Когда они примчались к корпусу, вожатая Марина уже выгоняла всех на улицу.
– Мы первые, мы первые! – завопила Мила и потянула Зою за руку. Хотя сама Зоя предпочла бы не оказаться в первых рядах. Агния радостно помахала им рукой. Ее коленки были густо намазаны зеленкой. Света, стоявшая рядом с ней, выглядела уже не такой суровой и даже слегка улыбалась. Впереди, у своего корпуса, строился второй отряд. Если бы Зоя не знала, что это детдомовцы, то догадалась бы. Многие были в одинаковой одежде и одинаково подстрижены, но самое главное, в каждом их движении было что-то заученное, отточенное годами. Они строились как солдаты на плацу, в то время как третий отряд напоминал балаган. Вожатые кое-как организовали своих подопечных и повели вперед, но у главной аллеи почему-то остановились. Рядом на дорожке замер второй отряд.
– Ну, и что мы стоим? – пробурчала Зоя.
– Ждем их.
Мила бросила красноречивый взгляд в сторону аллеи, по которой горделиво приближался первый отряд. Впереди шли, даже не оборачиваясь, две невзрачные вожатые, а следом за ними, одна, без пары, шагала девушка. Она вся была женственность и скромность: струящееся платье в цветочек, светлые волосы уложены вокруг головы причудливой косой, вся свежа, как майская роза. Но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: именно она тут главная. Все глазели только на нее, а она смотрела прямо перед собой, словно царственная особа, которая шествует к своему трону. Следом за ней шли парами несколько девушек и парней с одинаковыми желтыми повязками на правой руке. Видимо, это и был пресловутый комитет самоуправления. Вот они, совершенно не стесняясь, осматривали всех, кто попадался им на пути. Особенно отличались две девицы с цепкими ядовитыми взглядами.
– Варя и Яна. Держись от них подальше, – уголком рта сдавленно просипела Зое Мила. – Ну а кто впереди, ты уже догадалась.
Следом за комитетом самоуправления, с демонстративной скукой и равнодушием, плелись другие ребята. Одна девочка, бледная, с прямыми пепельными волосами, уткнулась в телефон и даже не смотрела под ноги. Первый отряд миновал перекресток, и вслед за ним повернул на аллею второй. Мила нетерпеливо притопывала на месте до тех пор, пока не настала их очередь.
Из колонок грохотала барабанная дробь. Отряды друг за другом проходили по закругленной асфальтовой дорожке и выстраивались в установленных местах. На помосте рядом с флагштоком уже стояли все, кого следовало знать в лицо. Третий отряд остановился как раз напротив, поэтому Зоя спешно затесалась во второй ряд, чтобы не быть на виду.
– Что это за яма посередине? – шепотом спросила она Милу. – Туда сбрасывают провинившихся?
– Да, и выпускают змей, – серьезно подтвердила Мила, тоже шепотом.
– Для костра, что ли?
– Ну ты догадливая!
Грохот из колонок прекратился, и к микрофону вышла женщина средних лет, высокая, худая, с хмурым невыразительным лицом. Она поправила очки и негромко, но очень четко сказала:
– Здравствуйте, «Ясные зори»!
– Здрав-ствуй-те! – раздалось в ответ.
– Начинаем торжественную линейку, посвященную открытию первой летней смены!
Из колонок зазвучал гимн лагеря. После вступления со строчками «Солнце встает – утро настает» Зоин мозг отказался воспринимать происходящее, и оставшиеся три куплета она представляла себе чертей, весело помахивающих трезубцами из ямы для костра. «Ясные зори! Ясные зори! Будут с тобою и в счастье, и в горе!» – черти в яме обнялись за плечи и покачивались в такт песне.
– Нам этот кошмар каждое утро слушать придется? – прошептала она Миле на ухо.
– А как же! Что нас не убивает – делает сильней!
– Ну, эту песню явно сочиняли с целью убить всё живое.
Песня закончилась, и кругом радостно зааплодировали. Зоя закрыла лицо ладонью и пробормотала себе под нос: «Совок! Какой же совок!»
– Да ладно тебе! – хихикнула Мила. – За границей в лагерях то же самое, только по краям еще аниматоры с помпонами прыгают.
– Ага, извольте изображать счастье и помалкивать. Ненавижу всю эту фальшь!
Директриса снова шагнула к микрофону, гудение на линейке замолкло.
– Прежде чем мы начнем, я хочу еще раз напомнить правила «Ясных зорь». Есть три главных «НЕ». НЕ выходить за территорию лагеря! НЕ подходить к реке без сопровождения взрослых! И третье. Ни в коем случае НЕ ходить на Змеиный холм!
– Тут помимо змеиной ямы еще Змеиный холм есть? – не удержалась Зоя.
– Ага. Ну этот, где барский дом.
– А почему Змеиный?
– Говорят, там в сгоревшем корпусе типа змеи развелись. Может, специально пугают.
– А теперь приветствуем председателя комитета самоуправления Полину Круглову!
«О не-е-е-ет!» – просипела Мила на ухо Зое.
Полина, стоявшая возле самого помоста, подняла голову, лицо ее озарилось ясной улыбкой. Она изящно поднялась по ступенькам, подошла к микрофону и обвела стоявших перед ней детей ласковым взглядом. У Зои аж мурашки по спине поползли. Мила придвинулась к ней плотнее и заняла комментаторскую позицию.
– Здравствуйте! Как вы уже знаете, в нашем лагере действует комитет самоуправления, который берет на себя часть функций руководства. Нас не очень много…
– Мы элитная элита, не то что всякое быдло… – немедленно перевела всё сказанное Мила.
– …но мы стараемся во всем помогать нашему руководству.
– …то есть лижем ему зад и стучим, стучим, стучим.
– Мы следим за дисциплиной и порядком, за поддержанием чистоты и соблюдением правил.
– В общем, чморим всех и вся…
– Конечно, у нас есть некоторые привилегии.
– Живем как в санатории и плюем на лагерные правила.
– Если вам потребуется помощь или совет, обратитесь к человеку с вот такой повязкой. Мы всегда готовы помочь! А я на этом прощаюсь, рада была познакомиться с вами, – Полина обвела взглядом линейку. – Со всеми вами.
Она встретилась глазами с Зоей, и из-под маски радушия и доброты вдруг проступила тяжелая, жгучая ненависть, но через секунду Полина вновь лучезарно улыбалась. Вызывая вздохи восхищения младших отрядов, она поплыла на свое место.
– Кажется, ты что-то говорила о фальши? – иронично спросила Мила.
– Боюсь, такого уровня профессионализма в этом вопросе я еще не встречала.
– Всё тихо, Светка с Агнией сопят вовсю. Народ после дискотеки просто вырубился. Доставай.
Мила ловко вскарабкалась под потолок и выудила из вентиляции бутылку.
– Мама даже не заметит, что я ее стащила. Она выпивку чуть ли не оптом покупает. Бизнес, стресс, всё такое.
– Ну-с, – Зоя подняла пластиковый стаканчик, – выпьем за двадцать один день в полной изоляции от мира и благ цивилизации.
– Эй, тут есть вай-фай! В библиотеке, по паролю!
– О чем и речь. Ну, чин-чин.
По мере того как убывал джин в бутылке, им становилось всё сложнее вести себя тихо. Да и темы разговоров пошли всё откровенней и откровенней.
– А у тебя парень есть? – глаза Милы любопытно блестели.
– Был, – ответила Зоя.
– Но…
– Но в один прекрасный день я узнала, что он замутил с моей так называемой подругой, чтоб она сдохла!
– Вот засада!
– Ага. Ну у них ничего и не вышло толком. Она потом ко мне домой заявилась – мириться. Звонит в дверь, типа, Зоя, давай поговорим. А я не хочу с ней разговаривать! А она всё трезвонит!
– И?
– И Машка не выдержала, открыла дверь и без разговоров как съездит ей по морде. Иди, говорит, отсюда, чтобы я больше тебя не видела. Я ей потом: «Маша, ты же приличная девочка из интеллигентной семьи. Так нельзя. Ты не бьешь одноклассницам морды». А она: «Я сегодня неприличная девочка!» Надо сказать, она умела быть неприличной.
– Это подруга твоя?
– Ага. Она в Европу уехала. По скайпу болтаем иногда.
Вот поэтому Зоя и воздерживалась от алкоголя. У нее спьяну развязывался язык, и она рассказывала всё, вообще всё, о чем в обычном состоянии предпочитала молчать. Как она писала стихи мальчику из параллельного класса. Как в лагере в Турции влюбилась в вожатого. Как убежала из дома и одну ночь спала на вокзале. Как клеилась к маминому любовнику, чтобы доказать ей, что он мерзавец.
– Получилось? – с азартом спросила Мила, жадно ожидая подробностей.
– Нет. Отшил меня. Но ты же понимаешь, он почти на десять лет ее младше! Ну не может так быть!
Зоя попыталась взять себя в руки и хоть как-то прекратить словоизлияния.
– А я вообще не понимаю, зачем моей маман потребовался второй ребенок, – призналась Мила. – Ну, в смысле я. Ведь Олеженька настолько идеален, что любой на его фоне – просто жалкое недоразумение. «Не мешай Олегу», «сиди тихо», «посмотри, какой Олег молодец, не то что ты».
– Я бы с ума сошла.
– Да мне пофиг как-то. Ну, то есть когда я была маленькая, очень переживала, а сейчас уже нет.
– Мне тоже иногда кажется, что у моей мамы в голове какая-то другая, идеальная я. Как твой Олег. И когда она видит, что я делаю что-то не так, как должна была сделать Идеальная Зоя, она меня ненавидит. Не, она, конечно, не орет на меня. Просто с ТАКИМ лицом говорит: «Я в тебе очень разочарована». И мне хочется сквозь землю провалиться. Я всегда недостаточно что-нибудь. Она даже разговаривает со мной, как будто отчет о работе требует. «А это ты сделала? А вот это? А это? Как нет? Ты недостаточно…» – тут Зоя сделала жест руками, демонстрирующий вселенское материнское разочарование.
– Как я тебя понимаю, – кивнула Мила.
– А твоя тебя с другими девочками сравнивает? Ну, не с Олегом, а с одноклассницами, там. – Зою уже основательно несло, и она не могла остановиться. – Ты можешь делать всё хорошо, но всегда найдется какая-нибудь Мариночка или Алиночка, которая лучше тебя. Самая засада была знаешь когда?
– Когда?
– Когда этот… ну, парень мой с подругой моей замутил. Я в школе вида не подавала, но мне так паршиво было, пипец! Дома сидела, рыдала. А мама всё знала тогда, и знаешь, что мне сказала?
– Что?
– Что, конечно, он выбрал Таню, ведь Таня такая девочка симпатичная, и женственная, и одевается красиво. А я вечно как мужик, такие мальчикам не нравятся.
– Но ты вообще не как мужик! – возмутилась Мила.
– Но ей-то не докажешь! Она сама такая леди всегда была, а уж когда они с Игорем стали встречаться…
Зое стало настолько горько от этих воспоминаний, что даже слезы выступили на глазах. Она сделала вид, что прихлебывает из стакана, хотя не могла сделать ни глотка.
– Я с тех пор ей вообще ничего не рассказывала, что в моей жизни происходит. Просто, мол, всё в порядке, ага-ага, учеба нормально. Хочет получать отчеты, так она их и получит, – Зоя через силу усмехнулась. – Иногда мне кажется, что она меня в детдом бы сдала с удовольствием. Я ведь только мешаю и разочаровываю.
– И была бы ты сейчас во втором отряде…
– Да уж не в первом точно!
Они расхохотались слишком громко. В коридоре послышались шаги, но девочки успели нырнуть под одеяла и притвориться спящими. Полоса света из коридора прорвалась сквозь открывшуюся дверь. Зоя старалась дышать ровно. Желтая полоса с минуту дрожала на полу, а потом уползла обратно. Заскрипела соседняя дверь. Шаги еще потоптались в коридоре, а потом стали неторопливо удаляться.
– Чуть не спалились, – прошептала Мила. – Но надо завязывать, они теперь следить будут.
– Ага, давай спать.
– Давай. Слушай, а твоя мать давно с отцом развелась?
– Давно. Я его не видела никогда. Может, он вообще умер уже.
– Мои тоже в разводе. У папы другая семья, двое детей маленьких. Денег присылает нам. Но нафига мне его деньги, мама и так неплохо зарабатывает.
– Слушай, мы спим или что?
– Ага, всё, спим.
И тут где-то в небе сверкнул холодный синий свет. Оконная рама отпечаталась на противоположной стене слепящим прямоугольником, и через мгновение снова наступила темнота. Зоя подпрыгнула на кровати и кинулась к окну, но там уже растекалась ночная мгла, слегка подкрашенная луной. Небо было ясным, нависало над полем тяжелым бархатом, и никаких намеков на тучи до самого горизонта. За спиной возникло тревожное дыхание Милы, она тоже прильнула к стеклу.
– Что за…?
7 июня
– Все вышли? Закрываю двери!
Каждое слово вожатой отзывалось спазмами в висках. Зоя стояла на дорожке, прикрыв глаза солнечными очками, и интенсивно жевала жвачку со вкусом «суперсвежесть». Мила при этом выглядела бодрячком, хотя и была немного бледновата.
– Я до утра не могла уснуть! Что за хрень это была?
Похоже, загадочная вспышка напрочь вытеснила из ее памяти всё то, что новая подруга ей наболтала. Зоя и так чувствовала себя ужасно, а стоило вспомнить вчерашнюю откровенность, как ее просто накрывала паника. Она пару раз глубоко вдохнула. Не помогло.
– Я слышала, тут частенько такое бывает. Сухие грозы. Шаровые молнии. И одна из них сейчас у меня в голове! – Зоя потерла виски.
– Не думаю, что всё так просто. Что-то здесь нечисто. Подозрительно это всё…
Теперь они плелись в хвосте колонны, чтобы до вожатых не донесся предательский запах перегара. Третий отряд, как обычно, дошел до поворота на аллею и встал в ожидании первого. Королева со своей свитой даже не изволила пока выйти на крыльцо. Зоя пошатывалась в мучении, изнемогая от желания броситься к питьевому фонтанчику. Она не сразу заметила, что второй отряд сегодня тоже ведет себя странно. Никакого четкого строя, никакой армейской дисциплины. Детдомовцы угрюмо перешептывались в небольших стайках, а большая часть отряда собралась вокруг рыдающей девочки.
– Я всё равно не верю! Она не могла так сделать! Она тоже пропала, как Катя в прошлом году! – девочка размазывала слезы по лицу тыльной стороной ладони.
– Ну перестань. Может, она и правда решила найти маму, – другая девочка с такой же стрижкой обняла ее за плечи. Ей вторила еще одна подруга:
– Да некоторые постоянно сбегают! Помнишь, Димон четыре раза убегал!
– Слышала? – тут же возникла над Зоиным ухом Мила. – У детдомовцев опять кто-то сбежал. Странно.
– Ничего странного. Те, кто в детдоме недавно, часто убегают.
– Ой, а тебе-то откуда знать!
Зоя могла бы рассказать, как она работала волонтером, но в ее голове на данный момент пульсировали огненные сгустки, и она только махнула рукой. А Мила тем временем продолжала бубнить:
– В том году у них тоже сбежала девочка. И знаешь что? Ее так и не нашли! И не очень-то искали на самом деле. Все-таки подозрительно. Вспышки эти еще…
– Слушай, Мил. Ты поменьше читай дурацких книжек с драконами и магами, которые у тебя в тумбочке лежат. Везде тебе подозрительное мерещится.
– И ничего они не дурацкие! – обиделась Мила. – Пошли уже.
Они так увлеклись, что не заметили, как прошел первый отряд. Светлые волосы Ее Величества развевались далеко впереди. Второй отряд бестолковой толпой высыпал на аллею.
Когда над линейкой снова раздалась песня про ясные зори, Зоя подумала, что настал ее конец. Черти из костровой ямы дотянулись до Зоиных мозгов и жгли виски своими пылающими трезубцами. Время тянулось мучительно долго. Голубой флаг с восходящим солнцем противно скрипел и поднимался в небо, директриса говорила что-то в повизгивающий микрофон. Зоя постаралась дышать поглубже, но от этого только сильнее закружилась голова и тошнота подступила к горлу. Она отвела глаза в сторону – стала смотреть на стенды, которые, словно камни Стоунхенджа, окружали линейку. На них еще не повесили никаких плакатов. Просто фанерные стенды белого цвета. Но из-под облупившейся масляной краски на нее смотрела тьма. Металлические трубы, на которых держались эти стенды, вдруг начали закручиваться в спираль, полотнище флага закрыло небо, стало трудно дышать, и сердце забилось как сумасшедшее. Зоя хватала воздух ртом, стараясь не упасть. Она даже не сразу почувствовала, что Мила крепко ухватила ее за локоть. Только когда мгла перед глазами рассеялась, до Зои дошло, что она впилась ногтями в руку подруги. Но Мила даже не пикнула.
Конец ознакомительного фрагмента.