Спустя час Хаджар вернулся к своему звену. Он немного покатал на плечах дочь Зурха. Успел спеть ей и рассказать две сказки. Только после этого «мутный» отец позвал дочку обратно в дилижанс, а из тени возник Эйнен.
На ходу оба они закурили трубки, а островитянин внимательно слушал подробный рассказ Хаджара. Тот не стал ничего утаивать от Эйнена. Попросту не видел в этом никакого смысла. Такой открытый диалог весьма положительно отразился на душевном состоянии Хаджара.
Было приятно свободно что-то с кем-то обсуждать, не боясь выдать какой-нибудь своей тайны.
Внезапно Хаджар понял, что у него вообще практически не осталось тайн. Если, конечно, не считать чужого сердца под ребрами.
Подобное осознание сделало шаг Хаджара быстрее и легче, пусть он пока и сам того не осознавал.
– Значит, мы плывем в пасть к акуле и надеемся, что она нас не съест, – резюмировал Эйнен.
– При этом из нас сочится кровь, мы отчаянно барахтаемся, а акул становится все больше.
– Не буду отрицать, Хаджар, я рад тому, что ты вспомнил обо мне, – внезапно улыбнулся (по-настоящему, чем едва не заставил Хаджара споткнуться) островитянин. – Встречать опасность лицом к лицу, какой бы она ни была, мне больше по душе, чем прятаться в тени.
– Я думал, в этом ты лучший.
Улыбка на лице Эйнена стала еще шире.
– Ты еще не видел, в чем я действительно лучший, варвар. И, слышит Великая Черепаха, лучше бы мне не пришлось это демонстрировать. Спокойное море всегда лучше, чем кровавое.
Да, действительно, порой островитянин пугал.
Хаджар посмотрел в сторону заката, к которому они двигались. Кажется, тот штиль, сквозь который они шли в течение прошлого месяца, оказался не более чем затишьем перед бурей.
Хаджар слегка сжал рукоять своего простого, но добротного безымянного меча.
Видят боги, он встретит эту бурю с распростертыми объятиями. Ведь если и существовала эта клятая библиотека, то в ней наверняка можно было бы найти несколько записей о богах.
Теперь уже не только на лице Эйнена сверкала предвкушающая улыбка.
Хаджар ощущал, что сделал в сторону своей цели миниатюрный, но шаг.
Глава 271
Хаджар ловко увернулся от выстрелившего в его сторону посоха. Тот просвистел всего в паре сантиметров от виска. За спиной расцвел бутон чернильного коралла, сорвавшегося с железного набалдашника.
Эйнен слегка дернул запястьем левой руки и выпрямил локоть правой. Его посох тут же превратился из безжизненного куска странного дерева в хлесткий кнут.
По спине Хаджара будто слон бивнем ударил.
Зарывшись лицом в песок, Хаджар ушел перекатом в сторону и мгновенно вскочил на ноги.
– Ты быстр для мечника, Северянин, – Эйнен упер посох в «землю» и вытер пот со лба, – но медлителен для воина.
Еще никогда в жизни Хаджара не называли медленным. Он всегда полагал, что скорость – его конек.
– Посмотрим. – Губы Хаджара растянула азартная улыбка.
Согнув колени, Хаджар убрал клинок обратно в ножны. Затем, будто молния, он выхватил его, подкрепляя движения энергией и стойкой «Весеннего ветра».
Удар получился настолько быстрым, что собравшиеся посмотреть на спарринг зрители вместо дракона увидели лишь вспышки солнца на черных чешуйках Хозяина Небес.
Эйнен провел посохом по песку, поднимая в небо целую бурю. Не такую плотную и… «магическую», как Шакар. Нет, островитянин просто на мгновение закрыл обзор противнику. Когда же песок осел, то удар Хаджара уже увяз в распахнутой обезьяньей пасти.
Самого островитянина нигде не было.
Выставив перед собой клинок в защитной стойке, Хаджар крутился и озирался по сторонам. Он пытался отыскать спрятавшегося в своих тенях Эйнена. Но ни один орган чувств не мог дать Хаджару хотя бы приблизительной информации о местонахождении противника.
Глаза видели лишь алый песок, окрашенный приближающимся рассветом. Уши слышали шепотки зрителей, собравшихся на ближайшем бархане. Кожа чувствовала дуновения западного ветра, но и в его ласках и шепоте не было ни следа Эйнена.
Все, что оставалось Хаджару – рассчитывать на реакцию и интуицию.
Внезапно в бок что-то укололо. Совсем не сильно, но все же ощутимо.
Хаджар ударил клинком наотмашь. С плоскости сорвался серп энергии меча, рассекший один из небольших барханов, но ни вскрика, ни капли крови.
Эйнен, появившийся из ниоткуда и оставивший на плече Хаджара черную метку, снова исчез в никуда. Затем еще несколько черных вспышек, всполохи от энергии меча, рассеченные барханы, но ни одного пореза на теле Эйнена. Он все так же прятался в тенях, а на Хаджаре постепенно проявлялся иероглиф «варвар».
– Ну ладно, – только шире улыбнулся Хаджар.
Вспомнив трюк Шакара, которым тот расправился с племянником, Хаджар прикрыл глаза. Он обратился к внутреннему мечу, маячившему где-то среди черноты и пустоты его сознания.
Тень от тени духа меча. Нечто, что Хаджар пока не мог объяснить. Это не была энергия мира в том виде, в котором он использовал ее в стойках техники «Меча легкого бриза». В то же время этот образ, мираж, не принадлежал той непонятной «ерунде», которую использовали местные, Эйнен, Сера и Нээн с наместником. Не касался мираж и способностей Хаджара наносить удар мечом на расстоянии – подобная способность проистекала лишь из его знания и мастерства в технике владения оружием.
Потому, как бы это глупо ни было, но Хаджар так и не понимал, чем же он овладел за годы тренировок с клинком. Но это непонимание никаким образом не мешало ему применять этот образ вместе со своими техниками. И сейчас он хотел попробовать использовать свой самый сильный удар.
– Приготовься, Эйнен, – предупредил Хаджар пустоту. – Я не знаю, насколько сильным получится следующее движение.
Хаджар мысленно взял этот образ в руки. Он соединил его со своим безымянным мечом. Затем, оказавшись намного ближе к поверхности «сознания», отыскал в нем формирующийся облик своей души – такой же мираж, обозначающий, что практикующий стоит на грани прорыва в пробужденный дух. От него Хаджар взял энергию мира и, используя метод Травеса, выполнил стойку:
– Весенний ветер! – И вместе с ним он использовал все знания о пути меча.
Зрители внезапно ощутили, будто где-то рядом марширует армия. Как бьют барабаны, как звучит военный горн. Как кто-то еле слышно, почти незаметно, выкрикивает чье-то имя. Словно скандирует имя генерала.
Затем в воздухе появились очертания клинков. Почти невидимые, еле ощутимые. Они кружили вокруг Хаджара, а между ними плыл дракон. Едва ли не бесформенный, но в нем уже можно было увидеть очертания когтей, глаз и черных чешуек.
А после Хаджар с силой вонзил меч в песок. Вокруг него тут же закружился стальной купол из порывов режущего ветра и клинков. Прозвучал рев дракона, вскипела кровь у зрителей, будто бы ставших частью невидимой армии. Им тоже захотелось скандировать имя генерала и бить клинками о тяжелые щиты.
Купол все разрастался. Тонкий, прозрачный, он, тем не менее, обладал ужасающей давящей и режущей силой. Он сминал песок, рассекая каждую из песчинок на крупицы столь мелкие, что те больше походили на пыль.
Внезапно купол задрожал, завибрировал. Он уже распахнулся едва ли не на четыре метра, оставляя Хаджара стоять на единственном островке спокойствия.
Затем перед ним появилась черная пелена. Как если бы кто-то огромный выплеснул в этот мир банку чернил, смешанных из сумрака и теней. Из этой пелены появился Эйнен. Он, как и недавно на испытании, выстрелил вперед посохом:
– Скалистый берег! – раздался возглас островитянина.
Теперь Хаджар понял, почему Ильмена так поспешно отдала в тот раз победу. Если со стороны этот прием казался падающими в море скалами, то теперь… Сейчас Хаджар ощущал, что треснуло небо и на него посыпались осколки горящих, кипящих звезд.
Вот только в отличие от Ильмены, он не стоял запертым в ловушке. Да и Эйнену приходилось пробиваться сквозь стальной купол. Тот бился с падающими скалами, рассекал их, разбивая стройный ряд тысячи выпадов посоха. Но сколько бы купол ни отражал атаки Эйнена, те становились только яростнее и быстрее.
Как и от Шакара и Ильмены, от островитянина стала исходить волна энергии, которую Хаджар не понимал и не осознавал. Она меняла атаку островитянина. Оборачивала скалы тьмой, делая их незаметными черными всполохами. И в какой-то момент один из таких ударов попросту… прошел насквозь купол, не встретив ни намека на сопротивление.
– Истинный путь развития… – начал было Эйнен.
– Заткнись, лысый, – перебил Хаджар.
Хаджар сжал рукоять обеими руками, а затем резко ими взмахнул, нанося сильный рубящий удар.
С лезвия сорвался порыв ветра, сформировавший титанический клинок, на плоскости которого танцевал дракон.
Где-то в центре, за рассеивающимся куполом, столкнулись клинок и черная скала. Раздался взрыв, закружил вихрь энергии. Зрители пригнулись, кто-то выставил перед собой щиты.
Хаджар отлетел на девять шагов назад. Прокатившись по земле, он с хрипом пытался поймать ртом воздух. На его груди расплывалось черное пятно – место, куда пришелся удар Эйнена. Ослабленный, потерявший темп и скорость – иначе бы он насквозь пробил не только тело Хаджара, но и глубоко бы ушел в песок пустыни.
На таком же расстоянии от Хаджара лежал Эйнен. Его тоже отбросило ровно на девять шагов, и так же на груди у островитянина расплывалось пятно. Только красное. Под рассеченными одеждами виднелся неглубокий, но длинный порез, а вокруг него – черный синяк.
– Видят Великие Звезды, – прозвучал голос над головой, – если бы я не знал, что вы простые практикующие, подумал бы, что вижу сражение истинных адептов.
Хаджар с трудом приподнял голову. Сквозь мутную пелену, все еще застилавшую взор, он различил очертания фигуры. Вскоре она приняла образ улыбающегося Харада. Видимо, тот был рад тому факту, что его пополнение обладает подобными возможностями.
– У вас есть час на сборы, иноземцы, потом мы отправляемся в дозор.
С этими словами Харад развернулся и ушел, а Хаджар плюхнулся на спину и задышал чуть ровнее. Впервые за долгое время он понял, что даже если бы использовал все свои козырные карты и умения, то исход поединка все так же не был бы предрешен.
– Повторим через месяц, – прокряхтел где-то в стороне Эйнен.
Хаджар был не против.
– Если доживем, – ответил он.
– Если доживем.
Глава 272
– Дядя Хаджар! Дядя Хаджар!
Не успел Хаджар перебинтоваться и выползти из своего дилижанса, как под ногами уже снова оказалась маленькая, смешная девчонка. Она бегала вокруг и размахивала руками. Недавно Хаджар рассказал ей историю о птице Рух, которая парит в небе где-то над просторами империи. Огромный сокол, способный в своих когтях унести целую деревню.
Девочке понравилась эта история (там фигурировали большая любовь, трагедия и счастливый конец) и теперь она все время играла в «птицу и ветер». Самое смешное, что сам Хаджар до сих пор не знал, как зовут девочку по имени.
Просто не довелось спросить.
– Да, моя маленькая принцесса?
Девочка остановилось, заложила руки за спину и широко улыбнулась, становясь похожей на закатное солнышко. Светлая улыбка и глаза, смуглая кожа и черные волосы.
– А ты почему такой сильный? Папа сказал, что никогда прежде не видел такого мечника, как ты.
Хаджар оглянулся. Зурх шел рядом со своим дилижансом. Он порой нет-нет, да поглядывал в сторону дочери, но особо не волновался. Ни один охранник не стал бы таковым, если бы в нем не были уверены. И тем более у пустынников было особое отношение к детям.
Вряд ли бы даже Санкеш одобрил методы Примуса, которые тот применил к племяннику. Другой народ – другие нравы.
– А твой папа много мечников видел? – как бы невзначай спросил Хаджар.
– Конечно! – с гордостью ответила девочка. – Он видел их столько, столько, столько….
Она явно с трудом перебирала свой словарный запас, пытаясь подобрать подходящее сравнение.
– Столько же, сколько вечером звезд на небе!
Хаджар сдержал добродушную улыбку. Чтобы такой «простой» человек, каким пытался показаться Зурх, видел такое количество мечников? Меч ведь, если задуматься, не самый из популярных видов оружия.
Тяжелый в обучении, не самый грозный в сражении. Если взять общую массу воинов к количеству мечников – последних даже и видно не будет. Потеряются на общем фоне.
Так откуда же у Зурха была возможность увидеть подобное количество идущих по пути меча?
– Только ты не говори папе, – вдруг стушевалась и зашептала девочка. – Мне нельзя это обсуждать.
Хаджар кивнул и, все еще пребывая в своих думах, сдуру провел ладонью по губам, показывая, что она навеки запечатаны. Этот жест не укрылся от отца ребенка. Тот позвал девочку обратно. Но то, как он это сделал…
– Сера! Не убегай далеко!
– Хорошо, папа! – выкрикнула в ответ девочка. – Пока, Хаджар. Пожалуйста, не умирай сегодня!
Она произнесла это с той же легкостью, с какой и любую другую фразу. Еще раз улыбнувшись и обернувшись солнышком, она умчалась к отцу. Хаджар все это время стоял оглушенным. Звуки доносились до него как сквозь водную толщу.
Сердце забилось быстрее…
– Северянин, – на плечо легла легкая ладонь, – твой стиль медитаций иногда меня удивляет.
Хаджар помотал головой. Пора уже было привыкнуть к тому, что некоторые имена слишком распространены для своей области. Очнувшись от наваждения, он повернулся к Эйнену:
– Не лучшее утро мы выбрали для спарринга, островитянин.
Тот в ответ лишь пожал плечами и указал на небо:
– Что должно случиться, обязательно произойдет. Пойдем, Северянин, не люблю заставлять судьбу ждать.
Вместе они свернули с пути каравана и начали аккуратный спуск с бархана. На небе уже поднималось солнце. Оно пока не жарило нещадно, так что караван еще не встал на привал. Сделает он это лишь через несколько часов, когда солнечный диск окажется в зените и станет тяжело даже не идти, а просто банально дышать.
Шакар заранее предупредил новоявленных участников разведывательной группы о том, чтобы они не думали брать с собой верблюдов. Те были, конечно, надежными и верными спутниками в пустыне, но не самыми быстрыми. А в подобных вылазках в первую очередь важна именно скорость.
Эйнен шел впереди Хаджара. За ним стелилась широкая тень, накрывавшая собой зыбкий песок. Хаджар, ступая по ней, ощущал, как идет по твердой поверхности. Это никак не вязалось с его представлением о техниках, но сколько бы он ни спрашивал островитянина, тот хранил то же молчание, что и Сера с Нээн.
Лишь раз он ответил нечто наподобие: «Я не могу рассказать тебе об истинном пути развития, Северянин. Одно мое неверное слово, и я разрушу твой путь. Направлю не в ту сторону. Только опытный и мудрый наставник способен этому обучить».
Возможно, именно поэтому Хаджар так и не добился прежде ответов на свои вопросы.
Благодаря тени Эйнена, с бархана они спустились намного быстрее, чем «простые» люди. Внизу уже собиралась ватага Харада. Все те же сожженные солнцем мужчины и женщины. Кто-то сидел на «боевых курицах» – песчаных воронах. Те, продолжая поражать воображение Хаджара, мирно щипали песок на манер пустынных лошадей.
Другие взобрались на пятиметровых ящериц и вели наблюдение уже оттуда. Благо таких тварей (не людей, а ящериц) было всего три, а то в их присутствии Хаджар ощущал себя несколько некомфортно.
– Почему-то я не удивлен, – прошептал Эйнен, указывая посохом чуть в сторону.
Рядом с одной из ящериц стояло еще две белых, зубастых курицы. В седлах на них, с красными шарфами, гордо восседали весьма знакомые персонажи. Шакх, все так же неловко пытавшийся завязать беседу с Ильменой, всем своим видом показывавшей, насколько ей это противно.
– Действительно, – согласился Хаджар, – неудивительно.
Связано ли их присутствие с Шакаром или тем, что Рахим пытался всеми силами укрепить разведывательный отряд – Хаджару было без разницы. Куда больше его заботил вопрос выживания в ближайшие годы, нежели попытки разобраться в хитросплетении мыслей в чужих головах.