Как-то, заглянув в комнату ранним утром и в который раз обнаружив валяющееся на полу одеяло и слегка подмёрзшего младшего брата, Тесей откуда-то притащил другое, а из старого помог сделать тайный штаб. Это было дело трёх минут — они просто сняли всё с письменного стола, занавесили его одеялом, прижав края стопками натасканных из библиотеки книг, и Ньют всю неделю развлекался, воображая себя то археологом, то исследователем далёких стран, вынужденным прятаться в убежище от злых туземцев.
— Вот, выпей, чтобы не простудиться. — В заботливых руках мамы дымились две кружки, от которых пахло эвкалиптом и куриным бульоном. — И ты тоже, — строго приказала она Тесею, взглядом показывая, что и ему не мешало бы погреться у огня.
Старший брат фыркнул, но подчинился, заворачиваясь в шерстяное одеяло и выглядывая из этого кокона недовольной рысью.
— Тогда ужинать мы тоже будем здесь, — притворно зевая и укутываясь с носом, промурлыкал он.
— Как скажете, сэр, — усмехнулась мама. — Вы грейтесь, а я пойду своими делами займусь.
Стоило ей только выйти из гостиной, как Ньют придвинулся к Тесею, заговорщически зашептав:
— Бёрни сказал мне, что ты раскрыл какое-то дело и об этом должны написать в газете, перед тем, как его арестовали. Но я не нашёл ни одного упоминания о тебе в «Пророке» за всю неделю. Твоё дело и арест Бёрни связаны, не так ли? И что было в тех бумагах? Их ведь не мог просто кто-то забрать из стола, их украли.
Тесей смотрел в камин и молчал. Пляска отражённого в его голубых глазах огня завораживала. Ньют и не заметил, как, растеряв всё смущение перед братом, любовался ею.
Он терпеливо ждал ответа, как строгий, но справедливый профессор на экзамене, задавший наводящий вопрос слишком разволновавшемуся умному ученику. И всё же Ньют сам нервничал, опасаясь, что протянутую руку оттолкнут. Что Тесей отодвинет его выверенной вежливой формулировкой, да ещё и добавит сверху три короба нравоучений, почему Ньюту не следует лезть в дела Аврората, даже если искренне хочется помочь. Что лучше бы младшему брату заниматься животными, с которыми у него всё так ладно выходит. Потому что звери всегда благодарят и любят искренне и бескорыстно.
— Неделю назад в Ньюбери произошло убийство. — Тесей высвободил из одеяла-кокона руки и теперь сидел, сцепив ладони в замок на прижатых к груди коленях. Серая рубашка, бывшая на нём, когда начался дождь, всё ещё была влажной. Странно, что такой педант не высушил одежду сразу. — О нём писали в маггловской прессе. Неизвестный убил двух прохожих, поздно возвращавшихся домой. Свидетельницей оказалась десятилетняя девочка, чьё имя в газетах не сообщалось. Ничего необычного, магглы постоянно убивают друг друга, но меня насторожило, что убийство было совершенно «неизвестным способом».
Тесей вздохнул и упёрся подбородком в колени. У него было очень сосредоточенное лицо и отсутствующий взгляд. Нестерпимо хотелось приблизиться и положить руку на плечо, чтобы приободрить, как старший сам всегда делал. Но Ньют не хотел прикосновением вывести брата из этого похожего на транс состояния. И, как спрятавшийся в кустах орнитолог, наткнувшийся на редкую певчую птицу в брачный период, молча и недвижно продолжал слушать.
— Никому не говоря, я начал расследование. Теперь я вижу, что это была ошибка… Хотя нет. Если бы я впутал кого-то ещё, этот человек мог умереть.
Ньют сглотнул. Да, конечно, он знал, что работа авроров опасна. Ещё бы он не знал. Но как-то привык считать, что только сильные тёмные маги могут составить конкуренцию этой элите волшебного мира.
— Я нашёл убийцу, но возникла проблема с доказательствами, а потом ещё это ранение… И вот всё стало сложнее.
Он замолчал, глядя на огонь.
Прикусив нижнюю губу, Ньют дослушал брата. Всё ещё оставалось много белых пятен. Содержимое бумаг, загадка чудовищного совпадения — ведь не просто так Тесея так вовремя ранили; и что это за проблема с доказательствами?..
— Я добыл эти сведения прямо из головы убийцы, когда рядом проходил, — сказал Тесей, отворачиваясь от камина. Столкнувшись взглядом с Ньютом, он дёрнулся, будто его легонько, но неожиданно царапнули по руке. — Ты это не вслух спросил?
Ньют не успел ответить. Тесей, как всегда, всё понял быстрее.
— Ничего. Ты ведь не специально.
Будучи ещё ребёнком и смотря на мир через призму детской наивности и доверчивости, Ньют всё равно быстро понял, почему Тесей скрывает свои способности. Он помнил бледное от недосыпа лицо и уставшие глаза; помнил, как стала инстинктом привычка смотреть людям в глаза, чтобы точно знать — что они говорят вслух, а что оставляют при себе. Помнил брата, неразлучного со снимающим головную боль зельем, пока профессор Мерритот, взявшаяся за летние каникулы помочь обуздать вдруг проснувшийся у подростка дар, давала ему уроки. В рождественские каникулы Тесей выглядел уже куда лучше и отвечал на вопросы после того, как их произносили вслух, даже когда стоял спиной. Пока не начинал волноваться. Наверно, подумал Ньют, именно так старший брат нашёл заблудившегося однажды в катакомбах младшего. Услышал даже сквозь толщу стен.
— Мне удалось найти другие улики, подтверждающие, что это дело рук мага. Собственно, как раз планировал пойти с ними к шефу, когда попал в больницу.
Блики от огня в голубых глазах придавали им тёмной, устрашающей глубины. Тесею не нужна была никакая сигарета, чтобы снова становиться чужим человеком. Достаточно было взглянуть ему в глаза, когда речь шла о преступлениях.
«Тесей ведь, наверное, убивал на войне людей…»
— Кто же убийца? — опустив взгляд на уровень коленей, спросил Ньют. Когда он не смотрел Тесею в глаза, а изучал узоры из зелёных и красных линий на охровой шерсти, мысли о тьме в душе брата отступали.
— Один из стирателей памяти.
— Почему он это сделал?
— Не знаю. Хотел защититься, был в гневе, может, ему просто захотелось и он посчитал себя вправе. Допрос прояснит всё.
— Посчитал себя вправе… — Ньют всё рассматривал узор на своём одеяле. Красные и зелёные линии складывались в прямоугольники, будто городские проспекты отделяли друг от друга каждый дом. Одеяло брата было в крупную светло-и тёмно-коричневую клетку. Строгий, плавно переходящий от оттенка к оттенку узор.
В мире животных смерть – насильственная или естественная – была частью жизненного цикла. Звери охотились друг на друга, потому что им хотелось есть или обучая молодняк; убивали, защищая свою территорию и потомство или потому, что конкурировали за пищу и партнёров.
Люди были как звери. Они воевали, чтобы у выживших стало больше ресурсов. Они защищали своих, когда с войной приходили к ним. Потому что это естественно, это инстинкт, присущий в той или иной степени всем млекопитающим.
Но убивать просто так… В голове это до сих пор было так сложно уложить. Ньют знал, что по природе своей человек способен на жестокость. Но на такую немотивированную…
— Человек, может, и животное. — Мягкий голос Тесея вернул к реальности. Ладонь накрыла его ладонь, несильно сжав. — Из плоти и крови. Можно дать точное его биологическое описание, встроить в классификацию наравне с прочими живыми видами. Но недостаточно сосчитать точное количество костей в теле, чтобы понять человека. Есть ещё общество. Социум управляет нами в большей степени, чем древние инстинкты. Я даже не уверен, что они у нас сохранились.
Ньют большим пальцем водил по тыльной стороне ладони Тесея. Длинные пальцы, словно предназначенные, чтобы одним нажатием на чёрные и белые клавиши извлекать вынимающую душу из груди музыку. Эти пальцы чаще сжимали сигарету или палочку, чем касались инструмента.
— Мне… — Запнувшись, Ньют поднял глаза на Тесея, ища то ли поддержки, то ли надеясь, что брат прочёл его мысли и понял лучше, чем он сам. — Я смогу разобраться. Есть теория, что это селекция привила домашним кошкам удовольствие от убийства как такового… Я снова очень громко думал?
— Нет. — Зевая, Тесей встал, походя ероша волосы Ньюта. — Просто у тебя очень выразительное лицо, братишка.
— А ужин? — Ньют привстал, одеяло сползло с него, и от прикосновения не согретого теплом тела и шерсти воздуха по коже пошли мурашки.
— Спать хочется сильнее. — Тесей снова зевнул. — Утром хочу придумать, как вызволить твоего коллегу из тюрьмы.
— Я тебе помогу, — твёрдо заявил Ньют, тоже вставая на ноги. Вынув палочку, он сложил брошенные на полу у камина одеяла немного неаккуратными прямоугольниками и отправил в сторону дивана. — Как и обещал.
— Хорошо. — Тесей, как большой кот, потёр щёку запястьем. — Не засиживался бы ты допоздна.
Перед тем, как пожелать спокойной ночи маме и подняться к себе, чтобы покормить ниффлера и проверить, что ничего не случилось с Томом и лукотрусом, напрочь отказывающимся покидать безопасное лимонное дерево, Ньют долго стоял и, улыбаясь, любовался незатухающим огнём в камине.
Комментарий к Глава 7
*Скон — небольшого размера британский хлеб быстрого приготовления.
========== Глава 8 ==========
Ньюту снилось, что он бредёт по болоту. Земля под ногами пружинила и беспрерывно хлюпала. Один неверный шаг — провалишься по самую макушку так, что и магией не вытянуть.
Песчаного цвета трава, огибающая заполненные цветущей, чёрной и пахнущей гнильцой водой лакуны, шелестела не в такт дуновению ветра. Казалось, что эти звуки издаёт что-то, притаившееся в зарослях — хотя они были слишком низкими, чтобы кто-то мог в них спрятаться. Разве что малютка лукотрус или детёныш ниффлера. Скорее, этот неведомый кто-то скрылся под землёй, по звукам шагов определяя, как близко или далеко от него забредший на болото человек.
Желтоватый туман, стелившийся под самыми ногами, становился чем дальше, тем плотнее, светлее и поднимался выше. Ньют всё ещё мог различить, куда ступает, и даже — что находится вокруг на несколько футов. Но уже не мог сказать, как далеко простирается трясина и что ждёт его впереди.
Кто-то или что-то заворчало откуда-то из туманного далёка. Ньют замер, прислушиваясь. Если этот зверь ориентируется на звук, эта хитрость может его обмануть.
Звук повторился, но не приблизился; но теперь, не отвлекаемый хлюпаньем под ногами, Ньют расслышал бульканье. И расслабился. Это всего лишь песнь болота.
Он продолжил свой путь, чувствуя, что с каждым шагом ступни глубже погружаются в размякшую бурую почву. Дальше идти было опасно.
Ньют огляделся в поисках чего-нибудь, что сошло бы за шест. Вокруг была только волнующаяся земля и мох с травой. Но слева в тумане виднелось что-то тёмное, по очертаниям похожее на высокое дерево, и Ньют, широко ступая и высоко поднимая ноги, направился туда.
Болото вокруг волновалось всё сильнее, словно ожило, но пока не спешило вздыбиться и накрыть свою добычу смрадной чёрной волной. Не нападало, но пыталось отпугнуть чужака, демонстрируя силу и стремясь напугать?
Всё стихло, стоило преодолеть последние отделяющие Ньюта от его цели дюймы туманной завесы. Он сразу узнал в высоком стройном дереве кипарис и удивился — ведь эти теплолюбивые деревья не росли на болотах.
Вечнозелёные ветви чуть покачивались, издавая едва уловимую слухом печальную мелодию. Ветер, как из струн арфы, извлекал звуки из ветвей и длинных иголок. Реквием.
Громко хлопая крыльями, сверху спикировала большая птица, усаживаясь у корней кипариса. Рождённый ею мощный вихрь чуть не сбил Ньюта с ног.
— Кажется, у меня есть для тебя угощение. — Ньют пошарил в карманах и вытащил дохлую мышь, нисколько не удивившись факту её наличия там. Всё-таки во снах и не такое может приключиться.
Орёл — а это был именно он — заинтересованно заклекотал и, вытянув шею, посмотрел на предложенное угощение хищным жёлтым глазом. Бочком, распушив перья и держа крылья полуоткрытыми, чтобы, чуть какая опасность, тут же взмыть в небо, он приблизился. Оценив мощь орлиного клюва, Ньют предпочёл не рисковать пальцами и положил мышь на небольшом расстоянии от себя, любуясь красотой большой птицы. Та одним мощным прыжком-взмахом подлетела к мышке, ухватила её когтями и снова отпрянула на безопасное с её точки зрения расстояние.
С лёгкой улыбкой Ньют смотрел, как орёл, кося на него жёлтым глазом, расправляется с мышью.
— Я потерялся, — горько вздохнул Ньют, когда от орлиной трапезы остались только клочки серого меха. Птица издала клёкот, мало похожий на слова моральной поддержки, но улетать не спешила, что было воспринято как добрый знак. — Ты не знаешь, как отсюда выбраться?
Орёл сложил крылья и, чуть вытянувшись и склонив гордую голову набок, уставился Ньюту куда-то за спину. Тот тоже обернулся, но ничего, кроме тумана и чуть покачивающихся на лёгком ветру тонких стеблей осоки, не увидел. Он прислушался, но человеческое ухо не могло расслышать ничего необычного в треске и гудении, свойственных болотам. Ему показалось, что где-то в глубине молочно-белого плотного марева промелькнул силуэт, но с той же вероятностью это могла быть игра воображения.
Орёл взлетел и приземлился на ветку кипариса, прогнувшуюся под его весом, но выдержавшую. Он снова заклекотал, привлекая внимание, и, убедившись, что Ньют теперь смотрел только на него, сорвался в полёт, разгоняя пелену тумана взмахами мощных крыльев.
Ньют едва за ним поспевал, то и дело чуть не поскальзываясь на мягкой, разъезжающейся под ногами земле. Он только надеялся, что проводник не заведёт его в самую глубь этого места, откуда никак и никогда не выбраться, и не оставит наедине с трещащей на ветру стальными лезвиями осокой и тяжёлым гнилостным запахом. Здесь же ничего — даже неприхотливая клюква — не растёт!
Будто прочитав мрачные мысли, орёл сделал круг на головой Ньюта так низко, что тот всерьёз заопасался — не попытается ли птица найти себе местечко на беззащитном перед острыми когтями плече?
Он всё же поскользнулся и, раскачиваясь и пытаясь удержать равновесие, вылетел на сухую полянку. Со всех сторон она, однако, была окружена плотной стеной белого тумана, а под росшими у дальнего её конца кустами пыталась встать на лапы большая собака.
Ньют вытащил палочку и, держа её пока опущенной и чуть согнув ноги, крадущимся шагом приблизился к страдающему животному. Остановившись в десятке футов от кустов, он поудобней перехватил палочку, готовясь в любой момент наложить Оглушающее заклятие, — и с удивлением понял, что смотрит не на пса, а на волка. Его серая шерсть свалялась, в колтунах застряли комья грязи и репей, рёбра выпирали, а лапы то и дело сводила судорога. Скользнув взглядом по морде животного, Ньют нахмурился. Налицо были все симптомы бешенства. Нужно было осмотреть зверя ближе, чтобы понять, можно ли ему ещё помочь или болезнь вступила в последнюю стадию.
Ньют поднял палочку, собираясь обездвижить волка магией. Ему совсем не хотелось рисковать здоровьем.
— Ступефай!
Волк тотчас обмяк. Не опуская палочку, Ньют в два широких шага приблизился к нему и опустился перед ним на колени, с присущим ему хладнокровием магозоолога осматривая больное животное. Он оттянул веки, заглядывая в глаза зверя. Зрачки косили в разные стороны… Вывалившийся из пасти язык был исцарапан. Наверно, волк пытался грызть камни или железо. Ньют положил ладонь на его шею, судорожно напряжённую вовсе не под действием заклинания.
Чем тщательнее он осматривал лежащего перед ним зверя, тем мрачнее становился его взгляд. Где на болотах найти подходящие для лечения травы? И тут за спиной кто-то нарушил покой осоки, с треском продираясь сквозь её заросли.
Ньют мигом вскочил на ноги, поднимая палочку и принимая боевую стойку. Только сейчас он заметил, что приведший его сюда орёл куда-то подевался.
Раздвигая зелёную стену грудью и головой, на поляну вышла рысь. Чуть поведя ушами с чёрными бархатными кисточками, она двинулась в сторону Ньюта, неслышно переступая сильными лапами и, кажется, не оставляя следов.
Ньют взмахнул палочкой, со свистом рассекая воздух, но не призывая на помощь магию. Пока что только демонстрация силы, предупреждение.