– Что ж, ладно. Сколько времени может занять мой путь?
– У кого-то, – Франног сделал многозначительную паузу, – десятилетия. А у тебя – считанные недели. Я вижу, как ты растешь над собой. Ты человек особый. Думаю, скрытый гений.
– Угу, история, чую, окончится нимбом святости над моей головой.
Франног смерил меня совершенно серьезным взглядом.
– Не знаю…
Я скептически ухмыльнулся.
– И правда, оставим. Такому трусу как я ничто уже не поможет… Я все хотел спросить – Бакинчу чуть не сжег меня своей магической побрякушкой… Ладно, но – пусть бы он даже меня сжег, – как бы он потом боролся с пожаром?
– Заклятие, что мгновенно смиряет пламя. Но ты не дал ему возможности его произнести.
-Это точно. Я чуть его не убил.
Я повернулся уходить, и Франног раздумчиво промолвил в мою спину:
– Ты не трус, сынок. Запомни: трус – это тот, кто боится и не делает. Смелый человек боится, но делает. И это – святая правда.
Я не пошел спать.
Я вернулся в каюту Вандоры.
Она была настолько страстной, что я думать забыл про больную спину.
И она не ударила меня по голове, не укусила и не съела заживо, хотя был момент, когда я начал боятся, как бы она не проглотила отдельные части моего бренного тела.
Потом мы уснули рядом с друг другом, и тело ее было настолько жарким, что на ее пупке можно было жарит яичницу, как в том фильме. В другом месте я мог бы запечь хот-дог.
Засыпая, я подумал вот что: а ведь она добилась своего.
Она меня привязала.
Сон был ужасен.
В серой необъятной пустоте без верха и низа, без стен и каких-то видимых примет горизонта, мелькали, проносились бесконечным роем мириады сущностей, похожих на белесые снежинки.
Я был обнажен, и висел, раскинув ноги и руки, не в силах пошевелить даже пальцем. Сущности задевали меня, трепетно, мимолетно, так касается крыльями бабочка. Они обдавали эманациями страха и уносились прочь, стремительно уменьшались, сливаясь с давящей бесконечностью пространства.
То, от чего они бежали, надвигалось из-за моей спины. Пульсирующее басовое гудение, оно нарастало, заполняя собою бесконечность за спиной.
Мой разум оплели сети страха. Я знал, что сплю, и знал, что не могу проснуться.
Сейчас не могу.
И внезапно мне открылось, что нарастающее басовое гудение есть повторяемый клич, многоголосый и злой:
«Я живввв! Живввв... Живввв…»
Страх сменился паникой, как тогда, у мачты. Почему нельзя вертеть головой? Почему нельзя сдвинуться даже на йоту? Незримые цепи прочно удерживают меня на месте. Для чего?
«Я жи-и-иввв! Жи-ивввв! Яживвв!»
Спина, затылок ощутили нарастающий жар, словно я падал на солнце. Сущности начали хаотично кружиться: в пространстве, насколько хватало глаз, были их мельтешащие тела-снежинки, многие миллионы тел. Внезапно они начали стремительно сливаться в тысячи серых вихрей-воронок, с игольчатой основой и широченным раструбом на другом конце. Они заполнили все пространство перед моими глазами, вдали похожие на извивающихся короткотелых кобр с раздутыми воротниками. Одна из таких воронок втянула меня, перед лицом понеслась, размазалась в полете серая стена.
Хотят построить защиту? Разве способны... против такого?
"ЯЖИИИИИИВВВВВВ!"
Водопад янтарного гудящего пламени захлестнул тело, вспорол стену воронки, и, как вихрь, разметал снежинки. Я не почувствовал боли – мое тело мгновенно окутал голубоватый сияющий кокон, за пределами которого сущности начали вспыхивать, растворяясь в огне мимолетными искорками.
А потом все разом исчезло, пронеслось, и осталась только бесцветная, выжженная пустота...
Из ее глубин выплыли огромные лица – десяток лиц с гротескно растянутыми и смазанными чертами, будто отраженными в кривом зеркале. Одно было смутно знакомым, я как будто видел его недавно. О черт, ну конечно же – Грануаль! А прочие лица. Да я же помню, помню где их видел – тогда, в самом начале… когда я висел в пустоте, именно эти лица взирали на меня! И они выдернули меня вовсе не туда, куда планировал меня выдернуть загадочный старик!
Пришли слова, зазвучали прямо в мозгу, каждое – могучим ударом кимвала:
– Он начал поглощать элементалов! Еще немного, и он станет слишком силен! Мы не удержим... Подсекай же, Абнор!
– Я стараюсь, мой дорогой Манзарнан!
– Еще один всплеск!
– Кокон рвется!
– Он почти осознал себя...
– Говорю вам, он уже не спит!
– Всплеск!
– Блок! Нам не удержать...
– Заткните рты. Я подсек! Кладите заплату, шелудивые псы!
– Всплеск! Берегитесь, ментальный удар!
Меня сотряс удар боли, разрывающей мозг.
Затем пришла спасительная темнота.
*Ну, вот он и начался, конец света. Теперь отсчет пошел на недели.
Глава 11
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ (рыбная) Что-то страшное грядет... А меня снова берут в оборот*
— Приплыли, вставайте!
– Ась? – Франног подпрыгнул на кровати, столкнув на пол канареечную подушку-валик.
– Приплыли. – Я махнул рукой, словно метнул в стену камень. Каюта имперского мага, облитая пурпурным бархатом, с леопардовыми шкурами на полу, напоминала дамский будуар, впечатление усиливала мебель – ажурная, с гнутыми ножками, пахнущая сандалом. У принца было поскромнее, но тоже богато. Сейчас навязчивая роскошь кают вызывала у меня раздражение, может, потому, что при всей роскоши «Малки» ее потолки не давали выпрямиться, а согнувшись, я испытывал острую боль.
Мудрец уселся на кровати, разминая лицо ладонями.
— Ой, голова трещит!
— Не у вас одного.
— Что? Тоже?.. Вид у тебя невеселый. И эти панталоны с разрезами по краям... Ты не облевал их часом, или это такая расцветка? Гм... Так, говоришь, мы приплыли?
– Угу. Только в другом смысле.
— Э?
– Я говорю: у этого слова два значения. Мы приплыли во втором, которое скверное. И вообще, у меня целый ворох скверных новостей.
— Постой, погоди... Что-то я плохо соображаю с утра... Во рту будто хины насыпали. — Франног потянулся к прикроватному столику, взял кувшинчик в ивовой оплетке, напился. – Свежий... Почти свежий виноградный сок. Будешь?
— Спасибо, лучше дождусь, когда он заиграет.
– Ох-ох! Знаешь, мне снились кошмары!
— Не вам одному. Снились всем. Вы их помните?
-- Н-нет. Помню, что было страшно, страшно до жути, а потом... что-то ударило меня... нет, накрыло... разорвалось внутри головы... Ой, как же ломит виски!
– Никто не помнит. – Я и сам не знал, почему решил умолчать о своем сне. – И у всех... кто остался жив, головки бо-бо. Даже наше высочество мается, весь побелел, словно мелом натерли. Вандора совсем никакая – кричит, что болит вся голова. Ну, у дамочек это обычное дело…
– Ох-ох! Что за странные звуки, как будто что-то стучит по корпусу там и тут. Ты не слышишь?
Я кивнул. Промолчал, затем с гримасой опустился на пятки. Нет, так еще больней, уж лучше стоять наполовину согнутым, придерживаясь за дверной косяк.
– И сейчас не утро. Третий час дня. Я к вам заходил раньше, убедился, что живы... Я сам еле прочухался час назад.
– Шахнар! Но почему...
Я передернул плечами, что стоило мне болезненной гримасы:
– Беспамятство. Это тряхануло всех, понимаете? И вас, и меня, и нашего ненаглядного принца, и команду. И... не только их. Всех.
– Не понимаю...
– Сейчас поймете. Выбирайтесь на палубу, это нужно видеть. Просто видеть.
– Мнэ-а-а... – Франног зашарил в поисках халата. – Но мы приплыли? Можно выгружаться?
– Угу, прямо за борт.
– Э-э, ты хочешь сказать...
– Пока мы валялись в беспамятстве, «Малка» перемахнула границу с Тарентией...
– Э-э... Ну? Мы же собирались это сделать, чтобы запутать принца.
– Собирались.
– И что?
– Получилось слишком хорошо.
Франног заморгал.
– Погоди... Я, кажется, начинаю понимать... Сколько?
– Навскидку – мы отпилили от Фалгонара около двухсот миль.
– Великий Шахнар! – Мудрец звонко шлепнул себя по лысине.
Я кивнул, сказал грустно:
– Все наши расчеты... медным тазом. А ведь я чуть не выбил себе глаз секстаном! Короче, – я ткнул пальцем за спину, – горы Аннордаг там, а мы здесь. Придется пешочком в Фалгонар добираться немножко дольше, чем мы рассчитывали.
– Ох на!
– И еще добрая весть: ходовик врезал дуба, и, кажись, без Бакинчу нам с поломкой не управиться. Я-то думал вырубить его утром, матросы говорили, до утра протянет, а когда очнулся, был уже второй час. Перегрев и что-то похуже – трубки для дистиллята занесло копотью, а стрелки на указателях заклинило на правой половинке. Придется подгребать ручками, до берега, благо, недалеко.
– Шахнар!
– Но и это не все хорошие новости. Один из матросов умер. Говорю вам, это тряхануло всех. – Я задумчиво поскреб волосатую грудь, морщась от едкой горечи во рту. – Что вы там болтали насчет приблудившегося, тьфу ты, пробудившегося зла? Так вот, сегодня ночью нас ударило ваше зло, оно самое, то, что приманило вэйрока и Предвечного. Самое черное зло, что только есть в этом мире.
Рыба была всюду, куда доставал взгляд: поглядишь вдаль, море словно вымостили крохотными серебряными изразцами. Макрели, кефаль, мелкая хамса и другие породы, незнакомые ни мне ни аскету, перемешались, охваченные безумием. Они бестолково носились у самой поверхности моря, шлепали хвостами, выбрасывались, взблескивая боками, сталкивались, гибли, попадали на зуб хищникам. У бортов «Малки» бурлила, вихрилась вода, рыба колотилась о стенки. Порой лодка, кружась на месте без управления, вздрагивала, наваливаясь форштевнем на рыбу покрупнее, вроде тунца. Над водой носились чайки, многие, вволю набив животы, падали на загнутую корму «Малки» и отрыгивали часть пищи, чтобы взлететь. От берега доносился карк, там промышляли стаи ворон. Острые плавники акул бороздили воду, сверкали глянцем черные спины дельфинов, мелькали закрученные ракушкой плавники физитеров. Распустив нитчатые щупальца и надув огромные, размером с бычью голову, прозрачные синеватые пузыри, скользили ядовитые твари, носившие имя физалисов – еще одной местной достопримечательности. Да уж, раздолье для хищников и пожирателей падали! И для людей: вдоль приподнятого скалистого побережья там и здесь – весельные баркасы и шаланды тарентийских рыбаков. Мечут сети, простые неводы и огромные аламаны, вытягивают, валят рыбу под ноги почти без разбора, спешат к берегу. Надо сделать как можно больше ходок, раз улов сам идет в руки.
Солнце волочилось по небу, блестя, точно шар, обтянутый розовым атласом; за ним тянулся караван улиток-облаков, тоже, если приглядеться, чуточку румяных. Да и само небо: нет-нет, да и взглянешь – розовый перламутр просвечивает сквозь синеву, едва заметно, но – просвечивает, не стерся даже там, на востоке, куда не достают уже солнечные лучи, а ведь так не бывает. Есть в этом какая-то странность, равная безумию морских рыб, есть... А еще большая странность в том, что я снова врубил напевный местный стиль. Клянусь, не буду больше – да вот правду говорю, если еще раз оступлюсь – сам же надаю себе по рукам!
На рыбу Франног глазел недолго, зато в небо уставился на несколько минут, потом, глядя перед собой, убрел в каюту, бубня: «Атро!.. Началось. Сявки потрошенные, началось... Но почему на моем веку? Нет, почему обязательно на моем веку?.. Атро!»
Тут я вздохнул и подумал: хорошо, что ментальный удар разошелся только по морю, поразил рыбьи стаи и лишь слегка затронул людей, и, по всей видимости, никак не отразился на акулах и дельфинах. Только по морю – я был в этом уверен, откуда, почему – не понять, но знал – это правда. Бедняга матрос... Верно, на всех кораблях, застигнутых ударом, тоже небольшие утраты. Погибли не самые слабые, а... предрасположенные. Сердце, а скорее – инсульт, вон как трещит башка, надломилось там, где у мужчин от рождения слабые места. Впрочем, удар хреново перенесли и женщины – Вандора лежит в каюте, белая, как накрахмаленная простынь.
Но кто или что привиделось мне сегодня ночью? Что за монстр, что за демон поглощал элементалов, а затем ударил своих... тюремщиков, рикошетом задев людей и рыбьи стаи? Неужто это тот самый… Атро, о котором толковал Франног? Атро – это имя было мне знакомо. Его бормотал старикашка, который пытался вытащить меня в этот мир, в то время как группа неустановленных лиц во главе с вполне установленной капитаншей пиратов выдернула меня совсем в другое место.
И почему никто не помнит своих снов, а мне, красивому, позволили... Позволили? Так ли это? Ахарр! Нужно переговорить с Франногом, но только не сейчас. Сейчас моя задачка – пристать к берегу и смотать удочки. Затем отойти немного от места, где оставим лодку и принца, и нанять в ближайшем поселке шаланду... Черт, придется заплатить впятеро, а то и вшестеро против обычной цены. Кто ж повезет нас в такую даль – до самой Талиры, когда на море рыбы – наклонись и черпай? Дорого это будет стоить, дорого... Впрочем – на моем лице заиграла усмешка – за все платит принц Тендал.
Франног выглянул их каюты Быкинчу и поманил меня пальцем.
– Что?
– Ш-ш-ш! Я решил!
– Что вы решили?
– Пойдем в каюту!
Спятил старик, что ли?
Мы спустились в каюту придворного чародея Тендала.
– Ну?
Мудрец не знал как начать, мялся, щеки вдруг покраснели.
– Сынок, я слышал… Сладострастные стоны пронизывали нынче ночью все наше судно!
Гм?
– Ну… Да. Было дело. Виноват, ваша честь. Не удержался.
– Ты и принцесса Вандора…
Я кивнул:
– Ага. Часов до двух ночи. Мы бы продолжили и дальше, да эта проклятая усталость – понимаю теперь, что непростая, а навеянная, – нас срубила.
– Значит, твои физические кондиции и впрямь столь великолепны, как ты говорил, хвастая, на «Выстреле»!
– Ни черта я не хвастал. Это чистая правда. Я могу распечатать за ночь семь девственниц, и ни одна не уйдет обиженной!
– А вот мои кондиции весьма слабы… И с каждым годом делаются все слабее.
Я не поверил ушам.
– Э-э?
– Понимаешь ли, сынок… Ведьма сильна лишь тогда, когда сохранила природную свою девственность… А сила заклятий мага напрямую зависит от его мужской силы, и с возрастом лишь падает...
– Э-э… Не понимаю, к чему вы клоните, Франног?
– Сынок, поскольку мне достались магические гримуары Бакинчу, а дела наши по освобождению госпожи Нэйты не слишком хороши, и надо пользоваться любой возможностью для их улучшения, я, не откладывая этого на потом, решил воспитать из тебя чародея.
*Я этому Франногу откручу все что можно. Из меня… Гарри Поттера? Не хочу-у-у!
Глава 12
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ (загребная)Земля обетованная*
Здесь я сделаю еще одно отступление — надеюсь, вы не будете против. Так вот – маги этого мира слишком отличаются от тех, каких обычно описывают в книгах наши авторы. Давайте я поясню на пальцах. Магия дает власть. Власть – развращает. Точка. Теперь вы понимаете, почему маги – все до одного! – ребята крайне неприятные. Спесивые индюки, эгоисты, жлобы и интриганы. Даже такой безобидный чароплет как Франног, и тот обладал нравом склочным и высокомерным. Ну как же – быдло его окружает, эти, как их… маглы, во. Маглы же не люди, так, пыль под ногами. Вот примерно таким образом все маги этого мира (и, подозреваю, все маги любых других миров) рассуждают. И поэтому я терпеть не могу магов. А уж самому стать в их ряды… Ну это как публично сменить ориентацию, наверное. Я уже говорил раньше — не-на-ви-жу магию.
Не могу сказать что я сильно возмутился — привык уже помаленьку держать внутри свою досаду. Однако Франног все понял по моему лицу, быстро отвернулся и начал мелко и суетно собирать вещи.