========== Пролог ==========
Этот мир никогда не был таким, каким привыкли видеть его мы. История в нём творилась где-то не теми людьми, а где-то и вовсе шла не теми ветвями. Конечно же его сотрясали войны, революции, различного рода теракты и появлялись различные ненормальные движения наподобие радикального феминизма…
Но люди были такими же. Они точно так же любили, дружили и ненавидели. Они были учёными, азартными игроками и самыми обыкновенными офисными планктонами. Они способны были спорить за свои идеалы, бороться за мечту. Они сопереживали больным и слабым, а если таковыми являлись их близкие – грустили. Они верили в богов и поклонялись своим идолам. У них были кумиры, они смотрели порно и общались в интернете.
Второй мировой не произошло, что дало самый ценный ресурс – время. Развитие технологий пошло небывалыми темпами. К концу двадцатого столетия автомобили смогли парить над землёй, бесплатное образование стало доступным, медицина позволила забыть слово «неизлечимо» в адрес рака и СПИДа. Но природные ресурсы постепенно истощались.
Именно этот фактор вызывал постепенное нарастание градуса конфликта между ведущими державами. Альтернативные источники энергии, разумеется, были, но они не питали весь мир как нефть, запас которой не был бесконечен. Чем дальше заходили склоки, тем больше средств вкладывалось в оборонную промышленность.
Чёрт его знает, кто первым потянулся к заветному чемоданчику с красной кнопкой, но такого наплыва «подарков» не выдержал ни один щит. Мир затих. Началась целая эпоха катаклизмов. Экология была… уничтожена. Те немногие, кому удалось спастись, либо погибали пачками, либо искали норы поглубже. Те, кому повезло оказаться в убежище, не осознавали до конца, насколько ужасающее событие накрыло их с головой.
Через пару столетий убежища постепенно, одно за другим, распечатывались. Ожидание людей и реальность разнились. Они почему-то в большинстве своём были уверены, что мир был законсервирован все эти годы, они никак не ждали руины, пустоши, неведомых тварей и враждебное к себе отношение со стороны других выживших, предкам которых не повезло в своё время оказаться в безопасности.
Мир, несмотря на серьёзное испытание, не погиб. Цивилизация сохранялась. Бедолаги, которым не повезло застать первое, самое жестокое время, не отчаивались. Они выживали, размножались, искали других так же и образовывали общины, которые после перерастали в целые города.
Города имели свою историю, свою политику, свои законы, свой менталитет, каждый район в них был неповторимым. Они налаживали внешние торговые пути, чтобы выжить. Если удавалось найти «чистый» кусок почвы, на нём «вырастала» ферма. К слову, фермеры не бедствовали – у них в достатке была еда и всегда они имели возможность продавать излишки. Постепенно люди, разделявшие какую-то идеологию, организовывали целые военные группировки и религиозные движения. За счёт своего мастерства жили врачи, мастера оружейного промысла, охотники…
Можно было сказать, что мир постиг регресс. Но были те, кто искал и трепетно хранил то, что считалось утраченным. Те, кто ставили перед собой цель воскресить мир из руин. И у них это получалось. Медленно, но верно они не только помогали воскресать старой технике и технологиям, но и создавать своё. Оружие, авиация, наземная техника, какие-то облегчающие быт мелочи… И электричество. Электричество из разряда чуда постепенно пробиралось в массы.
Жизнь так или иначе налаживалась. Устои, которые стали привычными, отличались от старых. Весь новый мир жил по своим правилам и законам, которые разнились от одного города к другому, а на пустошах и вовсе отсутствовали. Одни люди остались прежними – любили и ненавидели, скорбели и умирали сами, жили в достатке и убивали за шанс выжить, соблюдали правила и нарушали их, не верили ни во что и пропадали в сектах.
Выходцы из убежища были в новом мире что слепые котята. Они никого не знали. Они не имели представления, как бороться с проблемами: с различного рода мутировавшей живностью, с другими людьми, с радиацией и новыми оружием. У них не было ни денег, ни возможностей. Уважающие себя группировки их даже не убивали, сравнивая их с детьми, а работорговцам они были не нужны – не было шанса приучить их к тяжёлой работе.
Различных группировок послевоенное время породило бесчисленное множество. Кто-то просто убивал в своё удовольствие, кто-то занимался сугубо работорговлей, кто-то принимал заказы на убийство. Нет, были и те, кто занимался относительно безобидными вещами – торговцы, различного рода конвоиры, проводники. Не было чёткого деления на плохих и хороших. Про каждую такую структуру можно было написать целую книгу, ведь у всех была своя история, своя жизнь, свои устои, свои традиции, свои законы.
Конечно же, были и одиночки. Как правило, они нередко представляли угрозу не меньшую, чем отряд какой-либо группировки величиной человека в четыре. О некоторых из одиночек ходили легенды. Впрочем, если бы не их силовое превосходство, то вряд ли бы у них получалось выживать в принципе.
Самым распространённым занятием таких людей было убийство других людей (или иной живности) за денежное вознаграждение. Некоторые занимались детективной деятельностью. Кто-то находил себя в создании, изготовлении и (или) распространении наркотических веществ. Часть таких людей посвящала себя поиску артефактов, наподобие довоенных книг, чертежей и подобных вещей, чтобы после их продать; такие люди лезли в откровенную задницу и умудрялись выйти оттуда мало того, что живыми, так ещё и практически невредимыми.
О некоторых группировках ничего не было слышно. О некоторых все знали, но делали вид, что впервые слышат, когда где-то проскакивало в разговоре их название. Некоторые наводили страх и ужас. Некоторые завлекали в свои ряды дружелюбностью, деньгами или под предлогом мести. Однако все люди точно знали, что были и те, кто куда более развит и прогрессивен.
Одни «убежищные» не вызывали ни страха, ни опасений. Они были достаточно наивны. Они казались ленивыми, недостаточно бдительными и неопытными. У людей, которые уже несколько поколений прожили в поствоенном мире, словно ген появился, который дарил им прекрасную реакцию. А у тех, кто рос в убежище, не было этого и в помине.
Именно в одном из убежищ, во время очередного на него набега каких-то ублюдков, произошла настоящая трагедия. Не было погибших. Остались раненые. И трое похищенных.
Все они были детьми, у которых были родители и друзья. Три маленьких жизни – два мальчика и одна девочка. Три человечка, исчезновение которых принесло боль не только их родителям.
Отчаяние и надежда двигали теми, кто осмелился выйти на поверхность и начать поиски. Они окунулись в новый, совершенно чужой мир, который пугал, ужасал и не предвещал ничего хорошего. Каждый шаг давался тяжело и отдавал болью в сердце, но не рвал душу так, как мысль о пропавших детях. Лишь надежда давала силы идти вперёд.
========== Часть 1. Пустоши. Глава 1. Люди с Гиблой Топи ==========
Эмиль проснулся. Встал со скрипучей древней койки, прислушался. Он был один. Как и всегда. Оделся, достал из тайников сначала оружие, затем боеприпасы. Много кто знал, где его искать, но никто не отваживался делать это со злым умыслом.
Эмиль был молод, но жизнь уже повидать успел. Он был рождён в Пустоши, выращен в Пустоши и оставался по сей день жить в Пустоши. Он знал, кого и как убить. Знал, что особо хрупкая тварь среди всех остальных — сам человек. Эмиль всегда готов был бороться до последнего и принять смерть, если до того дойдёт.
Внешне мужчина был совершенно обыкновенным; без своей амуниции он ничем не отличался от других обитателей послевоенного мира. В меру высокий, крепкого телосложения. Чёрные густые волосы, собранные в пучок на затылке. Щетина, которую он не видел смысла постоянно сбривать. Карие глаза. Несколько шрамов на теле и на лице.
Стоит отметить, что выживал Эмиль не всегда за счёт своей силы. Прославился он не только ею. Мужчина никогда не был глупым и никому не давал усомниться в своих знаниях. Нередко он добывал довоенные книги, которые перед продажей вполне мог прочесть и сам. Без посторонней помощи в совершенстве брюнет овладел своим оружием — разбирал его, чистил, собирал и по мере возможности модернизировал.
Жить приходилось в крохотном бункере, который до прихода в него Эмиля был занят каким-то хламом и одиноким скелетом в довоенной одежде. Радиационный фон здесь не отличался от того, который был везде. Дверь плотно запиралась, а если были желающие войти — мужчина слышал заблаговременно.
Благодаря тому, что помещений в сооружении было несколько, Эмиль имел возможность не сочетать личное и рабочее. Спал в одной комнате, тайники имел в другой, а какие-то рабочие вопросы решал в третьей.
Когда вдруг помещения залились металлическим звоном, брюнет насторожился — в двери стучали, а он никого не ждал.
Эмиль снял с предохранителя ружьё, после чего подошёл к двери.
— Кто? — громко спросил он.
— Нам нужна помощь, — раздалось в ответ.
— Вас сколько?
— Двое.
— В чём проблема? — Эмиль потянулся к замкам.
— У нас похитили детей.
После этой фразы брюнет ожидал увидеть либо толпу какого-то отребья, которую он с радостью б перестрелял, либо убитых горем родителей, которые наматывают собственные сопли и слёзы на кулак. Он прекрасно знал, что к нему ведёт много троп. Эмиль прознал на себе весь смысл выражения «благими намерениями вымощена дорога в ад». Да, пусть он и брал деньги за помощь кому-либо, но имя его после этого не окрашивалось в тёмные цвета. А тема детей и вовсе была святой. Брюнету доводилось и ранее учувствовать в подобном.
Когда перед глазами Эмиля предстали два мужчины, он даже удивился. У одного за поясом был какой-то древний пистолет, второй так вообще вооружён не был. Оба были крайне подавлены. Рюкзаки за их спинами были практически пустыми. Одежда заношенная. Брюнет вновь поставил своё ружьё на предохранитель, после чего пригласил гостей в своё скромное логово. Вряд ли они могли хоть как-то навредить.
Лишь когда дело дошло до разговора, Эмиль понял, почему они не вызывали абсолютно никакой опаски. Речь, манеры, реакция — всё выдавало в них представителей одного из убежищ. В какой-то момент на лице брюнета возникла улыбка, от чего его гости переглянулись.
Одного звали Джон, второго — Майкл. Они были примерно одного роста и комплекции. Если Майкл мог похвастаться густой тёмной шевелюрой, то Джон был лысым, как коленка. Зато у Майкла практически не росла щетина, когда у Джона она была густой и равномерной. Голос Джона был низким, он выглядел немного старше, а по глазам было видно, что человек что-то в себе таил. Майкл был легче — меньше жизненного опыта, включающего в себя травмы и разочарование. Древний пистолет был за поясом у Джона.
— Я уже сталкивался с такими, как вы, — Эмиль сделал паузу. — Вы все подобны друг другу. И я удивлён, что вы оба добрались до меня живыми. Как вы вообще меня нашли?
— Наше убежище неподалёку от Гиблых Топей. Мы встретили там торговцев, они нас вывели в город, а оттуда мы целенаправленно выдвинулись сюда, — говорил Джон.
— Кто рассказал про меня?
— Какая-то девушка, — дал о себе знать Майкл. — То ли Ирен, то ли Ирма.
Очертания улыбки вновь появились на лице Эмиля. Гиблые Топи вовсе не оправдывали своё название. Погибнуть там мог лишь особо одарённый и крайне невнимательный. Раньше на том месте было озеро с островом в центре; сейчас же озеро превратилось в болото, кишащее не особо опасными тварями, которое окружали тропы и помосты, по которым можно было добраться до города, который, в свою очередь, занимал весь небольшой островок.
Город разделял название с местностью. К удивлению, там было довольно приятно: вполне дружелюбные люди, вкусная пища и недорогая цена за ночь как в ночлежках, так и у местных представительниц древнейших профессий.
Местные повара из Гиблых Топей за столько лет жизни там научились мастерски разделывать и готовить тамошних тварей, которые периодически мешали спокойной жизни. Из болотников вырезали всё лишнее, их мясо, несмотря на плотоядность тварей, делали удивительно мягким. Болотники, к слову, были самой распространённой живностью. Они были размером с крупную собаку. Голова, часть спины и конечности были покрыты крепким хитиновым панцирем. Небольшим хвостом, который так же был покрыт хитином, они били по воде, привлекая собратьев. Жили, как правило, большими группами, питались рыбой, крысами и водорослями. Людей трогали крайне редко, а если и трогали, то каких-либо одиноких путников, которые полноценный отпор дать могли не всегда.
Эмиля в то время в топи занесло совершенно случайно. У него на руках был весьма необычный том одной из довоенных книг, а заинтересованных в покупке за «вкусную» цену было не так уж и много. Один из таких людей находился именно в Топях. Брюнет нашёл его довольно быстро, книгу продал, там же решил остаться на ночь. Когда он уже выдвигался домой, ему попалась Ирма. Женщина была не в себе, привлекла к своей персоне часть округи своей истерикой.
Как оказалось, пропала её дочь. Винила женщина во всём себя и болотников. Она наверняка уже успела мысленно похоронить ребёнка, но было очевидно, что надежда ещё жива. Ирма обещала отдать любые деньги за то, что её ребёнок вернётся домой. Эмиля в этой ситуации привлёк не столько звон монет, сколько то, что эта истерика прекратится.
Тем же днём он выбрался прочёсывать болота. В какой-то момент он понял, что болотники слишком довольно урчали. Эмиль свернул с тропы, по кочкам двигался к источнику мерзкого звука. Испуганная девчонка первая кинулась ему в ноги.
— Они!.. Эти!.. Там Джимми!.. — кричала она, сбиваясь с одного слова на другое.
Эмиль подхватил девчонку, после чего едва ли не бегом направился назад к той же тропе, по которой добрался до этого места. Мерзкий клёкот оставался всё дальше за спиной, болотники не решались идти следом. Конечно, они были недовольны тем, что еду украли у них из-под носа, но их умственных способностей хватало, чтобы оценить, что мужчина им не по зубам.
Вскоре брюнет добрался до поселения на островке, где девчонка была торжественно вручена Ирме. Сказать, что женщина была рада видеть дочь живой — ничего не сказать. Взгляды, что были полны сочувствия, постепенно исчезали. Ирма в конечном итоге поставила обещанный денежный мешочек перед Эмилем, а тот в знак благодарности кинул.
Благодарны друг другу были оба, только по-разному. Для Эмиля эта сумма была совершенно незначительна, скорее символична. Для Ирмы жизнь её дочери, которую спас брюнет, была сравнима с её собственной жизнью, если имела даже не более высокую ценность. Возможно, именно благодаря Ирме статус хорошего человека закрепился за Эмилем в Гиблых Топях.
— Мы можем рассчитывать на твою помощь? — Продолжил, тем временем, Джон.
— В зависимости от цены вопроса, — брюнет пожал плечами.
— Мы готовы на всё, — Майкл вступил в диалог.
— Хорошо, — Эмиль улыбнулся, после чего полез в карман и вытянул из него листок бумаги, с написанной там какой-то суммой. Этот лист он протянул господам из убежища, ожидая их реакции. — Столько стоят мои услуги.
На лице мужчин отчётливо было видно удивление, сменившееся разочарованием.
— Но у нас столько… — начал Майкл.
— Нет, — закончил его фразу Эмиль. –Я знаю.
— Тогда зачем это было озвучивать? — Джон явно был зол. — Нельзя было сразу нас послать куда подальше?
— Можно, — брюнет кивнул. — На чистоту?
— Вперёд, — Джон скрестил руки на груди.
— Я недолюбливаю выходцев из убежищ. Вас здесь никто не любит. Вы — наиболее лёгкая и бесполезная мишень. И я прекрасно знаю, что брать с вас нечего. Поэтому сотрудничать буду готов только на своих условиях. Я уверен, что кроме меня вам никто не поможет.
— Допустим, ты прав. Что за условия?
— Вы оба обязаны будете без каких-либо вопросов мне подчиняться. Вопросы задавать только когда я разрешу. Не говорить ни слова тем людям, с которым нам придётся встретиться, если я не прикажу вам это делать. А всё добро, что нам повезёт найти в нашем нелёгком пути, будет отдано сначала мне, должно же моё время, потраченное на вас, хоть как-то окупиться.
— Это всё? — Джон поднял бровь.