Джаред протянул руку и положил ладонь Дженсену на колено, успокаивая. Словно дождавшись этого жеста, Дженсен вскочил и стал ходить по палубе из угла в угол.
— Рис, пшеница — из этого можно делать хлеб. Это же вкусно, ты же пробовал, правда? А сады… Знаешь, какие вкусные плоды дают деревья? И это все родит земля, если только не месить ее стальными гусеницами! Ты видел, что остается после прохода такой громадины как Лондон, да, Джаред? Ничего не может расти при таких условиях, никакая живность не выживет. Здесь, в маленьком уголке, защищенном от городов, полно еды, а там, — Дженсен махнул рукой в сторону Стены, — и суслик почитается за пиршество. Или какие-нибудь тарантулы, тьфу. Понимаешь, Джаред, что я хочу сказать? На континенте пустыня, которую пожрали хищные города, а в Шань-Го — благословенная страна. Люди должны жить на земле, и Квирк бы побрал этот его долбаный муниципальный дарвинизм. Вы думаете — это развитие, а это тупик!
Джаред, который за последние два дня узнал больше, чем за предыдущую жизнь, был во многом согласен. Во многом, но не во всем. Ему почему-то стало нестерпимо обидно за такое огульное охаивание самого принципа существования движущихся поселений. Он упрямо сжал кулаки.
Дженсен остановил свою нервную ходьбу и заглянул ему в лицо.
— Ну-ка, встань к рулю, — скомандовал он.
Джаред послушался, управлять кораблем, даже таким маленьким, его не надо было уговаривать. Он решительно взялся за штурвал.
— Курс на озеро. — Дженсен искал что-то, заглядывая во все шкафчики. — Спустись к самой воде. А вот, нашел. — Он показал Джареду небольшую миску из блестящего материала. — Давай снижайся.
Джаред крутанул руль. Злость никуда не делась, особенно его выбесило сравнение с червями. Это жители Шань-Го черви, они же копаются в земле.
Дженсен лег на край палубы, одной рукой вцепился за свисающий трос, в другой сжал миску.
— Ниже! — скомандовал он. — И наклони к самой воде.
Интересно, подумал Джаред, если он сделает резкий крен, Дженсен удержится?
— Ты плавать умеешь? — спросил он.
— Конечно, — обрадовался Дженсен, — я же вырос в Озерном краю. Но здесь для меня слишком глубоко, не выплыву.
Он словно мысли читал. Джареду вдруг стало весело — Дженсен ему доверял. Наговорил гадостей, излил душу и все равно доверял.
Джаред сосредоточился на управлении. Гондола прошла низко-низко, почти коснувшись поверхности озера. Дженсен зачерпнул миской воду, аж брызги во все стороны полетели.
— Ага, все. Поднимайся.
Когда корабль выровнялся и Джаред выключил ручное управление, Дженсен подошел к нему вплотную. На лице блестели капли, розовые от заходящего солнца.
— На, хлебни. — Он отпил озерной воды и протянул миску Джареду. — Здесь смело можно пить любую воду.
Джаред заколебался.
— Я слышал одно поверье древних, что если выпьешь с кем-то из одной посуды, то узнаешь мысли этого человека.
— Да я тебе прямо скажу, не нужны никакие поверья. — Дженсен улыбнулся бесшабашно. Джаред судорожно глотнул из миски. — Я встретил тебя, Джаред Падалеки, и пропал.
— Повелся на симпатичную мордашку? — повторил Джаред слова Анны Фанг, чтобы хоть что-то сказать. Ответить достойно он не мог — сердце ухнуло в желудок, ноги ослабели.
— Ты необыкновенный, уникальный, — Дженсен резко посерьезнел и аккуратно вытащил миску из сжатых добела пальцев Джареда. — Но мордашка и в самом деле ничего, — криво усмехнулся он.
Со звоном швырнул миску на палубу и притянул Джареда к себе.
— А что скажешь ты? — прошептал он. — Какие твои мысли?
Джаред зажмурился.
— И я.
— Что и ты?
— И я пропал, встретив тебя, Дженсен Эклз.
— А как же Кэтрин?
— Пресвятой Квирк! — заорал Джаред, пытаясь взмахнуть руками от негодования. Дженсен лишь сильнее удержал его. — Нет у меня никакой Кэтрин и никогда не было, ты себе все придумал. В тот день я видел ее первый раз в жизни! Ну ладно, второй. Но говорил с ней точно первый.
— То есть ты о ней не думаешь и она тебе не снится?
— Ты мне снишься, — пробормотал Джаред и осуществил давнее желание: потянулся к губам Дженсена.
Он коснулся этих губ, мокрых от воды, и замер, не зная, что делать дальше. За этот миг он успел умереть от ужаса, что как-то не так понял Дженсена, не так услышал. Что сейчас взбешенный Дженсен его оттолкнет, заорет, что любит и всегда любил Анну. И правда, как можно ее не любить, ведь она лучшая, она достойна любви Дженсена, а Джаред, мелкая лондонская сошка, червяк в гнилой банке, не достоин… Все эти панические мысли смело в секунду, когда Дженсен обхватил Джареда за плечи и прижал к себе, накрыл своими губами его, прошелся языком по ним, раскрывая.
Джаред, не соображая, не видя ничего, кроме распахнутых глаз Дженсена, буквально упал в этот поцелуй, доверчиво открывая рот, подставляясь губами, языком. Он пытался осознать, что делает Дженсен, как делает, отчего становится так приятно и сладко, но не получалось. Мысли путались, мешались, сил хватало лишь на то, чтобы в ответ вжиматься телом в Дженсена еще сильнее и даже не стонать, скулить в поцелуй.
Над долиной поплыл густой басовитый звон.
Дженсен, задыхаясь, оторвался от Джареда и простонал:
— Мне пора к Правителю, это сигнал к сбору.
Джаред не собирался отпускать Дженсена, цеплялся пальцами за плечи, за лацканы пальто, беспорядочно шаря руками по его груди. Но почему именно сейчас, когда Дженсен только с ним, только его и ничей больше, его опять забирают?
— Ну почему? — простонал Дженсен, словно в ответ его мыслям. — Почему я никогда ничего не успеваю?
Ему тоже, наверно, было сложно выпустить Джареда из объятий, перестать целовать. Губы Дженсена, припухшие, влажные, были, казалось, везде — скользили по скулам, шее, ключицам, щекоча, тревожа, дразня.
Звук гонга повторился.
— Пора! — Джаред нашел в себе силы и оторвал себя от Дженсена и Дженсена от себя. — Тебя ждут, ты нужен. — И шагнул к штурвалу.
В ширинку больно упирался член, невыносимо хотелось потрогать себя, приласкать, сжать. Но Джаред сдерживался и лишь бессмысленно таращился на горные склоны в попытке отвлечься.
Солнце опустилось за снежные вершины, и все вокруг — горы, долина, небо, облака — окрасилось нежным розовым светом. Что бы ни произошло дальше, как бы ни повернулась жизнь, Джаред поклялся себе навсегда запомнить этот закат.
VII МЕДУЗА
— Я не пойду с тобой, — заявил Джаред. Он на самом деле не имел никакого желания видеть какого-то там Правителя. Не хотел смущать Дженсена своим присутствием и злить членов Лиги, хотя любопытно было бы послушать, как Лондон угрожает безопасности Щит-Стены. — Лучше погуляю, осмотрюсь. Здесь столько необычного.
Дженсен поколебался немного и согласился, как показалось Джареду, с облегчением. Джаред даже не обиделся, ну вот нисколечко. Ему на самом деле нечего делать в компании Анны, Правителя, Кхоры и тех не очень доброжелательно настроенных парней, которые были в таверне.
Они договорились встретиться в ангаре, и только когда Дженсен пропал из виду в узких закоулках Батмунх-Гомпы, Джаред вспомнил, что так и не подарил ему платок.
***
Мальчишка, у которого Джаред купил кулек с чем-то хрустящим и вкусным, — за квирки, между прочим, — таскался за Джаредом уже битый час, словно других дел у него не водилось. Откуда-то пацан знал немного английских слов и стремился с Джаредом общаться. Джаред закидывал в рот круглые, обсыпанные пряными песчинками штучки из кулька и старался не обращать на назойливого спутника внимания.
Когда окончательно стемнело, Батмунх-Гомпа осветился множеством фонарей, больших и малых. Они стояли на каждом углу, крепились на любом значительном скальном выступе. Город наполнился мерцающим призрачным светом. Тесные улочки, и при дневном свете кривые и темные, сейчас превратились в загадочный лабиринт, который манил обещаниями открыть древние тайны и загадки. Джаред этим обещаниям поддался и отправился исследовать ночную жизнь. Пацан поплелся следом.
Джаред шел и шел, мимо занимающихся вечерними делами жителей, мимо окон домов, в которых ужинали, разговаривали, смеялись, успокаивали плачущих детей. Эта жизнь так отличалась от лондонского уклада, к которому Джаред привык с детства и не представлял, что где-то может быть иначе. Не лучше или хуже, просто иначе.
Его внимание привлек яркий свет в конце одного переулка, и Джаред направился туда. В вырубленной в скале небольшой нише, куда вел узкий проход, местные организовали святилище. Все пространство было уставлено горящими свечами. Колеблющееся море золотого огня ярко освещало стены, украшенные барельефом — на Джареда со всех сторон глядело знакомое изображение лица-солнца с тремя глазами.
— Древняя богиня, — запинаясь и с трудом подбирая слова, пояснил мальчик, неслышно вставший рядом. — Разрушительница. И наоборот. Когда становится совсем плохо и приходит время защищать, и она открывала третий глаз. Вон тот, что на лбу.
— Ты хорошо говоришь по-английски, — заметил Джаред, думая, где он видел такой глаз, кроме как на купленном платке. — Шел бы ты домой, наверно, мама беспокоится.
Ему тоже пора было возвращаться, скорее всего, совещание закончилось и Дженсен его ищет. А Джаред загулялся, потерял чувство времени и зашел далеко от центра города, почти на окраину. Это его и спасло от смерти.
***
Сначала раздался грохот. Чудовищный, он перешел в вой, от которого чуть не лопнули уши. Затем последовал взрыв такой мощи, что Джаред не удержался на ногах и упал прямо в горящие свечи. Но не успел толком обжечься — от пришедшей за взрывом ударной волны они разом потухли, и только горячий воск жег руки. И тут город стал раскалываться на куски и падать в открывшуюся бездну. Люди, камни, тряпки, обломки домов — все закружило, завертелось, понеслось вниз с немыслимой скоростью. Джаред вжался в щель между стеной и проходом и изо всех сил ухватился за край, чтобы его не утянуло в этот смертельный водоворот. Каким-то чудом святилище не задело взрывом, но уже за его порогом города не было. Не было ничего. Сквозь грохот и рев Джаред на пределе возможностей расслышал истошный крик. Страшась сорваться, он выглянул из своей спасительной щели. На краю пропасти висел, держась за тонкую ненадежную железку, мальчишка, который не успел далеко уйти. И, распахнув рот, вопил о помощи.
И пока Джаред прикидывал, как извернуться и протянуть руку, чтобы его самого не засосало в гигантскую воронку, железка не выдержала. Джареду казалось, что мальчишка падал долго, невыносимо долго. Уже затих его крик, а у Джареда перед внутренним взором стояли распахнутые в ужасе глаза, в которых до последнего теплилась надежда на спасение.
Внезапно грохот стих, все движение прекратилось и воронка схлопнулась. Оглушающая тишина навалилась тяжелой плитой. И тогда пришел огонь, стена лилового огня, поглощающая все, что еще осталось от взрыва, плавящая даже скальное основание. И снова Джаредово убежище не задело лишь чудом, словно древняя богиня его хранила, пламя прошло стороной.
Джареда, потерянного и дезориентированного, нашел Дженсен.
***
— Это была МЕДУЗА. — Анна деловито готовила «Дженни Ганивер» к боевому вылету. — Валентайн совсем с ума сошел, раз решился ее применить. Опыт древних ничему никого не учит. — Она горько поджала губы.
Дженсен, бледный, молчаливый, стоял на палубе, вцепившись в руку Джареда. Джаред уже несколько раз пытался вырваться, но не удавалось. Дженсен бледнел еще больше: «Я чуть тебя не потерял».
Джаред пытался отвлечь его вопросами:
— До чего договорились на собрании? Далеко ли от Стены Лондон?
Ему отвечала Анна.
— Решение об атаке приняли до удара, но и после него другого выхода не осталось. Если не обезвредить МЕДУЗУ и не убить Валентайна, сопротивление бесполезно. У нас нет ничего, что можно противопоставить такому оружию. Ни у кого нет.
— Как ее обезвредить?
— Говорят, существовал некий ключ, который мог отключить машину. Но никто не знает, что это за ключ и где он.
Джаред стал мысленно перебирать в голове те артефакты древних, что пыльными кучами лежали в запасниках музея. Что из них могло быть ключом?
— Дженсен! — окрикнула Анна. — Очнись уже. Мы вот-вот вылетаем. Лондон в нескольких десятках миль от Стены, — повернулась она к Джареду. — Остановился и, видимо, готовит следующий удар. По моим расчетам, трех достаточно, чтобы сломать Стену. Валентайн, наверно, рассуждает так же.
Дженсен наконец разжал пальцы, и Джаред растер занемевшее запястье. Похоже, останутся синяки.
Анна завела мотор, когда он вспомнил о незаконченном деле. Спрыгнув с палубы, он подбежал к стене ангара, где на крючках висели куртки пилотов. Сбросил свою, ненавистную, лондонскую, и надел чужую. Хозяина поблизости не наблюдалось. Обожгло мимолетным стыдом — он ведь без спроса берет чью-то вещь, крадет. Но честно купить новую куртку не вышло, а таскать эту у Джареда не было больше никакого желания. Хлопнув себя по лбу, он наклонился и вытащил из кармана брошенной куртки платок.
— Это тебе, — робея, протянул его Дженсену и, пока тот стоял, застыв от удивления, повязал вокруг шеи. — Вместо шарфа.
Пальцы задели цепочку на шее Дженсена. Джаред бездумно потянул ее вверх и уставился на кулон, который перед смертью отдал Шрайк.
— Откуда он у тебя?
Дженсен отмер.
— Мама незадолго до смерти вручила. Сказала, чтобы никогда не снимал, важная вещь.
Какая-то мысль промелькнула у Джареда, ему почти удалось схватить ее за хвост, но тут Анна завела моторы.
***
Они полетели низко, почти касаясь верхушек деревьев.
— Когда МЕДУЗА ударит, меньше вероятности, что нас зацепит, — объяснила Анна. — Ну и чтобы с Лондона не засекли раньше времени.
«Дженни Ганивер» была в небе не одна. Правитель поднял весь воздушный флот Шань-Го. В иллюминаторе мелькали другие корабли, не меньше двух десятков. Джаред, прищурившись, разглядел в кабинах и Кхору, и Синтию, и еще несколько знакомых лиц.
Лондон действительно находился недалеко, в пятнадцати минутах лёта, и был очень хорошо виден в ночной темноте, что заливала заросшую лесом дорогу к ущелью. И дело не в полной луне, ярко светившей в безоблачном небе, нет. Лондон сиял и переливался тем мертвенно-лиловым светом, который так хорошо запомнился Джареду. Крыша Собора Святого Павла раскрылась лепестками-фрагментами, из нее поднималась металлическая конструкция, напоминающая капюшон готовой к атаке огромной кобры, опутанной проводами и молниями.
Внезапно молнии засверкали сильнее, стекаясь к сердцевине чаши-капюшона.
— Сейчас рванет! — закричала Анна. — Держитесь!
И прижала дирижабль почти к самой земле. Раздался высокий звук, от которого у Джареда застыла кровь в жилах, из чаши МЕДУЗЫ сорвалась гигантская молния-заряд и с воем просвистела над их головами в сторону Щита-Стены. Вой сменился страшной тишиной, когда даже память о звуках стирается из памяти. Сзади прогремел взрыв такой силы, что корабль закрутило и швырнуло вперед. Анна, вцепившись в штурвал, прилагала все силы, чтобы выровнять «Дженни».
А на Джареда навалилась апатия и в то же время потрясающая ясность мысли. Время остановилось, замедлилось, а Джаред будто раздвоился. В один момент он вдруг понял если не все, то многое.
Вот Анна Фанг, с бешеной скоростью переключающая рычаги на панели управления. Прирожденный лидер, ведущий за собой сотни тысяч участников Лиги сопротивления движению. А на самом деле Анне нет дела ни до Лиги, ни до политики, ни всех этих глупостей. По сути своей она одиночка, всегда ею была и останется. Она не занималась делами Лиги, она была лишь ее лицом. Воином. Острием, которое Лига выставила на всеобщее обозрение. Всю свою жизнь после плена Анна мстила. За сломанное детство, за смерть родителей, за то, что отобрали единственное нужное ей в этой жизни — свободу. Необходимая как воздух свобода текла в ее жилах вместе с кровью. И, по большому счету, Анне было плевать на всех остальных — друзей, последователей, а на Лигу тем более. Просто так удачно сложилось для Лиги, что пути ее основателей и пути Анны Фанг совпали. И Дженсена ей было не обидно потерять, она часто меняла партнеров, быстро начиная скучать и тяготиться отношениями.