— Селвин!
К ним подошёл ещё один волшебник в накинутом поверх строгого чёрного костюма пальто. В углу стало совсем тесно.
— Вы мне как раз и нужны. — Он то и дело пытался сдержать зевоту, маскируя это под поглаживание пышных чёрных усов. — Отправляйтесь в Харродс и выясните, откуда там взялся этот перуанский порошок.
Волшебник был очень раздражён. Конечно, в преддверии Рождества меньше всего хотелось искать нарушителей Статута.
Селвин молча кивнул, как-то странно посмотрел на обоих братьев и отступил в толпу. Волшебник с пышными усами обернулся к Тесею.
— Скамандер, разве я уже не отправил вас домой?
— Отправили, сэр, — согласился Тесей. — Но я встретил брата и решил перекинуться с ним парой слов.
Чужие карие глаза оценивающе глянули на Ньюта. Всего на мгновение, за которое их обладатель не нашёл в младшем брате своего подчинённого ничего интересного, но это было неприятно. Хотя Ньют не в первый раз сталкивался с таким взглядом, у этого человека он вышел каким-то особенным.
— А, так вот он какой, — выдал свою оценку аврор, снова подавив подступивший к горлу зевок. — Что ж. Я вас ещё неделю на работе видеть не желаю. Лечитесь и не забивайте голову тем, что прочтёте утром в газетах.
— У тебя получилось? — нетерпеливо прошептал Ньют, стоило только им остаться вдвоём.
— Позже, — загадочно ответил Тесей. — Мне и правда нужно в Мунго.
Уходя, старший брат оставил Ньюту толику своего спокойствия и самообладания. За оставшиеся полдня удалось даже набросать черновой вариант отчёта по Фэрфорд, хотя изложенные в нём аргументы звучали не очень убедительно. Что поделать, в последние дни мысли были далеки не только от работы, но даже от книги. Ньюту стоило бы начать переживать, что недовольное начальство лишит его премии, но он, напротив, чувствовал небывалый подъём настроения и прилив сил. В конце концов, что такое этот иск в сравнении с убийством?
И всё же, когда перед уходом Каван вдруг вложила в его руку кусок пергамента и сбежала так быстро, что не удалось ничего спросить, сердце учащённо забилось. Знакомый почерк вывел незнакомый адрес и просьбу «прибыть как можно скорее».
Сунув послание в карман, Ньют поспешил покинуть Министерство.
========== Глава 9 ==========
— Иди ко мне, — ласково позвал Ньют. Ухватившийся всеми конечностями за ветку ниффлер заинтересованно повернул мордочку в сторону протянутой руки. — Не бойся.
Ниффлер поводил из стороны в сторону клювом, принюхиваясь, и, не впечатлённый пустой ладонью, продолжил своё восхождение, неуклюже пытаясь изобразить из себя ленивца. Какая бы сила ни заставила его отправиться на исследование новых территорий, позволять ему и дальше подвергать себя опасности Ньют не собирался. Пришлось воспользоваться раз сработавшей уловкой, на этот раз вместо медальона предложив пару сиклей.
— Вот так, — расслаблено улыбнулся Ньют, ссаживая ниффлера с рук у миски, полной червей. — Не шали.
В будущем необходимо соорудить для зверька новое жилище. Нора у корней дерева или выстланное сухой травой дупло невысоко над землёй подойдут. И, может, несколько укротят его любознательность.
Ньют выбрался из чемодана и, оглядевшись по сторонам, снял предусмотрительно наложенные магглоотталкивающие чары. Здесь, в одном из многочисленных лондонских переулков, в которых едва могли разминуться двое, он чувствовал себя спокойней, чем в Министерстве. В меньшей степени опасался, что кто-то заметит его вылезающим из чемодана и поинтересуется, есть ли у него разрешение на дополнительные расширяющие чары.
Смахнув успевший тонким слоем покрыть крышку снег, Ньют взял чемодан за ручку и скорее поспешил на остановку. Аппарировать по незнакомому адресу он не решился, а Каминную сеть Тесей в записке попросил не использовать. К маггловскому транспорту, в отличие от многих других магов, Ньют предубеждения не испытывал и по опыту своих кратких европейских путешествий держал в кармане немного монет. И всё же, когда рядом остановился потёртый автобус цвета хаки с заделанным досками окнами, и Ньют, высоко подняв воротник пальто, чтобы укрыться от мелкого снега, поднялся на второй этаж, он испытал лёгкий укол беспокойства.
Автобус двинулся на север мимо ларьков, где продавали жареную рыбу с картошкой, чей запах мешался с ароматом печёных каштанов. Желудок недовольным бурчанием напомнил, что, покормив ниффлера и лукотруса, о себе Ньют совершенно забыл.
Рядом, держась за руки, сидела негромко переговаривающаяся парочка.
— Какое счастье, что так долго ехать.
— Но мы же завтра опять увидимся, Питер.
— Если, конечно, ночью наш убийца нигде не объявится, тогда я буду вынужден выйти на службу…
— Ах, Питер, я так надеюсь, что этого не произойдёт.
— Но ведь…
— Я по тебе скучаю.
И так сжавшийся в самом углу Ньют попытался слиться с бортиком. Он смотрел на мелькающие витрины, сверкающие, точно льдинки, и липкий снег, хлопьями опадающий на тротуар; на грязные воды не спешившей замерзать Темзы. Несколько судов плавно скользили по тёмной речной глади, и, прищурившись, в свете мостовых прожекторов можно было разглядеть людей, снующих туда-сюда по палубам.
— Тише, Питер, — рассмеялась девушка. — Ты сломаешь пластинку.
— К чёрту пластинку!
Ньют сошёл за одну остановку до нужной, увидев лавку кондитера. Купив на оставшиеся маггловские деньги лакричные палочки (от привычных с детства эти отличались тем, что вкус их не менялся в процессе жевания) и спросив у постового, в какую сторону ему свернуть на перекрёстке, он быстрым шагом направился к цели, по привычке стараясь запомнить путь.
По обеим сторонам дороги располагались дома, выстроенные в линию. В три этажа, из потемневшего от смога кирпича, они были совершенно одинаковыми, если не считать номеров на дверях, которых всё равно было не видно, и разного цвета штор на освещённых окнах.
Ньют усмехнулся. Да, с Тесея, с его любовью к одинаковым рубашкам, сталось бы поселиться в таком районе. Хотя Ньют не был уверен, что идёт именно домой к брату, но куда же ещё?
Нужный дом отличался от прочих тем, что его, очевидно, никто, кроме Ньюта, не видел. Взгляд дожидающегося работы, присев на край парапета, мальчишки в красно-чёрной форме стал рассеянным, стоило Ньюту пересечь невидимую границу между миром обычным и миром магическим. Мотнув головой, мальчишка вернулся к наблюдению за прохожими.
Табличка, прикрученная к стене, гласила, что в этом доме располагается лавка мистера А. Планкетта, ювелира. Достав из кармана записку и сверив номера, Ньют взялся за дверной молоток.
Тук-тук!
Дом оставался тих. Тогда Ньют постучал ещё раз, громче.
Ему открыл немолодой мужчина в лиловом китайском халате. Аляповатые птицы хаотично перемещались по ткани, привлекая всё внимание к себе.
— Вовсе незачем так стучать, молодой человек, — недовольно проворчал мужчина, отнимая ото рта изогнутую трубку. — Звонок отлично работает.
— О, эм… — замялся Ньют. — Здравствуйте.
Мужчина в халате меж тем прошёл через вторую дверь и скрылся в глубине первого этажа, на ходу опуская тяжёлые потёртые бархатные шторы, скрывающие всё пространство дальше ведущей наверх лестницы.
На площадке второго этажа показался Тесей.
— Ньют, скорее, поднимайся, — позвал он, скрываясь за дверью, оставив только лёгкий шлейф табачного дыма.
Ступени немного поскрипывали. Несколько портретов людей в старомодных нарядах молчаливо следили за гостем со стен.
— Ты, наверное, ждал меня раньше, — сказал Ньют, торопливо вытирая ноги о коврик и позволяя зачарованной щётке смахнуть налипший снег с ботинок.
— Сейчас время не исчисляется минутами, — отмахнулся брат, отходя к одному из трёх занавешенных тюлем широких окон. На нём была горчичного цвета рубашка, выбивающаяся из всех представлений Ньюта о предпочтениях брата в одежде.
Получив небольшую передышку на то, чтобы снять пальто и шарф, Ньют с любопытством разглядывал гостиную. В первую очередь в глаза бросился камин – слишком низкий, чтобы в нём мог поместиться человек. Это объясняло просьбу не использовать летучий порох.
В нос ткнулась золотистая бабочка и тут же распалась дождём из блёсток. Ньют дёрнул головой, морщась, глазами пытаясь отыскать источник этой магии.
— Тесей, ты что, похитил ребёнка?! — распахнув глаза, Ньют в ужасе уставился на брата, безмятежно продолжавшего курить, будто бы спящая на диване девочка всегда была частью здешней обстановки.
— Я похитила, — вкрадчиво поправил другой голос, принадлежащий Сибилл Спенсер. На ходу листая какие-то бумаги, она вышла из соседней комнаты. Дверь сама собой неслышно закрылась за её спиной.
Ньют в смятении смотрел то на Тесея, то на целительницу, то на девочку, над чьей головой порхали золотые бабочки.
— Из Больницы святой Исидоры, — продолжила Сибилл, откладывая бумаги на крышку бюро. — Это…
— Психушка, — закончил за неё Тесей, помрачнев и отвернувшись к окну.
— Её зовут Мод. — Целительница присела на краешек дивана, любовно заправила девочке за ухо выбившуюся из косы тёмную прядь волос. Спящая дёрнулась, сжав маленькие кулачки, но прикосновение ко лбу её успокоило. — После нападения у неё развились мутизм и бессонница — последствия небрежно наложенных чар Забвения. Подойдёте?
Ньют вовсе не так представлял себе поиск свидетельницы. Не то чтобы у него была в голове какая-то чёткая картинка, но воображение рисовало обстоятельный разговор в такой же гостиной, только в присутствии родителей девочки. Хотя как бы Тесей объяснял, кто он такой и какое отношение имеет к расследованию нераскрытого убийства?
— Неправильно было похищать Мод, — сказал Ньют, поджав губы. — Даже если из… психушки.
Страшилка для магов в тех странах, где действуют более жёсткие законы, чем в Англии. «Не используйте магию при магглах, иначе они нападут», «не применяйте колдовство при магглах и всегда следите за своей палочкой» и множество тому подобных шепотков. Ньют считал это не более чем пустыми россказнями, вредными к тому же. Как с той же саламандрой, которая вовсе не ядовита и никогда ядовитой не была.
Но о психиатрических клиниках он кое-что знал. Никаких леденящих кровь ужасов и кошмарных подробностей. Но никто бы не хотел оказаться в таком месте. Не видеть жизни, не иметь надежды…
— Неправильно было так обращаться с её памятью и убивать тех людей, — отозвался Тесей, наполовину отдёргивая тюлевые занавески и толкая оконную створку, впуская в помещение свежий воздух.
— Мод вернётся домой, не волнуйтесь. — Сибилл ободряюще улыбнулась Ньюту, который так и не сдвинулся с места, продолжая сжимать ручку чемодана в напряжённой ладони. — К родителям, к брату. Я вылечу её.
Исподлобья Ньют смотрел на целительницу, слушал её уверенный голос, наблюдал, как ладонь нежно поглаживает темноволосую голову. Так мать успокаивала его в детстве, когда шторм за окном не давал заснуть.
— Я знаю, что это для благого дела, — наконец сказал Ньют, глядя точно на вполоборота повернувшегося к нему брата. Тот беззвучно усмехнулся. — Но это всё равно неправильно.
— Ты голоден, должно быть? — Тесей потянулся, разминая затёкшие плечи. Желудок Ньюта незамедлительно отозвался на упоминание еды и её отсутствия. — Я скоро приду.
Проводив взглядом стремительно удалившуюся спину в горчичной рубашке (всё же, какой удивительный цвет), Ньют обернулся к целительнице.
— Почему вы на это согласились? — С ним-то всё ясно и так. Бёрни его коллега, Тесей его старший брат, и, пусть по разным причинам, но обоим он хотел помочь. — Я имею в виду… Вы ведь пошли на преступление.
— Подойдёте? — хитро подмигнула Сибилл вместо ответа, не оставляя иного выбора. Только сейчас Ньют заметил, что на маленьком круглом столике рядом с диваном стопкой лежали листы бумаги и цветные карандаши.
— Память — тонкая, сложная материя. — Сибилл взяла часть листов из стопки и протянула Ньюту, присевшему в кресло напротив. Ей пришлось сильно прогнуться вперёд, чтобы дотянуться до него, потревожив покой девочки. Та завозилась на диване, но лёгкое прикосновение ладони ко лбу снова вернуло её в объятия сна. — Избавление от воспоминаний — это настоящее искусство, требующее вдумчивого, трепетного отношения. Поэтому в стиратели памяти не берут без специального обучения. — Ньют перевернул листы. Правый уголок его губ дёрнулся. Много зелёного, чего-то, похожего на человеческий силуэт, из страницы в страницу. — Мало просто наложить чары Забвения, нужно не оставить в памяти следов, по которым человек сам восстановит потерянное.
Ньют отложил листы, понимая, что и на тех, что Сибилл оставила при себе, всё то же самое.
— Если остался «зазор», воспоминание будет возвращаться. Во снах или ощущением дежавю. Обычно ни к каким неприятным последствиям это не приводит, но не все отделываются легко. — Целительница опустила взгляд на обманчиво безмятежное лицо Мод. — Когда мы ещё дети, мы впитываем всё — плохое ли, хорошее ли, — как губки. Мы не замечаем, как детские переживания формируют нас, руководят нашими действиями. Как под действием обстоятельств темнеют помыслы…
Ньют слушал, не перебивая и размышляя. Целительница говорила о детях, но он думал о взрослых.
Кресло, в котором сидел Ньют, было немного потёртым на ручках и спинке, и пахла тёмно-зелёная обивка с цветочным рисунком сухостью, как после чистящих заклинаний.
Ни одной статуэтки, изящной фарфоровой вазочки или рамки для фотографий не стояло на каминной полке. Ньют как-то был дома у Дениз, и там все свободные поверхности занимали совершенно нефункциональные маленькие красивые вещицы. Так было и в семейном поместье.
В углу стояла четырёхступенчатая подставка для цветов, но ни один горшок не занимал предназначенное для него место. В гостиной вообще не было растений, ни неприхотливого кактуса, ни выживающей даже у самых забывчивых хозяев аспидистры.
Никаких небрежно брошенных перчаток на бюро. Никаких книг на полках застекленных шкафов. Только чайная пара на кофейном столике да верхняя одежда на вешалке давали понять, что кто-то здесь обитает. Да и то как занятой постоялец гостиницы в командировке, а не как постоянный жилец.
— Что вы собираетесь делать? — Губы Ньюта сжались в тонкую напряжённую линию. — Как вы собираетесь восстановить память Мод, Сибилл?
Чуть наклонив голову набок, целительница посмотрела на Ньюта внимательно. Ему невольно вспомнился профессор Дамблдор, имевший привычку так же наклонять голову, выражая своё ободрение. Только он ещё носил очки-половинки, скрывавшие выражение глаз и придававшие ему величественность и таинственность. Светловолосая целительница же не выглядела неземным созданием.
— Доводилось когда-нибудь присутствовать при хирургической операции?
— На человеке — нет.
— Хм… Но принцип, полагаю, всегда один. Сшиваешь красное с красным, белое с белым, жёлтое с жёлтым, и наверняка будет хорошо.
Ньюту хотелось бы верить в это, но пока что оптимистичный настрой Сибилл он не разделял.
— Когда ты работаешь с воспоминаниями, — вдохновлённо продолжила она, — нужно точно знать, что хочешь найти. Нет общей картины, нужно двигаться вперёд вслед за хозяином воспоминаний, и, когда ты находишь то, что ищешь, это похоже на грубо зашитую грязную рану. Гноящийся шов нужно распороть, очистить и заново зашить, но теперь уже по всем правилам.
Ньюту стало интересно, выглядел ли он таким же вдохновлённым, когда в драконьем заповеднике взахлёб рассказывал о подопечных? Скорее всего да, иначе отчего бы Пьеру было отставлять тарелку всякий раз, когда Ньют, увлёкшись, начинал жестикулировать?
— Сколько вам понадобится на это времени? — спросил он, отмахиваясь от золотой бабочки, которой, очевидно, надоело кружить только над головой Мод.
— От нескольких дней до недели.
— А потом вы вернёте её домой?
— Конечно… О, что это?
Ньют почувствовал шевеление под жилетом. Зелёная макушка показалась на свет и тут же спряталась. Запустив ладонь под ткань, Ньют двумя пальцами поймал лукотруса, пока тот не запаниковал и не причинил себе вреда.
— Когда же ты успел ко мне пробраться? — задал риторический вопрос Ньют. Похоже, лукотрус теперь считал спасителя своим деревом, которое требовалось охранять от любых посягательств. В таком случае, стоило уже выбрать ему имя.