Лично Кирб не понял, усилилась связь или нет, но что зелье принесло ему новые, прежде незнакомые, ощущения, дошло до него сразу. Ночь сделалась темнее, дойдя до почти полной черноты. Зато в этой черноте отчетливо и со всех сторон чуялись запахи боли и крови, смерти, гнили, разложения — в общем, всего того, что обычно и сопровождает жизнь. Кирб теперь знал, как будто лично при этом присутствовал: под ближайшим кустом умирала птичка, по неосторожности сломавшая крыло; в нескольких шагах от поляны сова настигла лесную мышь, а еще в сотне шагов незадачливый волк потревожил гадюку, за что и поплатился.
Вдобавок, совсем по-другому Кирб ощущал саму землю под ногами. Он чувствовал (а закрыв глаза, даже мог представить себе), где-то внизу, под толщей почвы и породы, огромные пространства темной пустоты. Где взаперти, в голоде и предвкушении томились полчища созданий Хорвуга. И где сам бог Тьмы бесновался, мечтая вырваться на свободу.
Ощущение это было столь заманчивым, что на несколько мгновений Кирб даже забыл, где находится сам. Опомнился он только, когда один из людей в черных плащах привел жертв. Двух невинных девушек — действительно невинных: аван заранее предупредил, что начинающие шлюхи ему не нужны и строго запретил Кирбу и компании развлекаться с ними.
Плача и зачем-то вцепившись одна в другую, девушки оглядывались испуганно. И страх, как чувствовал Кирб, буквально обволакивал их, клубясь как пар над горячим блюдом. А приправляла страх горечь от разбитых надежд. Еще вчера эти две соплюшки радовались своей юности и красоте; мечтали, веря, что впереди у них целая долгая жизнь. Жизнь, полная радостей. Но вот пришла роковая для девушек ночь, обещавшая оборвать их существование со всеми надеждами и мечтами, как прохожий — цветок у дороги.
Связанных и раздетых девушек уложили на пятачке травы, вокруг которого стояли кругом прислужники Тьмы и сам аван. Колдун подошел к девушкам и, насильно открыв им рты, влил обеим по глотку своего зелья. После чего достал кривой нож с лезвием, испещренным письменами, и пробормотал заклинание скороговоркой вполголоса. Письмена вспыхнули жутким багровым светом. Не похожим ни на свет солнца, ни на свет от костра… ни на что вообще, имевшее отношение к этому миру.
— Ты! — затем коротко выкрикнул аван, одновременно протягивая нож Кирбу и тыча им в сторону новичка, — остальным — повторять за мной.
Схватив дрожащими от волнения руками нож (шутка ли, впервые ему лично доверили провести жертвоприношение, и кто — сам аван!) Кирб склонился над жертвами и осторожно коснулся живота одной из них острием.
— С подбородка начинай! — каркающим голосом скомандовал колдун, — и не спеши! Медленней веди.
Кирб в ответ только кивнул, не возражая. И сам прекрасно понимая, почему спешить в таких делах не стоит.
Аван и пятерка прислужников Тьмы затянули заунывную песнь нестройным хором и раскачиваясь в такт. Какую-то тарабарщину, не имевшую, казалось бы, смысла. Но выпитое зелье и здесь возымело действие: вслушавшись в песню, Кирб смысл этот не различил, но скорее почувствовал. Всем телом и каждым мельчайшим волоском.
Сначала одна, потом другая девушка билась в путах от боли, и кровь ее, вытекая из творимого Кирбом разреза, лилась, орошая траву. Наконец Кирб едва успел отпрянуть, встав обратно в круг, когда все произошло.
Земля задрожала, затем, треснув, разверзлась прямо под девушками-жертвами огромной уродливой черной пастью. И вмиг поглотила их, точно сам Хорвуг пожрал этих двух несчастных, принесенных ему в дар верными слугами. Сами слуги, как и аван, пятились перед расширяющейся дырой.
А затем из темного зева земли одна за другой вырвались крылатые твари — Маждулы. Взметнулись над лесом, хлопая крыльями и оглашая окрестности невыносимыми для человеческих ушей воплями.
Голодные, верещащие в нетерпении — казалось, им не было числа. Кирб и другие приверженцы Тьмы зачарованно наблюдали, как Маждулы вырываются из-под земли. И было это зрелище для людей в черных плащах самым прекрасным из возможных.
С тех давних пор, когда Маждулы последний раз охотились в этих краях, многое изменилось. Двуногая сыть обзавелась более мощным оружием, и теперь людишки сами охотились на Маждулов в своих военных походах — избавляя от отродий Хорвуга все новые земли. Но на этот раз из подземных бездн вырвалась такая огромная стая, какой этот мир сроду не видел. И охотникам вновь, как тысячи лет назад, предстояло стать добычей.
К утру разорив все подвернувшиеся деревни, стая двинулась прямиком к городу. Туда, где, как подсказывало чутье Маждулов, было сосредоточено больше всего еды.
Среди поселений, угодивших в ту ночь на закуску Маждулам, была и родная деревня Кирба. Но тот об этом не знал. Да если б даже и знал, не стал бы ни огорчаться по этому поводу, ни даже, как ни странно, радоваться. Все, что он чувствовал после ночного жертвоприношения, открывшего Маждулам путь в этот мир — только новое для себя, прежде незнакомое, умиротворение. Тихое довольство человека, осознавшего смысл своей жизни. Уж теперь точно чувствовавшего, что находится на своем месте.
14
— Дурак! Сопляк! — возмущался Смотритель Бовенгронда, точнее, его ментальная проекция, явившаяся Сене, усыпленному колдовством Свидетелей.
Первый раз Сеня видел Смотрителя рассерженным, а тем более позволявшим себе хотя бы толику грубости в выражениях. Само изображение при этом дергалось, как на экране неисправного телевизора, словно устройство, передававшее проекцию, чувствовало настроение пользователя.
— Сопляк… я готовил спасение этого несчастного мира, — не унимался призрачный старикан, — бережно, с учетом всех факторов. А вы что натворили? Я скажу, что! Пять тысяч лет истории едва не спустили в выгребную яму! За несколько дней!
— Да в чем дело-то? — вопрошал Сеня, недоумевая, — вы же сами мне советовали… не скрывать, что я и есть Шайнма. Не прятать свои умения… хотя они уже не работают, увы. Если где-то и ошибся, так поправьте. Посоветуйте, подскажите. Чего слюной-то брызгать?
— В чем дело? — с язвительностью повторил Смотритель, — а вот в чем. Вы взяли сторону этого правителя… Огненосного. Пережитка варварских времен, умеющего только воевать да тиранствовать. Человека с пещерной логикой: у кого-де больше дубина, тот и прав. Аванонга помните? Так Огненосный недалеко от них ушел — против некоторых типов бессильны даже тысячи лет истории!
— Можно подумать, Свидетели лучше, — недовольно парировал Сеня, — это их предки так вероломно со мной обошлись. Ударили в спину и столкнули в логово Масдулаги… Маждулов. А потом сказку еще сочинили, свою роль приукрашивая. И этой сказкой вот уже не одну тысячу лет дурачат народ.
— Не дурачат, — отрезал Смотритель, — а сплачивают, заодно давая людям положительный пример. Люди слушают про героя Шайнму и сами в глубине души мечтают совершить что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее героический поступок. Спасти утопающего, заступиться за девушку, которую обижают хулиганы, отогнать злую собаку, пугающую ребенка. Думаете, потомки хелема были бы лучше, узнай они правду? Что их наставники лжецы, а разлюбезный Шайнма — никакой не герой, а недалекий лопух, выведенный из игры одним ударом простого смертного-дикаря? И даже не отродья Тьмы!
На это Сеня не нашел, что возразить. Смутился даже. Неприятно было признавать себя «недалеким лопухом».
Тогда как Смотритель продолжил:
— Так что они не столько себя, сколько вас, молодой человек, обелили и приукрасили. Это первое. Второе: вы ж вроде и сами не горели желанием задерживаться в том времени — и вообще в этом мире. В любой момент были готовы к эвакуации. Так не все ли равно, при каких обстоятельствах она произошла, коль на самом деле вы остались живы?
— Ну… неприятно, знаете ли, — только и мог сказать Сеня, — когда в спину бьют.
— Для вас небольшая неприятность, — важно изрек Смотритель, — а хелема и их потомкам немалое подспорье. Что визит ваш к ним — что внезапное отбытие. Благодаря той, как вы говорите, «сказке» им не только есть, на кого равняться, но и во что верить. Дабы само существование их народа имело смысл. А во что прикажете верить этим беднягам, взамен легенды о Шайнме и учения, что проповедуют Свидетели? У вас есть в запасе другое учение для них? Другая вера? Как понимаете, вопрос риторический. Сильно удивлюсь, если вы на него ответите утвердительно.
Несколько секунд помолчав — переводя дух, старик продолжил:
— Теперь третье. Даже в городе подавляющее большинство грамотных людей — это Свидетели. И они, что ценно, пытаются и простой люд обучать. Да, получается у них медленно, не слишком результативно, ну так и город этот не сразу строился. А что в свете сказанного делаете вы — понимаете? Выступая против Свидетелей, вы помогаете здешнему правителю уничтожать грамотных людей! И не только грамотных. Обратили внимание на внешний вид главного храма, особенно на крышу? Обратили?
— Типа того, — мрачно молвил Сеня.
— А поняли, в чем соль? Если нет, слушайте. Кое-кому из Свидетелей… да-да, именно из Свидетелей, а не из простых обывателей, вояк или свиты Огненосного пришла в голову революционная для этого мира идея! Оказывается, здания могут быть… красивыми. Но идея эта умрет, если умрет тот безвестный зодчий — заодно со всем кланом Свидетелей.
— Я понимаю, — Сеня вздохнул, а Смотритель только отмахнулся от этой реплики.
— Видимо, недостаточно понимаете, — были его слова, — в противном случае не полезли бы на штурм храма вместе с тупыми вояками и отмороженными горожанами. И, наконец, четвертое. Подведем, так сказать, итоги. Возможно, вы не любили никогда ни нотации, ни лекции, но без них в данном случае не обойтись. Так вот, цивилизации, чтобы развиваться, нужно, помимо прочего, расширять территорию своего влияния. При желании вы можете вспомнить примеры из собственного мира — когда развитое вроде бы общество останавливалось в развитии, деградировало и в итоге превращалось в легкую добычу только из-за того, что ограничило себя географическими рамками и оказалось в изоляции.
О, такие примеры Сеня, конечно, помнил. И государства доколумбовой Америки — майя, инков, ацтеков; и Японию при сегунате, и, отчасти, Индию с Китаем, которые завоевывали все, кому не лень. А потому не знал, чем крыть и эти рассуждения Смотрителя.
А сердитый старик-проекция продолжил:
— Экспансия военным путем… до сих пор поддерживавшая авторитет правителей-Огненосных, себя исчерпала. Границы, а значит, новые земли, все дальше, походы военные обходятся все дороже, управлять такой большой страной из одного города становится все труднее. Нужна децентрализация. Проще говоря, другие города, более-менее равноценные. Новые центры власти… и экспансии. К этому мало-помалу страну и подводят Свидетели, норовя насадить свою веру до самых границ. А там, чем энтропия не шутит, культ Хаода и Шайнмы может и дальше распространиться. Но главное: во время своих миссионерских визитов Свидетели как бы между делом рассказывают о жизни в городе. О товарно-денежных отношениях; об укреплениях и специальных военных отрядах, позволяющих не бояться злых чужаков. Рассказывают деревенщинам и чуть ли не дикарям. Из которых одни, конечно, отмахиваются; другие мечтают лишь сами в город переехать. Зато третьи желают у себя дома такие же порядки завести. Приобщиться, так сказать, к достижениям цивилизации и сородичей приобщить. Вот только… знаете, кому такое развитие событий не только не по душе, но и в перспективе смерти подобно?
— Местным заправилам, — отвечал Сеня, — вождям, старейшинам, шаманам… деревенским старостам.
— Этим — не факт, — возразил Смотритель, — если что, приспособятся. А вот для Огненосного дополнительные города со своими правителями, законами и денежными знаками — суть враги. Соперники, претендующие на его всевластие. Уж такой он человек: не видит дальше собственного трона, а в лучшем случае наконечника копья в своей властительной руке. Предпочитает править неграмотными дикарями, чем с кем-то договариваться и делить влияние. Зачем? Лишь бы дань ему исправно платили, а остальное не волнует.
А посему… ничего личного, но раз вы встали на сторону тех, кто готов потоптать ростки здешнего прогресса, я вынужден был деактивировать вживленный вам имплантат. Обезвредить вас, как готовую взорваться бомбу. Почему — я объяснил, дабы не было лишних вопросов.
Молвив последние слова, проекция Смотрителя померкла, а потом и сам Сеня вынырнул из колдовского сна. Точнее, был выдернут из него грубо и беспардонно — ковшом холодной воды на свою многострадальную голову.
Открыв глаза, растерянно помаргивая и дрожа от холода, Сеня обнаружил себя привязанным… к какому-то столбу; вероятней всего — деревянной подпорке. Точнее разглядеть не получалось: уж очень темно было в этом помещении, лишенном окон… по всей видимости, подвале. Лишь пара факелов чадила на стенах, немного разгоняя темноту. И позволяя видеть двух человек в белых плащах, стоявших рядом со связанным пленником.
Первый, высокий по здешним меркам угрюмый парень был тем самым гадом, что окатил Сеню водой. Догадаться было нетрудно, хватило лишь приметить деревянный ковш в его руке. А второй из Свидетелей был солидного вида стариком, напомнившим Сене Смотрителя Бовенгронда.
Из-за сходства этого пленник сразу приготовился к неприятностям. Хотя, казалось бы, куда уж неприятней, если стоишь привязанный к столбу в каком-то подвале. Хуже была только смерть — с пытками или без.
«Ох, чувствую, если переживу это приключение, — думал Сеня, — будет у меня предубеждение против старшего поколения, точняк. Как это по-научному называется? Геронто…фобия?..»
От праздных мыслей его отвлек старик, нарушивший молчание.
— Итак, — молвил он сухо, — вопрос у меня один. Кто ты такой?
— Ну… Шайнма вроде как, — нехотя отвечал Сеня, — посланник Хаода…
— Вранье! — отрезал старик, — никакого Шайнмы, являвшегося посланником Хаода, не было. Был проходимец, овладевший, судя по всему, колдовской силой и с ее помощью защищавший наших древних предков от Маждулов и враждебных племен. А потом зарвался и попытался захватить власть… чего у него, слава Хаоду, не вышло. Впрочем, не все ли равно? Тот колдун давно мертв. И потому повторю… и уточню свой вопрос. Кто ты на самом деле?
Последние слова он произнес с расстановкой, чеканя, как солдаты на параде — шаг.
— Ну ладно, — Сеня вздохнул, несколько огорошенный циничной откровенностью старика и решил отплатить откровенностью же, — не знаю, поверите ли вы в такую правду… как вообще воспримете. Но раз так хотите, чтоб я во всем сознался — пожалуйста. Примите и распишитесь. Начнем с того, что я вообще не из вашего мира. Нет, не с небес и уж точно не из-под земли, где эти ваши Маждулы гнездятся. Гораздо дальше. В том мире… хм, повозки ездят без лошадей и даже умеют летать. Там светильники светят ярче, чем здесь, но огня в них нет. А здания бывают такими огромными, что ваш главный храм и палаты Огненосного на их фоне даже заметить было бы трудно.
— Твоя речь похожа на детскую загадку, — перебил старик, — а местами на бред. Но, видимо, только такой и способна быть истина, когда речь идет о чем-то необычном. Если подумать… людям, способным метать молнии руками, под силу, наверное, и жилища освещать без огня, и повозки заставить ездить без тягла. Допустим, я соглашусь: такой мир возможен. Но тогда… что ты забыл у нас, человек из такого чудесного мира?
— Э-э-э, поправка небольшая, — сказал на это Сеня, — даже в нашем мире люди не умеют метать молнии. А такой способностью меня наделил старик… ну, вроде вас, только очень долго живущий. И страшно озабоченный происходящим здесь. Собственно, это он меня и затащил в этот мир. Чтобы я помог местным отбиться от Маждулов и тем самым дать возможность развиться. Построить город, научиться обрабатывать металлы и все такое прочее. Да-да, это меня вы знаете как Шайнма — искаженное от моего настоящего имени: Сеня, Семен. Это я тысячи лет назад уже бывал здесь. Когда ваши предки сидели-дрожали в пещере. И вот вернулся.
— Ты снова съехал на ту же ложь, — хмуро молвил старик и повернулся к парню с ковшиком, — надо бы плеснуть в него не холодной, а горячей водой… для начала.
— Нет-нет, стойте! — вскричал Сеня, и наверняка бы даже руками замахал, не будь они у него связаны, — почему не верите? Если кто-то смог переместить меня в такую даль — другой мир, если кому-то под силу научить меня молниями швыряться… если в это вы можете поверить, то почему не можете в то, что и во времени тот тип способен переносить… и переноситься?