========== Глава 1. ==========
В этот мир я попала магическим путём. Это было столь же очевидно, сколько и невероятно, но тем не менее факт оставался фактом. Два месяца назад мне пришло известие о том, что маленький городок где-то на отшибе цивилизации, который нуждается в молодых кадрах любых профессий, примет меня с распростёртыми объятиями и кучей вакансий. Приглашались как профессионалы, так и молодые кадры без опыта, так как мэр города был человеком прогрессивным и неугомонным, и поставил себе целью превратить захолустье в город с именем с большой буквы. Не знаю, что заинтересовало власти в моём скромном резюме, которое я отослала неделю назад, прочитав малюсенькую заметку в рекламной строке на просторах интернета, но на размышления не было времени. Высланный мне билет с пригласительным письмом указывал, что вылет завтра в пять утра. Необходимо было собрать свои скромные пожитки, уведомить хозяина квартиры, что я съезжаю, оплатить последние счета за комуналку и попрощаться с единственным другом – соседской шавкой, которая без устали и с какой-то отчаянной решимостью облаивала меня с балкона второго этажа на протяжении всего моего недолгого проживания в доме.
И вот я уже сидела в самолёте, эконом классе, жевала булку с джемом и смотрела на проплывающие облака. Мои мысли были заняты будущим. Наконец-то в жизни что-то пойдёт правильно. Возможно, я сумею пустить корни на новом месте, может быть у меня появятся друзья, а то и семья. Вдруг так захотелось иметь свой дом, куда можно было вернуться, где тебя бы ждали и любили. Но я быстро приструнила себя. Хватит мечтать и надеяться. Я с детства знала, насколько болезненны могут быть беспочвенные надежды и пустые мечты. Я не знала своих родителей. Мне рассказали, что меня оставили прямо у дверей детского дома (спасибо, что не мусорном баке). Мне было тогда месяц с небольшим. Я была в коробке из под фруктов, завёрнутая в женское платье. Имя мне дал полицейский, который занимался моим делом. Он особо не заморачивался и потому назвал меня Май – сложно не догадаться по какой причине – нашли меня в мае. Детдом вспоминать не хотелось. Это был не чистенький домик, куда водят политиков и съёмочные группы. Это был старый потрёпанный трёхэтажный дом, где постоянно всё было сломано или почти сломано. На верхних этажах сколько себя помню протекала крыша, поэтому там всегда стоял тухлый запах и было сыро, а плесень цвела чёрными пятнами по углам и стенам. Воспитатели, или нет, надзиратели были под стать дому. Они не любили напрягаться и поэтому часто наказывали детей за любые проступки или просто под настроение. Тех, кто убегал, обычно возвращала полиция и тогда бедолагам доставалось так, что у других просто пропадало желание даже думать о побеге. Поэтому я с детства привыкла с юмором относится к любым неприятностям. Так было проще. Моим лозунгом всегда были слова “умирать, так с песней”.
Когда мне исполнилось восемнадцать, я долго решала, чего же хочу. Так и не поняв и не поступив ни в один из вузов, я выживала за счёт бесчисленных подработок, одной из которой была центральная библиотека. Это была моя любимая подработка, так как чтение книг вырывало меня из непонятной реальности и погружало в мир, который казался мне родным и настоящим. Друзей у меня не было не только из-за моей молчаливости и скрытности, у меня попросту не было времени их заводить. Коллеги и шапочные знакомые не могли претендовать на близкие отношения, так как они менялись так же быстро, как и подработки.
Теперь я надеялась, что моя жизнь наладится. Я наконец-то смогу хоть как-то разобрать жизненный хаос, так прочно воцарившейся вокруг меня, и найти свой путь. С таким бодрым настроением я спускалась с трапа самолёта и поднималась на небольшой паром, который должен был переправить меня на полуостров, где собственно и находился городок. Я даже не заметила, как сгустился туман, липкий и душный, и такой густой, что я не видела своих рук. Мне стало не по себе и я крикнула в надежде, что кто-нибудь ответит и развеет моё стойкое ощущение нереальности. Моё “Эй! Что за…” потонуло, даже не прозвучав. Я открывала рот, но из него не вылетало ни звука. На ощупь я дошла до поручней парома и вдруг волна или ветер, или что-то огромное и сильное опрокинуло меня за борт. Я даже не успела испугаться, как оказалась под водой. Мысли отключились, включилась паника и инстинкт самосохранения. Я начала, как обезумевшая, работать руками и ногами и вскоре моя голова оказалась над водой, я вдохнула воздуха и тут же захлебнулась горькой и солёной водой. Волны накатывали казалось со всех сторон. Меня метало как поплавок, то загребая на гребень волны, то закутывая огромной лапой воды. Я боролась изо всех сил, которые явно были на исходе. И вот меня накрыло такой тяжелой волной, что я кубарем пронеслась под водой и пошла ко дну. Вода проникла в лёгкие, руки и ноги вдруг отяжелели, я перестала бороться и отдалась на волю стихии. Я почувствовала необычайную легкость, страх отступил и мой мозг стал постепенно отключаться в каком-то безумном блаженстве. Мне снились яркие узоры, переплетения ветвей и листьев, знаки, яркие светильники с таким горячим светом, что обжигали кожу. Казалось, я могу дотронуться до них без вреда, они притягивали меня, загорались яркими огнями, вспыхивали и искрились, шептали нараспев непонятные мне песни всё громче и громче, а потом заговорили вполне реальными голосами:
- Просыпайся… открой глаза… живая… вроде да…держи её голову, а то захлебнётся… эй.. ЭЙ!
Я почувствовала как меня встряхивают и закашлялась. Острая боль в груди заставила открыть глаза. Реальность спиралью вонзалась в моё сознание. Я не могла сфокусировать зрение. Всё плыло и растекалось. Какие-то тени склонялись надо мной, вибрировали и расплывались. Я закрыла глаза и отключилась.
Я проснулась и сразу в нос ударил запах свежей рыбы и соли. Я была завёрнута в какую-то мешковину, свет проникал сквозь ткань и мелкими искорками щекотал ресницы. Откинув ткань, я сощурилась от яркого света. Постепенно, как зрение возвращалось ко мне, приобретали очертания и огромные бочки, окружавшие меня, свёрнутые сети, горой громоздившиеся передо мной, ровно стоявший парус где-то над головой на расстоянии вытянутой руки и люди. Люди были одеты очень странно, словно из старого фильма про пиратов –невзрачные лохмотья, из которых торчали нитки, заплатанные штаны, посеревшие рубахи с закатанными рукавами, на одном был плащ почти до пят и подбитые железными бляхами сапоги, на другом безрукавка на голое тело, шаровары, повисшие тяжёлым мешком на бёдрах, и тоже увесистые сапоги. Не хватало только повязок на глаза, палок вместо ног и попугая на плечо. Я ещё раз посмотрела вверх на парус – не болтается ли там чёрный флаг с черепом. А вдруг? Но нет, ничего подобного не было. Я снова посмотрела на людей.
Их было четверо. Они все дружно начали вставать со своих мест и так же дружно и синхронно пошли в мою сторону. Я невольно начала отползать, ища глазами хоть что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия. Не то, чтобы я знала приёмы кунг-фу или умела драться, но что-нибудь тяжёлое явно придало бы мне храбрости. Тот, что был в плаще заметил то ли мои глаза полные ужаса, то ли мои нервные попытки уползти в борт и сделал знак рукой другим. Те остановились, он же уверенной походкой подошёл ко мне и присел на корточки, заглянув в глаза. Потом резким движение схватил жёсткими пальцами за подбородок и внимательно начал изучать мои глаза. Его брови поплыли вверх, не оборачиваясь, он крикнул своим товарищам, чтобы те подошли, что те не преминули сделать и уже через секунду четыре пары глаз рассматривали моё лицо. Я дёрнула головой, стряхивая руку нахального незнакомца.
- Где я? – прохрипел мой голос, а в груди запылало, словно его обожгли огнём, - Кто вы? Что случилось?
Люди начали быстро и нервно переговариваться на неизвестном мне наречии. Он не был похож ни на один известный мне язык. Я попробовала английский. Ноль внимания. Вспомнила два слова на немецком. Опять же никакого ответа. Тогда я напрягла память и выдала всё, что смогла вспомнить:
- Бонжур? Салам алейкум? Бон аппетито? Конничива? – я хлопала глазами в надежде на реакцию со стороны слушателей, - Да, на каком же языке вы разговариваете?
- Я говорю на вестроне, дева. Остальные наречия мне неизвестны.
- Вестроне? Дева? – я застонала и прижала руки к груди – боль всё ещё была сильной.
- Мы выловили тебя в море сегодня утром. Из какого-то ты народа? Ты не похожа на наш народ, но и на на народ эдайн тоже. Да и одета ты не как дева.
На мне были джинсы и кофта на пуговицах. Ничего особенного и примечательного.
-Простите, какие народы? – переспросила я.
Человек в плаще словно и не слышал моего вопроса:
- Твои глаза цвета коры очень странные и необычные. Никогда не видел подобные.
Чего это он? Странный какой-то. Может псих или маньяк? – подумалось мне.
- Обычные карие глаза. Таких много, - я постаралась быть предельно вежливой. С психами не спорят. Надо быть аккуратной.
- Я продам тебя Азогу. Думаю, он хорошо заплатит за такие глаза.
До меня медленно начали доходить слова, вернее два слова “продам” и “тебя”.
- - Кккак продадите? Куда продадите? Меня продадите? – я начала заикаться. Сразу всплыли все известные мне случаи продажи людей, сексуальное рабство, притоны, наркотики, насилие…
- Я, меня… меня будут искать, - в отчаянии попыталась я соврать, так как искать меня уж точно никто не будет.
Меня никто не слушал.
- Отличный у нас улов сегодня, уа-ха-ха, - разошёлся тот, что был в безрукавке, - может поиграемся с ней?
- Не мять товар! – грозно сказал плащ, - орки учуют, меньше заплатят.
В голове бешено проносились мысли: продадим, товар, заплатит, орки… орки?
Я начала что-то кричать, просить, умолять, но меня никто не слушал. Один из них начал больно связывать мне руки, пока другие опять что-то бурно обсуждали и размахивали руками. Я не переставала истерить и выкручиваться. Плащ подошёл, замахнулся и всё померкло.
…
Сознание начало возвращаться ко мне обрывками криков, шума, всплесков. Вдруг моё тело оторвалось от земли и взмыло в высь, живот скрутило, моё тело перебросили через что-то большое и твёрдое, но тёплое, а потом всё затряслось и забухало, зашатало в разные стороны и запрыгало вверх-вниз. Где я? Что со мной? Паника начинал возвращаться вместе с памятью. Приоткрыв глаза я увидела коричневую шерсть и двигающиеся под ней мышцы. Немного повернув голову мне удалось разглядеть нижнюю часть всадника. Повернув голову в другую сторону я увидела пустынную степь и ещё нескольких всадников. Я застонала. Боль в груди вернулась, от неудобной позы и постоянных подпрыгиваний болело всё тело, голова, казалось, расколется на куски. Я снова провалилась в беспамятство, но не полное, а в полубред-полубодрствование. Я чувствовала, когда меня грубо стаскивали с лошади, как несли, как бросили на пол, слышала, как закрылась дверь. Только когда шаги стихли, я осмелилась открыть глаза. Голова кружилась, тело ломило, руки мне развязали, но они затекли и сейчас неприятно покалывало кожу. В горле пересохло. Я огляделась. Это был какой-то хлев с сеном. Деревянные неровные доски пропускали тусклый свет, быстро темнело. Моя одежда была почти сухой, значит без сознания я провела довольно продолжительное время. Я подползла к стене и посмотрела в щель. Люди, лошади, костры, огромные палатки. На ум пришли монгольские степи и кочевые племена. Только у этих людей были совсем не раскосые глаза, хотя чёрные как угли. Да и сами люди были тёмные, а некоторые совсем с чёрной кожей.Афроамериканцы? Но лица были другими, остроносыми, вытянутыми, а волосы у некоторых прямые, у других волнистые. Какой-то другой народ? И тут я увидела оружие – мечи, какие-то дубины с острыми шипами, луки со стрелами, копья. Я зажмурилась и снова открыла глаза. Вдруг почудилось из-за шока? Но нет, всё так и было – средневековое оружие, только вот люди – не рыцари, а кочевники какие-то. Я отползла к сену, села, обхватила колени руками, чтобы не дрожали и попыталась сосредоточиться. Но никак не получалось. Страх сковывал мозг и тело. Надо что-то делать. Нельзя просто так сидеть и ждать, когда тебя продадут какому-то извращенцу или сутенёру. Я попыталась встать, что мне удалось только со второй попытки. Пошатываясь, я подошла к двери – заперта, прошла вдоль стен, пробуя доски на шаткость – крепкие, не сдвинуть. Посмотрела вверх – сарай был покрыт сухой травой. Можно попытаться залезть по неровно прибитым доскам и выбраться через крышу. Только с какой стороны? Я обошла сарай, заглядывая в щели. С противоположной стороны от двери не было ни людей, ни костров. Я дождалась темноты. В сарай никто не приходил. Я следила за странными кочевниками и вот они начали расходиться. Остались всего два человека - охранники или как их там называют – дозорные. Адреналин ударил в кровь, когда я, сняв отяжелевшие от воды кроссовки, долезла до соломенной крыши, ободрав при этом в кровь пальцы ног и рук. Сено было закреплено к крыше, но сдвигалось. Я из последних сил попыталась сдвинуть сено и не удержавшись свалилась вниз. Благо сено малость смягчило удар, а иначе я бы себе точно сломала шею. Тут дверь открылась и на пороге с факелом в руках оказался тот самый мужик в плаще. Он молча прошёл внутрь и поставил передо мной свёрток – еда, наверное, - потом снял с плеча мягкую флягу и положил рядом со свёртком. Он уже был в дверях, когда повернулся и сказал:
- Не советую бежать ночью. В степях полно варгов. Сожрут и даже разбираться не будут, кто ты.
Я со стоном приподнялась на локти.
- Подожди! – я хотела, чтобы мой голос звучал твёрдо, но получился какой-то всхлип. Хотя он подействовал. Плащ остановился на полуобороте и взглянул на меня.
- Что ещё?
- Кто вы? Что это за место? Кому вы меня хотите продать? – вопросы вылетали из меня один за другим.
- Тебе эта информация не поможет.
Я сжала губы.
- Тебе имя Азог ничего не говорит? – плащ как-то недобро ухмыльнулся.
Я покачала головой.
- - Из каких же ты далей приплыла, что не слышала имени грозного правителя города Мория?
- Мория?
- Город под горой, основанный гномами, но сейчас в нём правят орки.
- Орки? Гномы?
- У нас, истерлингов, с орками договор. Мы служим одному владыке. Они помогают нам грабить торговые караваны, нападать на маленькие города и деревушки. Мы продаём им меха, железо, оружие, безделушки вроде тебя. Они сильные, но тупые. За бабу могут мешок самоцветов из гномьих закромов предложить. Нравятся им визги бабьи, понимаешь? Они иногда их сразу своим варгам скармливают. И это намного лучше, уж поверь.
Я не понимала, но пойти на корм мне явно не улыбалось.
- Кто такие орки? Люди с садистскими наклонностями?
- Орки – это орки, дева. А что такое садистские наклонности я не знаю.
- А варги – это кто?
- Ты странная, - сказал плащ, - Может у тебя в народе их иначе называют? Но завтра увидишь – поймёшь., - и он захохотал каким-то страшным голосом так, что у меня мурашки побежали по коже.
- Про побег забудь, - уже серьёзнее сказал он, - Я про варгов не шутил. Да и стражи у нас зоркие. Сбежишь – кожу сдеру и орков дожидаться не буду.
Он вышел. Я легла обратно на сено и закрыла глаза руками. Слёз не было. Зато был страх и непонимание. А когда ты боишься того, чего не понимаешь, вдвойне страшно.
На следующий день, вернее вечер, после заката меня вывели из сарая. Когда мы приблизились к ярким кострам, то я чуть не потеряла рассудок, увидев диво-дивное, чудо-чудное – передо мной высились огромные зверюги со всклоченной шерстью, горящими глазами и огромными клыкастыми мордами.