Она резко повернулась, схватила телефон и быстро набрала номер.
* * *
— Голос Маргариты был тихим и настойчивым. — Бен? Бен Кобер?
— Да? Кто это?
— Бен, это Маргарита Френч. Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали меня.
— Я не могу сейчас говорить, Маргарита. Выход силамина оказался в два раза больше, чем мы ожидали. Коллектор переполнялся, и мне пришлось выключить процесс. Я все еще вытираюсь. Голос Кобера звучал раздраженно и нетерпеливо. — Маргарита, мне придется вам перезвонить.
— Нет, Бен! Это чрезвычайно важно. Просто скажите мне вот что: вы запускаете отработанный катализатор в алкагест — так ли это?
— Вовсе нет. Этот алкагест сумасшедшая вещь. Я попробовал железным ковшом вылить из него отработанный катализатор, и ковш весь растворился. Все, что попадает в этот алкагест, исчезает. Единственный способ собрать образец катализатора — высушить его горячим воздухом, на месте, в колоннах флюидизатора. Что я и делаю сейчас. И как только он высохнет, я возьму образцы для анализа.
— Так я и думала. Бен, вы должны немедленно вывести всех из отсека флюидизатора.
— Здесь больше никого нет.
— Тогда убирайся сам. Даже не ждите, чтобы отключить выключатели.
— И почему я должен уходить?
— Катализатор сейчас взорвется.
Она услышала короткий смешок Кобера. — Не говорите ерунды. Это просто диоксид кремния, Маргарита. Песок.
— Это не так. Если бы я попыталась объяснить, это не имело бы никакого смысла для вас.
— А вы попробуйте.
— В установках есть… некоторое... золото. Оно прореагировало с аммиаком. Весь блок работал с фульминатом золота, покрывающим кремнезем. Фульминат был безвреден, потому что он был смочен побочной водой, и Пьер намеревался сбросить все это в алкагест, где оно... исчезнет. Но теперь вы сушите его в установках. Как только он высохнет, он взорвется.
— Фульминат золота... гремучее золото? — медленно произнес Кобер.
Маргарита продолжала с чувством безнадежной тщетности: — Да. Вы получаете его, когда выполняете реакцию оксида золота с аммиаком и водой. Когда он горячий, он взрывается от трения. Ваши условия сушки идеальны.
— Маргарита, вы выпивали?
— Нет, Бен. Всего пара перед ужином. Это было несколько часов назад.
— Вы ужинали в одиночестве?
— С Пьером.
— А теперь, Маргарита, давайте спокойно все обдумаем. Я не знаю, какой чепухой вас накормил Цельс. Но поверьте мне, в силаминовой системе нет и следа золота. Мы проанализировали все, что там было, и я был здесь с самого начала. Цельс просто пытается поставить все под сомнение, потому, что его не просили контролировать это.
— Нет, Бен, все совсем не так. Я знаю, что в начале процесса в катализаторе не было золота. Но теперь есть.
— Невозможно. Уплотнения на флюидизаторе и питателе исправны. Нет абсолютно никакого способа для чего-либо, золота, серебра или вашего прекрасного горохового супа, чтобы попасть в реактор.
Маргарита почувствовала, как ее хрупкое тело начало трястись. Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула. Когда она заговорила снова, ее голос был тихим, фатально спокойным. — Это сделал Пьер. С помощью техники, которую ни ты, ни я не смогли бы понять. Есть основания думать, что он... алхимик. Вы знаете... философский камень... ксерион... алкагест... универсальный растворитель... все вместе. Он может создать золото на кремнеземе — из кремнезема. Вот что обеспечивает тепло.
— Должен сказать, Маргарита, что это последнее, что я ожидал услышать от кого-либо из вас, имеющих положение в этой компании, — сказал Кобер. — Что вы пытаетесь сделать с нашим опросом? Он продолжал с нарастающей горечью. — Патентный отдел получит от нашего исследования столько же, сколько и любая группа в лаборатории. Я знаю, что у Грюна есть враги. Мы этого ожидаем. Но не на вашем уровне. Вы можете быть уверены, что Бликеру всё скажут.
Раздался щелчок.
— Бен! — закричала девушка. Она тут же набрала номер. Какое-то время она прислушивалась к звонку, а потом раздался еще один щелчок. — Бен? Бен? Ответа не последовало, и она, наконец, поняла, что Кобер, должно быть, снял трубку с рычага. И это означало, что ее собственный телефон был мертв. Она не могла позвонить Патрику.
Через несколько секунд Маргарита надела пальто и побежала вниз к своей машине. Патрик. Кобер будет слушать Патрика. К счастью, дом Патрика был на пути в лабораторию.
* * *
Через пять минут она уже одновременно стучала и звонила в дверь Патрика. Свет зажегся после того, что показалось ей вечностью, и Патрик, спотыкаясь, спустился вниз, безуспешно дергая рукава своего халата. Его рыжие волосы и усы перекосились. — Иду, иду, — хрипло крикнул он. — Маргарита, что случилось?
У нее возникло мгновенное желание бросить все это на Патрика, а затем рухнуть. А вдруг он ей тоже не поверит? Что тогда? Она не могла рисковать. Был только один способ сделать это.
— Чрезвычайная ситуация в лаборатории, — быстро выпалила она. — Где ваш телефон?
Патрик уже входил в кабинет. — Сюда, пожалуйста.
— Позвоните ночному сторожу. Скажите ему, чтобы вызвал скорую помощь. И скажите ему, чтобы держался подальше от Флюидизатора. Затем вам нужно пойти за мной вниз.
— Я буду прямо за вами, Маргарита. Не берите ничего лишнего…
Но входная дверь уже захлопнулась за девушкой.
* * *
Гонка Маргариты по 29-му шоссе в лабораторию была смутной, похожей на сон. На скорости восемьдесят миль в час машина, казалось, лениво плыла. Нелепые мысли мелькали в ее голове. Этого не может быть. Не сейчас. Не сегодня. Только не в двадцатом веке. Возможно, это было бы хорошо в каком-нибудь темном подвале тринадцатого века, но не в исследовательской лаборатории «Хоуп Кемикалс Корпорэйшн», организованной и существующей по законам штата Делавэр, Соединенные Штаты Америки, и имеющей основное место деятельности в Камелот, штат Вирджиния.
Где-то позади нее завыла сирена, и ее глаз уловил мигающий красный свет в зеркале заднего вида. Скорая помощь? Нет, патрульная машина. Она беззвучно рассмеялась и свернула на подъездную дорожку к лаборатории. Сделав это, она увидела впереди еще одну машину, уже далеко на подъездной дорожке, которая остановилась у первого из зданий. В момент мрачного предвидения Маргарита поняла, что это должна быть маленькая красная машина Пьера Цельса. И это был явно Цельс, который вбежал в здание.
Маргарита свирепо засигналила. Потом она закричала: — Пьер! Пьер! Это было бесполезно. Она притормозила позади другой машины, визжа тормозами, и побежала через вестибюль, затем помчалась по коридору к отсеку флюидизатора. Когда она прорвалась через вращающиеся двери отсека, ей показалось, что она успела. Цельс и Кобер боролись на полу у панели управления силаминовой установки. Каждая из трех колонн флюидизатора мирно поблескивала под яркими флуоресцентными лампами.
Она увидела, как Цельс вырвался и потянулся к выключателям.
Затем первая колонна взорвалась.
Взрыв, вырвавшийся наружу, на микросекунду окатил Цельса радужными брызгами, очертив его тень на выкрашенной в серый цвет бетонной стене позади него.
В этот момент сильный порыв ветра почти нежно поднял девушку. Она рефлекторно закрыла глаза и задумалась, будет ли сломана ее спина, когда она ударится о дверь позади нее. Но она не прикоснулась к дверям, потому что они сорвались с петель еще до того, как ее швырнуло в дверной проем. Затем раздался второй взрыв, и что-то массивное просвистело над ее головой, пока она все еще была в воздухе. Третий взрыв завершился прежде, чем она перестала скользить по коридору. Все три флюидизатора взорвались последовательно. Она поднялась и побежала обратно к двери, где Кобер прошел мимо нее, шатаясь, кашляя, с окровавленным лицом.
Внутри Цельс лежал лицом вниз в обломках силаминового блока. В отсеке медленно кружилась мягкая пелена пыли, и ничего нельзя было рассмотреть.
Она собралась с мыслями и, спотыкаясь, спустилась по лестнице к телу, маленькому и смятому, лежащему на бетонном полу. Она опустилась на колени, осторожно просунула руки под мышки и начала медленно тащить тело к лестнице. На полпути ее встретил Патрик, который, казалось, материализовался из ниоткуда. Вместе они втащили Цельса в зал. Он был без сознания, но дышал ровно, и, казалось, что, ни одна кость не была сломана. К ним уже присоединились Кобер, ночной сторож, полицейский и два санитара скорой помощи.
Цельс, несмотря на стоны, попытался сесть. Патрик властно положил его обратно. Затем, когда Патрик выпрямился, он снова посмотрел на отсек. Он, молча, показал туда пальцем. Маргарита пристально посмотрела вместе с ним.
Пыль оседала, и по мере того, как она оседала, она меняла цвет. Он прошел через весь спектр. Он был розовым. Потом он стал синим. Потом фиолетовым, коричневым, черным. Огни аварийного освещения становились зелеными, и Маргарита знала, что это должно быть так, потому что золото было полупрозрачным в тонких секциях и пропускало зеленый свет. Алюминиевые жалюзи сразу за флюидизаторами на мгновение стали фиолетовыми, с мгновенным образованием золото-алюминиевого сплава, и даже когда она смотрела, цвет менялся на более золотой блеск. Даже железное ограждение лестницы менялось, синева смеси железа и золота быстро ползла к нему. А потом смена цветов медленно прекратилась, и повсюду лежала золотистая патина. Маргарита знала, что каждый кусок незащищенного металла в отсеке, от разбитых флюидизаторов до раковин, был поражен эффектом царя Мидаса.
А потом Патрик показал, на этот раз через большую комнату, на противоположную стену. На этой стене была тень человека, написанная взрывом, на котором одна рука была поднята к ним в вечном приветствии. Серый силуэт, нанесенный по трафарету в мерцающем листе золотых частиц, вкрапленных в бетон, светотень тьмы и сияющего обещания — вещь, чтобы измерить их навсегда.
— Что это? — прошептал Цельс.
С благоговением Патрик ответил: — Ваш профиль.
* * *
Комната для персонала, которую Бликер регулярно использовал для ежемесячных совещаний своих начальников отделов, постоянно находилась в резерве у мисс Салли для немедленного использования в чрезвычайных ситуациях. Чтобы обеспечить это состояние постоянной готовности, она ясно дала понять своему боссу и его помощникам, что карандаши, планшеты и пепельницы перед каждым стулом были там исключительно для торжественных целей и никогда не должны были использоваться. Патрик, который чувствовал себя голым и неуверенным без своей пенковой трубки, решил проблему с пепельницей, спрятав несколько штук в старом портфеле в ящике большого стола для совещаний. Участники конференции, конечно же, делали заметки, если таковые имелись, на бумаге, которую они приносили с собой. Бликер иногда поручал одному человеку, обычно Генри Пфеннигу, контролеру, задачу «записать» совещание для распространения среди всех участников, после проверки черновика с Бликером, который иногда добавлял несколько замечаний, которые, хотя и не были сказаны на совещании, должны были быть сказаны по его надлежащему размышлению. И иногда он натыкался на отрывки — свои и чужие, которые, по его мнению, не соответствовали выводам, сделанным после совещания.
За исключением Бликера, рассаживание на совещаниях было вопросом подсознательного выбора. Бликер всегда сидел во главе длинного стола, как капитан за штурвалом. С этого момента рассаживание варьировалось в зависимости от типа ожидаемой встречи. Если бы ходили слухи, что Бликер собирается зачитать хвалебное письмо от Совета Директоров за достижения прошлого года, все стулья рядом с главой стола, вероятно, были бы заняты. И наоборот, если на совещании, по слухам, рассматривались вопросы сокращения бюджета, то персонал в тревожной толпе съеживался на дальнем конце стола.
Сегодня утром, конечно, как всем было известно, совещание заседало как следственный комитет, и из этого факта вытекало надлежащее рассаживание. Патрик, как адвокат защиты, занял противоположный от Бликера конец стола — судьи-прокурора. Подсудимые Цельс и Прентисс заняли места по одну сторону стола, а напротив них Грюн, Кобер, Бонд, Пфенниг и Марвин — от персонала, составили жюри присяжных.
Пьер Цельс украдкой бросал тревожные взгляды на неулыбчивые лица сидевших напротив него людей. Он вздохнул и опустил глаза. Он знал, что согрешил химически. Из-за него могли погибнуть три человека. Его процесс уничтожил оборудование стоимостью во много тысяч долларов. Проект был отложен на несколько недель. Теперь, на самом деле, силамин может никогда не достичь стадии опытной установки.
Ему говорили, что инициатива ценится в «Хоуп», но, как он подозревал, не тогда, когда она приводит к катастрофе. Именно тогда они перестали говорить о блестящих прорывах и начали говорить о явной тупости, характерной для второкурсников. Не было никакого смысла пытаться что-то объяснить. Те немногие, кто принимал его талант, не нуждались в объяснениях; для тех, кто не принимал «пси», никакие объяснения были невозможны.
Он знал, что с «Хоуп» покончено. Он не возражал бы, чтобы быть уволенным, если бы не Маргарита. Он будет скучать по Маргарите. Он с несчастным видом опустился на стул. Прентисс посмотрел на него и сделал то же самое.
Бликер медленно обвел взглядом стол. — Я думаю, вы все знаете, почему мы здесь. Вчерашний взрыв просто довел дело до конца. Очевидно, эта ситуация существует уже некоторое время, и за некоторыми исключениями, — он серьезно кивнул Патрику, — мы были слишком слепы, чтобы видеть, что происходит. Я попросил всех вас помочь мне решить, как поступить. И Пьер, я начну с вас. У вас действительно есть эта сила, «пси», или как она там называется?
— Да, мистер Бликер, наверное, она есть.
— И у Прентисса она тоже есть?
— Она у него тоже есть, но я все еще учу его контролировать ее.
— Возможно, вам обоим следовало бы еще немного поучиться, — сухо сказал Бликер.
— Кобер не должен был пытаться высушить катализатор, — коротко сказал Цельс.
— Я не считаю его невиновным, — сказал Бликер. — Но вопрос в том, что нам с этим делать? Я так понимаю, Пьер, это далеко не первый раз, когда вы используете «пси» в наших исследованиях?
— Совершенно верно, сэр. Только, это первый раз, когда нас поймали.
— А что было в другие разы? — с любопытством спросил Бонд.
— По-разному. Некоторые процессы требовали высокой экзотермии, и мы выделяли тепло так же, как и для силамина, путем ядерных реакций, в которых мы делали золото прямо на месте. А потом мы избавились от золота разными способами.
— Как вы подразумеваете, разными способами? — спросил Бликер.
— Ну, в прошлом году мы сбросили сточные воды в резервуар с сульфатом железа — гипофосфитом натрия. Железо выходило в виде металлического железа, конечно, а затем сразу же сплавлялось с золотом, чтобы дать кристаллы зеленого железо-золотого сплава. Оно простояло в баке для твердых отходов, рядом с парковкой, несколько недель, прежде чем его увезли. Мистер Пфенниг обычно бросал в него окурки, приходя на работу каждое утро. В другой раз мы спрятали золото в виде красивых фиолетовых кристаллов из сплава алюминий-золото. Никто не заметил, потому что все думают, что золото золотого цвета.
— Почему вы переключились на алкагест, в процессе получения силамина? — спросил Бликер. — Почему вы не придумали другой способ «спрятать» отработанный катализатор?
— Мы боялись, что будет слишком много катализатора, чтобы его скрыть. Нам нужно было что-то, что поглотило бы сотни, даже тысячи фунтов отработанного катализатора. Это должен был быть алкагест.
Пфенниг холодно взглянул на Цельса. — Золото стоит тридцать пять долларов за унцию. Сколько унций, как вы сказали, вы выбросили?
Цельс изучал потолок. — Ну, с самого начала, я думаю, их было около трехсот или четырехсот.
Глаза Пфеннига расширились. — Четыреста унций? Это же тысяча четыреста долларов!