Евгений Шепельский
Чертова принцесса
Глава 1
Я лежу на скальном выступе, уставший и злой. В руках у меня золоченая подзорная труба, украшенная виньетками в форме голых баб. В затылок мой бьет красное солнце, расположившееся на красноватом же небе, на котором муаровой лентой застыло не меркнущее полярное сияние. Как и говорил Франног, полярное сияние — предвестие конца света. Если принять во внимание мои сны, пиратов Меркхара, вэйрока, кракена, спятившую рыбу и безумных единорогов, думаю, старый хрыч прав. Мир, в который меня угораздило попасть, ждет веселый армагеддец. Ну, или апокалиписец, или то и другое вместе, когда на волю вырвется паренек по имени Атро. Мир ощущает близость конца света и реагирует – по-своему.
Я тоже реагирую – я вижу страшные сны. Наверное, я как-то тонко настроен на этот мир, даром, что попал сюда с Земли и ношу тривиальное имя Олег, а выгляжу рослым блондинистым суперменом с серыми глазами. Внешность обманчива, помните об этом. Помните всегда. Порой карлик проявляет чудеса героизма, а здоровенный накачанный мужик – плачет от ужаса, сворачивается комочком и зовет маму. Впрочем, я не таков. Я нечто среднее. Мне страшно, да, но я каким-то образом научился сосуществовать со своим страхом, и сейчас я никого не зову, я думаю – как напасть и убить нескольких человек. А над головой мерцает полярным сиянием небо.
Мир, в который меня занесло, готовится отбыть в ад.
Ну, хорошо, отвлечемся от конца света. Значит, мизансцена такая. Я лежу на выступе и смотрю вниз, иногда сплевывая в бездну, как Бивис и Баттхед в одном лице. В ущелье, тонком, как древко стрелы, и таком же длинном, расположился отряд сквернавцев, которые хотят моей смертушки. Все они, в общем, приличные люди, особенно принц Тендал, чью сестру Вандору я прихватил с собой. Мерзавец, уж будем откровенны, – я. Принц руководит партией загонщиков. Они спокойны. Они разбили лагерь. Они почти нас загнали. Наши силы на исходе — еще денек, и нас схватят, после чего Тендал лично отделит мою голову от тела. О, у него на меня зуб. Во-первых, я отдал пиратам Срединного моря его невесту, во-вторых — грязно над ним надругался (ну, хорошо, просто немного опозорил, а то вы такой народ, что неверно меня поймете), а значит, обесчестил перед подданными. В-третьих, как уже говорил, я везу с собой его сестрицу Вандору, и не просто везу — мы делим ложе, как любовники. В четвертых… Ай, хватит и трех пунктов. Если я не придумаю какой-то хитрый план – нас схватят. И тогда пойте по нам песни, небесные ангелы.
Мне очень страшно. Я вообще трус по жизни, вы уже знаете об этом. Я боюсь смерти, боюсь ответственности, много чего боюсь. Я, знаете, неправильный пропаданец: я могу предать от страха, могу бежать, оставив друга в бою, могу предать по-всякому, хотя мудрец Франног и не устает мне напоминать, что я, дескать, почти избыл свои дурные качества во время наших злоключений на море. Врет, я полагаю. Просто что-то вроде местного НЛП. Я — трус, и останусь им вовеки, аминь. Но я, повторю, – я научился справляться со своим страхом. Впрочем, прав Франног — ничего не боятся только дураки. Смелые люди боятся, боятся — но делают. Я – смелый трус.
А еще я очень люблю женщин, и вот этим своим качеством не хочу ни с кем делиться. Вру. Я люблю одну женщину. Теперь — так будет всегда. И я отдаю себе в этом отчет.
Сейчас, глядя на отряд загонщиков, я лихорадочно измышляю план. Нет, ПЛАН. ПЛАН СПАСЕНИЯ. Я знаю, что должен найти его в эти минуты, я знаю, что, если не придумаю как выпутаться – умру, и меня это почему-то тревожит.
Как я докатился до жизни такой? Рана в плече, заклятие, связавшее меня смертными узами с взбалмошным магом, которому я должен спроворить опаснейшую работенку, свара с одним из сильнейших правителей этого мира — все как-то навалилось почти в одночасье.
А еще этот маг надумал в кратчайшие сроки воспитать из меня чародея -- ну вообще ни в какие ворота. Сейчас наведенное заклятие жжет мою левую ладонь. Надеюсь, оно поможет мне в самоубийственной атаке.
Я лежу и думаю – как? Ведь десять лет в этом мире я вел прекрасную жизнь сибарита в королевской гвардии Селистии. Жрал, пил, спал, любил придворных дамочек легкого нрава.
Как, о господи, как?
Но давайте начнем по порядку, ладно?
*Ну не настолько безысходный, на самом деле! Я выкручусь, я пропаданец на все руки! Ну и кроме того – из меня же почти сделали чародея… пару заклятий-то я точно усвоил за эти дни. Запомните навсегда: быть чародеем – геморрой. Потом объясню, почему.
ГЛАВА ПЕРВАЯ (маскировочная)Отпетые мошенники*
Словно не доверяя самому себе, Франног ткнул узловатым перстом в «Божью благодать» и повторил раздельно:
– Это – корабль. Принца Тендала. Он. Там. Наверняка. Выехал встречать. Свою суженую. Я так думаю. Да. Уверен. – А затем прибавил одышливой скороговоркой: – Один из гонцов все же прорвался через горцев Фарама и принес известие Тендалу о том, что Крочо отправил свою дочь морем... Да помогут нам небеса!
И грянул гром!
А точнее, повисла громогласная тишина: каждый, пускай самый тихий звук отдавался в голове рокотом камнепада.
Наверное, нет потребности описывать лица злополучных мореплавателей. Я очумел, а Франног скукожился и приготовился отдать богу душу. Он сел у кромки плота, затем улегся, демонстрируя корабельным дозорным свой тыл, слегка прикрытый линялыми канареечными подштанниками.
Стоп картинка! Ну, я знаю, что вы скажете мне, ребята. Мол, да кто вы такие, чтобы заморский принц лично встречал вас на борту корабля? А я вам отвечу простую штуку: плавание по морю – очень однообразный процесс. И когда случается какая-то оказия вроде повешения матроса или спасения несчастных с плота, на это стремятся поглазеть все – и команда, и пассажиры, и даже сановные особы. Они идут за свежими эмоциями, разглядывают спасенных (или повешенных) как зверьков из зоопарка.
– Надо же, как все повернулось! – сказал мудрец нараспев. – А я-то чаял, что грехи мои замолены. Но нет! Шторма и пираты – банальная игрушка судьбы. А кару я понесу от рук... – Он не договорил, опустив голову. Потом вскинулся и отыскал меня взглядом. – Сынок, я тебе кое-что расскажу о себе... Покаюсь перед смертью в преступлениях сколь кровавых, столь и ужасных, кои я творил в Талире и окрестностях, прежде чем покаяться… А, впрочем, забудь. Не важно. Страдания – кратчайший путь к духовному совершенству! О-о, Шахнар, да, я заслужил свою кару!
Что он городит, этот старик? Я принял его монолог за панический бред и смолчал.
Корабль приближался, шустро работая веслами. Яркая, белая с золотом картинка, подсвеченная лучами закатного солнца. Неси «Божья благодать» на борту холеру, оспу и моровую язву, взгляд мой отражал бы куда меньше эмоций.
Я изумился цепкости своего проклятия. Первая же посудина, которую мы встретили, – не пузатый «торговец», не рыбацкий бот, даже не капер республики Менд, рыщущий вдоль берегов Фалгонара. Всего только боевой корабль империи, который обернется смертельной ловушкой, когда принц Тендал нас узнает...
И попробуй докажи, что я сражался как лев!.. Ну, почти как лев. Как леопард, скажем. Что пиратов было за сотню, что кто-то – хо, «кто-то»! – навел их на «Выстрел». Что спасся я благодаря невероятной удаче, которая на следующий день обернулась на свою противоположность.
А впрочем, ну докажу, и что? Доблесть в бою – не оправдание. Не оправдание для Тендала. Тебе, Олег, была доверена Нэйта. И ты не справился с заданием. А как и почему не справился – не суть важно. Ты жив – а баронская дочь похищена. Ты жив – и ты виноват.
Во всяком случае, в глазах принца.
Сначала будет разбирательство, подкрепленное пытками: а ну как я сам сдал пиратам Нэйту, или, паче того – сплавил ее каким-нибудь торговцам с юга? А потом... Знаем мы вас, сильные мира сего. Все вы... как из одного стручка фасоли. Хотя бы пощадили старика... Нет, о чем я? Старика щадить не надо – меня, меня пощадите! Не-е-ет, снова неверно: если пощадят кого-то одного – второй даст дуба из-за кваэра. Вот засада! Значит, выжить должны оба! Оба!
Интересно, есть ли на борту тендаловой посудины маг? Может, если покаяться в грехах да слезно попросить, он уничтожит заклятие?
Нет уж, дружок, эти мысли – суть паника. Оставь их. Ты знаешь, что придворные маги королей – сукины дети. И ты знаешь, для чего короли используют магов. Вспомни о подвалах дворца Барнаха, где томится десяток особо ненавистных королю узников, которых тот подвергает пыткам уже лет пятнадцать, искусно продлевая им жизнь заботами чародеюшек. Аргх! Жуткая участь! Куда лучше сковырнуться на плоту от жажды...
Преодолев минутное замешательство, я встряхнулся.
– Франног, не киснуть. Мы еще потрепыхаемся, даю слово! Как рыба на крючке, хе-хе-хе. – Я едва удержался, чтобы не пнуть мудреца под ребра. В ситуациях «или – или» полоумный аскет имел привычку опускать руки и камнем идти ко дну.
На удивление, старик задвигался, бодро привстав на локте.
– Что? У тебя есть план?
– Два мешка отличного плана
– Ась?
– Только не говорите, что не знаете, что такое план и как его курить.
– Ась?
– Так, забыли. Вставайте! Нет, не поворачивайтесь к «Благодати»!
– А поче...
– Их марсовой не должен видеть вашу ряху! Аргх! – Я пихнул мудреца под навес, который пока служил защитой от взглядов с мачт флагмана. – Драхл! Не поворачивайтесь, кому сказал! Сядьте! У вас якобы приступ нервической слабости: внезапное спасение, и все такое прочее. Так и окочуриться недолго. Отлично! – Я взял острогу и обломал через колено. Зубами стянул обмотки каната, освободил нож и присел, сжимая его за рукоять. Франног в ужасе отшатнулся. – Не рыпайся, старая мочалка! Молчать! Не надо дергаться, я могу поранить!
Острие метнулось к лицу старика. Франног округлил глаза.
– Шахнар! Ты что, хочешь меня ослепить?
– Нет, всего лишь оскопить. Да шучу! Верьте мне, я знаю, что делаю. – Франног вряд ли знал эту присказку инспектора Хаммера из сериала, которую он проговаривал, намереваясь сотворить какую-нибудь вселенскую глупость, иначе паника чародея была бы безмерной. Я сграбастал растрепанную стариковскую бороденку и резко, словно серпом подсекая, отчекрыжил половину серой кудели. – Молчать!
– Ой!
– Тихо, или я вас израню! – Вторую половину я срезал еще быстрей, не заботясь о том, что с кровью выдираю корни волос. На подбородке мудреца образовался уродливый едва заметный хохолок, и с ним возиться пришлось дольше всего, отрезая едва не по волоску (боль, вопли, слезы из глаз прилагаются). Клокастые седые брови старика я подравнивал чуть дольше, орудуя ножом как заправский брадобрей. Потом извлек из рундука свернутую парусину, отпорол широкую полосу и подвязал Франногу зубы.
– Готово. Хех. Туго. Можете говорить?
Франног с диким видом ощупал подвязанную жесткой парусиной челюсть, потрогал узел, чьи острые концы выдавались над головой, как пара козлиных рожек. Затем пошевелил челюстью, и в глазах его проступило выражение беспредельного страдания.
– Ох... хо-о... Могу... Олег, я разумею твой замысел – посильно изменить мой облик, дабы принц Тендал, буде выйдет нас встречать, не узнал...
– Драхл! Понятное дело! – Я отступил на шаг, разглядывая дело своих рук. – В первую очередь – эта вшивая бороденка. Самый приметный атрибут вашего, так сказать, облика. Щеки вы брили, а веник, тьфу ты, бороду отращивали на подбородке. Теперь ваши щеки заросли, бороды больше нет, и лицо изменилось. Дальше – тюрбан. Вы же носили на людях тюрбан? Ведь в Селистии все мудрецы носят тюрбаны – мода, скажу вам, та еще.
– Ох-ох!
– Но теперь у вас лысая макушка, и вдобавок зубы подвязаны. Последний штрих, так сказать. Тендал вас не узнает!
– Но...
– И правда «но»! – Я открыл рундук, и выгреб оттуда горсть угольной пыли, в которой светлыми кристалликами застыла морская соль. Смешав пыль с водой, я растер кашицу по татуировке мудреца, спрятав одноглазую девчонку за разводами грязи. Затем добавил пару пятен на другую руку и грудь, после чего втер остаток в окровавленную повязку на своем плече. – Нам бы только проскользнуть мимо принца...
– Ай-ай-ай!
Я сполоснул руки.
– Вот вам нож, вот парусина: пока говорим, настрогайте обрезков и запихните между щекой и повязкой. Зубы, зубы, у вас болят зубы, вы греете щечку! А ну-ка, гляньте на меня поскорей!
– Э?
Я скроил жуткую рожу, перекосив половину лица и замычал:
– Ы-ы-ы…
– Ох, сынок… Ты будешь играть роль скорбного душевной хворью…
– Ага. Вот и готово. Вы – Бэтмен на пенсии, а я – Робин. Робин-Бобин. И оба мы вчера выписались из санатория ЛТП.
– ЛТП?
– Нет, вам не стоит знать, что это… А скажу, все равно не поймете: лечебно-трудовой профилакторий, там раньше алкашей лечили.
– Алкашей? Не понимаю твоих словес, сынок…
– Да, люди, одержимые бесом зеленого змия. Да не нужно вам знать, что это такое!
– Змия… Ох-ох-ох! Демоны, демоны, я понимаю! В этом са-на-то-ри-и, я разумею, работали могучие экзорцисты!
– Ну-у, около того… Холодные простыни, укольчики в задницу особо буйным... В Беларуси это и сейчас, и, кажись, правильно, поскольку лечить это дело нужно... Черт, придется изображать радость, иначе они что-то заподозрят. – Состроив кислейшую мину, я через силу растянул губы в усмешке и начал метаться, шлепая по горячим доскам и размахивая руками как юродивый, кого я, собственно, и планировал изображать. – Эгей, сюда, сюда-а-а, стадо обалдуев! Сюда, ко мне, давай-давай, ау, придурки конченые, чтоб вас всех скрючило! Вперед-вперед! И не вздумайте свернуть, а то я вам устрою!
Флагман принца и не собирался сворачивать в сторону.
– Ай, я ушиб пятку!.. Эге-ге-ей! – Прыг-скок, пых-хых. – Отводящее заклятие может нам помочь?
– Нет, ибо обширные морские просторы, тысячи глаз с корабля... И я слишком обессилен. А если на борту есть маг, он все равно узрит... Будь я даже величайшим чародеем, воистину Великим...
Прыг-скок, пых-хых.
– Ясно, остыньте. Да и глупо бежать – флагман дает хоть какую-то надежду на выживание. Уверены, что Тендал на борту?
– Э... Бесспорно! Это же его флагман! Именно на нем он приплывал в Селистию последние пять лет.
– Насколько вы с ним знакомы?
– Ну... э-э...
– Что вы мямлите? Отфесайте... Тьфу, отвечайте быстрей!
Чертов распухший язык! Чертово горло, в котором скребется бешеный кот!
– Я был представлен ему в торжественной обстановке приема среди прочих гостей барона. – Лицо Франнога осветилось почти самодовольной улыбкой. – Он знает меня как видного мудреца и воспитателя Нэйты.
– Вы говорили с ним? Долго? – Я отбивал глухую дробь на раскаленных досках.
– Ну... Нет... всего дважды. А после – мельком, несколько незначительных фраз там и тут... Он очень умен, хотя и молод, имеет разносторонние интересы. Все-таки наследник трона и фактический владыка Империи. А взгляд у него хваткий, и память, уверен, замечательная. Он узнает меня, Тендал из рода Вэлианов.
– Ага, а еще любит мужчин вместо женщин, и плевать, что любит, если бы он не решил жениться на Нэйте.
Франног ахнул.
– О Шахнар! Сынок, что ты городишь? Твои уста исторгают речи страшные, порочащие сего достойного мужа! И, не скрою – за них ты заслуживаешь пыток и самой страшной смерти!
– Не убивайтесь так, все еще будет, если нас раскроют.
– Но слова твои ужасны!
– Да-да, порочащие честь и достоинство президента... Что, вы не знаете, чем люди занимаются в приватной обстановке? За стенами своих домов? Бросьте играть в святошу! Да, Тендал именно этим занимается всю взрослую жизнь. И это никак его не характеризует – ни с плохой, ни с хорошей стороны – это просто часть его жизни. Она просто есть. И она никому особо не мешала, пока он не решил захомутать вашу воспитанницу. Для политического брака, черт подери! Так кто из нас заслуживает порицания? Я за свою брехливую и трусливую сущность, или Тендал? Он-то не по любви женится, а потому, что политика и должность обязывает. Первое лицо государства с первой леди, мать-мать! Я не знаю, как он окрутил Нэйту, но, поверьте, когда она узнает правду, она ой-ой как будет страдать…