Может быть, подумал он, они даже маглорожденные. Может, они такие же, как я.
Несмотря на то, что он и не хотел, чтобы кто-то переживал такие же сомнения, страх и одиночество, тем не менее возможность, что в свой первый день в волшебном мире другие дети чувствовали себя точно так же, как он, утешала.
Возможно, просто возможно, этот Хогвартс был бы неплохим местом для него.
— Послушайте, мистер Канзаки, — осторожно спросил Онода, — мне просто интересно… ваша семья маглы?
Канзаки слегка улыбнулся.
— Нет, извини. Среди носителей фамилии Канзаки довольно много волшебников, хотя в прошлом в нашей родословной было несколько маглов.
— Оу.
— Вероятно, ты хочешь получить совет для волшебника, рожденного в магловском мире, так? — сочувственно спросил Канзаки. — Я знаю, каково быть на твоем месте.
— …Да, наверное, — признался Онода. — Просто… Знаю, раньше вы говорили, что я буду таким же, как и все остальные в Хогвартсе, потому что у нас у всех есть магические способности, но существует так много вещей в волшебном мире, о которых я не в курсе. До сегодняшнего дня я ничего не знал о… Гриффиндоре и факультетах Хогвартса, о квиддиче или палочках или о том, что в Лондоне, по-видимому, есть место, где можно купить порошок из когтя дракона или что-то в этом роде. Знаю, вы сказали, что дорога обучения будет крутой, и другие маглорожденные сталкивались с тем же, что и я, но… как это было? Они когда-нибудь привыкают к этому или они всегда немного хуже, чем их одноклассники?
— Это немного сложный вопрос, Сакамичи, — сказал Канзаки. — Но хорошо, что ты спросил об этом. Я постараюсь ответить прямо: рождение в семье маглов не делает тебя менее способным, чем те дети, которые родились в волшебных семьях. Это факт, и это доказано миллион раз. Твоя магия будет такой же сильной, как и у твоих одноклассников из волшебных семей, а ты не… я не знаю, уступаешь морально или что-то в этом роде. Некоторые из самых талантливых ведьм и волшебников, а также некоторые из лучших людей, которых я когда-либо встречал, были маглорожденными.
— Но стоит сказать, — хмуро продолжал Канзаки, ковыряясь ложкой в своем мороженом, — ты, скорее всего, столкнешься с некоторыми препятствиями во время пребывания в Хогвартсе. Это не будет твоей ошибкой, но изначальное отсутствие знаний о магии и волшебном мире отметит тебя как магловского ребенка, и предрассудки по этому поводу… к сожалению, слишком глубоко закрепились в нашем обществе.
— Что вы имеете в виду? — спросил Онода, обеспокоившись почти до боли в животе. Он посмотрел на свое недоеденное мороженое, и аппетит внезапно пропал.
Почесывая голову, Канзаки вздохнул.
— Помнишь, раньше я упоминал, что у волшебного мира много проблем? Так вот, одна из этих проблем связана с так называемыми «чистокровными семьями», — сказал он, показав пальцами кавычки. — Чистокровные семьи подобны магической аристократии — это самые древние из магических семей со своим богатством и неизменным статусом. Худшие из них любят заниматься такими вещами, как прослеживание своего происхождения, чтобы потом утверждать, что их семья на протяжении всей истории никогда не была «запятнана» магловской кровью. В глазах некоторых из этих людей существует определенное клеймо на волшебниках с одним или двумя магловскими родителями.
— Значит… некоторые волшебники не будут считать меня одним из своих, потому что мои родители маглы?
— Дискриминация в отношении маглорожденных, как правило, не одобряется, но ее корни глубоки, а Хогвартс посещают много детей из чистокровных семей, — сказал Канзаки, неловко дернув плечами. — Для них нет ничего необычного в том, чтобы в конечном счете перенять токсичные идеалы своих родителей. Так что… возможно, ты столкнешься с такими ребятами. Прости.
Канзаки взглянул на Оноду и, увидев его обеспокоенное лицо, ударил себя по лбу.
— Ах, черт возьми. Я пытался ответить на твой вопрос, но в итоге напугал тебя. Слушай, все, что я хочу сказать, это то, что, в каком-то смысле, с самого начала преимущество будет не на твоей стороне. Но это не значит, что ты не можешь это преодолеть.
— Но как мне это сделать? — спросил Онода.
— Пока все, что ты можешь сделать, это держать голову поднятой, — ответил Канзаки. — Если кто-нибудь скажет, что ты не можешь чего-то, потому что ты маглорожденный, сделай все возможное, чтобы доказать, что они не правы. Много трудись. Заводи друзей. Пойми, Сакамичи, что проблема не в тебе, а в волшебном мире, у которого длинная история страхов и свои взгляды на маглов. Это отстой, но пока волшебное сообщество не изменит свои установки, тебе нужно просто пытаться справляться с этим.
— И… вы думаете, я смогу это сделать? — взглянув на Канзаки, спросил Онода. — Все эти вещи… Я никогда не ладил даже с магловскими детьми. Даже несмотря на то, что они, вероятно, не осознавали, что боятся из-за моей магии. И теперь, когда я буду в школе для волшебников наконец, с такими людьми, как я, они могут так же ненавидеть меня за то… что я недостаточно волшебник? У меня никогда не было талантов в чем-то, не было друзей, а теперь я должен доказать, что я достоин быть волшебником?
— Не все из тех, кого ты встретишь, будут такими, Сакамичи, — со своей обычной улыбкой сказал Канзаки. — И ты должен делать все, что сможешь, независимо от того, кто на тебя смотрит. Кстати о людях, с которыми ты можешь встретиться: попробуй найти мою сестру в Хогвартсе в сентябре этого года. Если к тому времени ты все еще будешь заинтересован в том, чтобы найти друзей, она — отличный вариант для этого, по моему не очень скромному мнению.
— У вас есть сестра? — спросил Онода, с удивлением отвлекаясь от своих первоначальных мыслей.
— Да, ее зовут Мики, она тоже будет поступать на первый курс. На следующей неделе я поведу ее в Косой переулок, чтобы сделать все покупки для школы. Полагаю, мне нужно будет следить за ней, чтобы убедиться, что она не пронесет контрабандой метлу в своем чемодане, когда никто не видит, — сказал Канзаки, видимо, обращаясь и к самому себе тоже. — Клянусь, эта девчонка еще более одержима, чем я в свои дни в Хогвартсе.
По-видимому, сестра Канзаки, как и Наруко, тоже была фанатиком полетов на метле. Возможно, они оба были нормальными в волшебном мире, или Оноде просто так повезло.
— Это все так странно, — признался Онода, — вернуться домой и прожить целый месяц своей обычной жизнью. Произошедшее будет казаться каким-то странным сном, когда я вернусь домой, где все будет как всегда.
— Наслаждайся этим временем, Сакамичи. Месяц пройдет быстро, а после этого многое изменится.
Онода молча согласился, но все же задавался вопросом: а не будут ли эти изменения в конечном итоге к худшему?
Единственное, что сейчас можно было сказать с какой-то определенностью, было то, что, как только лето закончится, ничто в жизни Оноды не будет таким, как прежде.
(Комментарий: Для тех, кому интересно, палочка Оноды — это тополь, который, по мнению википедии, является надежным компонентом и лучше всего совмещается с пользователем, который обладает ясными нравственными принципами. Волос единорога также делает палочку последовательной, верной, и её трудно обратить к темным искусствам.)
========== Глава 5: К которой Сакамичи Онода не готов ==========
Комментарий к Глава 5: К которой Сакамичи Онода не готов
Онода отправляется в школу, много волнуется и встречает придурка в поезде.
Доев мороженое, Онода и Канзаки отправились домой на такси и успели прибыть ровно к тому моменту, когда мама Оноды собиралась уходить на работу. Она с охотой придержала дверь, пока Онода и Канзаки поднимали теперь уже хорошо укомплектованный чемодан Оноды на крыльцо и затаскивали его внутрь, отвлекаясь от взволнованных расспросов о том, куда они ходили и что купили. Канзаки умело избегал ответов, вежливо улыбаясь и уходя от темы, и Онода начинал думать, что в прошлом Канзаки, вероятно, имел немало такого опыта. Если его часто вызывали, чтобы представлять маглорожденным детям, таким как Онода, волшебный мир, естественным было предположить, что мать Оноды была не единственным любопытным маглом, с которым Канзаки приходилось раньше иметь дело.
Поскольку мама явно не была удовлетворена ответами Канзаки, Онода догадывался, что в следующий раз, когда они увидятся, он, вероятно, подвергнется более строгому допросу. Чувствуя себя виноватым, он был благодарен, что ей вскоре пришлось уйти на работу, что, по крайней мере, давало ему некоторое время на придумывание ответов, которые угомонили бы ее любопытство, но и не раскрыли слишком много конкретных сведений о магическом мире.
Казалось, магия, которая должна была облегчить жизнь Оноды, на самом деле собиралась сделать ее намного сложнее.
Канзаки проявил достаточную любезность и помог Оноде занести чемодан по лестнице в его комнату, хотя он, в действительности, взял на себя большую часть процесса, оставив Оноде только роль указателя. Понадобилось некоторое время и немного замысловатых маневров на узких ступенях, но в конечном итоге чемодан был успешно доставлен и размещен возле кровати.
Как только они закончили, Канзаки выпрямился, отряхнул руки и задержал заинтересованный взгляд на коллекции телешоу и фильмов Оноды. Раньше Онода, возможно, воспринял бы это как еще одно доказательство того, что Канзаки планирует их ограбить, но теперь подозревал, что ему было просто любопытно узнать, какие вещи любят маглы. Скорее всего, дома волшебников выглядели несколько иначе, чем магловские, и Канзаки просто искренне интересовался, в чем заключаются эти различия.
— Ну, — ухмыляясь, сказал Канзаки, — вроде как я сделал все необходимое. Для твоего первого дня в волшебном мире, думаю, ты справился довольно неплохо. Скорее всего, ты привыкнешь к нему быстро… черт, к концу учебного года, может быть, ты даже не захочешь возвращаться в мир маглов.
Онода серьезно сомневался, что подобное предположение оправдается.
— Я-я не знаю, — нерешительно ответил он. — Сегодняшний день в основном больше смутил меня, и я доставил вам неприятности. Если вы думаете, что я стану хорошим волшебником, то… возможно, вы можете разочароваться во мне в конечном итоге. Мне очень жаль! — воскликнул Онода, а затем быстро добавил: — Не то чтобы я думал, что вы заблуждаетесь или плохо разбираетесь в человеческих качествах или чем-то еще, но просто… не думаю, что я такой человек, каким вы меня видите.
Улыбка Канзаки слегка дрогнула, и вскоре выражение его лица сменилось на хмурое.
— Ты берешь на себя слишком много для ребенка, — вздохнул он, потирая шею. — И слишком принижаешь свои способности для того, кто никогда не испытывал их раньше.
Канзаки замолчал, глядя на обложку одной из коробочек с телевизионным сериалом Оноды.
— Знаешь, есть одна вещь, которая действительно восхищает меня в маглах. Это их способность отвлекаться от рутины собственной жизни, — задумчиво сказал он. — Я думаю, что это действительно удивительно, ведь для них не имеет значения, верят ли они в магию или смогут ли когда-нибудь сделать что-либо незабываемое или невероятное, потому что они изобрели так много способов компенсировать это. Я имею в виду, что если они не могут найти в себе смелость рисковать или быть необычными, они просто находят возможность наблюдать, как кто-то другой делает это. Я считаю, что это потрясающе, — сказал Канзаки, взглянув на Оноду. — Но, похоже, это немного грустно, не так ли?
Оноде показалось, что Канзаки пытается закончить начатую мысль, но тот просто усмехнулся и взъерошил его волосы.
— Ну, я уверен, что ты поймешь это позже. А пока наслаждайся оставшейся частью лета. Сейчас я должен буду уйти, но мы увидимся снова этой осенью, Сакамичи.
— До свидания… Вас проводить до двери?
— Не нужно. Я уверен, что твоя мама проводит меня. Позаботься о себе, хорошо? — сказал Канзаки. Однако, как только он собрался покинуть комнату, он обернулся. — О, кстати, магловские технологии не работают в Хогвартсе, потому тебе придется оставить фильмы дома. Извини, что так… Ну, увидимся позже, — сказал Канзаки и вышел за дверь.
Онода подумал, а собирается ли он вообще пережить следующий год в таком случае.
*
Как и обещал Канзаки, август пролетел незаметно.
Последний месяц лета Онода провел в основном так же, как и первые два, погрузившись в свои комиксы и телешоу, но теперь намереваясь максимально насладиться просмотром, чтобы потом суметь прожить без этого весь учебный год. Сейчас, когда Онода думал об этом, приходило и понимание, что он упустит много новых выпусков, пока будет в школе, и не сможет приобрести их до следующего лета или, может быть, до Рождества. Он предположил, что комиксы, по крайней мере, можно попросить купить маму и отправить их ему, однако, с другой стороны, не хотелось заставлять ее тратить на него драгоценное время и ограниченные средства. Кроме того, даже если бы мама и потратила деньги, Онода не был уверен, что она сможет найти сову, чтобы отправить комиксы. Единственная совиная почта, о которой он знал, находилась в Косом переулке, куда его мама пойти не могла.
Оставался один вариант, и заключался он в том, чтобы получить максимум удовлетворения от просмотра своих телешоу сейчас и упаковать в свой чемодан столько комиксов, сколько сможет.
Первую неделю после посещения Косого переулка Онода старательно избегал думать о чемодане возле своей кровати, но в конце концов сдался и открыл его, чтобы взглянуть на свои новые вещи. Его палочка из светлой лакированной древесины все еще выглядела такой же новой и красивой, как в магазине. Онода все еще боялся брать ее, хотя частично только из-за того, что не хотел повредить что-нибудь. Несмотря на заверения лавочника, что эта палочка почти идеально подходит для него и что она вовсе не темпераментная, чтобы противостоять желаниям хозяина, Онода все еще не был уверен, что он случайно что-нибудь не взорвет.
Он отложил палочку в сторону и начал листать свои учебники, рассеянно думая, что было бы неплохо получше познакомиться с волшебным миром, прежде чем отправиться в Хогвартс. Однако эта идея недолго была актуальной, поскольку Онода обнаружил, что текст во многих местах трудно понять без базовых знаний о предмете или он ссылался на такие магические вопросы, о которых Онода никогда не слышал. В конечном итоге он со вздохом отложил «Историю магии», надеясь на то, что большую часть непонятной информации получится наверстать в классе.
И пока Онода продолжал беспокоиться о своей надвигающейся новой жизни в качестве волшебника, день отъезда постепенно приближался. И вот однажды он проснулся по будильнику рано утром, взглянул на календарь и внезапно почувствовал себя испуганным как никогда прежде.
Это было первое сентября.
Не то чтобы Онода забыл про этот день: всю последнюю неделю он готовился к нему. Убедился, что его школьные принадлежности вернулись на свои места, выбрал повседневную одежду, комиксы, которые хотел взять с собой (а потом, когда они не влезли в чемодан, решил, без каких точно не сможет жить). Однако спустя минуту после пробуждения он захотел притвориться, что это было просто обычное утро и что его жизнь останется прежней.
Мама позвала его снизу, ее голос было трудно расслышать, но, вероятно, она говорила что-то о завтраке, и это заставило Оноду подняться, несмотря на непреодолимое желание похоронить себя в одеяле и не двигаться до тех пор, пока они не опоздают на поезд, чтобы больше уже не было смысла куда-то идти.
Ты делаешь это не только для себя, мысленно напомнил себе Онода, ты делаешь это и для нее тоже. Если это единственное, чем можно помочь, ты обязан это сделать.
С этими решительными мыслями, Онода спустился вниз и столкнулся с очень неожиданной картиной. Обеденный стол, который чаще всего оставался пустым, учитывая отсутствие семейных обедов, был аккуратно накрыт на завтрак. Мама расставила несколько сервировочных тарелок, которые были наполнены сосисками, блинами и нарезанными дольками апельсинов. Запах стоял необыкновенный, и Онода понял, что не может вспомнить, когда в последний раз она готовила им завтрак.
Более того, он знал, что мама вернулась домой лишь поздней ночью, а это означало, что, вероятнее всего, она пожертвовала большей частью, если не всем временем для сна, чтобы сделать все это.