил удар, но попятился.
«Клац-клац» – стучали друг о друга палки. «Ку-ку» – куковала кукушка среди деревьев позади. Где-то вдалеке какие-то люди ссорились, но отсюда их голоса казались не больше чем успокоительным бормотанием. Клевер заложил одну ладонь за голову и снова откинулся на ствол дерева.
Порой могло даже показаться, что жизнь не так уж плоха.
Однако не прошло и минуты, как он недовольно хмыкнул. Потом поморщился. Потом мотнул головой. Проблема была в том, что эти его ученики были, наверное, самыми кошмарными фехтовальщиками, каких он только видел. Светловолосый только и делал, что махал своей палкой, стиснув зубы, в то время как темноволосый рычал и клокотал, но больше убегал, чем защищался. Оба уже выбились из дыхания.
– Стоп! – Клевер сел, далеко отшвырнув недоеденное яблоко. – Во имя мертвых, остановитесь!
Ребята прервали схватку и неуверенно посмотрели на него, опустив палки к земле.
– Нет, парни, так не пойдет, – Клевер покачал головой. – Никуда не годится. Вы набрасываетесь друг на друга, как пес на суку. Молотите как придется, без единой мысли в голове. Вы должны думать об этом конкретном моменте больше, чем о любом другом! Вложить в него все ваши мысли, все ваши усилия, потому что все, что у вас есть в этой жизни, может быть отнято со следующим вашим выдохом. Ваша жизнь висит на волоске!
– Это же просто палки, – угрюмо сказал светловолосый.
Клевер потер виски.
– Но мы представляем, что это мечи, тупица ты безголовая! Я, кажется, учу вас не фехтованию на палках, правда? – Темноволосый открыл было рот, но Клевер поднял руку, веля ему молчать. – Не надо отвечать. Просто не торопитесь. У вас ведь ничего не горит, верно?
– Ты сам сказал: бейте быстро.
– Ну да. Когда бьешь – бей как молния! Но думай перед тем, как ударить, а?
– Может, выйдешь сюда и покажешь нам? – спросил темноволосый.
– К вам, на солнце? – Клевер добродушно хохотнул. – Я стал учителем не для того, чтобы вставать и делать все самому, черт возьми!
– Но… – Светловолосый поднес ладонь к глазам, закрывая их от солнца. На месте его противника Клевер врезал бы ему прямо сейчас, пока он не смотрит. Но темноволосый просто стоял рядом, ковыряя в носу. Никакой инициативы у этих мелких ублюдков. – Разве ты не будешь показывать нам какие-нибудь… как это называется… приемы?
– Приемы? – Клевер расхохотался. – К приемам мы подойдем в самом конце. Пока что вы научились только держать меч с правильного конца.
– Это палки! – повторил светловолосый, хмуро косясь на свое оружие. – У них оба конца одинаковые.
Клевер решил не отвечать.
– Я пытаюсь вас научить, как правильно думать. Победа зависит от того, как вы смотрите на мир вокруг.
Казалось, темноволосый сейчас расплачется, настолько он был сбит с толку.
– Но ведь дело просто в том, чтобы ударить его мечом, разве не так?
Клевер набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
– Прежде всего, необходимо решить, когда следует бить, а когда не надо. В конечном счете… единственное, что действительно зависит от человека… это правильно выбрать момент. Ждать, пока противник откроется, понять, когда это произойдет, и воспользоваться этим. – Клевер выхватил из воздуха пригоршню пустоты, сжал кулак и потряс им: – Правильно выбрать момент! Вот в чем секрет. Понятно?
Темноволосый парнишка глядел с сомнением.
– Мой папа всегда говорил, что секрет в том, чтобы крепче держать меч.
– Ха! Ну да, и это тоже. Если ты не будешь держать меч, он просто вывалится у тебя из руки.
Парни снова уставились на него пустыми глазами. И Клевер снова вздохнул.
– Давайте еще разок, ребятки. И на этот раз старайтесь выбирать момент для удара.
«Клац-клац» – стучали друг о друга палки. «Тук-тук» – долбил дятел на дереве где-то позади. В кустарнике хрустнула веточка, и Клевер незаметно вытащил нож из чехла на спине и спрятал его за предплечьем.
Еще один шаг – и Клевер, не оглядываясь, протянул руку и наклонил корзину с яблоками в сторону новоприбывшего.
– Яблочко? – предложил он.
За его спиной стоял Черный Кальдер, потирая небольшой шрам на подбородке и глядя в сторону двоих мальчиков – те снова хлестали друг друга палками как попало, даже не думая выбирать какой-то там момент.
– Не нужно, – буркнул он.
– Что, вождь, трудный день выдался?
– Побудь на моем месте, у тебя все дни будут такие.
Клевер снова перевел взгляд на демонстрацию того, как не следует использовать меч. Его нож уже снова лежал в своем чехле. Он удовлетворенно сложил ладони на животе.
– Должно быть, поэтому я предпочитаю свое место.
– Ха! – Кальдер пожевал губами (немного желчно, по мнению Клевера) и проговорил голосом, едким от сарказма: – Можешь не вставать.
– Я и не собирался.
Кальдер снова пожевал губами с еще более кислым видом. Он вообще был что-то кисловат в последнее время, учитывая, сколько дала ему судьба – или, по крайней мере, сколько он сумел у нее урвать. Когда-то у него было неплохое чувство юмора, но чем больше человек получает, тем мрачнее он обычно становится, а Черный Кальдер нынче владел почитай что всем Севером. Пускай королевскую цепь носил его брат Скейл, все знали, что решения за короля принимает Кальдер Черный.
– Я имел в виду, что ты должен встать.
– А! Ну ладно.
Клевер не торопился. Он считал делом принципа тратить на все, что он делает, столько времени, сколько ему будет позволено. Выпрямившись, он размял затекшие ноги, стряхнул с задницы грязь и сухие еловые иголки, потом похлопал ладонями друг о друга, очищая и их тоже.
– Ну вот, – наконец сказал он. – Я встал.
– Пусть звонят все колокола! – иронично отозвался Кальдер. – Явился Йонас Клевер!
Оглядевшись вокруг, Клевер с немалым потрясением обнаружил, что кто-то подобрался к нему сзади и стоял там, опираясь о дерево. Черноволосый парень лет двенадцати или тринадцати, с рассеченной верхней губой и внимательными глазами. Он осмотрел Клевера сверху донизу, но ничего не сказал.
– Прежде известный как Крутое Поле, – прибавил Кальдер, заставив Клевера досадливо поскрести в затылке. – Может быть, ты о нем слышал?
– Нет, – отозвался парень. Он смотрел на двоих сражающихся мальчиков, сощурив свои бледные глаза. – А это кто такие?