Потребуется время, за которое они осознают, что происходит, но будет уже поздно. Врата были открыты теми, кто не знал лучшего, их петли смазали кровью моих павших братьев, и он вернулся через них.
Отец здесь.
И я тоже.
******
Над Макрейджем звездолёты Тёмного Крестового Похода, собравшиеся под знаменем Мария Гейджа, до сих пор вели битву с оборонительными системами планеты и космическими кораблями военных группировок, которые откликнулись на зов Марнея Калгара.
В командирском отсеке «Предательства Макрейджа», флагмана самого Мария Гейджа, существо, когда-то известное как Эдуард де Лионкир, зашевелилось на своём троне. Прошли столетия с тех пор, как капитан был подключён к своему звездолёту до такой степени, что от его тела остались лишь голова и туловище, сочленённые с изощрённой сетью кабелей, часть которых не была механической по своей природе. Вторичные сердца закачивали черную кровь в оставшуюся плоть, и нервные скопления передавали его приказы через извращённый Хаосом космический корабль быстрее любой команды отлично подготовленных офицеров.
Несколько веков назад, до того как ему пришлось сбежать из Имперского флота по (совершенно правдивым) обвинениям в пиратстве, Эдуард был командиром и господином на крейсере «Сияющее копье». После потери этого корабля в бесконечных битвах Губительного Шторма он был завербован Гейджем и, доказав свое мастерство в серии жестоких сражений с соперниками Пожертвованного Сына, был избран капитаном только что построенного звездолёта «Предательство Макрейджа». Если бы он знал заранее, что повлечет за собой этот пост, Де Лионкир послал бы к Варпу своё привилегированное положение в кругу Гейджа и убежал куда глаза глядят — но к тому времени, когда он понял, что с ним делают еретехи, это было уже поздно. С тех пор его разум был преобразован слиянием с кораблем до такой степени, что Эдуард не мог вспомнить, почему он вообще боялся этой участи.
Эдуард мог чувствовать каждое убийство «Предательства», как если бы оно было совершено его собственными руками, и его восхищала сила, которой он обладал. Слишком долго флагман караулил прилегающие к Калту территории, где власть Гейджа была незыблема. Этот крестовый поход был первой настоящей войной, в которой звездолёт принял участие, и это было великолепно. В ходе боёв в Макрейджской планетарной системе флот Тёмного Крестового Похода с легкостью разгромил жалких рабов Жиллимана благодаря превосходному планированию Пожертвованного Сына. Де Лионкир предложил своему командиру просто разбомбить Макрейдж из космоса, пока не останется ничего, кроме пыли и пепла, но Гейдж отказался. По-видимому, он не будет доверять факту уничтожения тела своего отца, пока не увидит этого своими горящими глазами. Эдуард восхищался силой ненависти своего хозяина, и он должен был признать, что пустотные щиты над Крепостью Геры были мощнее, чем он ожидал, поэтому де Лионкир посчитал, что Марий был прав в проведении планетарного штурма.
Судя по тому, что сообщал ему ауспекс корабля, ситуация на планете шла хорошо, и войско Гейджа наконец достигло самой крепости. Внизу полыхала финальная битва, и Эдуард рассчитывал вскоре получить известие о победе Гейджа. Он задавался вопросом, что планировал сделать Пожертвованный Сын после того, как Марий, наконец, завершит свою тысячелетнюю месть против примарха, который отправил его на смерть во времена легендарных дней Великого Восстания.
Он размышлял об этих вещах, лениво расстреливая вражеский фрегат, когда внезапно все его нервные окончания, связанные со звездолётом, задрожали, а в командирском отсеке взвыла тревога. Де Лионкир отвел свое внимание от фрегата в подходящий момент, чтобы увидеть сенсорами «Предательства», как разлом открылся в бурных потоках Варп-пространства на некотором удалении от Макрейджа и войска Тёмного Крестового Похода. Звездолёт за звездолётом прибывали из этого разлома, полностью минуя Путь к Славе, но Эдуарду было все равно, насколько это невозможно. Он был слишком занят, всматриваясь в шок и ужас в судно, ведущее эту новую армаду.
«Честь Макрейджа». Древний флагман Тринадцатого легиона, построенный на великих орбитальных фабриках Марса по повелению Самого Лживого Императора и отданный Его сыну Жиллиману как величайшая боевая машина Легиона Ультрамаринов. Он узнал его по данным, хранящимся в некоторых из самых старых когитаторов звездолёта, которые были демонтированы с гораздо более древних космических кораблей для строительства «Предательства». Хотя линкор сильно изменился со времени последней из этих записей, его форма и размер выдавали его модель, даже до того, как его машинный дух транслировал сообщение о господстве и власти. Самым большим отличием, которое больше всего встревожило Эдуарда, было колоссальное орудие, которое установили на двадцатишестикилометровый линкор: чудовищный объект из черного металла, испещрённый горящими рунами, на которые было больно смотреть даже через сенсорику «Предательства Макрейджа». Изощрённый машинный дух звездолёта застонал от страха при виде древнего линкора, и Эдуард не сомневался в том, с какой целью было создано это оружие.
Чтобы прорваться сквозь заслон Железной Клетки. Чтобы вывести Ультрамаринов за пределы тюрьмы Четвертого Легиона.
Когда Эдуард стал капитаном «Предательства», ему нравилось название космического корабля. Это была декларация о намерениях Мария и прямое оскорбление Ультрамаринов, все еще преданных наследию Жиллимана, отголосок прошлого, перекованный в обещание будущей славы. Но теперь, когда источник этого имени был здесь и летел наперерез де Лионкиру, имя внезапно перестало забавлять капитана. Каким бы могущественным не было «Предательство», оно все равно не могло сравниться с мощью истинного линкора класса «Глориана», особенно такого, как «Честь Макрейджа», который был значительно усилен Тёмными Механикумами, когда еретехи починили его в ходе длительной кампании Ереси.
Тем не менее, как бы он ни был силён, линкор был всего лишь одним звездолётом. В одиночку против армады Тёмного Крестового Похода он не сможет победить, хотя Эдуард не сомневался, что за его уничтожения придётся дорого заплатить жизнями звездолётчиков. Вернув себе уверенность, де Лионкир приготовился разослать приказы, которые соберут воедино огневую мощь армады. Но его слова замерли на его губах, прежде чем он успел даже начать говорить, поскольку датчики «Предательства Макрейджа» снова завыли.
За «Честью Макрейджа» появлялось все больше звездолётов, несущих символику Ультрамаринов. Все они принадлежали Тринадцатому Легиону, и когда их имена достигли Эдуарда, он узнал их как корабли, которые считались потерянными в Варпе во времена Долгой Войны и Ереси, и даже среди них было несколько пропавших во времена Великого Крестового Похода, за годы до того, как Жиллиман предпринял свое роковое путешествие в Око Ужаса в погоне за предыдущим Тёмным Повелителем Хаоса. Все они были покрыты следами долгого пребывания в Губительном Шторме, их корпуса были искривлены, а оружие изогнуто адской силой, а некоторые были полностью преображены Варпом, переделанные адскими кузнями в Эмпирей в демонические корабли, управляемые могучими Нерождёнными. Их было десятки, и хотя войско Черного Крестового Похода все еще превосходило их, де Лионкир больше не был уверен в их победе.
Затем пришла передача, хотя она не транслировалась ни на одной вокс-частоте. Вместо этого она возникла в головах всех, кто участвовал в Тёмном Крестовом Походе, заставив многих встать на колени своей интенсивностью. Эдуард покачнулся на троне от силы голоса, впервые заплакав от боли с тех пор, как проснулся от операции, которая сделала его единым целым с «Предательством Макрейджа».
«Владыка Жиллиман вернулся. Он повелевает прекратить эту мелкую вражду. Подчинитесь Ему или умрите».
Из болтовни среди экипажей флота Эдуард узнал, что каждый псайкер или колдун почувствовали пробуждение чего-то чудовищно мощного на поверхности Макрейджа. Ни один из них не мог детально описать этот источник, чтобы правильно его идентифицировать, но многие уже приняли объявление Голоса и считали его примархом Жиллиманом. Ходили слухи, что Гейдж был уже мертв, убит рукой возрожденного Тёмного Повелителя Хаоса, и союз группировок, который был тщательно собран в течение столетий, распался за несколько минут, столкнувшись с угрозой флота Ультрамаринов и появлением такого мощного военачальника. Это произошло быстро — слишком быстро, по мнению Эдуарда. Он подозревал, что, должно быть, по флоту Тёмного Крестового Похода были рассеяны люди, лояльные к тому, кто бы ни был командиром «Чести Макрейджа», ожидая возвращения своего истинного предводителя, чтобы они могли вернуться на свою сторону и перетянуть с собой как можно больше предателей. Несколько выживших звездолётов Калгара ликовали, приписывая произошедшее божественному провидению, которое уберегло их от неизбежного уничтожения, воспевая похвалы своему Духовному Сюзерену и поддерживая свою нерушимую верность.
Именно так Тёмный Крестовый Поход умер на его глазах.
Эдуард беспомощно наблюдал, как его флот рассыпается на части. Целые группировки перешли на сторону Тёмного Повелителя или воспользовались возможностью свести старые счеты со своими соперниками, в то время как другие удирали к краю системы, чувствуя, что ситуация изменилась не в их сторону. «Честь Макрейджа» и ее сопровождение вторглись, уничтожив все космические корабли, не успевшие перейти на их сторону, и проложили путь прямо к «Предательству». Капитан знал, что ему не дадут шанс перейти на чужую сторону. Оскорбление Легиона, коим являлся флагман Гейджа, преданные Жиллиману не потерпели бы — и даже если бы смирились бы с этим, то экипаж «Предательства» состоял из тех людей, которые были наиболее преданы доктрине Гейджа, согласно которой Тринадцатый Легион должен был стать свободным от контроля Робаута Жиллимана. Даже де Лионкир предпочел бы смерть подчинению.
Некоторый след капитана, которого он когда-то зажег в своей душе, когда он увидел приближение армады, и он отдал приказ покинуть корабль, прекрасно зная, что этот вариант для него закрыт. Десятки тысяч членов экипажа бежали из «Предательства Макрейджа», используя все доступные эвакуационные шаттлы, пускай Эдуард и не мог повлиять на то, получат ли какую-то помощь от прочих звездолётов те шаттлы, на которых не стояли варп-двигатели. К его удивлению, все работники из командирского отсека остались на своём посту, даже те, кто не был физически привязан к своему посту. Это наполнило де Лионкира чем-то вроде гордости, тем, чего он не чувствовал сотни лет.
Когда «Честь Макрейджа» приблизилась, Эдуард направил всю свою волю на руководство кораблем, выступая в качестве замены ушедшему экипажу. Орудия линкора гремели и обрушивали натиск, который мог опустошить целый мир, но щиты и корпус судна класса «Глориана» поглотили его практически без видимых повреждений. Тем не менее, он продолжал стрелять, несмотря на то, что главная пушка «Чести Макрейджа» заряжалась, вызывая всплески энергетических показаний каждой ауспекса в распоряжении Эдуарда. Он продолжал стрелять, даже когда один из офицеров связи перекричал сигналы тревоги, стон металла и шум неистового огня, сообщая ему, что битва на планете остановилась, когда обе армии хаоситов столкнулись на стенах Крепости Геры, услышав то же самое объявление.
Последней мыслью Эдуарда де Лионкира был вопрос, знал ли Гейдж, что подобное может случиться. Он надеялся, что знал, даже если это означало, что Эдуарда оставил умереть его командир. Он надеялся, что у Пожертвованного Сына был план…
******
Они встретились лицом к лицу, отец и сын, примарх и Астартес — хотя они оба больше не подходили под это ограниченное определение. Что Робаут, что Эонид сильно изменились с тех пор, как в последний раз они стояли на одной планете, перекованные жестокими судьбами в существ из силы и воли, нежели чем из плоти и крови. Один был Тёмным Повелителем Хаоса, Избранным Тёмных Богов, а другой был… кем-то совершенно другим. Возможно, кем-то достаточно могучим, чтобы остановить то, что должно было произойти, чтобы предотвратить все ужасы, о которых возвещало возвращение Робаута, но это было не точно.
Позади них на коленях стояли Лорды Хаоса, избранники Тёмных Богов, участвовавшие в Тёмном Крестовом Походе и покорившиеся неукротимой воле Жиллимана. Бе’лакор, Мастер Теней и Первоизбранный Богами; Катон Сикарий, Князь-Воин Эспандора и Избранник Слаанеш; Каст, Сосуд Мерзостей и избранник Парменидия; Тит, Гнев Кхорна; Уриэль Вентрис, Пьющий Скорбь, который не покорился никому из Пантеона, но, тем не менее, служил им всем каждым своим вздохом. Они пришли сюда, чтобы уничтожить Жиллимана, выключить стазисное поле вокруг его трупа и навсегда покончить с возможностью его возвращения. Каждый из них присоединился к Пожертвованному Сыну по своим собственным причинам, образовав союз, редко встречающийся среди Легионов Предателей.
Но они опоздали, а, точней, им постепенно стало ясно, что их обманывали. Все они, когда смотрели на примарха, увидели рану на его груди, где меч Императора пронзил его. Они видели кричащие, горящие лица вокруг примарха, и их чутье подсказывало, что это были души всех Робаутовичей, которые погибли в ходе Тёмного Крестового Похода и превратились в банальное топливо для подпитки воскрешения Тёмного Мастера Хаоса.
Лорды Хаоса поняли, что ими манипулировали, они были лишь пешками на шахматной доске в партии, которая велась с целью вернуть Робаута Жиллимана, и ярость сражалась со страхом в их черных душах. И все же, когда их предводитель «Марий Гейдж» встал перед их заклятым врагом и вдруг обнаружилось, что он тоже обманывал их с самого начала, единственной эмоцией, которую они могли испытать, был шок. Все они смотрели на Космодесантника в красном шлеме, который бросил вызов власти самого Жиллимана, и их мысли разбушевались и превратились в полнейшее непонимание.
— Эонид Тиэль, — тихо сказал Жиллиман, его голос неестественно эхом прокатился по залу, словно вместе с ним заговорили все статуи и фрески одновременно. Позади Пожертвованного Сына Лорды Хаоса зашевелились, так как они тоже узнали имя из легенд Ультрамаринов. — Я помню тебя. Сержант из тринадцатого Ордена, сто тридцать пятой роты. Несущий красный знак, который возглавлял других изгнанников на Исстване III, который даже не смог умереть достойно, когда ему это было приказано. Ты был полным разочарованием.
И всё же… признаюсь, подобно я не ожидал. Марий Гейдж должен был стать моим самым великим подданным, собрав самых могущественных Лордов среди Ультрамаринов и приведя их ко мне, чтобы они могли встать на колени и служить, ибо это их место. И он тоже бы встал на колени, и Легион воссоединился бы под моим командованием. И вместо этого… сюда пришёл ты. Призрак прошлого, маскирующийся под Князя демонов. Как?
— Разве ты не хотел бы знать, — ответил Пожертвованный Сын, и хотя его шлем скрывал его лицо, все могли слышать в его словах улыбку — холодную, злобную и жаждущую мести, в которой Эониду так долго отказывали. Он поднял пистолет, который держал в левой руке, и, не долго думая, выстрелил прямо в лицо воскресшему примарху. Пучок плазмы прошил воздух, расталкивая молекулы на своём пути, и взорвался при столкновении с колдовским барьером, окружающим обнажённую голову Тёмного Повелителя, не причинив никакого ущерба. Невзирая на это, Эонид отбросил пистолет, который превратился в туман в тот же момент, когда покинул его руку, и вместо этого вынул еще один силовой меч из ничего, после чего напал на примарха-предателя.
Жиллиман поднял одну из своих рук, которые были облачены в Когти Могущества, изготовленные Тёмными Механикумами в гротескной пародии на Коготь Гора, подаренный Воителю, чтобы отметить его возвышение после Улланорского триумфа. Робаут ударил чёрной пси-молнией через коготь, но та, взамен того чтобы бросить Эонида в агонии на землю, безвредно окатила его и рассеялась, нейтрализованная другой, примерно равной силой. Архи-Предатель нахмурился и зашагал навстречу своему предательскому сыну.
Оба военачальника столкнулись с громовым грохотом, мечи встретили когти в ливнях искр. Эонид был намного меньше примарха, но он был более проворным, а его мечи были чуть длиннее когтей Когтя, что позволяло ему парировать атаки Жиллимана. Робаут стоял на одном месте, в то время как принесенный в жертву Сын танцевал вокруг него, двигаясь быстрее любого из Астартес, уклоняясь с лёгкостью от ударов, которые даже искусный дуэлянт не смог бы предугадать.
— Что ты такое? — спросил изумлённый Жиллиман. — Эонид, который командовал неудачниками из моего Легиона, не был псайкером… Где ты добыл эту силу? Кому ты продал свою душу?
Эонид не ответил. Он просто продолжал сражаться, демонстрируя захватывающие дух навыки с каждым ударом и парированием. Снова и снова Жиллиман вытягивал энергию из Варпа, высвобождая ужасные энергии против своего сына, ударяя разрядами, которые могли бы испарить танк или привести целые толпы в душераздирающее безумие. Но каждый раз пси-атака просто соскальзывала с брони Вождя Красного знака, и гнев Архи-Предателя рос с каждым неудачным ударом. Из-за этого концентрация Робаута на удерживании в повиновении остальных разумных в святилище ослабела, и Бе’лакор смог преодолеть принуждение своей адской натуры. Повелитель Теней поднялся, покрывшись потрепанными остатками своей славы, его глаза засверкали ненавистью, которую он взращивал дольше, чем Эонид. Для Бе’лакора обман «Мария Гейджа» не был важен — тем более, что сейчас источник всех его бед за последние десять тысячелетий стоял перед ним, снова живым.